Глава VI.
Драко стоял в ванной комнате фамильного особняка и смотрел на себя в зеркало. Рассматривал своё отражение так, будто видел впервые.
Он был всё ещё полностью обнажён после душа. Светлые волосы, светло-серые глаза, тонкие черты лица — ничего не изменилось. Широкие плечи, худощавая фигура — всё те же. Бледная кожа, под которой отчётливо проступают голубые ниточки вен — это всё ему знакомо. Но теперь он совершенно другой. Его предплечье жгла тупой жуткой болью Чёрная метка.
Он больше не будет мальчишкой в тени своего отца. Теперь у него есть шанс — шанс возвыситься, приблизиться, войти в круг избранных. Всё, что от него требуется, это выполнить задание, данное Тёмным лордом лично ему:
Убить Дамблдора.
Драко прошёл в свою спальню, накинул на плечи свою обычную чёрную рубашку, ощущая, как прохладная ткань приятно холодит кожу. Теперь он с ней не расстанется. Метку никто не должен видеть. Пока никто не должен видеть.
А потом, когда задание будет выполнено, вот тогда все и узнают, кто такой Драко Малфой на самом деле.
Солнце уже поднимается. Он вернётся в школу и будет жить обычной жизнью, не привлекая к себе лишнего внимания, действуя украдкой, под покровом ночи. И там его ждёт Грейнджер. Ему было плевать, что за наваждение его охватило по отношению к ней, но он знал точно: в следующий раз ничто не помешает ему довести начатое до конца.
***
Гермиона тряслась, сидя на ступеньках лестницы Астрономической башни. Ступеньки были холодными, но причиной её дрожи было не это. Хорошо, что Рон сидит с другой стороны от Гарри. Она и так уже два раза увернулась от его объятий, оставляя недоумение на его лице. Но как она могла позволить ему коснуться её сейчас — после всего того, что случилось в подземелье?
И хорошо, что Гарри так увлечён рассказом и не замечает, происходящего с ней.
Один крестраж был уничтожен, и Гарри так искренне этому радовался, что Гермионе не хватало сил сказать ему сейчас правду, которую видела она: это нанесло серьёзный урон здоровью Дамблдора. Те вещи, которые описывал Гарри, не могут не сказаться и на силе старого волшебника. А если так, то как они смогут найти и уничтожить оставшиеся шесть крестражей сами? Светает. Ей надо зайти в спальню, переодеться, привести себя в человеческий вид и пойти на завтрак. Так, как будто ничего не случилось. Так, чтобы все в это поверили. Чтобы в это поверил Рон.
***
— Чёрт, это ты, Драко? — Блейз ещё сидел в постели, потирая глаза. — Который час?
— Завтрак через десять минут. Будешь вставать?
Тяжёлый вздох:
— Придётся. И не говори, что ты вернулся только что. Где ты шлялся всю ночь?
Едва заметная улыбка искривила тонкие губы Драко:
— Развлекался.
— Я так и думал. Как всегда, я пропускаю самое интересное, — проворчал Блейз, пытаясь натянуть на себя брюки.
Ты даже не знаешь, как прав, друг.
— Ну, я полагаю, ты тоже не лёг спать в 12 часов, как примерный мальчик.
— Да, я тоже развлекался.
— Так это ты закрылся здесь, в спальне, вчера? И надо полагать, что те прекрасные крики «Да! Ещё!», которые я слышал, принадлежали Гринграсс?
— От тебя ничего не утаишь. Да, это была Дафна, — Блейз вздохнул, завязывая перед зеркалом галстук.
— Давай помогу, — Драко взмахнул палочкой, затягивая галстук на шее друга в идеальный узел. — Ты же всё-таки не маггл, Блейз. И что за унылый тон? Я думал, ты хотел Дафну уже…
— Но не так. Я был тобой в эту ночь, Драко. И мне кажется… она подстроила всё это специально.
Только кажется, Блейз? Потому что он знал это точно. Она же тоже слизеринка. Она тоже привыкла всегда получать то, что хочет. Любыми путями.
— Идёшь?
Они вышли в гостиную. Около выхода стояла Грейнджер. Она обернулась, и её карие глаза расширились в ужасе, как у кролика, увидевшего ползущего к нему удава. Расширились при виде не его — Забини.
Красные, заплаканные глаза. Тёмные круги под ними. Такая неестественная, не грейнджеровская бледность щёк. А потом она рванула прочь.
— Что за… — Блейз повернулся к Драко. — Я бы мог понять такой страх при виде тебя, но я-то что ей сделал?
Глаза друга внимательно вгляделась в лицо Драко, а потом в них мелькнуло озарение:
— Если только вчера ты не был мной.
— Дафна отлично умеет вертеть кубками, — пожал плечами Драко.
— И что же ты сделал с ней? Изнасиловал?
— Нет, — пока ещё нет. Нет только
потому, что их прервали. — Я её просто целовал. И ей это нравилось.
— Люди не выглядят так, когда им нравится.
— Ну, — кривая усмешка. — Может, она просто ещё сама не осознала, что ей нравится.
***
Гермиона поняла, что ей придётся увидеть Забини за завтраком. Что ж, она вовсе и не голодна. Она может спокойно пропустить и обед. Но в конце концов ей придётся появиться в Большом зале. И были ещё уроки, она не могла не ходить на них.
— Гермиона! — это Джинни спешила к ней с встревоженным лицом. Только не это!
— Я очень спешу, Джинни.
— Куда? Большой зал в другой стороне.
— На Травологию.
— До неё ещё полно времени.
— Мне правда надо идти.
— Гермиона! Что с тобой происходит?
— Со мной всё хорошо.
Джинни вцепилась в её руку мёртвой хваткой, поворачивая девушку к себе. И несомненно видя её лицо. Лицо, которое несмотря на все усилия Гермионы, просто кричало: мне очень плохо.
— Рон очень волнуется. И Гарри тоже. А теперь и я. Ты обязана рассказать, что произошло!
А почему бы ей не рассказать это? Она же ни в чём не виновата. Она может поделиться своей болью.
Но это значит, что так же больно будет её друзьям. И они пойдут мстить Забини. Это может кончиться очень плохо, а значит ей придётся молчать.
— Ничего не произошло. Я тороплюсь.
Гермиона вырвала руку и выбежала из Хогвартса. Ей хотелось бежать далеко-далеко, до самого моря, но всё, что она могла — это добежать до теплиц на территории школы.
Она была в теплице одна и просто ходила вдоль горшочков с самыми разными растениями. Повторяя про себя название и свойства каждого, как будто это был экзамен. Её знания всегда давали ей силу и спокойствие. Всегда, но не в этот раз.
— Я думала, мы придём первыми, — недовольный голос Гринграсс за её спиной.
Только бы с ней был не Забини!
— У тебя были какие-то особые планы? — но конечно, ей снова не везло: это был он.
Гермиона замерла на месте. Развернулась.
— Чёрт, Грейнджер, ты что, увидела призрака? — Гринграсс уставилась на её побелевшее лицо. — Милый, ты не знаешь, что с ней? Вдруг её покусал оборотень, и она теперь опасна? — Твой «милый» вчера меня чуть не изнасиловал! — крикнула Гермиона, не в силах сдерживаться.
Гринграсс подняла вверх брови:
— Блейз — тебя? Только в твоих влажных фантазиях, Грейнджер. И потом — весь вечер он был со мной. Даже если и выглядел… по-другому.
— По-другому?
— Мы все вчера выпили оборотное зелье, Грейнджер, — Забини смотрел на неё так же как и всегда — безразлично.
— И кто тогда был тобой, Забини?
— Кто угодно.
Гермиона вглядывалась в непроницаемое лицо слизеринца. Хорошая новость — это был не он. Плохая, ещё более плохая новость — это мог быть любой из них.
— Удрали от меня, чтобы заняться своими грязными плотскими утехами? — Малфой стоял на пороге теплицы, по привычке лениво растягивая слова.
Это мог быть Малфой!
Карие глаза пересеклись с серыми. Страх и вопрос против спокойствия и… Ей показалось, что она увидела тот самый блеск? Тот самый дикий, животный блеск, который она на секунду различила в глазах Забини ночью?
— Ну, а ты, Грязнокровка? Тоже думаешь о плотских утехах? — облокотился на стенку теплицы и смотрит так вызывающе.
Он знает. В его голосе, в его позе, даже в идеально сидящей чёрной рубашке она читала это: он знает, что с ней случилось ночью. Знает по одной единственной причине: он сам это сделал.
Малфой прошёл дальше, освобождая место для новых входящих учеников и профессора Травологии. Сейчас она сможет затеряться в толпе и незаметно уйти. Пошла к чёрту эта Травология и весь Хогвартс! Лучше бы это был Забини, который просто напился и не понимал, что делает. Только не Малфой, не этот Малфой с голодным блеском в глазах.
Гермиона начала осторожно пятится к выходу из теплицы, пока не почувствовала спиной крепкую мужскую грудь.
— Думаешь, ты сможешь сбежать? Беги. Беги, но помни:
если я захочу... то догоню тебя.
И она побежала.
***
— Гермиона, тебя весь день не было на уроках и в Большом зале! И в библиотеке!
Девушка с покаянным видом подошла к Гарри и Рону.
— Мы сбились с ног! Искали тебя по всей школе, спрашивали у Макгонагалл и даже у Снейпа! — Рон робко обнял её за плечи, и в этот раз она ему это позволила.
— И даже у Малфоя, — мрачно добавил Гарри.
Наверное, его это очень повеселило.
— Я же говорила, что вчера упала с лестницы, мне было очень больно, а потом я замёрзла и, видимо, заболела. И ещё я так волновалась за Гарри. Простите меня, я, наверное, вела себя просто ужасно…
Рон обнял её теснее и сказал уже мягче:
— Не надо прятаться от нас, Гермиона. Ты же знаешь, мы тебе всегда поможем.
— Спасибо, Рон, — она уткнулась в его плечо, немного успокаиваясь. Он рядом. Он её любит. Ей так это было сейчас надо. — Я думаю, нам нужно поговорить о крестражах. Гарри, Дамблдор знает местонахождение остальных?
— Нет. Но я думаю, что у него есть
предположения. Он сказал, что будет часто отсутствовать теперь.
— Мне это не нравится. Школа в безопасности, пока Дамблдор здесь, но если его не будет… Мы не знаем, что может задумать Волан-де-морт.
— Захватить Хогвартс? — фыркнул Рон. — Ему это не под силу.
— Конечно, не под силу, просто… Я очень переживаю за всех нас.
***
— Твои дружки тебя искали, Грейнджер.
Он нашёл её в Выручай-комнате. А она то думала, что это место для неё безопасно.
— Видимо, ты тоже искал меня, Малфой.
— Ты совсем не умеешь прятаться. Загадать свою бывшую гриффиндорскую спальню — даже Гойл догадался бы.
Да, может это было не очень умно, но сейчас ей нужно было вспомнить, что внутри она прежняя Гермиона с факультета Гриффиндор. И что Малфоя она не боится.
Он просто стоял, наблюдая за ней из-под полуопущенных длинных ресниц. Слишком чужеродный в уютном и знакомом пространстве вокруг.
— Что ты хочешь, Малфой? — слепая надежда на то, что он скажет что-то вроде: у нас сегодня патрулирование, мы же старосты.
— Тебя.
Надежда разбилась вдребезги. Но он не мог говорить это всерьёз. Это какая-то жестокая игра, нелепая шутка. Потому что он Малфой, наследник чистокровного древнего рода, презирающий всех вокруг, а она…
— Я Грязнокровка. И выскочка. И…
— Я помню, как тебя называл, Грейнджер. Могу назвать тебя так снова. Это ничего не меняет. Я хочу тебя. А у сыновей богатых и влиятельных родителей есть одна маленькая и не очень хорошая для тебя черта: они привыкли получать всё, что хотят.
***
Он играл с ней. Не спешил. Она никуда не денется. Пусть смотрит на него этими глазами загнанного в угол оленёнка. Пусть понимает, как неотвратимо то, что он собирается с ней сделать. Пусть лихорадочно обдумывает, как сбежать. Он ей обещал, что догонит. И он сдержит своё обещание.
— Не подходи, или я тебя заколдую! — завопила Грейнджер, наставляя на него свою волшебную палочку.
«Серьёзно, Грейнджер? Ты серьёзно думаешь, что меня остановишь? Знаешь, пару месяцев назад это ещё было возможным. Но не сейчас.»
— Снова бросаешь мне вызов? Ну, тогда не плачь потом от последствий.
Они сошлись в поединке. И Грейнджер оказалась хороша в этом. У неё была быстрая реакция и превосходные знания заклинаний. Вот только она не учла одного. Гриффиндорское благородство всегда проигрывает, потому что не знает, что такое подлость. А Драко знал, и когда она, выкрикивая заклинания, бежала мимо него к двери, подставил ей подножку.
Гермиона упала на пол, выронив палочку из рук. И разрыдалась. У неё же почти получилось!
— Ну хватит, Грейнджер. Я не собираюсь сожрать тебя живьём, — Драко отбросил её палочку и рывком поднял Гермиону на ноги.
— Нет. То что ты хочешь сделать намного хуже, — прошептала Гермиона, поднимая на него взгляд.
Его светлые глаза потемнели, как темнеет небо перед бурей. Губы искривились привычной для него презрительной усмешкой.
И она сделала последнюю попытку, уже признавая своё поражение. Сделала то, о чём никогда бы не подумала — она его попросила:
— Пожалуйста, Малфой… Не надо…
Усмешка стала шире.
— Если расслабишься, будет не так больно, Грейнджер.
***
Драко пихнул девушку на кровать, ослабляя узел галстука. Она закричала.
«Кричи, Грейнджер. Здесь тебя всё равно никто не услышит. Вырывайся. Кусайся. Бей меня. Ненавидь меня, Грейнджер. Я позволю тебе это. Потому что всё остальное зависит только от меня.»
Он разорвал на ней блузку, не обращая внимание на ногти, царапающие его грудь. Он начал её целовать, не обращая внимание на
укусы. Кусая в ответ. Чтобы их кровь — его чистая и её грязная — смешались в единое целое, такое неправильное и такое запретное целое, в которое скоро смешаются и их тела. Он проникал в её рот жадно и властно, устанавливая право обладать ей, кусал в шею, срывал с неё остатки белья, чтобы сжать обнажённую грудь. Огонь желания разгорался в нём всё сильнее, превращаясь в неистовое пламя, которое не знало никакой пощады.
Никакой пощады для Грейнджер. И никакой пощады для него самого.
Она продолжала бороться, даже зная, что её битва проиграна. Он сильнее, гораздо сильнее её. И он груб. Жесток. Она видела его красивое лицо, искажённое какой-то незнакомой ей эмоцией. Это была даже не страсть, а что-то более мощное, более разрушительное. Он ломал все её попытки обороны, даже не замечая их. Он не просто дотрагивался — он брал её тело себе, оставляя ей лишь синяки и боль. Он брал, и брал, и брал, ничего не оставляя взамен. Его язык сталкивался с её языком и побеждал.
Из последних сил Гермиона ударила его коленом в пах. И получила в ответ пощёчину такой силы, что в ушах зазвенело.
Он прервался, чтобы приподняться над ней на руках и с угрозой предупредить:
— Больше так никогда не делай.
И снова обрушился на неё.
Драко задрал ей юбку, разорвал тонкую ткань трусиков, проникнул пальцами сквозь нежные складки и с удивлением усмехнулся. Блядь, Грейнджер, как бы ты не хотела этого, но ты уже влажная.
Он снова приподнялся, расстёгивая брюки. Чувствуя себя хищником, который поймал свою жертву и держит её горло в своей пасти. Он видел её всю: слёзы в глазах, припухшие, искусанные им в кровь губы, растрепавшиеся волосы, раскинутые по всей подушке, яркое красное пятно от его руки на щеке.
Да, она была поймана. А теперь пришло время сжать зубы.
Он с рычанием вонзил свой член в неё на полную глубину, ощущая как её мышцы сначала сопротивляются, потом уступают и, наконец, принимают его. Наблюдая, как боль в её глазах нарастает всё сильнее. Слушая, как крик рвётся из её груди к нему.
«Надо же, этот щенок ни разу не трахнул тебя, Грейнджер? Это твой первый раз, Грейнджер? Какое совпадение, потому что я тоже в первый раз трахаю Грязнокровку. И я сделал бы это куда раньше, если бы знал, насколько же это приятно.»
Боль на секунду стихала, а потом взрывалась в ней снова, подчиняясь движениям Малфоя. Она закрыла глаза, чтобы не видеть его лица, его внимательных, изучающих глаз. Не видеть того восторга, с которым он проникнул в неё. Она опустила руки, не сопротивляясь. Теперь это было уже бесполезно. Он уничтожил, растоптал, выдолбил из неё своим членом все её мечты. Теперь ей оставалось только ждать, когда он насытится и уйдёт, бросив её как кусок мяса.
Он кончил, и повалился рядом с ней, шумно выдыхая. Взрыв удовольствия затихал, оставляя в мышцах приятную, тянущую боль. И всё равно он всё ещё оставался голоден.
— Повторим, Грейнджер?
Она забилась от него в угол кровати, закутываясь в простыню, на которой алели пятна её крови.
— Никогда.
— Это был не вопрос.
— Ты просто больной ублюдок, — больше никаких слёз в её глазах, только неприкрытая чистая ненависть.
— Но твоему телу нравилось.
— Как ЭТО может понравится?
— Ты была такой мокрой, Грейнджер. И готовой меня принять. Я же сказал: тебе нужно было просто расслабиться.
— Я тебя ненавижу.
— Очень хорошо. Я тоже не испытываю к тебе никаких тёплых чувств, — только пожирающую его изнутри похоть. — Взаимность это так прекрасно, правда, Грейнджер?
— Я убью тебя!
— Неужели? — Драко приподнял одну бровь в лёгком сомнении, а потом встал и дотянулся до своей палочки, протянул её ей. — Так сделай это.
Он стоял перед ней в спущенных штанах. Любой другой человек выглядел бы смешно в таком виде, но только не Малфой. Её насильник. Гермиона сжала палочку. Её руки дрожали так сильно, что ей никак не удавалось держать Малфоя под прицелом.
Он стоял спокойно и насмешливо улыбался. Она могла его убить. Действительно могла. И её бы поняли. Возможно, даже оправдали бы.
— Так чего же ты ждёшь, Грейнджер? Забыла заклинание? Я напомню. Оно очень простое. Состоит из двух слов. Начинается на букву А, — он забавлялся. Этот мерзавец ещё смел с ней забавляться.
Ладно, пусть она и не убьёт его. Но она может сделать ему больно. Причинить ему такую же боль, как и он ей. Круциатус заставит его корчиться в криках. Но разве сможет так же исковеркать его душу?
— Скажи, почему. Просто скажи почему ты не воспользовался Империусом. Или не опоил меня любовным зельем.
Малфой наклонил голову, немного подождал, а потом ответил:
— Потому что трахать безвольное тело не очень интересно. И потому что твоя любовь мне не нужна.
— Я расскажу. Расскажу Рону, Гарри, Макгонагалл, Дамблдору, Министерству!
— Рассказывай. Можешь сделать объявление во время завтрака. Можешь обратиться в Визенгамот.
Конечно, он так спокоен. Что ему сделают? Он откупится от любых обвинений.
Гермиона разжала пальцы, позволяя палочке упасть на кровать. Малфой отложил её в сторону и сел рядом, полностью снимая брюки.
— Отлично. Ну, а теперь, когда мы всё выяснили… Я с тобой ещё не закончил, Грейнджер....