...

Не хочу быть напуганной,
Не хочу быть слабой,
Не хочу оставаться в тени.
Я буду храброй,
Я буду сильной,
Я готова принять этот вызов,
Решая все проблемы, которые встретятся на моём пути.

Making It Up As I Go Along (оригинал Marie Wilson)

Следующие три недели Гермиона старательно изучала окклюменцию. Профессор Снейп подарил Гермионе ее собственный омут памяти, где они сохраняли проработанные до мелочей искусственные воспоминания и мысли. Защитить сознание было недостаточно, нужно было обмануть Волан-де-Морта, подкинув ему ложные воспоминания вместо истинных. Гермиона также начала пить зелье, разработанное Снейпом для создания иммунитета к сыворотке правды.

Тем временем, только что вступившие в клуб юных пожирателей смерти шестикурсники и Меган доставляли кучу забот. Их неутомимая инициатива действовала Гермионе на нервы. Не проходило и дня, чтобы они не огорашивали ее новыми и новыми идеями и пожеланиями. Ей все время приходилось придумывать для них безопасные и в то же время интересные задания, чтобы усмирить их пыл. За основу Гермиона взяла программу занятий Отряда Дамблдора, за что немало себя корила. По сути, она обучала врагов тому же, что знали и умели ее друзья. И все же сейчас это было наименьшим злом.

— Только никакой самодеятельности! — не забывала добавлять Гермиона. — Выполнять только мои указания.

Она знала, что, если дать этим подросткам хоть каплю свободы, они тотчас выйдут в коридоры и начнут тренировать весь свой запас заклинаний на нечистокровных студентах.

Все чаще в минуты, когда ей все же удавалось остаться одной, Гермиона раздумывала об исходе войны. После памятной вечеринки она пришла к мысли, что пора подумать о себе, а не продолжать выбирать подходящую идеологию. Если для Гермионы Грейнджер все было ясно и сторона Дамблдора подходила ей без всяких сомнений, то для Гермионы Лестрейндж не было правильного и понятного решения. Свет отказался от нее, Тьму она была не готова принять сама.

И все же Гермиона осознавала, что что для того, чтобы создать мир, идеальный для нее, лучше использовать Гарри, а не Волан-де-Морта. Переубедить Темного Лорда в его идеях чистокровности не стоило и пытаться, но открыть глаза доброго Гарри на жестокость мракоборцев и недостатки Министерства было вполне возможно. И после победы Избранного мир мог стать таким, каким его хотят видеть многие люди: честным, справедливым, без кровопролитных войн и убийств магглов. А победа Гарри Поттера была тесно связана с крестражами, поэтому Гермиона начала изучать все, что касалось этого аспекта Черной магии. Благо, подходящая литература у нее была: книги, украденные у Дамблдора в конце прошлого учебного года, Гарри и Рон с собой не забрали.

Каждый вечер Гермиона уходила пораньше из общей гостиной и до ночи вчитывалась в мелкий шрифт старых страниц книг о темной магии. Досконально изучив каждую строчку, каждую памятку, Гермиона сделала вывод, что найти и уничтожить все крестражи Волан-де-Морта не так уж тяжело, как им представлялось раньше. Конечно, Дамблдор никогда не позволил бы Гарри использовать способ, описанный в «Тайнах наитемнейшего искусства», но ведь директор умер, и ситуация слишком усугубилась, чтобы продолжать искать альтернативные варианты. К тому же Гарри совершенно необязательно делать это самому, ведь у него есть друзья, готовые ради него на все.

Итак, чтобы найти крестражи Волан-де-Морта, необходимо создать другой крестраж, свой собственный. Правда, было еще одно условие: человек, создающий крестраж ради поиска, должен быть как-то связан с Лордом. Не имеет значения, какая это будет связь: родственная, слуги и хозяина через метку или такая, как у Гарри с ним. Вероятно, Том Реддл не слишком внимательно читал книги перед тем, как создавать крестражи, иначе он бы не стал связывать себя с таким количеством людей. Или он просто думал, что никто из его слуг никогда не узнает об оторванных частичках его души? Весьма опрометчиво.

Как бы то ни было, Темный Лорд совершил ошибку, и они должны были ей воспользоваться. И Гермиона подходила для этого лучше всего. Так или иначе, она должна будет стать Пожирательницей смерти, это и так входило в ее планы ради шпионажа. Она примет метку и получит необходимую связь. Чтобы войти в доверие к Лорду, она должна будет доказать свою верность и солидарность с ним в его идеях. А значит без убийств здесь не обойтись. Гермиона видела, к чему привел провал Драко, и не хотела повторить его судьбу. Ей придется убивать! И как бы это не было ужасно, где одно убийство, там и следующие. Нравственная сторона перестанет волновать ее после первой же жертвы.

Конечно, Гермиона чувствовала страх и отвращение, осознавая, насколько Темную магию ей придется применить. Раньше она и помыслить о подобном не могла. Но теперь она переосмыслила свои идеалы и по-другому расставила приоритеты.

Вопрос об уничтожении найденных крестражей решался легче. Как Гермиона поняла из книги, это должно быть действительно сильное оружие. Настолько разрушительное, как Адский огонь или яд Василиска. Но Адский огонь Гермиона ни за что бы не решилась использовать. Это было слишком опасно. Что же касается яда Василиска, то для того, чтобы его добыть, нужно было только спуститься в Тайную комнату и забрать клыки.

Правда, был еще один вариант: использовать меч Годрика Гриффиндора. Ведь именно им был убит Василиск, и меч был пропитан его ядом. Гермиона не сразу догадалась об этом. Зачатки подозрения, что меч является орудием против крестражей, зародились еще в тот день, когда она услышала завещание Дамблдора. Но окончательно она все поняла, когда прочитала про яд Василиска в книге и подумала о том, что клыки Василиска есть в Хогвартсе. Поначалу Гермиона обрадовалась и решила, что просто попросит его у профессора Снейпа. Но затем Гермиона поняла, что меч Гриффиндора может и не признать ее. Ведь она хочет использовать его после того, как вступит в ряды Темного Лорда, превратится в шпионку и создаст свой крестраж, а значит, навсегда перестанет быть истинной гриффиндоркой.

Таким образом, оставались только клыки Василиска. Следовательно, вставал вопрос о том, как проникнуть в Тайную комнату. Для этого было необходимо говорить на змеином языке, ну или хотя бы знать, как звучит единственное слово: «Откройся». А на втором курсе, когда Гарри с Роном спускались в Тайную комнату, Гермиона лежала парализованная в Больничном крыле и не слышала, как Гарри произносил его. Возможно, Рон и смог бы повторить, но его здесь не было, была Гермиона, которой необходимо было узнать, как звучит это слово. Естественно, первое, что она сделала – пошла в библиотеку. Но там не оказалось ни одной подходящей книги. Гермиона перерыла всю Запретную секцию, но результат оказался нулевым. К счастью, времени для решения этой проблемы у нее было предостаточно. Сейчас ее больше волновало получение метки и создание собственного крестража.

А еще Гермиону не оставляли мысли о поисковом заклинании или зелье. Книга, которую девушка прихватила из дома Малфоя в Хогсмиде, уже давно лежала у нее под кроватью. Идея встретиться с Гарри и Роном грела душу, но Гермиона старалась не думать об этом, зная, насколько опасной может стать эта встреча для всех них. Однако, в один прекрасный день девушка все же решилась снова вернуться к этому. Тогда она как раз поняла, что именно ей придется сделать, чтобы помочь отыскать крестражи, и у нее просто не было сил отказаться от столь желанной мысли. Гермиона долго изучала разные варианты и наконец выбрала подходящее для ее случая зелье. В нем не было сложных ингредиентов, которые Гермиона не смогла бы достать. Она могла бы приготовить это зелье прямо сейчас, но решила выждать и как следует все продумать.

Гермиона понимала, что если Волан-де-Морт узнает о том, что она может в любой момент найти Поттера и, более того, уже встречалась с ним, то все ее планы по поводу шпионажа и метки рухнут. И если сама Гермиона могла скрыть свои мысли и настоящие воспоминания, то Гарри так и не научился окклюменции. А это означало одно: Гермиона не могла встретиться с Гарри, только с Роном. И конечно, Поттер не должен узнать об этой встрече. Ей было очень больно из-за того, что она будет вынуждена обманывать друга, но с другой стороны, ведь именно он отказался от нее, оставил одну. В любом случае с воплощением этой идеи Гермиона решила не торопиться.

Тем временем обстановка в школе накалялась. Отряд Дамблдора продолжал делать надписи на стенах. Кэрроу были в ярости, но наказать никого не могли – не было доказательств. Зато они отыгрывались на уроках. Не было еще ни одного занятия, после которого не пришлось бы отводить учеников в больничное крыло. О наказании Джинни и Полумны уже все подзабыли и начали вести себя еще более провокационно. Особенно в этом преуспевали Невилл, Майкл Корнер, Симус и другие члены Отряда.

Стычки между факультетами происходили все чаще. Если в прошлом это были в основном споры Драко и Гарри, то теперь практически каждый слизеринец оскорблял проходящих мимо учеников. Завязывались драки, назначались магические дуэли. Старосты факультетов не считали себя ответственными за происходящее. Они и сами были не прочь поучаствовать в подобных разбирательствах. Гермиона же старалась прекратить подобные стычки, но у нее не было достаточно полномочий, ведь она даже не была старостой.

Когда ситуация уже совершенно вышла из-под контроля, и даже такие авторитетные преподаватели, как Минерва МакГонагалл и профессор Вектор, не могли успокоить учеников, Гермиона решила поговорить со Снейпом.

— Профессор Снейп, я бы хотела обсудить с вами положение в школе, — сказала она однажды после очередного занятия окклюменцией.

— Я слушаю вас, Гермиона, — кивнул директор.

— Вы знаете, что происходит! Так почему же вы ничего не делаете? — воскликнула девушка.

— И что же я, по-вашему, должен делать? — спокойно поинтересовался Снейп.

— Я не знаю, вы же директор, а не я. Может быть, ввести какие-то новые правила или поговорить с другими профессорами! — ответила Гермиона.

— Идет война, мисс Грейнджер. И никакие правила и разговоры не помогут. Но если вас это так волнует, может быть, вы этим и займетесь?

— Что вы имеете в виду? — недоуменно переспросила она.

— Я могу назначить вас старостой школы и дать вам возможность вводить любые правила. Конечно, вы понимаете, что они не могут касаться поведения профессоров, — объяснил директор.

Гермиона не знала, что ответить. С одной стороны, это было заманчивое предложение. С детства она мечтала стать старостой школы. С другой стороны, Гермиона не знала, готова ли она к такой ответственности и сможет ли наладить ситуацию в школе. Профессор Снейп тем временем продолжил:

— Я никогда не стремился стать директором, и я здесь не по своей воле. Поэтому я совершенно не обязан жертвовать своей репутацией и уважением ради кучки студентов, которые не умеют держать себя в руках. Но раз уж вас это так волнует, то, пожалуйста, занимайтесь сколько душе угодно.

И Гермиона согласилась. Ведь она все еще была гриффиндоркой и всегда думала прежде всего о других. Девушка просто не могла позволить продолжаться этой междоусобной войне между студентами.

В тот же вечер Гермиона была назначена главной старостой школы с особыми привилегиями. Директор объявил об этом назначении и зачитал ее права после ужина. Реакцию студентов невозможно было описать. Крики протестов слышались от каждого стола, кроме слизеринского. Новые однокурсники Гермионы только восхищенно смотрели на нее.

Гермиона и сама удивилась, когда услышала, что она имеет право не только устанавливать новые правила поведения и назначать наказания студентам, но и смещать с должности действующих старост, заменяя их собственными кандидатурами.

После того, как ученики немного успокоились, профессор Снейп дал слово Гермионе, и она назначила первое собрание старост под ее предводительством на следующий день в 5 часов вечера. Глядя в лица студентов, девушка уже начала сомневаться в своем решении стать главной старостой школы. На нее смотрели, как на Амбридж, когда ту назначили Генеральным Инспектором. В голове промелькнула мысль о том, что можно было бы в составлении новых правил взять за основу ее декреты об образовании.

Практически всю ночь Гермиона посвятила составлению нового плана жизни в Хогвартсе. Она старалась учитывать не только установление дисциплины, но и реакцию учеников. Ведь если правила будут слишком жесткими, наверняка начнется бунт. Гермиона помнила, что именно она организовала Отряд Дамблдора на пятом курсе и понимала, что если такая правильная студентка, как она, пошла на это, то другие и подавно станут сопротивляться новому режиму. И тогда ситуация только усугубится.

***

Гермиона шла по коридорам Хогвартса, гордо подняв голову и не обращая внимания на неприязненные взгляды. Казалось, студенты начали относиться к ней еще хуже, чем до назначения. А ведь она для них же и старалась!

Всего через несколько минут должно было начаться собрание старост. Сердце колотилось, как сумасшедшее. Как ее примут? Ведь среди старост почти все были членами Отряда Дамблдора: Эрни Макмиллан, Ханна Аббот, Энтони Голдстейн, Падма Патил и, конечно же, новые старосты Гриффиндора: Невилл и Джинни. Старостами школы же были Падма и Невилл. И Гермиона знала, что как раз Долгопупс и доставит ей больше всего проблем, поэтому она собиралась воспользоваться своими правами и назначить старостой школы среди мальчиков Драко. Он то точно будет на ее стороне. С Малфоем Гермиона поговорила еще за завтраком. Тот, естественно, пытался откреститься, но в конце концов, когда слизеринец отказывался от власти?

Гермиона подошла к двери гостиной старост, в которой всегда проходили собрания. Она сделала глубокий вдох, успокаиваясь, и вошла. В комнате собрались почти все. Только мантий с гербами Гриффиндора не было видно. Девушка молча прошествовала к своему обычному месту в кресле у окна и села. Воцарилась тишина. Все взгляды были прикованы к Гермионе. Она отчаянно посмотрела на Малфоя, который сидел напротив нее, у камина.

— Где наши гриффиндорские друзья? — лениво поинтересовался тот в своей обычной манере растягивать слова. Его презрительный и безразличный тон напомнил Гермионе о ее прошлых собраниях, когда ей приходилось постоянно сдерживать себя, чтобы не начать кричать на Малфоя.

Никто, конечно, не захотел ему ответить. Ни один студент другого факультета не стремился к общению с Драко.

— Неужели никто не знает? — спросила Гермиона. Старосты недовольно посмотрели на нее. Им было неприятно, что их бывшая если не подруга, то хорошая знакомая, поддерживает вопрос Малфоя.

— Наверное, опаздывают, — равнодушно ответила Падма.

— Ханна, — обратилась Гермиона к старосте Пуффендуя, — найди их, и побыстрее. Я не собираюсь тратить наше время на ожидание.

Ханна Аббот вытаращила глаза на Гермиону и пробормотала:

— Как же я их найду?

Гермиона начала заводиться. Ее жутко бесила вся эта ситуация.

— Используй патронуса или ты-знаешь-что! — воскликнула она, имея ввиду заколдованные монеты для связи между членами Отряда Дамблдора.

— Я м-м-могу выйти? — пролепетала девушка.

— Да, — кивнула Гермиона.

Спустя несколько минут Ханна вернулась вместе с Невиллом и Джинни, которые выглядели так, словно их заставляли стать Пожирателями смерти. Все трое молча заняли свои места.

— Теперь мы наконец-то можем начать, — спокойно сказала Гермиона, будто ничего и не произошло.

Никакой реакции не последовало, и она продолжила:

— Вы все знаете, какая сейчас обстановка в школе и за ее пределами. Идет война, снаружи Хогвартса и внутри него. Я понимаю, что в этом виноваты наши новые профессора и назначение профессора Снейпа на должность директора. Однако студенты тоже принимают участие во всем этом. Так не должно продолжаться. Хогвартс – школа, а не поле боя. Мы приехали сюда учиться, и, несмотря на условия, должны заниматься именно этим. Наблюдая за происходящим, я поняла, что старосты не только не пытаются предотвратить стычки между студентами, но и сами участвуют в них. Я не понимаю вашу позицию. Неужели вы не осознаете, что несете ответственность за безопасность учеников? А к безопасности ведет дисциплина. Сейчас я хочу, чтобы высказались все те, кто не согласен со мной. Я уверена, что среди вас есть такие.

Гермиона замолчала, но никто не спешил ответить на ее слова.

— Могу ли я считать, что все согласны со мной или вы просто боитесь высказать свое мнение? — через некоторое время спросила девушка.

Провокация конечно же сработала на гриффиндорцев.

— Боимся? — воскликнула Джинни. — Вообще-то мы просто ведем себя разумно! В последний раз при нашей встрече ты пытала меня Круциатусом, а до этого тебя называли лидером Клуба Пожирателей! Никто просто не хочет получить еще одно наказание.

Гермиона пораженно смотрела на Джинни и других старост. Неужели они серьезно считали, что она может наказать их, если они выскажут свое мнение? Похоже, что так. Девушка остановила свой взгляд на Малфое. Тот, к ее удивлению, едва сдерживал смех. Но увидев выражение ее лица, он расхохотался в голос. Отсмеявшись, Драко сказал:

— Итак, Уизли, — сказал он, все еще ухмыляясь, — технически тебя пытал я, а Гермиона просто практиковала незнакомое заклинание. Что, по-моему, тебе никакого вреда не принесло. Я просто удивляюсь, как вы, гриффиндорцы, умудряетесь обвинить во всех бедах единственного человека, который еще пытается вам помочь. Но самое смешное то, что вы действительно считаете, что вам нужно бояться Гермиону! Не Кэрроу, которым вы хамите ежедневно, не Снейпа, который убил Дамблдора, а ее! Слушай, Грейнджер, да я тебе завидую!

— Правильно, Малфой, тебе-то нечего опасаться! Ты у нас Пожиратель, тебя никто не тронет! — зашипела Джинни, вся красная от злости.

Лицо Драко слегка побелело, но он продолжал ухмыляться.

— Да, Уизли, это у тебя папаша маглолюб, а парень в бегах. Это я еще не говорю о твоем братце, который...

— Хватит! — закричала Гермиона. Она не была сейчас уверена, что Малфой помнит о данном ей обещании не говорить никому про то, что Рон вместе с Гарри. — Прекратите! Мы собрались здесь не для того, чтобы обсуждать наше социальное положение. Можете быть уверены, что я никому ничего не сделаю, если вы скажете мне, чем вы недовольны. Я попросила директора назначить меня старостой, чтобы защитить студентов, а не наоборот.

— В таком случае я скажу, — ответил Энтони Голдстейн, староста Когтеврана. — Я недоволен тем, что именно ты будешь указывать нам, что делать. Я не знаю, что там у вас случилось с этим родством с Лестрейнджами, но, если даже твои друзья отвернулись от тебя, на то есть причины. Я не хочу ввязываться в эту войну, почему я должен?

Гермиона побледнела от его слов. Выходит, многие так плохо относились к ней теперь, потому что от нее отвернулись друзья? Они все считали, что были какие-то причины?

— Ты должен, потому что мы все должны принять какую-то сторону, — сказала Гермиона. — Иначе за тебя решит кто-то другой. Если же ты не хочешь исполнять обязанности старосты, то можешь отказаться от должности. Быть старостой – это ответственность, которую не каждый готов нести.

— Я не собираюсь отказываться от значка старосты. Ты не имеешь права его отнять! — воскликнул Энтони.

— Имею, — жестко ответила она. — В мои права входит замена старост по моему усмотрению. Подписано директором. И тебе придется расстаться со значком, если в конечном счете ты откажешься выполнять мои указания.

Энтони замолчал и отвернулся.

— Это касается не только его. Однако я бы хотела по возможности учесть ваши пожелания. Я выслушаю всех, кто еще хочет сказать, а потом зачитаю вам мой план восстановления дисциплины в Хогвартсе.

— Лучше бы смотрела за своим слизеринским гадюшником! — сказал Невилл, глядя на Гермиону с отвращением.

— Если бы я не смотрела за, как ты выражаешься, «моим слизеринским гадюшником», то ситуация была бы уже совершенно неконтролируемой. Непростительные заклинания использовались бы уже вместо приветствия. А тебе я могу лишь сказать, что ты, как лидер Отряда Дамблдора, мог бы быть осмотрительнее и не привлекать внимание Кэрроу и Снейпа к своим друзьям, — жестко ответила Гермиона.

— Да что ты об этом знаешь? — заорал гриффиндорец.

— Больше, чем ты думаешь! — усмехнулась Гермиона. — Еще вопросы или, может быть, советы? — с сарказмом поинтересовалась она у остальных. Все молчали.

— В таком случае, переходим к делу. Ознакомьтесь, — Гермиона вынула из сумки пачку бумаг и при помощи палочки раздала всем присутствующим. Старосты углубились в чтение.

«Свод правил, нацеленных на поддержание дисциплины в школе магии и волшебства Хогвартс.

Указ №1.
Вводится комендантский час.
До 22:00 все студенты должны оказаться в своих гостиных.
На старост комендантский час не распространяется.
Всякий ученик, наказанный преподавателем, обязан сообщить об этом старосте своего факультета, который по окончании наказания проводит его в гостиную.
Всякий ученик, уличенный в несоблюдении комендантского часа, будет наказан.

Указ № 2.
Все ученические организации, общества, команды, кружки и клубы должны быть зарегистрированы и одобрены главной старостой школы.
Организацией, обществом, командой, кружком и клубом считается регулярно собирающаяся группа из трех и более учеников.
Всякий ученик, уличенный в принадлежности к организации, обществу, команде, кружку или клубу, не санкционированным главной старостой, будет наказан.

Указ № 3.
Запрещаются драки, магические дуэли и другие виды насилия.
Любой ученик, уличенный в участии в драке, магической дуэли или другом виде насилия, немедленно должен быть доставлен к главной старосте школы. Он будет поставлен на учет и наказан. Если будет совершено повторное нарушение правил, то наказание будет усилено. После пяти нарушений следует исключение.

Указ № 4.
Запрещено оскорбление преподавателей, студентов и другого персонала школы.
Любой ученик, уличенный в нарушении этого правила, немедленно должен быть доставлен к главной старосте школы. Он будет поставлен на учет и наказан. Если будет совершено повторное нарушение правил, то наказание будет усилено. После пяти нарушений следует исключение.

Указ № 5.
Запрещены любые виды порчи имущества школы. В том числе умышленное загрязнение здания (надписи на стенах и прочее).
Любой ученик, уличенный в нарушении этого правила, немедленно должен быть доставлен к главной старосте школы. Он будет поставлен на учет и наказан. Если будет совершено повторное нарушение правил, то наказание будет усилено.

Указ №6. (для старост)
Устанавливается новый график ночных дежурств для старост.
Обо всех произошедших за ночь событиях должно быть сообщено главной старосте школы.

Указ № 7. (для старост)
Старостам запрещено утаивание случаев нарушения дисциплины от главной старосты школы. В случае невыполнения этого правила будет назначено наказание»

Когда все дочитали документ, Гермиона спросила:

— Итак, есть ли какие-то возражения? Или я могу отнести это на подпись к директору?

— Да ты прямо как Амбридж, — пробормотал Эрни Макмиллан.

— Нет. В отличие от нее мои наказания не будут жестокими. И я буду согласовать все свои действия с вами. Итак, всех все устраивает?

Старосты закивали.

— Нам осталось обсудить всего пару вопросов. Первый, это как мы будем связываться друг с другом. Я предлагаю навести на все значки старост Протеевы чары, и тогда вы сможете связаться со мной в любое время. Это проверенный и хорошо знакомый нам способ.

— О чем ты говоришь? — недоуменно спросила Пэнси. Кроме слизеринцев все старосты были в Отряде Дамблдора и пользовались зачарованными монетами, а Малфой перенял этот способ, чтобы сообщаться с Розмертой, поэтому у них вопросов не возникло. Гермиона быстро объяснила Паркинсон систему, и она тоже согласились.

— И наконец, — сказала Гермиона, закончив колдовать над значками, — я бы хотела, чтобы старостой школы среди мальчиков стал Драко Малфой. Мне придется часто общаться со старостами школы и я уверена, что с Не... Долгопупсом мы не поладим. Я надеюсь, никто не против?

Все молчали. Невилл смотрел на нее с такой ненавистью, словно изо всех сил старался подтвердить слова Гермионы.

— Вот и славно, — улыбнулась девушка. — В таком случае, собрание окончено. Все свободны, только прошу задержаться мистера Долгопупса.

Когда все разошлись и остались только Гермиона и Невилл, девушка протянула ему бумагу, на которой было написано:

«Название: ОД
Род деятельности: домашнее задание
Место и время сбора: не определено
Одобрено главной старостой школы Гермионой Лестрейндж»

— Вы можете собираться в любое время. Я не хочу потом разбираться и с этим. Вас не смогут обвинить ни в чем.

Невилл удивленно переводил взгляд с документа на Гермиону и обратно.

— Зачем это тебе? — наконец, спросил он.

— Потому что я все та же, — грустно ответила она, — я все та же Гермиона. Я продолжаю быть на стороне Гарри. И все, что я делаю, ради него.

— Это ложь, — зло выплюнул Невилл, — ты дочь убийц, порождение тьмы. Я не знаю, для чего тебе это все надо, но запомни: мы не остановимся, мы всегда будем продолжать бороться с такими, как ты, с Пожирателями.

После этих слов гриффиндорец ушел, громко хлопнув дверью. А Гермиона подошла к окну и посмотрела вдаль, туда, где, возможно, сейчас сидели в маленькой палатке Гарри и Рон, обсуждая, быть может, ее или миссию, возложенную на них Дамблдором. По щекам девушки потекли слезы, которые она сдерживала уже так давно.

***

Гермиона не угадала. Гарри и Рон уже давно не разговаривали о чем-то подобном. Все их общение свелось к минимуму. Гарри стал настолько нелюдимым и агрессивным, что Рон даже не пытался с ним заговорить. Уизли никак не мог понять, что случилось с его другом. После того, как они покинули Министерство Магии, Гарри с каждым днем становился все угрюмее. И теперь, когда прошло уже больше месяца, на него было просто страшно смотреть. Гарри похудел, под глазами залегли глубокие тени. Их ярко-зеленый цвет приобрел какой-то серо-болотный оттенок. Всегда светлая кожа стала еще белее. Если бы Рон когда-нибудь видел инферналов, то подумал бы, что Гарри превратился в одного из них. Друг почти перестал спать, он постоянно дежурил у входа палатки, объясняя это тем, что это он будет виноват, если на них нападут. Как их могли найти, Рон не представлял, ведь они трансгрессировали на новое место каждый день.

Уизли всерьез начал беспокоиться, когда Гарри перестал отвечать ему. Раньше он говорил хоть что-то, но теперь лишь делал вид, что не слышит. Это ужасно раздражало Рона, но в то же время он понимал, что с другом что-то не так.

Однако больше всего Рона выводило из себя то, что они ничего не делали. Вообще. Просто меняли свое местоположение каждое утро и заметали за собой следы. Уизли надеялся, что у Гарри есть хоть какой-то план. Но, похоже, его не было, и было совершенно неясно, появится ли.

Рон все чаще вспоминал Гермиону. Теперь она постоянно занимала его мысли. Раньше, когда подруга всегда была рядом, Рон и не замечал, как много она делает для них с Гарри. Зато сейчас, после долгой разлуки, Уили начал понимать, как она нужна ему. Дело было даже не в том, что она талантливая и умная колдунья, готовая всегда прийти на помощь. Гермиона была дорога Рону как человек, подруга, даже как девушка. В прошлом он частенько задумывался над тем, что было бы, если бы они встречались. Особенно после того, как он увидел ее на балу с Виктором Крамом. Тогда он впервые ревновал ее. Потом был Маклагенн. В отместку Рон начал встречаться с Лавандой. Он знал, что это причиняет Гермионе боль, и это приносило ему какое-то мрачное удовлетворение. Но картину портило то, что Гарри начал проводить с ней больше времени. Это заставляло Рона постоянно за ними наблюдать, и месть с Лавандой перестала быть такой заманчивой, ведь Рон начал ревновать Гермиону к своему лучшему другу! Уизли всегда в глубине души понимал, что Гарри лучше него во всех отношениях. Это заставляло его думать, что Гермиона непременно выберет Поттера, особенно учитывая то, что Рон ей никогда ничего не предлагал.

Поэтому-то он и был так рад, что Гарри начал встречаться с Джинни. Рон расстался с Лавандой, и у них уже начало налаживаться с Гермионой. Все рухнуло в одночасье, когда Гарри решил не брать Гермиону с собой. Рон понимал, что если от Поттера и можно было ожидать чего-то подобного, то его Гермиона никогда не простит за то, что он не переубедил друга. Однако все это было незначительно в сравнении с тем, что возможно, Гермиона была уже мертва! Причем по вине Рона, из-за его письма. Ее крик, который они слышали из делюминатора, никак не выходил из головы Уизли. Оставалось лишь надеяться на меньшую из зол: то, что она в плену Пожирателей. Самым ужасным было то, что Рон никак не мог проверить это. Ведь он сам попросил Гермиону не отвечать на его письмо. Уизли пытался слушать магическое радио, из которого они узнавали большинство новостей. О «Поттеровском дозоре» Рону рассказал отец, и он не расставался с приемником с самого начала их путешествия. Но или в новостях не было ни слова о Гермионе, или он не мог поймать нужный выпуск.

Рону уже безумно надоело все это. Неразговорчивый и чужой Гарри. Вечный недостаток еды. Холодный ветер, продувающий палатку. Страх услышать в новостях о пропаже без вести или смерти родных. Неизвестность. Он не был готов к этому, когда шел с Гарри. Конечно, Рон не думал, что едет на курорт, но он не ожидал, что все будет... так. Поэтому он решил поговорить с Гарри. Объяснить другу, что пора что-то менять.

Рон поднялся и приблизился к входу палатки. Он не знал, как начать разговор, и решил для начала понаблюдать за другом. Гарри сидел у ближайшего дерева с закрытыми глазами и теребил цепочку крестража. Его руки были синими от холода, но он не выпускал ледяное железо. Медальон не нагревался от прикосновений – это они выяснили еще в первый день. Поттер выглядел напряженным и жестоким. Раньше Рон никогда не видел у Гарри такого выражения лица. Ему не хотелось смотреть на жесткую складку губ и сжатые челюсти Гарри, и он снова перевел взгляд на его руки. Внезапно Рона охватила поразившая его мысль. Что, если крестраж овладел Гарри? Может быть, из-за этого он стал таким отстраненным и злым?

В мгновение ока Рон подлетел к Гарри и попытался сдернуть с него крестраж, но пальцы друга мертвой хваткой вцепились в цепочку. Поттер открыл глаза и с яростью посмотрел на Уизли. Вдруг он зашипел что-то, и Рон понял, что он говорит на змеином языке. Он чуть было в ужасе не отпрянул, но все-таки взял себя в руки и начал трясти друга, все еще пытаясь снять с него медальон.

— Гарри! — закричал он. — Немедленно сними его. Разве ты не видишь, что он завладел тобой? Сними его!

Гарри удивленно воззрился на Рона и ослабил хватку. Этого хватило парню, чтобы стянуть с него крестраж. Тяжело дыша, он откинулся на стенку палатки и посмотрел на Гарри. Тот глубоко дышал, так, словно он не был на свежем воздухе не меньше нескольких недель.

— Что это было? — наконец спросил Гарри хриплым от долгого молчания голосом.

— Крестраж овладел тобой, — выдохнул Рон. — Что ты помнишь?

— Нет, он не овладел, но пытался. Я помню все, только... я постоянно чувствовал себя так, словно рядом со мной была сотня дементоров. Мне не хотелось ничего делать, говорить...

— Черт, Гарри... почему же ты раньше не говорил? Я был таким эгоистом, когда тебе нужна была поддержка! — воскликнул Рон. — Прости меня.

— Это ты меня прости. Я должен был раньше догадаться, что дело в крестраже, — ответил Гарри. — Однако нам нужно обсудить, что делать дальше. Мы ведь не можем позволить, чтобы медальон валялся, где попало.

— Давай носить его по очереди, — предложил Рон, и Гарри согласился.

— Как думаешь, с ней все в порядке? — спросил Гарри через некоторое время после того, как они вернулись в палатку.

Не нужно было уточнять, что он говорил о Гермионе. Рон и так все понял. Но он не знал, что ответить другу. Ему хотелось кричать на Поттера, обвинять его в том, что он бросил Гермиону одну, и теперь она может быть уже мертва. Но посмотрев в глаза Гарри, Рон понял, что тот и сам понимает свою вину и раскаивается. Поэтому он только покачал головой и сказал:

— Я не знаю, Гарри. Но мы будем надеяться.