Я буду рядом
Буду благодарна за звездочки и комментарии 😀
——————————————————————————-
Мэй сидела в холодной и тёмной темнице, её тело обессилено и истощено, но она не чувствовала ни голода, ни жажды. Она не знала, сколько прошло времени — день, два или, может, больше. Её окружала полная тишина, разрываемая лишь стуком капель воды, падающих с потолка. Темнота казалась бездонной, а холод пронизывал до самых костей, но Мэй не обращала внимания на эти внешние неудобства.
Она сидела на холодном каменном полу, обхватив колени руками, и пыталась сосредоточиться на чем-то, что могло бы отвлечь её мысли. Но вместо этого её разум был заполнен воспоминаниями — как больными, так и горькими. Она вспоминала, как Леви, полный ярости, говорил ей об их потерянном доверии. Это воспоминание сдавливало её сердце, но слёз не было — они все высохли. Она просто существовала, затерянная в бесконечности тишины.
Время от времени она вставала и начинала тренироваться — её движения были быстрыми, но механическими, как у машины. Она отрабатывала удары и броски в воздух, её тело помнило всё, даже когда разум был на грани безумия. Но чёрные вены на руках, ногах, шее и лице не позволяли забыть о боли, которая всё ещё оставалась внутри неё. Эти тёмные прожилки, словно ядовитые корни, проросли по всему её телу, и даже глаза Мэй, когда-то яркие, теперь были наполнены мрачной тьмой. Лишь редкие проблески её истинных цветов — красного и фиолетового — вспыхивали в этом хаосе.
Никто не приходил к ней. Ни Леви, ни Ханджи, ни кто-либо из других товарищей. Она не знала, были ли они рядом или уже далеко. Каждый новый день сливался с предыдущим в бесконечную череду. Её тело не требовало пищи или воды, но сознание начинало медленно погружаться в отчаяние. Она начинала забывать, что такое нормальная жизнь, кто она такая и за что она сражалась.
Она опустила голову на колени и закрыла глаза, пытаясь вспомнить хотя бы что-то светлое из прошлого, но даже воспоминания казались размытыми. Единственное, что оставалось ясным, была эта боль, чувство вины и одиночество.
Мэй сидела на холодном каменном полу, скрестив ноги, спиной к железной решётке. Она глубоко дышала, медленно вдыхая и выдыхая воздух, стараясь успокоить свой ум. Медитация была её спасением — в этой тьме и одиночестве она могла найти хоть какой-то контроль над собой. Она сосредоточилась на биении сердца, слушала каждый его удар, будто это был последний оставшийся в её мире звук. Тьма вокруг стала словно частью её разума, и с каждым мгновением она чувствовала, как внутренняя боль немного стихает.
Внезапно она ощутила присутствие чужого. Не открывая глаз и не поворачиваясь, она тихо, почти спокойно произнесла:
— Долго ещё стоять будешь?
Из темноты перед ней выступила фигура. Это была Мила, её лицо озарилось злобной улыбкой, отражающей её намерения.
— Ты выглядишь слишком жалко, — Мила усмехнулась, наблюдая за неподвижной Мэй.
Мэй, не поворачиваясь, сдержанно, но дерзко ответила:
— высказалась? Теперь иди. Ты для разведки слишком слабая,займись спортом.
Мила хмыкнула, раздражённая таким ответом, но не остановилась. Она подошла ближе и бесцеремонно прошла в камеру, усевшись на жёсткую деревянную «кровать» рядом с Мэй. Её улыбка не исчезла, но теперь в глазах мелькала злоба.
— Полторы недели, Мэй, — начала Мила. — Полторы недели ты сидишь тут за решеткой, и даже не можешь осознать, насколько всё изменилось. Леви сам не свой из-за тебя. Думаешь, он ещё будет к тебе относиться как раньше? — Мила наклонилась вперёд, её голос стал почти шёпотом, но с отчётливой угрозой. — Он заслуживает лучшего. Он заслуживает меня, а не тебя. Думаешь, он простит тебя? Мои объятья,нежность и любовь помогли ему забыть тебя.
Мэй молчала. Её разум всё ещё был погружён в хаос собственных мыслей, и она не знала, как ответить на такие слова. Она понимала, что Леви действительно изменился за эти недели, но она не могла поверить, что всё было настолько плохо.
Мила, не дождавшись ответа, рассердилась ещё больше. Её лицо исказилось, и она внезапно поднялась, сжав кулаки. Её рука резко взметнулась и ударила Мэй по лицу. Удар был сильным, и Мэй на мгновение потеряла равновесие, но не упала. Она молча сжала губы, не показывая слабости.
Мила, удовлетворённая своей выходкой, выпрямилась и, не оглядываясь, вышла из камеры. Её шаги исчезли в темноте коридоров, оставляя Мэй в одиночестве.
Мэй сидела на полу, когда дверь камеры со скрипом открылась. Внутрь вошли Ханджи, Армин и Микаса. Ханджи шагнула вперёд, её взгляд был твёрдым, но в нём мелькала нотка сожаления.
— Мы решили, что тебя можно выпустить, — начала Ханджи сдержанным тоном. — Ты продолжишь обучать солдат, как и прежде, но есть условия. Ты не будешь передвигаться одна, отныне ты будешь постоянно на виду. За каждым твоим шагом будут следить. Понимаешь?
Мэй молча кивнула, не показывая ни малейшей реакции. В её глазах не было гнева, не было страха — лишь холодная пустота. Она встала на ноги, медленно и без слов, и шагнула к двери. Армин и Микаса обменялись быстрыми взглядами, как будто были удивлены её безразличием, но ничего не сказали.
Они шли по длинным коридорам тюрьмы, когда наружный свет, пробивающийся через окна, осветил внешность Мэй. Черные вены, оплетавшие её лицо, шею и руки, бросались в глаза, как будто сама тьма захватила её тело. Её глаза — тёмные, с едва заметными проблесками красного и фиолетового, выглядели жутко. Остальные солдаты, проходящие мимо, не могли сдержать испуганные взгляды. Они отшатывались от неё, кто-то шептался, кто-то просто молча смотрел в ужасе.
Мэй шла бесстрастно, не обращая внимания на людей вокруг. Её тело словно двигалось на автомате, будто она уже не чувствовала ничего, что происходило вокруг. Никто не осмелился заговорить с ней, никто не подошёл ближе. Внутри всё было пусто.
Но вдруг её взгляд уловил что-то впереди. Она замерла на месте, её глаза сузились, и боль пронзила грудь. Это был он. Леви. Но не один. Он стоял, обнимая Милу, которая прижималась к нему с самодовольной улыбкой. Их тела были близки, слишком близки, и Мила, заметив Мэй, медленно повернула голову в её сторону. Её глаза блестели от злорадства, а в уголках губ играла знакомая презрительная улыбка.
Леви заметил взгляд Мэй. Его лицо напряглось, но он не отстранился от Милы. Мэй почувствовала, как внутри что-то зашевелилось — не ярость, не ревность, а скорее пустота, ещё глубже поглощавшая её. На её лице не было никаких эмоций, она смотрела на него холодно, безмолвно.
Она развернулась и пошла дальше, ни слова не сказав, ни намёка не показав на то, что ей было больно. Её шаги снова стали бесшумными, словно она превратилась в тень.
Мэй и Ханджи зашли в комнату Мэй. Мэй сразу заметила, что здесь не было ничего лишнего: две кровати, стол, шкаф. Ханджи закрыла дверь за собой, её движения были менее резкими, чем обычно. Атмосфера между ними чувствовалась напряжённой, но не враждебной.
— Ты будешь жить здесь, — сказала Ханджи, оглядывая комнату. — Я тоже останусь с тобой. Так что, если что-то понадобится, обращайся ко мне.
Мэй кивнула, безразличие на её лице было привычным, но внутри что-то теплилось — Ханджи была рядом, и это приносило неожиданное облегчение. Она не возражала, что Ханджи будет её соседкой, напротив, ей даже казалось, что это хорошо. В тишине, которая повисла между ними, вдруг захотелось задать один вопрос, что давно тревожил Мэй.
— Ханджи, — тихо начала она, сев на кровать. — Как ты теперь ко мне относишься? Кем ты меня считаешь после всего этого?
Ханджи замерла на мгновение, видимо, обдумывая ответ. Она села напротив Мэй, убрав очки, что было для неё редкостью — её глаза встретились с тёмными глазами Мэй, и в них не было осуждения, только усталость и какая-то глубокая грусть.
— Мэй, — начала Ханджи с мягкостью, которой Мэй никогда не ожидала от неё. — Я не скажу, что всё, что ты сделала, было правильным. Но я не могу сказать, что теперь вижу в тебе врага. Ты... сложный человек, запутавшийся в том, что правильно, а что нет. Но знаешь, я понимаю. Мы все совершаем ошибки. Я не перестала видеть в тебе союзника, и уж тем более — друга.
Мэй расслабилась, хотя внешне это было едва заметно. Слова Ханджи принесли неожиданное чувство облегчения. В груди стало чуть легче, словно огромный груз, который давил на неё, немного сдвинулся. Она кивнула, не в силах подобрать слова в ответ.
— Спасибо, — тихо произнесла Мэй, всё ещё погружённая в свои мысли.
Ханджи слегка улыбнулась, её манера стала теплее, чем обычно. Она не добавила ничего, словно понимая, что сейчас Мэй нужно просто время, чтобы принять всё происходящее. Мэй молча легла на кровать, чувствуя, что, по крайней мере, рядом с Ханджи она не была одна в этом хаосе.
Леви открыл дверь в комнату и шагнул внутрь, его взгляд сразу остановился на Мэй, сидящей на кровати. В комнате стояла тишина, и воздух был натянут, как струна. Он коротко кивнул Ханджи, стоявшей у стола.
— Зоэ, выйди, — спокойно сказал Леви. — Мне нужно поговорить с Мэй.
Ханджи, бросив взгляд на Мэй, медленно кивнула и вышла из комнаты, закрыв за собой дверь. Остались только они двое. Леви молчал, его серые глаза были сосредоточены на Мэй, но в них не было того тепла, что она помнила. Он стоял у двери, словно не зная, как начать.
Мэй, ощущая напряжение, нарушила тишину. Её голос был тихим, но твёрдым.
— Про что ты хотел поговорить? — спросила она, не поднимая глаз на Леви, словно заранее зная, что услышит.
Леви вздохнул, его ответ был таким же холодным и чётким, как всегда:
— Нам нужно прекратить наши отношения. Я... Я люблю другую. Милу.
Эти слова ударили в самое сердце, но Мэй не показала этого. Она лишь чуть вздрогнула, но её лицо оставалось спокойным. На какое-то мгновение в комнате повисла невыносимая пауза.
— Ты считал меня своей девушкой? — спокойно, но с горечью спросила Мэй.
Леви ответил коротко, без колебаний:
— Считал.
Мэй кивнула, пропуская его слова через себя, и произнесла, на этот раз громче, но всё ещё без эмоций:
— Когда мы были вместе, ты не хотел, чтобы кто-то знал о наших отношениях. Но с Милой — не так. Если ты решил, что так для тебя будет лучше... хорошо. Я хочу, чтобы ты был счастлив.
Леви молча кивнул, не находя, что ещё сказать. Он вышел из комнаты, оставив за собой тяжёлое молчание.
Как только дверь за ним закрылась, через мгновение в комнату зашла Ханджи. Она сразу почувствовала, что что-то случилось, и тихо подошла к Мэй, чьи глаза были устремлены в одну точку.
Ханджи медленно подошла к Мэй, чувствуя, как тишина после ухода Леви буквально давит на стены. Она села рядом с ней, слегка касаясь плеча девушки, которая выглядела ещё более подавленной, чем обычно.
— Что случилось? — тихо спросила Ханджи, внимательно глядя на Мэй. Её голос был мягким, без осуждения, только забота и тревога.
Мэй не сразу ответила, словно собирая в голове нужные слова. Она вздохнула, опустив голову.
— Леви... — начала она, на мгновение замолчав, как будто сама не могла поверить в то, что собирается сказать. — Леви сказал, что любит другую. Милу. И... что мы должны прекратить наши отношения.
Эти слова дались ей тяжело, но она не позволила себе расплакаться или сломаться. Она привыкла подавлять боль внутри себя.
Ханджи удивлённо подняла брови, но не перебивала. Она внимательно слушала, давая Мэй возможность продолжить.
— Он сказал, что считал меня своей девушкой, — тихо добавила Мэй, будто продолжала разговор сама с собой. — Но он никогда не хотел, чтобы кто-то знал о нас. А с Милой он... другой. Не скрывает ничего. И это, наверное, правильно, — её голос прозвучал почти горько, но она тут же подавила эмоции.
Ханджи нахмурилась, слушая её признание. Она знала Леви достаточно долго, чтобы понять, что такие слова от него — не просто результат случайных эмоций.
— Он сказал тебе, что любит Милу? — осторожно спросила Ханджи, не желая ещё больше ранить Мэй, но пытаясь разобраться в ситуации.
Мэй кивнула.
— Да. И знаешь, я сказала ему, что хочу, чтобы он был счастлив, — она прикусила губу, как будто от этих слов ей стало только больнее. — Потому что это правда. Я не могу его удерживать. Я... просто не могу.
Ханджи тихо кивнула, хотя в её глазах появилась тревога. Она посмотрела на Мэй с легкой грустью, затем вздохнула.
— Ты сделала правильный выбор, — медленно сказала Ханджи. — Но это не делает его менее болезненным. Иногда отпустить — это самое сложное, что можно сделать. Особенно, если ты всё ещё любишь.
Мэй не ответила, лишь смотрела в одну точку, будто оцепенев. Она знала, что Ханджи права, но внутри себя всё равно чувствовала пустоту.
— Но ты должна думать и о себе, Мэй, — продолжила Ханджи, понимая, что девушке сейчас тяжело. — Ты заслуживаешь кого-то, кто не будет сомневаться в своих чувствах к тебе. Кто будет ценить тебя, не скрывая своих эмоций. Я знаю, как это тяжело, но со временем станет легче.
Мэй кивнула, хотя не была уверена, что сможет поверить в это прямо сейчас. Боль от потери Леви, от того, что он предпочёл другую, была ещё слишком острой.
— Спасибо, Ханджи, — тихо произнесла Мэй. — Я просто... не знаю, как долго это будет продолжаться. Эта боль.
Ханджи улыбнулась ей сочувственно и мягко сказала:
— Это зависит от тебя. Но я буду рядом.