Глава 9
Дверь захлопнулась перед самым его носом, оставив Северуса одного в пустом коридоре.
Еще не совсем придя в себя, он не сразу отправился в свою комнату, а какое-то время молча стоял, не зная, что же предпринять. Вздумай Гермиона сейчас выглянуть из спальни, она бы, вне всякого сомнения, испугалась бы при виде его - мысль об этом заставила мужчину попятиться.
Чувствуя себя омерзительно грязным после случившегося, он захотел вначале принять душ. Может, вода поможет немного успокоить его взвинченные нервы.
В ванной он торопливо разделся и встал под прохладные струи, подставляя им пылающее как в лихорадке лицо.
Даже в свою бытность Упивающимся Смертью и участвуя во всей их «деятельности» он не чувствовал себя настолько мерзко. Предал доверявшего ему человека - вот что это было в его понимании. Только однажды он испытывал подобное, когда обозвал Лили «грязнокровкой». Событие, красной нитью прошедшее через всю его жизнь, разделившее ее на «до» и «после». Лили так и не смогла простить его, и эта рана никогда не закроется. Найдет ли в себе силы понять и простить Грейнджер? Он не удивится, если после всего произошедшего она сдаст его аврорам.
Снейп закрыл глаза и провел по щеке, там, где недавно его кожи коснулась ладонь Гермионы.
В его душе что-то перевернулось, на ум пришла не поддающаяся логике мысль: не может быть, чтобы в результате она оказалась гораздо мудрее, чем все, кого он знал до этого.
Кое-как одевшись, Снейп добрался до своей постели и растянулся на чистых простынях. Странная блаженная усталость наливала его мышцы свинцом, и, несмотря на то, что в такой ситуации ему было гораздо более свойственно нервно расхаживать кругами по комнате, мужчина предпочел лечь. Может сдаться, что это его последняя возможность отдохнуть по-человечески. Вряд ли в камерах Аврората стоят удобные кровати.
Мысли, буравившие его мозг, не давали Снейпу спать, и он, будучи не в состоянии отбиваться от них, предпочел детально обдумать сложившееся положение. Дикое животное желание, захватившее его совершенно врасплох, будучи утоленным, казалось непонятным и отталкивающе мерзким.
Неопытным в вопросах секса его вряд ли можно было назвать, хотя ни разу его отношения с женщинами не выходили за рамки простого удовлетворения физических потребностей.
Вскоре после того, как Лили вышла замуж, он, наклюкавшись до зеленых чертиков в грязном маггловском баре, переспал с какой-то помятой девицей, наутро стерев ей память. Потом его долго рвало рядом с мусорными баками, то ли от количества выпитого накануне, то ли от осознания того, что он «возмужал» подобным образом - с неизвестной женщиной, к которой он не испытывал абсолютно ничего. Лица ее он совершенно не помнил.
Потом молодая горячая кровь еще несколько раз брала свое, и он, стараясь не думать об этом больше, чем следовало, по ночам искал в барах одиноких девиц. Зная почему, но, старательно оставаясь глух к внутреннему голосу, он выбирал невысоких рыжеволосых молодых женщин. Уже нося на руке Знак Мрака, он никогда не убивал этих маггл после проведенной вместе ночи - сама мысль об этом казалась ему настолько бесчеловечной, хотя он слышал, что его Лорд находил ее вполне отвечающей его планам насчет магглов, и многие бывшие однокурсники Снейпа, тот же Эйвери, хвастались, ведя особый счет изнасилованным и убитым женщинам в числе своих жертв.
Потом умерла Лили.
Считая себя виноватым в ее смерти, Северус больше не мог думать ни о чем другом. В тот период он испытывал безразличие к женскому полу вообще. Кроме того, хватало и других волнений, сводивших на нет естественное желание.
Понемногу жизнь вошла в колею, застав его на месте преподавателя в Хогвартсе.
Даже будучи оправданным во время судебного процесса над Упивающимися Смертью, Снейп испытывал на себе пристальное внимание авроров. Это послужило для него всего лишь толчком для того, чтобы навсегда завязать с ночными вылазками в маггловские районы Лондона - занятия, к которому он отчего-то совершенно утратил интерес.
Но горячий темперамент зельевара в один прекрасный момент снова начал искать себе отдушину.
Гермиона не ошибалась, говоря, что Снейп не мог похвастать богатством: профессорской зарплаты хватало только на покупку книг, редких составляющих для сложных зелий, с которыми он экспериментировал в свободное от занятий время, обновления одежды и оборудования лаборатории. Таким образом, бордели для него исключались, как недопустимая роскошь.
Будучи молодым здоровым мужчиной, Северус начал видеть яркие сны, после которых просыпался с каменной эрекцией, и был вынужден бороться с ней подручными средствами. Он всегда мастурбировал в ванной, чтобы не испачкать простыни и не дать домашним эльфам повода для сплетен. После этого он чувствовал себя только уставшим и опустошенным, но никак не удовлетворенным.
Постепенно в нем росли раздражение и недовольство. Принимать Сны без Сновидений давно вошло у него в привычку. Конфискованные у старшекурсников порнографические журналы сразу же передавались Филчу, без малейшего искушения быть прочитанными. А он убивал сразу двух зайцев, патрулируя по ночам коридоры: избавлялся от мучавших его сновидений и срывал свою злость на нарушителях правил.
Почти все списывали его бесчинства на отвратительный характер. Только Дамблдор догадывался о том, что лежало в основе, но как раз он и не мог посоветовать Северусу завести себе подружку.
Возрождение Волдеморта, как это ни парадоксально, снова превратило Снейпа в собранного и готового к любым неожиданностям человека. По инерции он продолжал играть роль «слизеринского ублюдка», находя, что она отвечает стоявшей перед ним сложной миссии двойного агента.
Приспешники Темного Лорда вновь начали устраивать оргии, в которых он вынужден был принимать участие. Естественно, что никаким чувствам, кроме похоти, здесь было не места. Испытывая настоящее отвращение к участникам этих сборищ, Снейп старался отвертеться от них, как только мог.
В последний год, будучи директором Хогвартса, он уже мог не отвлекаться на «всякую ерунду», повседневные заботы полностью поглотили его.
Северус не любил вспоминать свой опыт в любовных делах, да и то, что больше занимало его, относилось к событиям совсем свежим. Снова и снова он перебирал в памяти случившееся за две последние недели.
Никогда ему не приходилось делить кров с женщиной так долго - его мать не в счет. Вначале она раздражала его. К мнению, сложившемуся у Снейпа за годы работы с мисс Гриффиндорской Всезнайкой, добавлялась еще и жалость, читаемая им в ее глазах, когда она смотрела на него. Постепенно в нем проснулся интерес к новой для него ситуации, представителем которой являлась эта миссис Уизли. Он не мог не заметить, что она превратилась в симпатичную женщину.
Кажется, где-то здесь все и началось.
Наверное, в тот момент, когда она вдруг попросила его поцеловать ее и позволила обнять себя. Северус уже готов был выполнить ее просьбу, но в последний миг подумал, что совсем не знает, как это делается. Ему стало отчего-то неудобно показать ей, что Северус Снейп не умеет целоваться. С Лили они даже близко не успели подойти к той стадии отношений, когда начинают заниматься подобными вещами, а желания целовать тех маггл у него и в мыслях не возникало. Скривившись в натянутой усмешке, он замер.
Но, несмотря на то, что он, в своем понимании, так оплошал, эффект, произведенный на Гермиону, был совсем противоположным ожидаемому Северусом. Она не засмеялась, но как-то по-новому взглянула на него. Словно заметила, что перед ней мужчина. Хотя, кто ее знает, наверное, ее чувства адресовались мистеру Уизли, ведь Снейп в тот момент выглядел как ее муж.
Тем не менее, тогда чувство уверенности в себе, давным-давно забытое, если вообще когда-либо испытанное им, переполнило его существо неизведанным восторгом. Он был благодарен ей за, пусть и очень краткий, душевный подъем.
Увидев мужа Гермионы, Снейп ощутил нечто, похожее на укол ревности: как может она принадлежать этому человеку? Не то, чтобы он хотел ее для себя в тот момент. Снейп просто был зол на ее мужа за все причиненные ей страдания. Он никогда не был силен в кулачном бою, доведя до совершенства свое искусство в магической дуэли, но тогда он с непонятным, злым удовольствием отвесил Рону пару тумаков. И его гордость была приятно задета высказыванием о том, что, оказывается, его рассматривают как соперника.
Уже позже, проведя в непосредственной близости с Гермионой целую неделю, рассматривая ее тайком, пока она спала, ненароком касаясь ее руки, передавая ей стакан с зельем, Северус понял, что хочет ее.
Все, так старательно запрятанное им, как ненужное, вдруг резко вылезло наружу. По счастью, он сразу начал принимать зелье Сна без Сновидений, что она дала ему, и надеялся, что дотерпит до того дня, когда ему вернут палочку, и он сможет покинуть ее дом...
И вот, все пошло прахом. Просто не зная, как в такой момент вести себя по-иному, он грубо изнасиловал ее.
Северус в отчаянии закрыл лицо руками.
Теперь она имеет полное право отомстить ему, и будет права, вызвав авроров. Он не станет сопротивляться.
Сопротивляться... Снейп снова провел рукой по щеке, вспоминая странную ласку.
Иногда на своих оргиях Упивающиеся Смертью развлекались, насилуя маггл и грязнокровок. Вырывающихся женщин приходилось держать втроем, чтобы суметь надругаться над ними. Или же жертве угрожали отточенным острием ножа.
Он был один и не был вооружен. А заведена Гермиона была сверх меры. Могла хотя бы пнуть его раз-другой.
Это обстоятельство немного обескуражило его. Неужели она не была против? Но если с ним все понятно - острый сексуальный голод сделал так, что он совсем потерял голову, то как объяснить ее поведение?
Не может быть, чтобы жизнь замужней женщины походила на жизнь холостого, одинокого мужчины.
_____
Гермиона захлопнула дверь спальни и еще какое-то время стояла, прислонившись лбом к ее холодной поверхности.
Невероятно: она, Гермиона Грейнджер, повела себя как дикая кошка, напала на ни в чем не повинного человека, вынудив его оттрахать ее.
Кажется, она обозвала его девственником. Теперь-то уж, точно, нет.
Ее тело ломило от болезненно-приятной усталости. Чувствуя, как по ногам стекает теплая густая сперма, смешанная с ее собственными соками, Гермиона с силой прикусила губу, чтобы не застонать. Все эти последствия ее связи со Снейпом можно было легко убрать при помощи магии, но такой способ отчего-то показался ей неправильным и противоестественным. Держась одной рукой за стену, колдунья отправилась в смежную со спальней ванную.
Соприкосновение холодного воздуха с горячей кожей заставило всю ее покрыться мурашками. Наскоро помывшись, женщина юркнула под одеяло, сворачиваясь комочком на прохладных простынях. Все, чего ей сейчас недоставало - это возможности уснуть, прильнув к сильному мужскому плечу.
Безнадежно пытаясь согреться, она ворочалась на такой широкой для нее одной кровати. А, понимая, что заснуть ей вряд ли удастся, Гермиона зачем-то снова и снова прокручивала в голове события этого вечера, подбирая к ним разумное объяснение. Ей было безумно стыдно за свое поведение, но также ей хотелось отыскать и его причину.
Рон был ее первым и единственным мужчиной.
Сразу после войны он предложил ей руку и сердце, но с пониманием отнесся к ее желанию «вначале достичь определенного карьерного уровня». В конце концов, они были еще так молоды...
Молоды, неопытны и горячи. Все ее познания об отношениях между мужчиной и женщиной были почерпнуты из книг, а Рон, помимо пары бестселлеров, был о многом информирован приятелями, чаще всего не намного более опытными, чем он сам. Тем не менее, это не помешало им вскоре переступить черту и вкусить сладкий плод близости. Распробованный плод оказался несколько незрелым, но тогда они не обращали на это никакого внимания, будучи до глупости влюбленными.
Постепенно сексуальные отношения перестали восхищать их своей новизной, трогательная неопытность начала превращаться в несколько раздражающую неспособность угодить друг другу. Впрочем, угодить Рону было достаточно просто, с ней же все было гораздо сложнее.
В книгах говорилось о прекрасной любовной прелюдии, во время которой ей надлежало быть возбуждаемой и подготавливаемой к последующему слиянию, Гермиона ожидала нечто подобного от своего партнера. Поначалу они заводились от одного поцелуя, и через несколько минут уже лежали расслабленные и утомленные быстрым любовным актом. Но если Рон так и продолжал быстро возбуждаться и сразу желал непосредственной близости, то Гермионе с каждым разом было все труднее выдерживать его ритм и подходить к финишу одновременно.
Она пыталась говорить с Роном, и он даже обещал сначала немного поласкать ее, но всегда ограничивался несколькими похлопываниями по ее попке, быстрым поглаживанием груди и сразу после этого принимался за ее лоно, удивляясь его сухости.
Гермиона сама тоже хотела доставить ему удовольствие, лаская его тело, но, не зная толком, что ему нравится, по-видимому, делала что-то не так, и Рон лишь хихикал, как будто она щекотала его. Не имели успеха и несколько подготовленных ею романтических ужинов при свечах.
Постепенно Гермиона все больше уходила с головой в работу, и сексуальные отношения отступили для нее на второй план, хотя она была совершенно уверена в своей любви к Рону. Поэтому, когда, после свадьбы Гарри с Джинни, он вновь предложил ей замужество, она согласилась.
Брак ни коим образом не изменил их жизни. Правда, теперь она носила фамилию Уизли и стала одной из ведущих сотрудниц в Департаменте Магического Правопорядка, в то время как Рон оставался рядовым аврором. А еще они купили дом, намереваясь свить в нем уютное семейное гнездышко.
Но прошло еще несколько лет, прежде чем родилась Рози. Стабильное положение на работе позволяло Гермионе сделать передышку, но она и не думала, что сидеть с младенцем окажется таким тяжелым трудом. Совершенно измотанная, она отвергала все поползновения Рона на близость, а когда чуть позднее начала соглашаться - частенько за этим занятием их заставал истошный крик голодной, проснувшейся или испачкавшей пеленки Рози. Приходилось все бросать и бежать к ее кроватке.
Когда появился еще и Хьюго, Рон уже в открытую стал сетовать на отсутствие внимания со стороны жены. Тогда, чтобы прекратить его жалобы, она чаще стала соглашаться на быстрый секс, только чтобы муж отстал и дал ей возможность немного вздремнуть. Сама она даже не успевала возбудиться за то время, пока он имел ее, но ей не хотелось огорчать его, поэтому в один прекрасный день Гермиона попросту изобразила бурный оргазм, оставив мужа жутко довольным. Тогда ей было совершенно все равно.
Уже придя в форму после родов и вскармливания детей, она хотела снова видеть прежнее желание в его глазах, но Рон даже перестал прикасаться к ее груди, считая ее теперь исключительно молочной тарой в собственности Рози и Хьюго. Гермиона пыталась убедить его, что она не только мать, но еще и женщина, ждущая ласки от любимого мужчины, но Рон был непоколебим в своем убеждении.
Тем не менее, было многое другое, за что она была готова простить мужу его невнимательность к ее желаниям. Он был прекрасным отцом, добрым и чутким. Пусть и очень вспыльчивый, Рон быстро отходил, прося прощения.
Ей совсем некогда было думать о себе. Работа и дети отнимали все свободное время, Рон к тому времени возглавлял Аврорат, что, несомненно, подняло его самооценку. Зарабатывал он теперь гораздо больше жены, и в его обращении с ней появился налет покровительственного тона. Иногда Гермионе даже казалось, что он стал более ревнивым, иначе, к чему все эти поцелуи на публике, утверждавшие его в правах на нее?
Их близость перестала быть даже рутиной, точнее, как раз рутины ей и не доставало. Хотя они и спали вместе, до секса дело доходило крайне редко. К тому же, Гермиона запретила ему накладывать заглушающие чары на спальню, боясь не услышать, если что случится с детьми. С Рози и Хьюго, спавшими по соседству, у Рона пропадало всякое желание, он довольствовался только тем, что обнимал жену, спавшую на его плече.
Иногда во время уборки в кабинете Рона Гермиона натыкалась на порнографический Шалдун, где с глянцевых колдографий обольстительно улыбались девицы, похожие на Флер Делакур. Гермиона ничего не имела против Флер, но, вспоминая, как Рон пускал при виде ее слюни, скептически поджимала губы. В первый раз она, ничего не подозревая, перелистала журнал, но то, чем занимались совершенно обнаженные парочки на движущихся картинках, вогнало ее в густую краску. Несмотря на то, что она была замужем и имела двоих детей, практический опыт Гермионы в интимных делах был весьма скуден и не отличался разнообразием.
Иногда ей снились странные, очень смущавшие ее сны. Просыпаясь, она прижималась к Рону, ища его поцелуев, но все заканчивалось обескураживающе быстрым совокуплением, после чего муж снова отворачивался и храпел, оставляя ее неудовлетворенной и сходящей с ума. Мысль о том, чтобы ласкать себя своей рукой, казалась ей безынтересной, несколько непристойной и ... несправедливо обидной.
Ей никогда и в голову не приходило обращать внимание на других мужчин. По собственному опыту она уже считала, что все, написанное в книгах, - просто красивый обман. То, что Рон никогда не ласкал ее тела, подтолкнуло ее к мысли, что она, наверное, не особенно привлекательна. А уж то, что на нее можно смотреть с вожделением, казалось ей совершенно невозможным. До того момента, когда она, глядя в глаза Снейпа, поняла, что тот видит в ней Женщину.
Тогда это напугало ее: чувство было давно забытым, но однажды разбуженное, он уже не хотело уходить. С осторожным любопытством Гермиона подумала о том, что Снейп ведь мужчина. Было в этом что-то абсурдное и пугающее. Как смотреть вниз с высокого обрыва: голова кружилась и ноги дрожали.
Но в одном Гермиона была точно уверена - она неизменно любила Рона, поэтому то, что он оставил ее, явилось для нее таким ударом. А еще ей показалось, что Снейп рад этому. Может, тогда и возникла та злость на него, что сегодня выплеснулась так бурно и неожиданно.
Гермионе вдруг стало жарко, и, раньше кутавшаяся в одеяло, она порывисто отбросила его.
Просыпаясь после неудавшейся попытки отравиться, она часто находила Снейпа поблизости.
Иногда он не сразу замечал, что она уже не спит, и продолжал сидеть, уткнувшись в книгу, хотя ей казалось, что он не читал: неподвижно смотревший в одну точку, он ни разу не перевернул страниц.
Из-под полуопущенных ресниц Гермиона наблюдала за ничего не подозревавшим мужчиной. Несколько раз она замечала, что он тоже рассматривает ее, отрываясь от книги. Незнакомое прежде волнение охватывало ее, когда ей казалось, что дыхание мужчины предательски сбивалось, так, словно он мысленно раздевал ее. Было странно видеть Снейпа без его обычной гримасы холодного отчуждения, и Гермиона отчего-то даже бывала разочарована, когда он неожиданно отворачивался со вздохом.
Она сама не понимала, чего хочет от него, и в чем заключается этот необъяснимый интерес. Было в этом нечто запретное и постыдно-сладкое. Ей очень хотелось заглянуть под его панцирь и понять, что он за человек.
Наверное, для этого она и кричала на него, чтобы он вышел из себя и показал свое настоящее лицо. И, Мерлин, неужели она преуспела в этом? То, как он сейчас выглядел перед дверью ее спальни, было неожиданным: он действительно переживал, наверное, считая себя виновным в том, что произошло.
Как ни странно, секс с другим мужчиной мало отличался от секса с Роном, во всяком случае, как в их первые годы вместе, - в этом она оказалась права. Изумившая ее вещь заключалась в другом - удовлетворив свою страсть, Снейп не отвернулся, не оставил ее, а был обеспокоен ее состоянием, помог встать и отвел сюда. Сравнение было не в пользу Рона, всегда думавшего только о себе.
Гермиона закрыла глаза.
До чего же она докатилась... Так спокойно сравнивать манеры обоих мужчин, будто занимаясь арифмантическим анализом. И не стыдно тебе, Гермиона Грейнджер? Только вчера развелась, чудом избежав обвинения в измене, а сегодня уже легла под первого попавшегося?
Что же делать?
Через несколько минут решение созрело - Северус Снейп должен покинуть этот дом, и она поможет ему в этом.
____
Проснувшись поздно утром с больной головой, Снейп не сразу встал с постели. Неожиданно ему подумалось, что вчерашние события могли оказаться сном. Эта мысль обрадовала его, и он нежно лелеял ее до тех пор, пока в кармане брюк не нашел разорванные женские трусики, которые он вчера подобрал с пола, прежде чем помочь Гермионе подняться.
Сердце камнем ухнуло вниз.
С мрачным лицом, отражавшим его чувства, мужчина тщательно оделся и убрал комнату. Предчувствие говорило ему, что больше сюда он не вернется.
В доме царила полная тишина, и Снейп почему-то был уверен, что он находится здесь один.
Спустившись в кухню, он приготовил себе кофе и сел, переполняемый терзавшими его тревогами. Через некоторое время его напряженное ожидание было прервано звуком открываемой двери.
Подняв глаза, он увидел Гермиону. Женщина была одна.
Что-то достав из кармана, она положила эту вещь на стол и сказала бесцветно, глядя куда-то перед собой:
- Вот ваша палочка, Северус. Можете идти, куда вам заблагорассудится. Вы свободны.
Снейп встал, с резким звуком отодвинув в сторону стул. Стараясь тщательно скрывать свои чувства за непроницаемой маской ледяного спокойствия, подошел и остановился прямо перед женщиной.
И вдруг, сам не зная, почему он это делает, Северус дотронулся пальцами до ее подбородка, заставляя Гермиону посмотреть себе в глаза. Потом легко коснулся своими губами ее сомкнутых, пахнущих свежестью губ, выражая этим поцелуем всю благодарность, которую он сейчас испытывал.
Затем он порывисто схватил свою палочку и вышел прочь из дома.
Гермиона же, оставшись одна, бессильно опустилась на пол и даже не сразу поняла, что плачет.