15
Завтрак прошёл почти незаметно. Гермиона, едва прикоснувшись к еде, поднялась из-за стола и, не обменявшись ни словом с окружающими, поспешила к себе в комнату. Её мысли были рассеянны, как дым, клубящийся в заколдованной колбе, — она не могла выкинуть из головы то, что случилось в библиотеке. Какой-то ледяной страх, смешанный с любопытством, не давал покоя.
Закрыв за собой дверь, Гермиона подошла к старому письменному столу, где аккуратно лежали книги, взятые в библиотеке. Она села, разложила тома, раскрыла один из самых древних — "Основы магических письмен: Руны и их сакральное значение".
Страницы были пожелтевшие от времени, пахли старой кожей и пылью, но руны на них словно светились живым светом. Она провела пальцем по строкам: ᚨнсуз — руна знания, вдохновения и связей с богами. Используется для прояснения мыслей и защиты от ментальных атак. Гермиона закрыла глаза и глубоко вдохнула. Эти знаки, казалось, шептали ей — древние, как сама магия.
Погружение в изучение рун оказалось почти медитативным. Каждая строка, каждый символ был как замочная скважина в потусторонний мир. Она читала о ᛞагаз — руне перемен, об использовании ᛇвхаз в артефактной магии и ритуалах защиты. Эта тишина, пронзённая только шелестом страниц, стала убежищем. Боль, тревога, непонимание — всё растворялось.
Прошло, наверное, уже около десяти часов. Солнце село, и мир погрузился в вечернюю прохладу, когда дверь резко распахнулась.
— Мерлин милостивый, Грейнджер, ты так втыкала в кашу за завтраком, будто увидела в ней свою участь. Неужели узнала, что ты не наследница Мерлина, а просто зануда с завышенными ожиданиями? — фыркнула она, приподнимая бровь.
Гермиона подняла глаза. Медленно. Осторожно. Как будто думала, стоит ли тратить слова.
— Лучше быть занудой, чем ходить по школе с лицом, как будто тебе в зелье забыли добавить мозги.
— О-о-о, у нас тут гриффиндорская дерзость? Какая неожиданность. Обычно ты ограничиваешься надменным молчанием, — Пэнси уселась на край кровати и сняла туфли. — Ужин скоро. Ты собираешься питаться знаниями или рискнёшь попробовать кухню эльфов?
— Я подумаю. Хотя, признаюсь, идея голодать кажется куда привлекательнее, чем снова слышать твой голос.
— Прямо колешь словами, как старуха МакГонагалл на экзамене, — усмехнулась Пэнси. — А я зашла переодеться. Только не сверли меня глазами так — я, конечно, обворожительна, но, увы, не для тебя.
— Не бойся, мне интереснее руны— они хотя бы приносят плоды, в отличие от твоих попыток быть остроумной.
Пэнси на секунду замолчала, прищурилась, а потом усмехнулась — не зло, а с каким-то неожиданным интересом.
— Ладно, ладно. Остро, Грейнджер. Прямо как перо Скримджера. После ужина выйдешь покурить?
Гермиона приподняла бровь.
— Ты что, проиграла спор Забини , раз решила общаться со мной по-человечески?
— Просто хочу убедиться, что ты действительно существуешь вне библиотеки. И... может, ты не такая скучная, как прикидываешься, — Пэнси слегка усмехнулась, поправляя мантию.
Гермиона подошла к двери, задержалась на мгновение.
— Если уж ты так жаждешь провести вечер с «занудой» — я буду на Астрономической башне. Но предупреждаю: обсуждение рун — неизбежно.
— Беру с собой табак и терпение, — хмыкнула Пэнси. — А ты захвати чувство юмора. Вдруг пригодится.
Гермиона вышла из комнаты, на мгновение остановившись у перил, ведущих вниз по винтовой лестнице. Тихий шелест её шагов терялся среди каменных стен, а сердце билось с каким-то странным, почти праздничным волнением. Пройдя через арку, ведущую в сад, предназначенный только для обитателей их дормитория, она на мгновение замерла.
Сад был по-настоящему волшебным. Нежные огоньки светлячков рассыпались в воздухе, цветы — будто выпавшие из снов — источали аромат, от которого кружилась голова. Влажная зелень переливалась в лунном свете, а между кустами журчал тонкий ручей, отражая звёзды.
Гермиона зашла в ванную, где всё сияло чистотой и лёгкой парящей магией. Взглянув в зеркало, она провела пальцами по волосам — волна чар прошла по ним, делая локоны гладкими и послушными. Затем — лёгкое движение палочки, и на ней появилась чёрная блуза с глубоким вырезом, украшенная вышитым гербом факультета. Она выбрала тёмно-синие джинсы на низкой посадке, которые идеально подчёркивали талию и длину ног. Она нечасто позволяла себе такие наряды — но сегодня... почему бы и нет?
Спустившись в Большой зал, Гермиона заметила Гарри, Рона и Джинни, и направилась к ним. Потолок сиял звёздным небом, которое отражало реальное — летнее, чарующее, как будто обещающее что-то новое.
— Я никак не могу привыкнуть к тебе такой... Это точно ты, Миона? Или это какая-то эффектная самозванка? — прошептала Джинни, склонившись к ней с заговорщицкой улыбкой.
— Придётся привыкнуть. Я теперь такая, — ответила Гермиона, и уголки её губ изогнулись в лёгкой, уверенной улыбке. Она подняла взгляд к потолку, позволяя звёздам отразиться в глазах.
— Мне срочно нужен адрес твоего магазина. Или шкаф , где всё это хранится — а то ты всех парней разберёшь, мне не останется ни одного! — рассмеялась Джинни, накладывая на тарелку утку. — Нам просто необходима аудиенция. Стратегия выживания в Хогвартсе на фоне твоего сияния!
— А как вам спалось, мальчики? Или тоже ночь оказалась неспокойной? — повернулась Гермиона к Гарри и Рону, внимательно глядя на их слегка помятые лица.
— Спалось так себе... — протянул Гарри. — Теперь я в комнате с Тео Ноттом. Он, кстати, на удивление тихий, но храп у него такой, что, клянусь, однажды заклятие тишины не сработает.
— А ты, Рон? Симус ещё ничего не успел взорвать? — поддразнила его Гермиона.
— Пока нет. Он дрых как убитый — даже не ворочался, — ответил Рон, наливая себе сок. — Я, вроде, успел немного поспать, но потом как будто кто-то выдернул меня из сна. Лежал, таращился в потолок... Что-то не даёт покоя.
— У всех нас что-то не даёт покоя, — тихо сказала Гермиона, на секунду вновь задумавшись о том, что произошло в библиотеке.
— Можем завтра устроить девичник, — сказала Гермиона, разливая себе сливочную подливку. — А сегодня... просто хочу выспаться. Вчера была бурная ночь.
— Ну да, — усмехнулась Джинни, — после той вечеринки в общей гостиной, я до сих пор не верю, что мы реально сидели бок о бок со слизеринцами и смеялись.
— Особенно над тем, как Нотт пытался сыграть на зачарованной арфе, — вставил Гарри, — и случайно запустил в потолок три пирога.
— А как потом Невилл начал читать стихи? — добавил Рон. — Кто знал, что у него есть сборник собственных?
— По-моему, он просто импровизировал, — хихикнула Джинни. — Особенно когда под конец все начали хлопать в такт, а Падма попыталась аккомпанировать кастрюлей.
Гермиона улыбнулась, вспоминая тёплый свет камина, запах корицы и как впервые за долгое время студенты всех факультетов просто были вместе — без вражды, без глупых предрассудков. В этой общей, нейтральной зоне всё ощущалось... как-то иначе. Свободнее.
Гермиона смеялась вместе с ними, чувствуя, как напряжение последних дней немного отпускает. Сейчас — здесь, за этим столом, с друзьями — всё казалось чуть легче.
И всё же, где-то на границе сознания, всё ещё звенело: символы, строки, вспышка в библиотеке. Что-то пробудилось. И оно не собиралось утихать.
После ужина Гермиона вышла одна. Шум Большого зала остался позади, и с каждым шагом по лестницам становилось всё тише. Замок в вечернее время будто дышал по-другому — спокойнее, глубже. Тёплый свет факелов отражался в витражах, проливая на каменные стены рябь, похожую на водную.
Астрономическая башня была почти пуста. Только ветер, гулявший между колоннами, и мерцание звёздного неба над головой создавали ощущение, что ты стоишь не в Хогвартсе, а где-то между мирами.
Пэнси уже была там. Она сидела на парапете, скрестив ноги, с сигаретой в пальцах. Её силуэт освещался мягким светом лунного сияния. Волосы Пэнси были собраны в небрежный пучок, мантия расстёгнута, а в глазах — то ли усталость, то ли какая-то странная, неподдельная открытость.
— Ты опоздала, Грейнджер. — Пэнси даже не обернулась. — Уже начала думать, что ты всё-таки занята тем, чтобы расставить свои книги по алфавиту.
— Если бы я хотела читать лекции, я бы осталась с Гарри, — ответила Гермиона, доставая из внутреннего кармана мантии собственную пачку. — Но, как видишь... у меня свои привычки.
Пэнси обернулась, и на её лице на мгновение отразилось удивление, сменившееся искренним уважением.
— Ну надо же. А я-то думала, тебе надо сначала ритуал провести и консультацию с Мадам Помфри, прежде чем закурить.
— Я курю дольше, чем ты крадёшь зелья для ухода за кожей, Паркинсон. Просто... делаю это не для понтов, — спокойно парировала Гермиона, поджигая кончик сигареты и делая глубокую затяжку. — Расслабляет. Особенно после общения с такими, как ты.
— А вот сейчас было больно, — наигранно обиделась Пэнси, но в её голосе проскользнул смешок. — Ты вообще всегда такая колючая? Или это персонально для меня?
— Персонально. Ты заслужила. Годами.
Они замолчали. Ночь была тихой, и только где-то внизу, на территории Хогвартса, звучали эхо поздних шагов. Сверху же — звёзды, полные и безмолвные.
— Я, знаешь ли, — заговорила Пэнси чуть тише, — не просто так тебя позвала.
Гермиона перевела взгляд, выдыхая дым в сторону ночного неба.
— Серьёзно? А я думала, ты просто решила сделать вид, что у нас общий никотиновый интерес.
— Может, и это тоже, — пожала плечами Пэнси.
Гермиона прищурилась, отпустив очередную струйку дыма, и уселась рядом.
— Знаешь, если бы ты подошла ко мне с этим пару лет назад, я бы, скорее всего, отправила тебя в Мунго на проверку ментального здоровья.
Воздух на вершине башни был прохладным, но не колким — лёгкий ветер играл в волосах, словно пробовал на вкус тишину. Над головой раскинулось ночное небо — глубокое, бархатное, наполненное живыми, дрожащими звёздами. Где-то вдалеке мерцало северное сияние, лёгкое, как дыхание магии. Луна сегодня была неполная, но её света хватало, чтобы всё вокруг казалось окутанным серебряным туманом.
Гермиона вглядывалась в эту безмолвную бесконечность, затянулась ещё раз, медленно выпуская дым. Он сливался с ночным воздухом и уносился куда-то в небо, туда, где не было ни факультетов, ни экзаменов, ни обязательств.
— В детстве, — вдруг сказала она, не отводя взгляда от звёзд, — я думала, что магия — это только заклинания и зелья. А потом узнала, что настоящая магия — в таких моментах. Когда звёзды кажутся ближе, чем люди.
— Удивительно, — отозвалась Пэнси, подперев щёку рукой. — Обычно ты говоришь так, будто читаешь учебник. А сейчас... это было почти поэтично. Кто тебя подменил?
— Просто... рядом нет никого, кому надо что-то доказывать, — пожала плечами Гермиона. — А ты?
— А я... — Пэнси на секунду замолчала. — Я слишком долго жила в ощущении, что должна соответствовать чьим-то ожиданиям. Улыбаться, когда надо. Быть стервой, потому что так легче. Быть слизеринкой по шаблону, потому что иначе спросят: "Что с тобой не так?"
— И как тебе быть собой?
— Пока непривычно. Но... ты, кажется, не сбежала, хотя я говорю всякую чушь. Это уже прогресс.
— А ты бы сбежала? — спросила Гермиона, повернувшись к ней.
Пэнси улыбнулась чуть грустно.
— Раньше — да. Сейчас... мне просто хочется, чтобы кто-то услышал, а не сразу оценил или укусил в ответ.
Они снова замолчали. Ночь их не торопила.
Гермиона потянулась и села ближе к парапету, свесив ноги. Под ней — Хогвартс. Великий, вечный, светящийся изнутри мягким тёплым светом. Где-то вдалеке летела сова, рассекая ночь, как знак того, что даже в тишине есть движение.
— Может, мы обе просто устали быть чужими версиями самих себя, — сказала она почти шёпотом.
— Может быть, — кивнула Пэнси. — Но, знаешь, я не против попробовать другую версию. Ту, где можно сидеть вот так и говорить, не пряча когти.
Гермиона кивнула. Медленно, вдумчиво.
— Тогда, возможно, сегодня — первый вечер, когда Хогвартс действительно изменился.
— И всё благодаря двум заклятым противницам, сигарете и звёздам, — усмехнулась Пэнси. — Красиво.
— И немного абсурдно, — добавила Гермиона. — Но, знаешь... это работает.
И они снова замолчали. Просто сидели. Никаких ожиданий, никаких ролей. Только две ведьмы, которые впервые позволили себе быть по-настоящему собой. А над ними — звёзды, вечные, как сама магия.
Пэнси ушла — наконец. Гермиона осталась, не торопясь возвращаться. Она сидела на балконе ещё долго, выкуривая сигарету за сигаретой. Три — не меньше. Дым клубился в воздухе, смешиваясь с вечерней прохладой, а в голове — сумбур: сцена в библиотеке, Дерек, найденные документы, и... Драко.
Наконец она поднялась и направилась в сторону своей комнаты. Хогвартс в ночи был другим — живым, дышащим. Портреты на стенах молча наблюдали за ней, одни кивали, другие отворачивались. Когда она подошла к лестнице башни, вдруг чья-то рука резко схватила её за запястье и рванула в сторону. Гермиона не успела даже вскрикнуть — её втащили в заброшенный класс, дверь захлопнулась за спиной.
— Чёрт возьми, что за... — Она повернулась, и лицо стало холодным. — Малфой. Конечно.
— Тише. — Его голос был низким и твёрдым. Он подошёл к ней, не отводя взгляда.
— Опять ты... — раздражённо пробормотала она, но не сделала ни шага назад.
— Ты ведь чувствуешь это. Притяжение. Хватит притворяться. — Он подошёл вплотную, заставляя её отступить, пока она не уткнулась спиной в стол.
— Ты совсем уже с ума сошёл? — Гермиона с трудом сохраняла спокойствие, сердце бешено билось. — Думаешь, если ты Малфой, можешь прижимать меня к стенам и столам?
— Я думаю, ты не против. — Он наклонился ближе, его дыхание коснулось её щеки.
— Я нашла документы у родителей. Кто-то рылся в доме. Ты в курсе? — резко бросила она, вырываясь из его хватки и отступая на шаг.
Он замолчал, лицо потемнело.
— Я ищу ответы. Месяцами. И пока ещё не время говорить. Но ты мне понадобишься, Грейнджер. Не пытайся играть за моей спиной. И никому — ни слова.
— Иначе что? Ты боишься признаться, что сам меня поцеловал? — Её голос был язвительным. — Или боишься, что тебе действительно нравится моё «новое амплуа»?
Он скривился.
— Ты выглядишь... проще, чем раньше. Не более. И то, что случилось в библиотеке, больше не повторится.
— Правда? А если я... — Гермиона медленно подошла и положила ладонь ему на грудь, ощущая, как под ней колотится сердце.
— Убери руку. — Его голос стал резким.
Но она не отдёрнула руку. Тогда он схватил её запястье. В ту же секунду на коже появился знак — чёрная метка в форме буквы S, и на её лице отразилась боль.
— Ты что сделал?! — Она вскрикнула. Диск в её кармане завибрировал.
— Это не то, о чём ты думаешь, — отрывисто бросил он. — Пока ты ничего не понимаешь. Но если будешь копать не туда...
— Я всё равно доберусь до истины, даже если мне придётся пройти через тебя, Малфой.
— Мерзкая ты, Грейнджер. — Его глаза сузились. — Думаешь, всё знаешь. Но ты понятия не имеешь, с кем играешь.
— А ты мерзкий ублюдок! Оно жжёт! Ты...
Не успела она договорить, как он сделал шаг вперёд, схватил её за горло — не сильно, но достаточно, чтобы она почувствовала контроль — и прижал к стене. Лицо было совсем рядом. Серые глаза вспыхивали.
— Ты слишком много говоришь, — прошипел он, и, прежде чем она смогла что-то сказать, накрыл её губы поцелуем — жёстким, властным, хищным. Не про нежность. Про доказательство. Про власть.
Но Гермиона не отпрянула.
Она ответила. С вызовом. С яростью. С тем огнём, что давно копился.
И когда он отстранился — тяжело дыша, с искажённым лицом — она посмотрела на него с холодной полуулыбкой:
— Тебе мало жжёт? Держись, Малфой. Это только начало
Поцелуй был не мягким — в нём не было нежности, только злость, недосказанность и что-то ещё, слишком опасное, чтобы называть словами. Он целовал её, как будто хотел стереть каждую мысль из её головы, как будто пытался доказать что-то — ей, себе, всему миру.
Гермиона вцепилась пальцами в лацкан его мантии, притянув ближе, срывая дыхание, будто не могла насытиться. Губы Драко двигались жёстко, будто боролись с ней, а не целовали. Он держал её за талию, не давая отстраниться, а она выгибалась вперёд, как будто готова была сама разорвать оставшееся между ними расстояние.
— Всё ещё думаешь, что это игра? — прошипел он, прерывая поцелуй и глядя ей прямо в глаза. Его губы были покрасневшими, дыхание сбивчивым.
— Думаю... — выдохнула она, облизнув губы, на которых ещё оставался его вкус. — Что я чертовски ненавижу тебя, Малфой.
Он рванул её за бедро, усадив на стол, не отрывая взгляда.
— Взаимно, Грейнджер..
Он снова поцеловал её. Уже иначе. По-прежнему с огнём, но теперь в этом было что-то новое. Что-то, от чего дрожали пальцы. Его руки прошлись по её бокам, сминая ткань мантии, её пальцы скользнули в его волосы, сжимая их, заставляя быть ближе.
Гермиона чуть отстранилась, прикусывая его нижнюю губу. Он не выдержал и резко сжал её талию, вжимая её обратно к себе.
— Это не должно происходить, — сказал он, почти шёпотом, уткнувшись лбом в её висок.
— Но происходит, — прошептала она. — И ты чертовски не хочешь это останавливать.
Он выдохнул и, будто сдаваясь, снова накрыл её губы. Их поцелуи стали рваными, дыхание спутанным, и в какой-то момент в помещении стало слишком тесно, слишком жарко. Как будто Хогвартс сам затаил дыхание, наблюдая за тем, что между ними вспыхнуло.
Между Гриффиндором и Слизерином. Между ненавистью и чем-то куда более опасным.
Они оторвались друг от друга только тогда, когда откуда-то из глубины замка послышались шаги. Гермиона тяжело дышала, сбросив с плеч сползшую мантию. Драко стоял перед ней, всё ещё не отпуская, глаза — как тлеющие угли.
— Никому, Грейнджер. Ни слова. Ни о поцелуе. Ни о знаке. Ни о том, что было.
— А если я захочу повторить? — бросила она ему в лицо.
Он медленно наклонился к её уху и прошептал:
— Тогда молчи... и приходи снова.
И исчез, словно тень, оставив в воздухе запах сигарет, кожи и чего-то обжигающе знакомого.
Гермиона закрыла за собой дверь комнаты, прижавшись к ней спиной. Сердце всё ещё стучало как барабан. Губы горели. Метка на запястье — покалывала и зудела, будто напоминая о том, что произошло. И тошнило не от поцелуев. А от мыслей.
Это была ошибка.
Она прошла в ванную, включила холодную воду и подставила под неё запястье. Метка светилась тускло-алым, словно пульсировала. Как будто притягивала.
Я не могла позволить ему это. Я не должна была отвечать... но я ответила. Чёрт.
Гермиона выдохнула, глядя в зеркало. Чужое отражение. Чёрные волосы, короткое каре, обнажённая шея, чуть припухшие губы. Она ударила кулаком по краю раковины, сдерживая подступающий ком в горле.
— Это ничего не значит... — сказала она вслух. — Это не любовь. Это... чёрт его знает, что.
Она скинула мантию и села на край кровати. Её трясло. Она чувствовала злость. На него. На себя. На всё.
А в это время На другом этаже башни...
Драко стоял у окна своей спальни. Сигарета медленно догорала между пальцами, пепел падал на пол, но он не замечал. Рука на губах. Пальцы всё ещё чувствовали её талию. Её запах был на нём — чертовски узнаваемый и навязчивый.
Глупо. Слабо. Опасно.
Он сорвал мантию с плеч, бросил её на пол и уставился в своё отражение в витражах окна.
— Ты идиот, — прошептал он. — Ты слабак, Малфой. Какого чёрта?
Он не должен был так делать. Не должен был её трогать. Не должен был позволить себе то, чего так хотел.
Это всё метка. Это не я. Это... магия. Привязка. Иллюзия.
Но глубоко внутри он знал — дело не только в метке. Потому что именно он поцеловал её первым. Потому что хотел этого. Потому что она слишком сильно раздражала его... и слишком сильно притягивала.
Нельзя. Мы враги. Это не то, что должно происходить. Это не чувство. Это слабость. И я её задушу.
Он швырнул сигарету в камин и отвернулся от окна.
Но почему тогда внутри жжёт сильнее, чем снаружи?..