6
Гермиона ощутила, как внутри всё мгновенно сжалось. Эти лица — они принадлежали прошлому, которое она давно похоронила. Или пыталась. Но прошлое, как оказалось, умело находить её даже на другом конце света.
— Забини. — Слово прозвучало, как заноза.
Блейз, всё тот же — ухоженный, в стильном пальто, с ленивой ухмылкой и чуть насмешливыми глазами. Он смерил её взглядом, в котором не было враждебности — но было что-то... хищное.
— Грейнджер. Ты всё ещё умеешь удивлять. — Он подошёл ближе, театрально приподнял брови. — Из всех мостов мира — ты выбрала именно этот. Как символично.
— Блейз, не начинай, — пробурчал Драко, отставляя бокал и скользя по ней взглядом, в котором боролось раздражение и... что-то другое. Пэнси при этом демонстративно закатила глаза и обняла Малфоя покрепче.
— Привет, Гермиона, — произнесла она с фальшиво-сладкой улыбкой. — Ты выглядишь... живо. Что, учитывая обстоятельства, уже прогресс.
Гермиона медленно выдохнула. Она чувствовала себя трезвее, чем за всю неделю, но не из-за кофе или умывания. Просто внезапно стало опасно. Как в бою.
— А ты всё такая же милая, Пэнси. Даже через десять лет твоё презрение можно намазывать на тосты.
Пэнси скривилась. Блейз хмыкнул. Тео Нотт — чуть отставший, стоявший чуть позади, — просто наблюдал, тихий и внимательный, как всегда.
— Не ожидала встретить вас всех вместе. У вас тут... съезд бывших Пожирателей? — язвительно бросила Гермиона, обернувшись к Дереку. — Или я что-то пропустила?
Дерек, не сбив дыхания, налил себе ещё виски и кивнул на диван:
— Садись. Ты не пропустила — ты просто пришла в середине акта. Эти трое приехали на пару дней. Старые дела, мутные сделки, вечные травмы.
Блейз с усмешкой повернулся к Дереку:
— А ты, как всегда, пригрел кого-то опасного. Хотя... с Гермионой у тебя особая манера — ты всегда выбираешь тех, кто ломается красиво.
Гермиона резко поднялась:
— Ты хоть понимаешь, насколько ты жалкий?
— Абсолютно, — ответил он спокойно. — Но у меня хотя бы нет иллюзий. А у тебя?
Тишина повисла на долю секунды.
Дерек встал между ними, спокойно:
— Сегодня никто ни с кем не будет драться. Никто не будет выяснять, кто виноват. У нас у всех свои призраки. У некоторых — с именами и фамилиями.
Он посмотрел на Гермиону:
— Хочешь уйти — я пойму. Хочешь остаться — налью тебе что-то получше, чем виски из супермаркета.
Гермиона перевела взгляд на бокал в руке Драко, потом на глаза Дерека. Всё внутри неё шумело, как оглушённое море.
Она села обратно на кресло, выдохнула и, не глядя:
— Наливай. Но только если ты будешь первым, кто скажет правду.
Дерек кивнул. Блейз усмехнулся. А вечер — только начинался.
Вечерний воздух стал прохладнее, и Гермиона, наконец, заметила, как дрожат её пальцы. То ли от злости, то ли от холода.
— Дерек, — тихо сказала она, не глядя ни на кого, — если у тебя в доме теплее, чем в этом аду— я вхожу.
Он кивнул, не улыбаясь:
— За мной.
Блейз неторопливо подошёл ближе, остановился рядом с Гермионой:
— Ты правда решила добровольно зайти в логово, где сидит всё, от чего ты убежала?
Она чуть повернула к нему голову:
— А ты всё ещё думаешь, что у тебя есть власть заставить меня бояться?
Он рассмеялся — низко, лениво:
— Нет. Наоборот. Именно поэтому ты мне интересна.
Щелчок — Дерек открыл дверь, и тепло из дома сразу окутало их. Пахло камином, дорогим табаком и чем-то странно знакомым... мёдом и старым деревом.
— Заходите. Только сразу предупреждаю: если кто-то испачкает ковёр кровью — сам вытирать будет.
— Как гостеприимно, — заметил Тео, проходя мимо, слегка наклонив голову в знак приветствия Гермионе. Она кивнула в ответ. Он был единственным, с кем у неё не было острых углов — только тени.
Внутри было всё слишком правильно — как будто Дерек собирал интерьер по кускам своей разбитой памяти. Кресла у камина. Полки с книгами. Картины в старинных рамах. И бутылки. Много бутылок.
— Садитесь, — Дерек жестом указал на гостиную. — Вина? Виски? Или, может, что-то крепче? Гермиона, ты как?
— Что-то, что горит, — коротко ответила она.
Пэнси плюхнулась на диван, грациозно, как кошка. Драко остался стоять у стены, будто не знал, где ему место. Только Блейз расположился уверенно, растянувшись на кресле, как в собственной гостиной.
— Что за странный вечер, — протянула Пэнси, разглядывая Гермиону, как будто та была не человеком, а новой модной тенденцией. — Не хватает только Поттера с его вечно трагичной манией спасать всех и вся.
— Успокойся, — хрипло бросил Драко.
— А что? Я не права? — Пэнси прищурилась. — Или ты уже забыл, как всё это кончилось?
Воздух снова стал плотным. Гермиона сжала бокал, глядя в огонь.
— Я ничего не забыла, — сказала она, тихо, почти с усталостью. — Просто... научилась жить. Или делать вид.
Блейз поднёс бокал к губам:
— Мы все делаем вид, Гермиона. Кто-то лучше, кто-то — изящнее. Но никто из нас не выбрался целым.
Дерек подал ей новый бокал. Они обменялись коротким взглядом. Почти соглашением. Почти перемирием.
И тогда Драко наконец заговорил. Не к ней. Вроде бы к комнате. Но в его голосе звучала что-то, что было только между ними:
— Мы приехали сюда, чтобы завершить кое-что. Старое. Очень старое. И я не знал, что ты окажешься здесь. Если бы знал... возможно, не приехал бы. А может — наоборот.
Гермиона посмотрела на него поверх бокала:
— Ты всегда был не особенно убедителен, Малфой.
Он усмехнулся, но в его глазах не было веселья.
— А ты всегда была слишком умна, чтобы в это верить.
Тишина. Камин потрескивал, словно в такт их молчанию.
И в этой тишине вдруг стало ясно: что бы их ни стянуло в этот вечер в один дом, это было не случайно.
И кто-то из них знал гораздо больше, чем говорил.
Дерек исчез в тени коридора и вернулся через минуту, неся в руках темно-зелёную бутылку с полустёртой серебристой наклейкой. На стекле поблёскивали заклинательные руны, медленно ползущие, как чернила по пергаменту.
— Кто-то сказал «старое»? — бросил он, ставя бутылку на низкий столик у камина. — У меня есть кое-что из старых запасов. Веритасерум. Настоящий. Не школьный, не разведённый, не лицензированный. Чистейшая эссенция правды.
Пэнси вскинула бровь:
— Это угроза или приглашение?
— Зависит от того, сколько ты выпьешь, — отозвался Дерек и достал ещё бокалы. — Давайте играть.
— Во что? — Тео поднял голову, слегка оживившись.
— В правду. Без или, — усмехнулся Дерек. — Кто не отвечает — пьёт огневиски. Кто врёт — мы узнаем. И пьёт всё равно. Условия простые, как у древнего ритуала: один задаёт вопрос, другой отвечает. Очерёдность по кругу. Ломаем маски — или сами трескаемся.
— Какое очаровательное самоистязание, — пробормотал Блейз, всё же потянувшись за бокалом.
— Это ловушка, — тихо сказала Гермиона, не отрывая взгляда от Веритасерума. — Кто-то из нас этим воспользуется.
— Конечно, — спокойно ответил Дерек. — Именно поэтому это будет честно.
Драко медленно подошёл ближе. Его пальцы на миг задержались на горлышке бутылки. Он не смотрел на Гермиону, но весь его корпус был повернут к ней, как будто это всё — только для неё.
— Ладно, — сказал он. — Давайте начнём. Но я первый задаю вопрос.
Он налил себе глоток, коснулся жидкости губами, затем резко обернулся к Гермионе:
— Когда ты вернулась в Сидней, чтобы вернуть родителям память, думала ли ты, что всё пойдёт не так, как ты задумывала? — холодно спросил Драко.
— Я была уверена, что справлюсь. Я перешерстила столько книг, что из них можно было бы построить Хогвартс в натуральную величину, — язвительно ответила девушка.
— Принимается, — кивнул он.
— Тогда следующий вопрос. Блейз Забини, ты был рад, когда тебе присвоили метку?
Блейз молча поднял взгляд, задержал его на Гермионе, будто прикидывая, насколько стоит быть с ней честным. Затем усмехнулся краем губ:
— Рад? — переспросил он. — Нет. Я был зол. И напуган. Но это не то, что спрашивают вслух, правда?
— Всё же ты согласился, — тихо заметила она.
— А у меня был выбор? — резко ответил Блейз, а потом, чуть мягче: — Мы росли в других семьях, Гермиона. Нас учили выживать, а не выбирать.
— Значит, ты просто пошёл по проторенной дорожке? — её голос дрогнул, но она держалась. — Даже когда видел, что впереди — только тьма?
— А ты не делала больных выборов? — вмешался Драко, внимательно глядя на неё. — Ты стёрла память своим родителям. Удалила себя из их жизней. Ради чего?
— Ради того, чтобы они жили, — твёрдо сказала Гермиона. — Ради их безопасности. Не ради власти. Не ради страха. Я сделала это с любовью.
— А теперь жалеешь? — Драко подошёл ближе, его голос стал ниже, почти шепотом.
Она отвела взгляд.
— Иногда. Особенно в те моменты, когда понимаю, что они — единственные, кто никогда не выбрал бы меня меньше, чем я выбрала их.
— И теперь эта тема закрыта. Окончательно.
Повисла тишина. Только потрескивал камин.
— Это не допрос, — вдруг тихо сказал Блейз. — Правда. Просто... может, пора перестать вести себя так, будто мы всё ещё по разные стороны баррикад.
Драко посмотрел на него, затем на Гермиону.
— Вопрос в том, готовы ли мы это признать, — медленно произнёс он. — Или у нас осталась только привычка сражаться.
— Всё это, конечно, философски, — сказал Тео, потягивая вино. — Но давайте вернёмся к более приземлённым вещам. Мы тут вообще-то игру начали, помните?
— Хорошо, — кивнул Драко. — Значит, мы больше не возвращаемся к этому.
— Именно, — бросила Гермиона, словно ставя точку. — Теперь... Пэнси. Правда или действие?
— Действие, — ухмыльнулась та, ни секунды не колеблясь, будто вызов.
— Прекрасно, — Гермиона прищурилась. — Тогда — придумай тост, как из третьесортного любовного романа. До тошноты.
— С радостью, — фыркнула Пэнси, поднимая бокал. — «За тех, кто смотрит друг на друга так, будто не осознаёт, что уже проиграл. И за тех, кто делает вид, что ему всё равно». — она театрально чокнулась с Тео. Тот прыснул со смеху, но взгляд у него остался холодным.
— Это было оскорбительно в точку, — пробормотал Дерек, качнув головой. — Тео. Правда или действие?
— Правда, — ответил тот, вытянув ноги на ковёр, как будто ему наскучила вся эта возня.
— Хотел ли ты когда-нибудь сбежать из этого проклятого мира? Жить, как маггл?
Тео замер. Затем пожал плечами:
— Иногда. Когда всё вокруг казалось слишком прогнившим, как старая пьеса, которую все разыгрывают по ролям. Но потом понял — всё дерьмо одинаковое. Где бы ты ни был. Вопрос в том, с кем ты там застрял. Так что — нет. Не сбежал бы. Это было бы слишком просто.
Драко молча стоял у окна, но, услышав это, обернулся с кривой ухмылкой:
— Окей. Кто даст мне «действие»? Обещаю, выполню, даже если придётся вылизать туфли Снейпу.
— Записала, Малфой, — сквозь зубы усмехнулась Гермиона. — Но это на следующую партию.
— Ну если Драко не терпится, — отозвалась Панси, устроившись на диване, как на троне, — слушай: разыграй сцену, в которой ты — пай-мальчик, любимец Макгонагалл.
— Ты мстишь, — скривился Малфой, но встал. — Ну ладно. Один дубль.
Он выпрямился, придав лицу гробовую серьёзность, и с театральной фальшью начал:
— Профессор Макгонагалл, я потрясён вашей педагогической мощью. Особенно вчерашним уроком — он был поистине волшебен. Вы — самая могущественная ведьма, которую я встречал. После моей мамы, разумеется. — он оглядел комнату с издевательской надменностью. — Могу я получить дополнительное задание? Думаю, я ещё недостаточно мучаюсь.
Комната взорвалась смехом, но это был смех сквозь зубы — немного злой, немного нервный.
— Это было пугающе достоверно, — хмыкнула Гермиона.
— Он на третьем курсе всерьёз так говорил, — заметил Тео.
— Сойдёт, Малфой, — кивнул Блейз. — Теперь твой ход.
Драко сел, взглянул на всех с видом охотника, выбирающего жертву, и ткнул пальцем:
— Тео. Правда или действие?
— Опять я? Чёрт с ним. Действие.
— Отлично, — ухмыльнулся Драко. — Придумай девиз для Слизерина. Но такой, чтобы даже Грейнджер подписалась — и не скривилась.
— Хитро, — пробормотал Тео. — Ладно... «Слизерин: ум, ирония и ноль терпимости к идиотам».
Гермиона чуть приподняла бровь, потом медленно кивнула:
— В хорошем настроении — возможно.
— Я знал, — фыркнул Тео. — Дерек. Правда или действие?
— Действие, — бросил тот, не моргнув.
— Покажи патронуса. И объясни, почему именно он.
Дерек не ответил, просто поднял палочку:
— Expecto Patronum.
Серебристый волк вырвался наружу, бесшумно пронёсся по комнате, исчез, оставив напряжённую тишину.
— Волк? — спросила Пэнси. — Почему?
— Потому что он один, но это не делает его слабым, — коротко сказал Дерек. — И он кусает только тогда, когда надо.
Никто не ответил. Молчание — как щелчок капкана.
— Пэнси. Твоя очередь.
— Правда, — отозвалась та с привычной бравадой.
— Ты когда-нибудь была влюблена? — спокойно спросил Дерек.
Она на миг замолчала, потом:
— Один раз. Пятый курс. Но он думал, что я играю. Возможно, он ошибся.
Тео на секунду задержал на ней взгляд, но не сказал ни слова. Пэнси хлопнула в ладоши:
— Всё, хватит драмы. Грейнджер. Правда или действие?
Гермиона усмехнулась, чуть скептически:
— Действие.
— Тогда — назови черту каждого из нас, которую ты бы украла.
Гермиона вздохнула. Потом, глядя в глаза:
— У Тео — хладнокровие. У Блейза — способность всё видеть, ничего не говоря. У Панси — дерзость и плевать на чужое мнение. У Дерека — честность, даже когда она режет. У Драко...
— Затаили дыхание, — пробормотал Блейз.
— У Драко — умение смотреть в лицо даже самому себе. Хоть и с лицом человека, которому только что плеснули уксус в кофе.
Смех прозвучал. Но он был натянутым, как струна. Пэнси откинулась назад:
— Ладно. Игра удалась. Пока никто не разнёс мебель.
— Перерыв. Через час — вторая партия, — бросил Тео. — Кто за выпивкой?
— Только не я, — пробормотал Блейз. — У меня лимит любовных тостов.
Гермиона вышла на балкон, резко открыв дверь, как будто воздух внутри стал слишком плотным. Облокотилась на перила, вглядываясь в темноту, пытаясь отогнать раздражение. Не злость — усталость от того, что приходится держать лицо, когда хочется просто уйти.
— Уходишь, Грейнджер? — прозвучал за спиной голос Малфоя. Холодный, цепкий. Без попытки быть вежливым.
— А тебе какое дело? — отозвалась она, не поворачиваясь.
— Просто интересно, — он подошёл ближе, но не слишком. — Ты всегда убегаешь, когда кто-то заглядывает под твою броню?
Она обернулась. Взгляд — как лезвие.
— Ты не тот, кто может говорить о броне, Малфой. Ты в ней родился.
— Возможно, — усмехнулся он. — Но я хотя бы знаю, что она у меня есть.
— Отлично. Очередная философия из уст того, кто прятался за фамилией половину жизни.
Он шагнул ближе, глаза сузились.
— А ты, как всегда, уверена, что знаешь всех лучше. И если кто-то не по твоим правилам — значит, он враг.
— Ты и был врагом, — бросила она, голос стал ниже, жёстче. — И остаёшься им, даже если мы сейчас делим один стол и одну бутылку виски.
— Тогда почему ты вообще разговариваешь со мной? — резко спросил он.
— Потому что, как бы мне ни хотелось тебя игнорировать — ты умеешь заставить говорить. Даже когда хочется молчать.
Он замер. А потом медленно подошёл вплотную.
— Может, потому что ты хочешь, чтобы я заставлял. Потому что с другими ты держишь фасад, а со мной — можешь быть настоящей. Даже злой.
Она сжала кулаки.
— Не льсти себе, Малфой. Ты просто умеешь раздражать. Настоящим ты не становишь.
Он наклонился ближе, почти шепча:
— А всё-таки ты не ушла, Грейнджер. Хотя могла. Значит, не всё так просто.
Она резко отстранилась, глаза сверкают.
— Потому что в следующий раз, когда ты решишь залезть мне в душу, — скажи сначала спасибо, что я вообще не вытолкала тебя отсюда с балкона.
И, не дожидаясь ответа, повернулась и ушла обратно в комнату, не оборачиваясь. Оставив его в темноте — с напряжённой тишиной, и вкусом слов, как удар по лицу.
Тео, увидев, как она вернулась, без слов протянул ей бокал.
— Ничего не спрашивай, — бросила она, глядя вперёд.
Он кивнул.
— Даже не собирался. Но если что — он всё ещё на балконе. Вид у него... как у человека, которому не дали выиграть дуэль.
— Он её даже не начал, — холодно отрезала она.
— Тогда он идиот, — тихо сказал Блейз, прислушиваясь к тишине за дверью.
— Или просто Малфой, — добавила Пэнси. — А это, как мы знаем, диагноз.
Смех был сухим, как треск льда.
И в этой комнате бывших врагов, застрявших где-то между войной и воспоминаниями, игра наконец закончилась. Но ничто не было разыграно до конца. Потому что в таких историях победителей не бывает.
Только те, кто всё ещё остался в игре.