Aurum et Argentum

"Три метлы". Раннее утро.

Узкая улочка Деревни Хогсмид была почти пуста. Мокрая брусчатка отражала тусклый свет фонарей, и ветер гнал по земле обрывки листьев, прижимая их к сапогам прохожих. На вывеске «Трёх метел» капля дождя сорвалась с кончика метлы и стекла вниз, скатившись по чёрному дереву, как слеза.

Дверь приоткрылась, и первым внутрь вошёл Блейз Забини.

Высокий, с идеально выглаженным плащом цвета черного мха, он стряхнул с плеч влагу и медленно провёл пальцами по гладкой ткани, как будто даже дождь не имел права касаться его одежды. Его перчатки — кожаные, серо-синие — он снял и неторопливо сунул в карман. Под плащом — черная водолазка, облегающая и подчеркивающая его узкие плечи. Обувь блестела даже в тусклом свете заведения.

За ним шагнула Пэнси. Тонкая, как клинок, в длинном плаще из мокрого бархата цвета воронова крыла. На ней были высокие сапоги на шнуровке, черные кожаные перчатки и приталенное платье с квадратным вырезом, строгое, но безупречно элегантное. Каре лежало идеально ровно, кончики блестели от дождя, глаза сверкали вызовом. Пэнси быстро оглядела помещение и пошла к дальней кабинке, ближе к окну, с видом на переулок.

Третьим вошёл Тео Нотт. Он держал руки в карманах, капюшон его лёгкого пальто был спущен. На нём — рубашка в тонкую полоску, жилет без пуговиц и слегка потертые сапоги, в которых всё равно была какая-то небрежная грация. Он скользнул взглядом по стойке, где хозяйка мадам Розмерта протирала бокалы, и слегка кивнул ей, прежде чем сесть рядом с Пэнси.

Последним — как всегда чуть медленнее, с задумчивой осанкой — вошёл Драко Малфой.

На нём был серый, почти серебристый, плащ на тёплой подкладке. Волосы, влажные от дождя, он откинул назад рукой, коротко встряхнув головой. Под плащом — графитовая рубашка, небрежно расстёгнутая на вороте, тёмные брюки и матовые, начищенные сапоги. В пальцах он уже держал сигарету- крепкую, с еле заметным следом дорогих чар, которые усиливали вкус табака.

Он остановился у входа, посмотрел на Розмерту. Та бросила на него изучающий взгляд, но не сказала ни слова. Драко прикурил от магического пламени кончика палочки и выдохнул дым, не глядя ни на кого. Только потом пошёл к своим.

— Опоздал, — бросила Пэнси, откидываясь на спинку дивана. — На три минуты.

— Ты всё ещё считаешь минуты, Паркинсон? — усмехнулся он и сел на край лавки рядом с Тео. — Очаровательно. Почти как моя мать.

Тео рассмеялся тихо, в голос, Блейз только закатил глаза.

— Ладно, — начал он, глядя на всех по очереди. — Волдеморт дал нам задание. Следить за Поттером и его командой. Регулярно отчитываться. Без контакта. Без импровизации.

— Без будущего, — добавил Драко спокойно, откидываясь. Он затянулся, выпустил дым и прикрыл глаза. — Если он победит — мы останемся его псами. Или мёртвыми.

— Это не обсуждается, — подала голос Пэнси. — Мы и так это знали. Но вы забываете, кто мы. Мы — не просто пешки.

— Ха, — усмехнулся Тео. — Мы — пешки, которые умеют думать. И это делает нас опасными.

— И неудобными, — сказал Блейз, склонившись вперёд. — Поэтому у меня встречное предложение. Мы следим за Трио — да. Но не для Того-Кого-Нельзя-называть. А ради... другого. Свободного выбора.

— Ради шанса, — тихо добавил Драко. — Шанса на что-то нормальное.

— Поттер нас не примет, — буркнула Пэнси. — Особенно Грейнджер. Они нам не доверяют.

— Тогда сделаем так, чтобы они захотели хотя бы выслушать, — сказал Тео. — Записка. Шифр. Старая магия, та, что горит после прочтения. Призыв к встрече. Только слова. Только тишина.

Они переглянулись. Тишина затянулась. Пэнси постучала ногтями по столу.

— Если они сдадут нас, — сказала она, — мы будем первыми, кто умрёт.

— Если мы не попробуем — мы будем последними, кто будет жить по его правилам, — отозвался Драко.

И в этот момент, на мимолетное, почти незаметное мгновение, в их взглядах промелькнуло понимание. Решение уже было принято — просто слова понадобились, чтобы его озвучить.

Драко достал из внутреннего кармана клочок старого пергамента. Магия пульсировала в нем, едва ощутимая, но древняя.

Он написал быстро, уверенно:

«Мы знаем, за вами следят.

Мы — не враги.

Встреча в старом лесном домике к югу от деревни.

Место встречи безопасно. Заброшенный лесной домик.

Условие одно: вы трое, никто больше. Время — завтра на закате.

Это шанс. Выбор — за вами

Без угроз. Без ловушек. Только разговор.

После прочтения эта записка сгорит.

Вам решать.

— Те, кого вы не ждали.»

Он сложил пергамент вдвое, наложил заклятие сжигания и заклинание обратной доставки. Отправка пошла через магический канал — быстро, бесшумно.

***

Тонкий туман ещё не рассеялся за окнами заброшенного дома, в котором скрывались Гарри, Гермиона и Рон. День только начинался, но серое, безрадостное утро не предвещало ничего нового.

Внутри царила тишина, нарушаемая лишь редкими потрескиваниями огня в старом камине. Дом был заброшен много лет, но Гермиона смогла привести его в относительный порядок с помощью нескольких простых, но эффективных заклинаний: «Scourgify» на доски, «Impervius» на щели в стенах, и, конечно же, защитные чары, наложенные на каждый дюйм периметра.

Гарри сидел за грубым деревянным столом с обломанным краем, прислонив подбородок к сцепленным в замок рукам. Он смотрел в пустоту. На нём был тёмно-серый шерстяной свитер с широким воротом, немного растянутый от стирок, и тёмные джинсы. Волосы, как всегда, торчали в разные стороны. Он выглядел усталым, но собранным, словно ожидающим чего-то важного.

— «Ни следа. Ни малейшего», — пробормотал он сам себе, перебирая в памяти фразы из последнего разговора с приведением в деревне. Предполагаемый крестраж в Фэйрмуре оказался либо ложным следом, либо кем-то уже перемещенным.

Гермиона стояла у стены у старого книжного шкафа, просматривая заметки, которые вела последние два месяца. На ней были плотные брюки и мягкий вязаный кардиган цвета лаванды — её любимый. Волосы заплетены в тугую косу, пальцы нервно теребили перо. Её движения были механическими. Мысли — где-то далеко. Что-то терзало её внутри, на уровне интуиции.

— «Слишком долго мы в тупике», — сказала она наконец, не отрывая взгляда от страницы. — «Я чувствую, что что-то должно вот-вот произойти».

— «Может, оно и к лучшему, что мы пока не нашли новый крестраж», — пробормотал Рон, сидя у окна на старом кресле с облезшей обивкой. Он только что прикурил сигарету, щёлкнув зажигалкой, и выпустил тонкую струйку дыма в сторону окна. — «Если бы нашли и он оказался защищён, как предыдущие...» — он не договорил, сделав глубокую затяжку.

На нём была простая клетчатая рубашка с закатанными рукавами и тёмные штаны. Волосы торчали на затылке вихром, а на лице — тень раздражения, которая не проходила уже несколько дней. Он по-прежнему смотрел на Гарри искоса, с лёгким напряжением.

Молчание вновь повисло над комнатой. И тут снаружи, в зарослях, что прятали дом от посторонних глаз, раздался едва слышный треск — будто кто-то с усилием проломил сухую ветку.

— «Замерли», — прошептал Гарри, моментально вскочив на ноги и схватив палочку. Его тело напряглось.

Гермиона тоже подняла голову. В её взгляде не было паники — только расчет и сосредоточенность. Она быстро поднялась и направилась к двери, чуть наклонившись, готовая среагировать на любое вторжение. Рон встал чуть медленнее, но палочку вытащил мгновенно. Сигарету бросил в пустую кружку на подоконнике, которая зашипела и задымилась.

Однако вместо врага, вместо опасности или заклинания разрушения, к окну плавно подплыл тонкий конверт, полупрозрачный, серебристый. Он остановился у самого стекла, словно ожидая. Не приближаясь, не вторгаясь — просто завис, мерцая.

— «Как...?» — Рон опустил палочку, но не до конца.

Гермиона подошла ближе и пробормотала:

— «Это магия... древняя. Прямая телепередача объекта через закольцованный канал. Послание, но без отправителя».

Она потянулась рукой, приоткрыла окно — но только настолько, чтобы не сломать чары. Письмо скользнуло внутрь, едва коснувшись стекла, и мягко опустилось на стол рядом с Гарри.

— «Никаких ловушек?» — спросил он тихо.

— «Если бы оно попыталось проникнуть напрямую — чары его бы отразили. Оно прошло по магически согласованному каналу. Я... не уверена, но это не враги».

Гермиона говорила, будто сама себе. Сердце билось быстро.

Гарри осторожно взял письмо. Печати не было. Бумага тёплая, как будто её недавно написали. Он развернул её, взгляд начал пробегать строки.

Лицо его не изменилось. Лишь брови чуть сошлись, губы сжались. Он прочёл, затем ещё раз. И только потом — вслух:

— «Это... приглашение на встречу. Они знают, кто мы, где мы. Говорят, что хотят говорить. Что знают, что мы ищем. И что... они не враги. Только союзники».

Молчание. Сначала — полное. Затем вспыхнул Рон.

— «Это ловушка!» — вскрикнул он. — «Ты что, серьёзно? Кто угодно мог это написать! "Мы не враги"... Ага, скажите ещё, что это Люциус Малфой с женой зовёт нас на чай!»

— «Они знают, где мы. Это... уже что-то», — осторожно произнес Гарри, глядя на письмо. — «Они знали, что не смогут попасть в дом, но всё равно рискнули передать. Это не похоже на обычных Пожирателей».

— «Похоже. На очень хитрых!» — парировал Рон.

Гермиона молча взяла письмо. Быстро пробежалась глазами по строкам, взгляд замер на последней фразе:

«Место встречи безопасно. Заброшенный лесной домик. Условие одно: вы трое, никто больше. Время — завтра на закате. Это шанс. Выбор — за вами».

Её пальцы дрожали. Но не от страха.

— «Гарри прав. Это не грубая угроза. Это... дипломатия. Умная, продуманная. Если бы хотели убить — сделали бы это иначе. Слишком много рисков. А это — словно попытка... переговоров».

Рон выругался, отвернулся к окну. Он снова достал сигарету, прикурил с раздражением, пальцы дрожали.

— «Вы хотите туда пойти? Вы серьёзно?»

Гарри не ответил сразу. Он стоял молча. Потом кивнул.

— «Я хочу знать, кто они. Хочу знать, что им нужно. Это может быть ничем. Или может быть шансом. И... я чувствую, что это важно».

Гермиона медленно кивнула.

— «Я с тобой. Но пойдём с полными щитами. Мы не дураки».

Рон вздохнул и затушил сигарету.

— «Хорошо. Но если нас там поджарят, я тебя с того света найду, Поттер».

Гарри улыбнулся слабо.

— «Согласен».

Снаружи ветер подул сильнее. Дом казался таким же холодным, как и раньше — но теперь в нём появилось напряжение. Как перед бурей. Как перед встречей, которая может всё изменить....

***

В доме было тихо. Впервые за долгие месяцы тишина не была желанной — она угнетала.

Прошло несколько часов с того момента, как Гарри прочитал письмо. За окном солнце медленно поднималось, ища прорехи в тучах, но внутри оставалось серо. Каждому из них казалось, что воздух стал тяжелее, как перед грозой.

Гермиона сидела на полу у одной из стен, обложенная свитками, картами и старой книгой по магическим родам. С одной стороны — всё то, что она обычно держала при себе. С другой — новый лист пергамента, на котором она методично делала заметки. Волосы она заплела в две плотные косы, чтобы не мешали. На лбу — горизонтальная складка, предвестник будущей мигрени.

Рон, переодетый в свой походный плащ, нервно ходил от стены к стене, будто пытался вытоптать путь сквозь каменные доски. Он не выпускал палочку из руки, а в другой — сжимал оловянную фляжку, из которой время от времени делал глотки. То ли воды, то ли чего покрепче — никто не спрашивал. Периодически он подбрасывал вопросы — острые, обидные, но нужные.

Гарри стоял у карты, разложенной на старом столе. Он снова и снова обводил место, указанное в письме: небольшой домик у кромки леса Бродмур. Безлюдный, скрытый, малоизвестный. На полях карты Гермиона уже сделала пометки: ближайшие опасные точки, возможные магические сигналы, отметки об активности Пожирателей Смерти.

— «Ничего», — повторил Гарри, снова опуская палец на карту. — «Мы не находим ни одной связи. Это место... пустое. Оно будто вне внимания».

— «Это не может быть просто совпадением», — произнесла Гермиона. Она посмотрела на него поверх листов, глаза её были сухими, но в них плескалась тревога. — «Они хотели, чтобы мы пришли. А если они знали, где мы — значит, следили. Но как?»

— «Или кто-то из наших проговорился», — буркнул Рон. Он остановился и пристально посмотрел на Гарри. — «Скорее всего, один из выживших. Люпин? Или, прости Мерлин, кто-то из преподавателей?»

— «Я не думаю, что это кто-то из Ордена», — медленно ответил Гарри. — «Тон послания... слишком личный. Почти вежливый. Не угрожающий. Это не Волдеморт и не его псы».

— «И всё же мы пойдём. Не зная кто они, чего хотят, почему именно сейчас?» — Рон взмахнул рукой. — «Мы будто идём с закрытыми глазами в пасть мантикоре!»

— «Не с закрытыми», — мягко сказала Гермиона. — «Мы идём с открытыми глазами. Просто мы не знаем, что увидим».

Рон раздраженно фыркнул и снова пошёл по комнате.

День тянулся невыносимо медленно. Они пытались отвлечься, но не могли. Гарри чистил и перепроверял палочку, затем брал карту, затем шел в коридор и слушал, не хрустит ли что под окном. Гермиона читала старые записи — и снова перечитывала письмо. Потом она вызывала патрона и проверяла, что он всё ещё стабилен.

Рон сменил три рубашки, ругался про себя, шептал заклинания, тренировал беззвучную защиту. Он не мог усидеть на месте, и раздражение, идущие от него волнами, начали влиять на всех.

— «Хватит уже метаться!» — взорвалась Гермиона ближе к вечеру. — «Ты заставляешь меня нервничать. Неужели ты думаешь, что нам легче, чем тебе?»

— «Ты думаешь, я не понимаю?!» — взревел Рон. — «Просто я не могу сидеть спокойно, зная, что кто-то нас ведет туда, как телят на убой!»

— «И что ты предлагаешь, Рон?» — сдержанно спросил Гарри. — «Бросить это? Проигнорировать?»

Рон не ответил сразу. Он стоял, сжав кулаки, лицо его пылало. А потом он пробормотал, отворачиваясь:

— «Нет. Я просто... не хочу терять еще кого-то. Не вас. Ни тебя, ни Гермиону».

Наступила долгая тишина. Только треск дров в камине нарушал её. Гермиона подошла к Рону и аккуратно положила ладонь ему на плечо.

— «Мы справимся. Мы слишком долго шли. Слишком много поставлено. И мы — вместе».

К закату они были готовы.

Гарри проверил чары. Гермиона зафиксировала невидимые печати на входе в дом — на случай, если им придётся сюда вернуться. Рон наложил два слоя маскирующих чар на место аппарации. Их вещи остались внутри — они шли налегке, каждый только с палочкой и надеждой.

Солнце опустилось за горизонт, окрасив небо в тёмно-медный цвет. В воздухе ощущалась тревожная неподвижность, будто всё замерло в ожидании.

Гарри подошёл к Гермионе и Рону. Он взял их за руки — крепко, как в ту самую ночь, когда они поклялись довести дело до конца. Они переглянулись — молча, без слов.

— «Готовы?» — спросил Гарри.

Гермиона кивнула.

Рон скрипнул зубами — и тоже.

— «Тогда — идем», — тихо сказал Гарри.

И в следующий миг их тела взлетели в спираль света, и трое исчезли, растворившись в воздухе со звуком, похожим на треск ветки в зимнем лесу. Они не знали, что их ждёт.

Но знали — этот шаг изменит всё.

***

Встреча в Бродмуре

Дом у самой кромки леса выглядел так, словно его забыл сам мир. Потемневшие от времени ставни, облупившаяся краска на дверной раме, покрытые мхом ступени. Но за этой маскировкой скрывалось тщательно выстроенное пространство: в нём не было ничего случайного. Ни в стенах, пропитанных старыми заклятиями, ни в тишине, будто впитанной за годы одиночества.

Серебряный квартет был здесь уже не первый час.

Внутри пахло древесным дымом, старым деревом и вишней — насыщенно, терпко, сладко. Аромат тянулся от сигареты в тонких пальцах Драко. Он сидел в широком потертом кресле, закинув ногу на подлокотник, чуть приподняв воротник темной рубашки. Пепел почти не осыпался — он курил медленно, втягивая дым с ленивой отрешенностью, будто это был единственный способ сохранить равновесие.

Он молчал. Но внутри бурлило. Слишком многое зависело от этой встречи. От этой — и от самой возможности доверия. А доверие, как он хорошо знал, не даётся даром. Особенно тем, кто носит на руке Чёрную метку.

На диване ближе к окну устроился Блейз, идеально выглаженная рубашка цвета тёмного графита, брюки, сидящие точно по фигуре, туфли, отполированные до зеркального блеска. Он листал старую книгу — «Тайные роды Европы», третье издание, — но глаза скользили по страницам механически. Он просто ждал. Как человек, привыкший к контролю, он понимал: сейчас всё будет решать не он.

— Придут, — произнёс он тихо, не поднимая взгляда.

— А если нет? — ответила Пэнси , склонив голову к Тео, с которым негромко беседовала последние десять минут.

Она была одета в светлый свитер с высоким горлом и широкие брюки цвета слоновой кости. Волосы заколоты в тугой пучок, в ушах — серьги-подвески, сверкающие тусклым серебром. В её позе не было ни страха, ни показной храбрости — только усталость. От войны, от неопределенности, от бесконечной двусмысленности всего происходящего.

Тео сидел на краю низкого столика, скрестив руки. Его свитер был смят, будто он поспешно натянул его еще утром. Он вертел в пальцах свою палочку, ловко перебрасывая из руки в руку.

— Гермиона должна поверить. А значит, они хотя бы прочтут. А если прочли — значит, обсуждают. И если обсуждают — шанс уже есть, — тихо проговорил он, а потом добавил, усмехнувшись: — Конечно, если Уизли не устроит истерику.

— Уже устроил, — буркнул Драко, туша сигарету в пепельнице. Несомненно.

Тишина стала плотнее. Огонь в очаге потрескивал и отбрасывал на потолок рыжие тени, которые плясали на стенах, как отражения чужих воспоминаний.

И в этот самый момент —

резкий хлопок с треском в пространстве, будто треснула тонкая льдина.

Второй, глухой, сдавленный звук — словно пространство прогнулось.

Третий.

Треск аппарации.

Они пришли.

Драко выпрямился. Пальцы скользнули к палочке — но он не вынул её. Только сжал сильнее. Пэнси слегка развернулась к двери. Тео поднял бровь, Блейз наконец отложил книгу.

Дверь отворилась с тихим скрипом.

На пороге стояли трое.

Гарри Поттер — весь сжался, будто готов к удару. Его тёмно-синий свитер облегал плечи, а тёмные джинсы были чуть запачканы внизу — они, по всей видимости, шли пешком от точки аппарации. В его руке крепко сжималась палочка, глаза метались по комнате, оценивая: выходы, расстояние, угрозы.

Гермиона вошла второй. На ней был коричневый кардиган поверх серой майки, волосы собраны в небрежный пучок, щёки бледные. Она не сводила глаз с кресел, в которых сидели те, кого она никак не ожидала увидеть. Мысли метались, перескакивая от одного: Это правда они? — к другому: Почему? Почему именно они?

Рон Уизли стоял чуть позади, его рука тоже на палочке. Его лицо было застывшим, губы сжаты в узкую линию. Он скользнул взглядом по комнате, по фигурам, по лицу Драко, и его челюсть дрогнула.

Внутри трио всё кричало: Нелогично. Опасно. Бессмысленно. Нельзя.

Но что-то в позах, в молчании, в неожиданном спокойствии, с которым их встретили, сбивало с толку.

На креслах сидели не враги.

Не совсем.

Или — не больше враги, чем всё, что окружало их с начала войны.

Драко поднял взгляд. В глазах не было ни иронии, ни вызова — только спокойная готовность.

— Добрый вечер, — произнес он ровно, без нажима. — Рад, что вы пришли.

Гермиона почувствовала, как внутри что-то дрогнуло. Это был он. Настоящий. С перекошенным миром, но без лжи. Со следами усталости и вишнёвого дыма. С новой интонацией — не для противника.

Гарри сделал шаг вперёд. Медленно, но уверенно.

Рон шагнул за ним, челюсть всё ещё сжата, глаза метались между квартетом.

Тишина затянулась, словно натянутая струна.

Огонь щелкнул в камине.

Где-то вдали прокричала птица.

— Чёрт, — выдохнул Рон наконец. — Вот уж не думал, что когда-нибудь войду в комнату, где вы сидите и не нацеливаете палочку мне в лицо.

Пэнси усмехнулась.

— Всё ещё впереди, Уизли.

Пэнси, всё ещё сидя в кресле, наклонилась чуть вперед, ее локоть опирался о подлокотник, а пальцы легко держали бокал с холодным огневиски, почти не отпитым. В голосе её сквозила усталость, но и раздражение, словно она задыхалась от накопленного гнева.

— И всё-таки, — продолжила она, пристально глядя на Рона. — Может, ты перестанешь рычать, как голодный хищник, и дашь нам объясниться?

Рон шагнул вперёд, резко и наотмашь, словно хотел что-то опрокинуть.

— Объясниться? — процедил он сквозь зубы, его лицо покраснело, уши горели, кулаки были сжаты. — Вы, слизеринцы, хотите объясниться? После того, как годами кормились за счёт страха? После того как ваши семьи — включая твою, Пэнси, — поддерживали Волдеморта?

Он почти выплюнул последнее имя, и Пэнси вздрогнула.

Тео усмехнулся криво, с отстраненной горечью, и пробормотал себе под нос:

— Очевидно, мы всё же зря пришли.

— Нет, — вмешался Гарри, устало, но твердо. Он всё ещё стоял у двери, держа палочку в полуготовности, но глаза уже изучали каждого. Он видел напряжение Блейза, жесткую прямую линию губ Драко, то, как Тео вжался в спинку кресла, будто в броню. Но больше всего его смутила Пэнси.

Она смотрела прямо на него. Ни страха, ни высокомерия — только... сложность. Тонкая, неуловимая печаль.

И Гарри отвел взгляд.

Он почувствовал, как Гермиона двинулась вперёд. На ней был старый кардиган цвета кофе с молоком и серые штаны, слегка застиранные. Волосы собраны в свободный узел на затылке. На щеке — тень от старого синяка. Она устало оглядела всех, словно взвешивала обстановку, прежде чем говорить.

— Послушайте, — начала она, глядя сперва на Драко, потом на Тео, на Пэнси — и наконец на Блейза, — если вы позвали нас не ради ловушки, то объясните. Сейчас. Чётко и по существу. Что вы от нас хотите?

Молчание. Все взгляды обратились на Драко.

Он поднялся.

Он медленно подошёл ближе к камину, остановился, оперся одной рукой о каминную полку. Он больше не курил, но лёгкий аромат вишневого табака все еще витал вокруг него. Он посмотрел на Гермиону — на секунду дольше, чем прилично. Она не отвела глаз.

— Мы хотим его остановить, — просто сказал он. — Волдеморта. Мой отец не справился. Моя мать... почти умерла от страха. Насчет меня... Я слишком долго думал, что у меня нет выбора.

Рон фыркнул.

— А теперь вдруг он у тебя есть?

— Да, — отрезал Драко, и в его голосе прозвучала сталь. — Потому что теперь я знаю, какой будет мир, если он победит. Он разрушит всё. Никто из нас не будет жить, только выживать. А кое-кто из нас не собирается прятаться под кроватью и надеяться, что нам выпадет шанс быть его псом.

— Прекрасная речь, — пробормотал Рон, — но это всё — слова.

— Тогда послушай план, — спокойно вставил Блейз, посмотрев на них прямо. В его взгляде не было ни страха, ни раздражения — только деловитость.

Он встал, подошёл к столу и развернул старую карту.

— Мы знаем, где находится один из оставшихся крестражей. У нас есть доступ в поместье, через чары, которые не заметит ни один дозор Лорда. Но у нас нет достаточно сил, чтобы уничтожить его. И нам нужна ваша помощь. Потому что вы уже уничтожали такие вещи.

— Крестраж? — Гермиона резко выпрямилась. — Где?

Блейз кивнул:

— Старинная усадьба в Лланстефане. Никому не известная. Она принадлежала сторонникам Гриндевальда. Сейчас там — реликвии Лорда.

— Откуда вы это знаете? — с подозрением спросил Гарри.

И тогда заговорил Тео.

— Потому что мы — его шпионы. Формально. И пока еще — не разоблачены.

Он усмехнулся с мрачной иронией.

— Это наш шанс. Последний, возможно.

Гермиона перевела взгляд на Драко.

— И ты... в этом тоже?

— Да, — коротко сказал он. — Я был на дне. И увидел, кто я есть. Не хочу быть таким.

Они снова встретились взглядами. В этом взгляде было всё: недоверие, вина, воспоминания, надежда, которую никто не решался назвать.

Гарри украдкой взглянул на Пэнси — и снова встретил её взгляд. Она чуть улыбнулась. Но в её улыбке была какая-то грустная обречённость. Гарри отвел глаза.

— Мы обсудим, — сказал он наконец. — Здесь и сейчас. Но если вы нас обманываете...

— Мы не обманываем, — вмешалась Пэнси, на удивление мягко. — И вы это скоро поймете.

Комната замерла. За окнами наступал вечер. Оранжевый свет медленно сползал с потолка. Между двумя лагерями, ещё час назад бывшими врагами, повисла хрупкая тишина — как первое дыхание новой главы...