Сновидец

Комната больничного крыла утопала в тишине. Высокие арочные окна пропускали мягкий утренний свет, который ложился золотистыми пятнами на белоснежные простыни и холодный пол из серого камня. Где-то далеко слышался скрип пера мадам Помфри и шорох страниц — всё здесь дышало привычной размеренной рутинной, но воздух был густ, как перед грозой, наполнен ожиданием и тревогой.

На узкой кровати, среди безукоризненно выглаженных простыней, неподвижно лежала Гермиона. Лицо бледное, почти прозрачное, ресницы отбрасывали тени на щеки, дыхание было едва уловимое, будто тонкая нить, которая могла оборваться в любой момент. Над её рукой склонилась Джинни — глаза красные от бессонных ночей, пальцы сжимали ладонь подруги так крепко, словно только так она могла удержать её в мире живых.

Чуть в стороне, в кресле у стены, сидел Гарри. Его поза была напряженной — руки скрещены на груди, подбородок опущен, очки съехали на кончик носа. Но он не спал. Взгляд был прикован к Гермионе, будто он ждал чуда и не смел позволить себе отвлечься ни на секунду, чтобы это чудо не прошло мимо. За всё время он не сказал почти ни слова, лишь иногда поднимался, чтобы налить Джинни воды или расспросить мадам Помфри о состоянии Гермионы.

И вдруг — движение. Едва заметное, как дуновение ветерка. Ресницы дрогнули, тени на лице изменились. Джинни резко подняла голову, её сердце словно рухнуло куда-то вниз. Она даже боялась поверить своим глазам, но вот — снова. Лёгкий вздох, дрожь в губах, и Гермиона медленно, с трудом открыла глаза.

Мир встретил её размытыми цветными пятнами. Сначала всё плыло, словно сквозь воду, но постепенно образы стали собираться воедино. Она увидела рыжие волосы, заплетенные в простую косу, и глаза Джинни, в которых смешались страх и радость. Увидела знакомый силуэт в очках, напряженное лицо Гарри, которое в эту секунду будто разгладилось, освободившись от тяжелого груза.

— Миона... — прошептала Джинни, сдавленно, почти всхлипнув, и крепче сжала ее руку.

Гарри поднялся с кресла, шагнул ближе, и в его взгляде читалось всё сразу: облегчение, нежность, усталость, бесконечная преданность.

А Гермиона — она лишь моргнула, с трудом размыкая губы, и попыталась улыбнуться. Мир еще был зыбким и шатким, но она знала одно: она вернулась. И её ждали.

Губы Гермионы едва заметно дрогнули, будто ей пришлось собрать все свои силы, чтобы вытянуть из себя голос. Горло саднило сухостью, каждое слово давалось тяжело, но мысль, которая первой всплыла в ее сознании, была такой ясной, что вытеснила всё остальное:

—Драко? — хрипло прошептала она, и голос её прозвучал слабее шелеста листвы за окном.

Джинни вздрогнула, удивленно моргнув, но почти сразу её лицо озарила мягкая, понимающая улыбка. Она склонилась ближе, убирая со лба Гермионы выбившуюся прядь, и ответила с той заботливой теплотой, в которой слышалось облегчение:

— Не переживай, Миона. Он отошёл буквально на пять минут, — голос Джинни звучал успокаивающе, почти так, как мать убаюкивает ребенка. — Обещал скоро вернуться.

Гермиона моргнула, пытаясь сосредоточить взгляд, а Джинни, словно почувствовав, что нужно объяснить больше, негромко добавила:

— Знаешь... он был здесь всё это время. Две с половиной недели. Сутками напролёт сидел рядом. Не отходил от твоей постели, не ходил на занятия, никуда. Только изредка в душ и переодеться, а потом снова возвращался сюда. — Она сжала её ладонь чуть крепче, как будто хотела подчеркнуть правдивость своих слов.

Гарри, до этого молчаливо наблюдавший за ними, едва заметно кивнул, подтверждая. В его глазах мелькнуло что-то трудно уловимое — смесь уважения, принятия и тихого удивления.

Гермиона закрыла глаза на мгновение, и слабая дрожь пробежала по её пальцам.сердце, и без того раненное, отозвалось новой, странной, но такой настойчивой теплотой.

Гарри, который всё это время молча сидел рядом, слегка наклонился вперёд, его глаза потеплели. Слова прозвучали осторожно, с искренней заботой, не было и тени излишнего давления:

— Как ты себя чувствуешь, Гермиона?

Она с трудом разомкнула губы, дыхание сорвалось на короткий вздох, но всё же смогла выговорить:

— Уже... лучше, — её голос был едва слышен, словно ветерок, едва колыхнувший занавеску у окна.

Не успела она вновь перевести дыхание, послышался решительный стук каблуков, и оповестил о приближении мадам Помфри. В её руках мелькнула палочка, и она, не теряя времени, взмахнула ею, наложив целую сеть диагностических чар. Зеленые и золотые искры пробежали по телу Гермионы, растворяясь в воздухе.

— Отлично, — пробормотала целительница, и в её голосе звучало облегчение, хоть она и пыталась сохранить строгий тон. — Состояние стабильно улучшается. Самое худшее позади, мисс Грейнджер.

Едва эти слова прозвучали, как дверь в больничное крыло открылась. В проеме показался Драко. Его серебристые глаза мгновенно нашли Гермиону — и затаенное напряжение, которое он носил в себе все эти недели, словно растворилось в одно мгновение. Он резко ускорил шаг, почти бросаясь вперёд, и через несколько секунд уже оказался возле ее постели.

— Гермиона... — выдохнул он, словно сам не верил в то, что видит ее открытые глаза.

Он опустился рядом, склонился так близко, что его дыхание коснулось её виска. Обнял осторожно, будто боялся причинить боль, но в этом прикосновении была вся сила его сдерживаемого отчаяния. На ухо он прошептал дрожащим голосом:

— Я так рад... Ты вернулась ко мне... Прости меня. За всё, что произошло, только прости.

Гермиона, собрав в себе остатки сил, чуть сильнее сжала его ладонь, показывая, что слышит каждое слово. А потом, медленно, с нежностью, которой удивилась сама, повернулась и легко коснулась губами его щеки.

Этот короткий, робкий поцелуй стал для него ответом сильнее любых слов.

Драко, всё ещё не выпуская её руку, осторожно устроился на краю кровати, так близко, что Гермиона могла чувствовать тепло его тела. Он будто боялся отпустить её, словно это касание было единственной гарантией того, что она останется здесь, с ним, в реальности, а не исчезнет вновь в мучительном сне.

Джинни, наблюдая за этим, мягко улыбнулась и, медленно поднимаясь с матраса, отпустила ладонь Гермионы. Её рыжая коса скользнула по плечу, когда она наклонилась чуть вперёд и едва заметно тронула Гарри за локоть.

— Нам, пожалуй, стоит... — многозначительно протянула она, бросив взгляд на Драко, который, кажется, и не заметил их присутствия.

Гарри моргнул, не уловив смысла, и шёпотом спросил:

— Что стоит?

Джинни закатила глаза и, не стесняясь, ткнула его локтем в бок.

— Уйти, Гарри, — прошипела она, стараясь не рассмеяться. — Дать им время.

Он нахмурился, как будто обдумывал особенно сложную головоломку по защите от тёмных искусств.

— Время? Но ведь мы только что... — он кивнул на Гермиону, но тут заметил, как Джинни закусила губу и легонько кивнула в сторону Драко.

У Гарри округлились глаза, он на секунду замер, а затем покраснел, отчаянно отводя взгляд.

— А-а... Это «время», — пробормотал он, неловко почесав затылок.

— Браво, Поттер, — шепнула Джинни с лукавой улыбкой. — Догадался-таки.

Она наклонилась к Гермионе и мягко сказала:

— Выздоравливай, Миона. А за остальное можешь не переживать, — её глаза на мгновение скользнули к Драко и вернулись обратно к Гермионе.

Гарри кивнул, всё ещё слегка смущенный, но с искренним теплом в голосе:

— Береги себя. Мы ещё увидимся.

После короткого прощания они, наконец, вышли, оставив за собой тихо захлопнувшуюся дверь. В палате осталась только, мягкий свет свечей и дыхание двух людей, которые, кажется, слишком долго ждали этой минуты.

В больничном крыле воцарилась тишина, та самая, густая и вязкая, когда даже треск свечи или шорох ткани кажется почти неприличным. Гермиона всё ещё слабо сжимала руку Драко, который сидел неподвижно, словно боялся, что любое движение разрушит хрупкое чудо — её пробуждение.

Он наклонился чуть ближе, так что пряди его светлых волос упали вперёд и коснулись его лба. Он смотрел в её глаза — усталые, все еще затуманенные после долгого сна, но такие живые, что у него перехватило дыхание.

— Ты... вернулась, — прошептал он почти неслышно, как признание в чем-то сокровенном.

Гермиона устало улыбнулась. Веки её тяжело опустились, но она изо всех сил старалась удержать его взгляд, будто это было единственное, что имело смысл в этот миг.

— Похоже, да, — её голос был хриплым, едва различимым, но каждое слово въедалось в его сердце с силой мощного заклинания.

Драко вздохнул и осторожно погладил её пальцы, переплетая их со своими. В этом прикосновении было больше откровений, чем в любой речи: страх, облегчение, вина и то чувство, которое он давно не решался назвать.

— Я... не знаю, как всё это исправить, — заговорил он тихо, словно боясь нарушить её покой. — Но если бы ты знала, как я... как я всё это время...

Он осёкся, не договорив, и лишь сильнее прижал её руку к своей щеке.

Гермиона, собрав последние силы, слабо сжала его пальцы. В её взгляде было столько вопросов, столько несказанного, что слова оказались лишними. Всё, что она могла дать ему сейчас — это тёплое, живое подтверждение: я здесь.

Драко замер, позволив себе на миг закрыть глаза и ощутить этот хрупкий ответ. Но вместо того чтобы утонуть в эмоциях, он поднял голову, и на его лице проступила решимость, которой Гермиона от него никак не ожидала.

— Слушай меня внимательно, — начал он негромко, но с такой уверенностью, что она тут же насторожилась. — Через несколько дней Рождество. Каникулы. И ты отправишься со мной в Малфой Мэнор.

Гермиона моргнула, словно пытаясь убедиться, что расслышала правильно, и нахмурилась.

— Что? — её голос был слаб, но в интонации прозвучало знакомое упрямство.

— Я не собираюсь рисковать, — он говорил твердо, без тени колебания. — Ты слишком долго была в коме. Никто не знает, что именно пытается добраться до тебя во сне и получится ли остановить это, если мы будем далеко друг от друга. Я не дам тебе остаться без защиты.

— Драко, — она закатила глаза, словно собираясь возразить, — это звучит...

— Это звучит правильно, — перебил он, сжав её руку крепче. Его взгляд стал холодно-решительным, почти упрямым. — Я не спрашиваю твоего разрешения, Гермиона. Я уже всё решил.

Она приподняла брови и впилась в него удивленным взглядом, будто не веря, что он осмелился говорить с ней таким тоном.

И тогда Драко, с едва заметной тенью усмешки, добавил:

— Мои родители уже в курсе. Они ждут нас.

Гермиона открыла рот, но слов так и не нашла. Её возмущение, протест и растерянность смешались, и единственное, что она смогла сделать — снова закатить глаза, выражая молчаливое несогласие. Но Драко даже не дрогнул. Он сидел рядом, уверенный, решительный, и было очевидно: спорить с ним бесполезно.

Гермиона всё же не выдержала — даже в её ослабленном состоянии гордое упрямство брало верх. Она чуть приподнялась на подушках, хотя сил в теле почти не было, и, уставившись на Драко, прохрипела:

— Ты не можешь просто решать за меня, Малфой.

Он лишь приподнял уголок губ, будто ждал именно этих слов.

— О, могу. И, к твоему сведению, именно этим и занимаюсь, — спокойно парировал он, не отводя взгляда.

— Это... — она закатила глаза, собираясь возразить, но голос подвёл её, и слова прозвучали больше как шёпот. — ...нелепо.

Драко чуть наклонился ближе, его рука по-прежнему обхватывала её ладонь, и в его серых глазах не было ни тени сомнения.

— Нелепо — оставлять тебя одну, когда я знаю, что в любой момент этот кошмар может вернуться, — сказал он низким, ровным голосом. — Я видел, как ты билась во сне, как корчилась от боли. Ты думаешь, я позволю этому повториться без меня рядом?

Он на миг замолчал, сжал её ладонь сильнее и, едва заметно прищурившись, добавил глухо, почти сквозь зубы:

— А если бы я тогда не проснулся? Если бы блять, я не успел пробиться в твой сон?.. Чёрт возьми, Гермиона, я бы никогда себе этого не простил.

Сердце Гермионы болезненно сжалось от воспоминания, и она отвернулась, стиснув губы.

Драко мягко, но настойчиво вернул её взгляд к себе:

— И потом, — в его голосе зазвенела та самая хищная усмешка, от которой у неё всегда вскипала кровь, — не говори мне, что тебе не интересно побывать в самой богатой библиотеке Великобритании.

Гермиона моргнула, и её глаза чуть расширились — эта приманка попала прямо в цель.

— Библиотеке? — спросила она слабо, но в голосе впервые прозвучала искра.

— Библиотеке, — подтвердил он, с довольным выражением лица, словно раскрыл главный козырь. — Ты сама знаешь: ни один фолиант в Хогвартсе не сравнится с тем, что собрано у нас в Мэноре. Рукописи, которые больше нигде не сохранились, свитки на древних языках, коллекция по артефактам и зельям, о которых твои преподаватели даже не упоминали.

Гермиона прикусила губу, борясь сама с собой. В ней всё кричало о том, что она не должна поддаваться, что это манипуляция в чистом виде. Но сердце стучало быстрее при одной мысли о книгах, которые, возможно, никогда не попадали в руки другим людям.

— Ты... ты ужасный манипулятор, — выдохнула она наконец, закатив глаза уже с куда меньшим сопротивлением.

— Может быть, — без тени стыда согласился Драко. — Но, признай, это эффективно.

Он чуть склонил голову, разглядывая её внимательно. Его улыбка стала мягче, почти нежной, и, сжав её руку сильнее, он произнёс:

— Гермиона, я не дам тебе остаться без защиты. Даже если ради этого придётся тянуть тебя за руку в Мэнор. Но знай: там ты будешь не пленницей, а гостьей. Нашей гостьей и моей девушкой. И это — не обсуждается.

Она шумно выдохнула и, уставившись в потолок, пробормотала:

— Всё равно это звучит так, будто ты привык добиваться своего любыми способами.

— Конечно, — спокойно отозвался Драко. — И на этот раз это пойдет тебе на пользу.

***

Гермиона, едва оправившись от тяжелого состояния, уже не могла скрыть своей природы — любопытство буквально светилось в её глазах. Голос звучал все так же тихо, но всё же куда увереннее: хрипота отступала, а вместе с ней возвращалась прежняя живость.

Она повернулась к Драко, чуть приподняв голову с подушки, и с трудом, но твёрдо спросила:

— И как... твои родители отреагировали на то, что ты решил привезти меня к себе на каникулы?

Драко ухмыльнулся уголком губ, как будто ждал этого вопроса.

— Мать была в восторге получив сову, — протянул он нарочито невозмутимо. — Она, впрочем, всегда была... мягкой. Не такой, какой её привыкли представлять окружающие. Сказала, что будет только рада познакомиться с тобой ближе и что Малфой Мэнор давно нуждается в хорошем разговоре о книгах.

Гермиона улыбнулась, не сомневаясь, что Нарцисса действительно могла оказаться более понимающей, чем казалось раньше. Но тут Драко, чуть прищурившись, с лёгкой, почти мальчишеской насмешкой добавил:

— А вот отец... — он театрально вздохнул, — уверен чуть в обморок не рухнул. Я почти представляю, как у него из рук выпал бокал с огневиски. Представляешь? Люциус Малфой, холодный, надменный, непоколебимый... и едва не растянулся на ковре.

На бледном лице Гермионы мелькнула тень смеха, она прикусила губу, стараясь не рассмеяться вслух, но глаза выдали её полностью.

— Думаю, ты преувеличиваешь, — попыталась возразить она, но голос ее дрогнул от скрытого веселья.

— Ни капли, — отрезал Драко с деланной серьезностью. — Хотя, признаюсь, война его всё же изменила. Он не тот, каким был прежде. Скрипя зубами, но всё же сказал, что принимает мой выбор. Не стану утверждать, что он будет в восторге от праздника в нашем доме... — он выразительно изогнул бровь, — но он не станет вставать поперёк.

Гермиона чуть приподнялась, чтобы внимательнее всмотреться в его лицо.

— А... что ты именно написал им? — ее голос прозвучал мягко, с оттенком дикого интереса.

— Сообщил, что каникулы под вопросом, потому что не собираюсь оставлять тебя одну. Подробности наших отношений, разумеется, я опустил, — он скривил губы в усмешке. — Но сказал, что ты в коме, и я не уверен, приеду ли вообще.

Ее взгляд потеплел — до дрожи в груди, до той самой лёгкой щемящей боли, когда всё сказанное значило больше, чем просто слова.

— И всё же, — продолжил он с привычной ноткой самодовольства, — они уже ждут нас обоих. Так что привыкай к мысли: библиотека Малфой Мэнора совсем скоро будет твоей новой святыней. А может и не только она.

Гермиона закатила глаза, но уголки губ предательски дрогнули, выдавая её истинное чувство: ей и правда не терпелось оказаться в той самой легендарной библиотеке, о которой она слышала лишь в сухих упоминаниях.

***

Вечер опускался на Хогвартс мягко и неторопливо: высокие своды больничного крыла уже окрасились тёплыми сумерками, на белоснежные простыни ложились длинные золотистые тени от закатного солнца. Гермиона сидела на краю кровати — заметно уставшая, но с тем живым, нетерпеливым выражением лица, которое Рон как-то метко называл «боевым настроем Грейнджер».

Мадам Помфри, привычно строгая и неумолимая в своей заботе, в последний раз провела палочкой вдоль её груди и плеч, удовлетворенно кивнула и произнесла своим не терпящим возражений голосом:

— Что ж, мистер Малфой, мисс Грейнджер, могу официально разрешить ей покинуть крыло. Но! — она подняла палец, и Гермиона тут же напряглась, предчувствуя подвох. — От занятий вы, юная леди, отстранены до конца каникул. К учебе сможете вернуться только после праздников.

Гермиона едва не подпрыгнула на месте.

— Но это же нелепо! — воскликнула она, голос её уже звучал достаточно уверенно, и в нём прорезались всё те же горячие нотки, что когда-то сводили преподавателей с ума. — Я чувствую себя гораздо лучше, я в состоянии наверстать всё пропущенное!

Драко, стоявший рядом, не выдержал — уголки его губ дрогнули, а затем он тихо рассмеялся, низко, почти хрипло, как будто не мог удержаться. Его серые глаза блеснули, и на лице появилось то самое выражение — смесь насмешки и неподдельного удовольствия от происходящего.

— Скажи это ещё раз, Грейнджер, — протянул он с издевательски ласковой интонацией, — тебе запрещают посещать занятия, а ты недовольна. Он, кажется, сам себе внутренне аплодировал, и смех снова вырвался наружу.

— Вот это и есть истинная Гермиона Грейнджер.

Она возмущенно вскинула подбородок и уставилась на него так, что кто-либо другой отшатнулся бы.

— Я не понимаю, что здесь смешного, — строго заявила она, хотя в уголках её глаз блеснуло предательское раздраженно-игривое тепло.

— Смешно то, — Драко слегка наклонился к ней, его лицо было совсем близко, — что тебе подарили две с лишним спокойных недели свободы, а ты воспринимаешь это как наказание. Любой другой радовался бы. А ты... — он с удовольствием задержал взгляд на её недовольном лице, — ты выглядишь так, будто тебя лишили кислорода.

Гермиона закатила глаза и демонстративно сжала губы в тонкую линию, чтобы не выдать улыбку. Но щеки её всё же тронула едва заметная краска.

— Свобода — это возможность учиться, Малфой, а не сидеть без дела, — парировала она, вскинув бровь.

— О, конечно, — протянул он с тем самым ленивым нарциссическим выражением, которое всегда выводило её из себя, — только ты могла бы на полном серьёзе произнести такую фразу, и при этом забыть что мы отбываем из школы на каникулы.

И снова его смех прорезал воздух — лёгкий, чуть насмешливый, но в нём слышалось нечто большее: облегчение. Гермиона возвращалась к себе, к своей прежней энергии, к своей привычной жажде знаний — и для него это значило куда больше, чем он готов был признать вслух.

Мадам Помфри, закатив глаза, махнула рукой и отправилась к другому пациенту, бормоча что-то вроде «дети, мерлин вас побери».

Гермиона, всё ещё с надутым видом собираясь спуститься с кровати, заметила блеск в глазах Драко и тихо, почти себе под нос, буркнула:

— Если ты не прекратишь смеяться, Малфой, то окажешься в следующей койке.

— О, обещания-обещания, — хмыкнул он, протягивая ей руку, чтобы помочь встать.

Гермиона, чуть поколебавшись, всё же приняла протянутую руку Драко. Он, словно и ждал этого жеста, мягко, но уверенно притянул её к себе и заключил в крепкие объятия.

***

Гермиона стояла посреди своей комнаты старосты, аккуратно складывая вещи в дорожную сумку. Каждое движение было выверенным — она методично проверяла список, составленный еще накануне, и всё же раз за разом возвращалась к уже уложенным книгам, будто сомневалась, пригодятся ли они ей в доме Малфоев.

На кровати, развалившись поперек, как будто это был не последний вечер перед каникулами, а обычный вечер после занятий, лежала Джинни. Она лениво вертела в руках банку с мятными леденцами и то и дело поддразнивала подругу.

— Знаешь, Миона, — протянула она, с хитрой улыбкой наблюдая, как та в третий раз проверяет застежку на сумке, — у меня складывается впечатление, что ты собираешься не на две недели в поместье Малфоев, а минимум на год в изгнание.

Гермиона фыркнула и покосилась на неё поверх плеча:

— Просто я не хочу что-то забыть. Уверена, твоя мама хотя бы однажды говорила тебе, что хорошая подготовка — половина успеха.

— Моя мама? — Джинни притворно задумалась. — Моя мама всегда говорила: "Джинни, если ты собрала больше двух книг — значит, это уже походная библиотека".

Гермиона, не удержавшись, закатила глаза и с лёгкой улыбкой продолжила складывать одежду. Но за этим весёлым обменом репликами скрывалось напряжение, внутри нее все еще жила тревога.

— Ты ведь понимаешь, — наконец заговорила она серьёзнее, — мне придётся провести там две недели. С его родителями. С Люциусом Малфоем.

Джинни моментально села ровнее, подперев подбородок рукой, и уставилась на Гермиону с притворной важностью.

— О, да. Люциус Малфой. Тот самый человек, который, наверное, до сих пор думает, что у всех грязнокровок одинаковая прическа.

Гермиона не смогла сдержать смех, но тут же прижала ладонь к губам, будто сама себя упрекнула за несерьезность.

— Джинни! — но в её голосе слышалось больше облегчения, чем укора.

— Что? — невинно пожала плечами рыжеволосая. — Ты же знаешь, у тебя есть два безусловных преимущества. Первое: ты Гермиона Грейнджер — и этим всё сказано. Второе: у тебя есть Драко Малфой, который, похоже, готов перегрызть глотку любому, кто посмотрит на тебя криво. Даже своему отцу.

Гермиона вздохнула и на секунду задержала взгляд на книге, которую держала в руках.

— Всё это звучит так просто, когда говоришь ты. Но мне не даёт покоя мысль: а что, если они всё-таки решат, что... я не подхожу?

Джинни резко подалась вперёд и ткнула её пальцем в плечо.

— Послушай меня. Нарцисса, как я слышала, женщина умная. Она увидит, как Драко смотрит на тебя, и всё поймёт без слов. А Люциус... — Джинни усмехнулась и сладко протянула: — ...ну, если что, представь его падающим в обморок еще раз, как тогда, когда узнал о вас. Это должно подбодрить.

Обе засмеялись. Смех помог разогнать напряжение, и Гермиона на мгновение почувствовала лёгкость.

— Ладно, — сказала она, застегнув сумку и поставив ее рядом с кроватью. — По крайней мере, библиотека в Малфой Мэноре считается самой богатой во всей Британии. Я давно мечтала попасть туда.

— Конечно, — Джинни хмыкнула. — Ты едешь знакомиться с родителями парня, а думаешь о библиотеке. Классика.

Гермиона чуть смутилась, но глаза её засветились от искреннего предвкушения.

— А ещё он обещал показать мне их сады. Говорил, что они огромные, словно целый мир за пределами замка.

— Ну вот, видишь, — Джинни хитро прищурилась. — Ты едешь не только к его родителям. Ты едешь открывать новый мир. И в этом мире у тебя есть не только книги, но и он.

Гермиона замолчала, обдумывая её слова. В груди появилось странное тепло, смешанное с волнением. Она сжала лямку своей сумки, словно ища в ней опору.

— Надеюсь, ты права, — прошептала она.

Джинни улыбнулась и слегка подтолкнула её плечом.

— Я всегда права. Особенно когда речь идет о парнях и твоём счастье.

Гермиона аккуратно поправила край сумки, когда Джинни, все ещё лежавшая на кровати, вдруг стала серьёзнее. Она закусила губу, будто колебалась, стоит ли поднимать эту тему.

— Миона... — начала она нерешительно. — А если... ну, если вы с Драко действительно найдёте ответ? Если в этой его библиотеке окажется заклинание, способное снять это заклятие? Что будет потом?

Гермиона замерла. Она медленно выпрямилась, и ее пальцы заскользили по застежке сумки, как будто ей нужно было во что-то уцепиться. Вопрос прозвучал больше риторически, но в глазах Джинни читалось любопытство, смешанное с тревогой.

— Тогда... — Гермиона тихо улыбнулась, словно сама себе. — Тогда всё будет как раньше. Только... не совсем как раньше. — Она подняла взгляд на подругу, и в её глазах светилось то особенное выражение, когда надежда переплетается с осторожностью.

Джинни кивнула, но взгляд её был задумчив. Она села обняв колени руками и, не отводя глаз от Гермионы, сказала:

— А ты думала о будущем? О том, чего хочешь на самом деле? Ты ведь всегда говорила, что хочешь строить карьеру в Министерстве магии... Не боишься, что отношения с бывшим Пожирателем смерти могут стать... препятствием?

В комнате повисла тишина.

Гермиона, как будто пойманная врасплох, опустилась на край кровати рядом с Джинни. Она глубоко вздохнула и ответила твёрдо, с той решимостью, которую подруга знала в ней лучше всех:

— Нет. Я не боюсь. Если кто-то решит, что прошлое Драко важнее того, какой он человек сейчас... значит, это их проблема, не моя. А если вдруг это станет мешать моей карьере — я найду способ с этим справиться. Всегда есть выход, Джин.

— Вот за это я тебя и люблю, — улыбнулась рыжеволосая, откинувшись на спину и раскинув руки. — Даже когда всё вокруг рушится, ты всё равно остаешься Гермионой Грейнджер, которая не сдаётся.

Обе тихо засмеялись, и напряжение растворилось. Несколько мгновений они просто сидели рядом, чувствуя теплую близость подруг, которым можно доверить всё.

— Ладно, хватит обо мне, — первой нарушила молчание Гермиона, наклонившись к Джинни. — А вы с Блейзом что задумали на каникулы?

Улыбка Джинни сразу стала шире, глаза блеснули.

— Мы решили поехать в небольшое путешествие. Знаешь, выбраться из этой серой рутины школы, вдохнуть воздуха... У Блейза есть дом в Италии. Представляешь? Маленькая вилла у самого моря. Мы проведём там несколько дней, а потом, может быть, махнём куда-нибудь ещё. В Испанию, во Францию... кто знает. Хочется просто быть свободными, хоть немного.

Гермиона слушала её с лёгкой улыбкой, и в душе её было странное чувство: она радовалась за Джинни, но в то же время понимала, как сильно отличаются их дороги.

— Это звучит прекрасно, — мягко сказала она. — Ты заслуживаешь того, чтобы отдохнуть и побыть счастлива.

— А ты заслуживаешь, чтобы тебя перестали мучить кошмары, жаль что даже зелье сна без сновидений не помогают — парировала Джинни, ткнув подругу пальцем в бок. — И чтобы ты наконец позволила себе просто жить.

Гермиона засмеялась, и в этот смех вплелось облегчение.

— Может быть, эти каникулы действительно изменят многое, — прошептала она.

Джинни кивнула и прижала подругу к себе, словно сестру.

— Я уверена, так и будет.

***

В дверь тихо постучали — так осторожно, будто за ней стоял человек, знающий, что его ждут, но всё равно решивший соблюсти вежливость.

— Входи, — отозвалась Гермиона. Она даже не подняла головы, потому что прекрасно знала, кто стоит по ту сторону.

Дверь распахнулась, и в комнату вошли Драко и Блейз, оба с сумками в руках. И если само их появление выглядело буднично, то вид — совсем наоборот.

— Ну, наконец-то, — Джинни буквально подпрыгнула с кровати и тут же воскликнула: — Я сейчас за своей сумкой, и можем отправляться! — и пулей вылетела за дверь, оставив за собой легкий шлейф нетерпения и радости.

Гермиона, приподняв брови, едва заметно усмехнулась: типичная Джинни.

Драко между тем молча подошёл к кровати и устроился рядом с Гермионой, словно это было самым естественным в мире. Одним плавным движением он обнял её за талию и притянул ближе к себе. В его жесте не было ни капли нарочитости — только уверенность и привычность, как будто он всегда занимал это место.

Блейз, впрочем, тоже не остался просто стоять: он с той ленивой грацией, что свойственна истинным аристократам, опустился в кресло. Развалился так, словно кресло было троном, а он — король, сошедший с портрета, слегка скучающий, но при этом до невозможности довольный собой.

Гермиона взглянула на обоих и на мгновение замерла. Всё её восприятие слегка сместилось — она привыкла видеть их в строгих, почти одинаковых мантиях и школьной форме. А тут — два совершенно разных образа, непривычно живых.

Драко был в простых чёрных брюках и сером свитере, который подчеркивает холодную сталь его глаз и делал их еще ярче. Ничего вычурного — но в то же время в нём было что-то до смешного элегантное, словно сама одежда понимала, на ком оказалась.

А вот Блейз... Блейз явно наслаждался контрастом. На нём были чёрные джинсы и тёмно-зелёное худи с капюшоном. И выглядел он в этом не как студент, сбежавший с пар, а скорее как наследник старинного рода, решивший «поиграть» в простого парня, но при этом всё равно не потерявший ни капли аристократизма. Гермиона мысленно усмехнулась: даже сидя в худи, он умудрялся казаться выше, важнее и опаснее, чем половина мужчин в мантиях.

Она покачала головой и, уже вслух, пробормотала:

— Никогда бы не подумала, что увижу вас без формы. Вы оба выглядите так... по-человечески.

Драко фыркнул и бросил на нее насмешливый взгляд:

— Осторожнее, Грейнджер. А то я еще решу, что ты только ради этого согласилась провести со мной каникулы.

— Конечно, именно ради серого свитера, — с самым серьёзным видом ответила она, но уголки ее губ всё же дрогнули.

— И ради худи, — добавил Блейз лениво, закинув ногу на ногу. — Признай, Грейнджер, мне чертовски идет зеленый.

Гермиона прижала ладонь к лицу, подавляя смех.

— Мерлин, вы оба невыносимы.

Драко только сильнее обнял её за талию, и в его глазах мелькнула довольная искорка: он явно наслаждался этим маленьким спектаклем.

Дверь снова распахнулась, и в комнату ворвалась Джинни — уже с сумкой через плечо. Щёки её порозовели, волосы чуть растрепались, но в глазах горел огонь — та самая смесь нетерпения и задора, из-за которой она всегда казалась вихрем, а не человеком.

— Всё, я готова! — сообщила она, будто весь мир только этого и ждал.

— Ну наконец-то, — протянул Блейз, не меняя своей царственной позы в кресле. Он скользнул по ней взглядом и с ленивой усмешкой добавил: — Ты как всегда, огонёк. Только скажи, что мы не будем тащить твои три сундука по лестницам.

— Очень смешно, — парировала Джинни, одергивая ремень сумки. — На этот раз у меня всего одна сумка. В отличие от некоторых, я умею собирать вещи за десять минут.

— О, я никуда не тороплюсь, — лениво отозвался Блейз, растягивая слова. — Зачем спешить, если можно прийти последним и всё равно быть самым эффектным?

Джинни закатила глаза и, проходя мимо, со щелчком хлопнула его по плечу.

— Эффектный ты будешь, когда я тебя за собой по коридору потащу.

Гермиона не выдержала и рассмеялась, прикрывая рот ладонью. Она впервые за долгое время чувствовала себя так легко — будто стены Хогвартса, больничное крыло и кошмары остались далеко позади.

Драко, всё ещё обнимая её за талию, чуть наклонился к её уху:

— Похоже, что эта парочка доставит нам не меньше хлопот, чем твои книги.

— Ну хоть весело, — тихо ответила она, улыбнувшись.

— Весело? — переспросил он, приподняв бровь. — Посмотрим, как ты скажешь это после получаса дороги до Хогсмида в их обществе.

В этот момент Джинни решительно хлопнула в ладоши:

— Так, все готовы? Или мне ещё немного постоять, пока наши принцы закончат любоваться собой?

— Я давно готов, — отозвался Блейз, театрально поднимаясь с кресла и подхватывая свою сумку. Движения его были нарочито грациозными, будто он находился не в комнате старосты, а на сцене театра. — Просто ждал, пока ты закончишь кружить по коридорам, огонёк.

— Перестань меня так называть, — пробурчала Джинни, но её улыбка выдала, что в глубине души это ей даже нравилось.

Драко поднялся вслед за Блейзом, протянул руку Гермионе и помог ей встать с кровати. Сумка уже лежала у её ног — аккуратно собранная, но всё равно слишком тяжёлая для хрупкой девушки после недавней болезни. Драко, разумеется, поднял её сам, даже не дав Гермионе прикоснуться к ручке.

— Я могу... — начала она.

— Я знаю, что можешь, — перебил он, бросив на нее быстрый взгляд. — Но не дам.

Блейз, проходя мимо, усмехнулся:

— И это он ещё не женат.

— Блейз! — возмутилась Джинни, толкнув его в бок.

А Гермиона только покраснела и уткнулась носом в шарф, стараясь скрыть улыбку.

Так, всей четверкой, они вышли из комнаты. Атмосфера была удивительно легкой — с шутками, приколами и этой странной смесью свободы и ожидания, которая всегда витает в воздухе перед дорогой.

***

В «Трёх метлах» было оживленно, как всегда, накануне каникул: студенты, спешившие домой, гул голосов, запах горячего сидра и дров, потрескивающих в камине. Но у самого очага, где воздух был чуть теплее, чем надо, стояла их маленькая компания — словно в отдельном, уютном кругу. Сумки были поставлены рядом.

Драко и Блейз делали вид, что спокойно ждут, но на самом деле оба явно уже настроились на дорогу: первый — сосредоточенный, чуть хмурый, с привычкой проверять всё до мелочей; второй — расслабленный, но с глазами, в которых мелькала та самая предвкушающая искорка.

Джинни, в отличие от них, разъяренным вихрем носилась вокруг, то поправляя на Гермионе шарф, то проверяя ремень своей сумки, то бросая едкие замечания Блейзу.

— Если ты в моем доме так же будешь разваливаться на каждом диване, огонёк, я тебя на улицу выставлю, — лениво предупредил Блейз, прислонившись к стене с видом короля мира.

— Сначала попробуй, — фыркнула Джинни, облокачиваясь на него так, словно именно она занимала всю комнату.

Гермиона, наблюдая за их перепалкой, покачала головой. Она чувствовала одновременно лёгкость и тревогу — впереди её ждали две недели в поместье Малфоев, и это обещало быть испытанием. Но рядом был Драко, и эта мысль грела лучше огня в камине.

Пора было прощаться.

— Ну что ж, — Джинни развернулась к Гермионе и первой шагнула к ней. Обняла крепко, тепло, с силой, в которой чувствовалась и дружба, и забота. — Не вздумай забывать писать, ясно?

— Джинни, мы увидимся через пару недель, — мягко рассмеялась Гермиона, но тоже крепко прижала её к себе.

Рыжая, отстраняясь, задержала объятие чуть дольше и, наклонившись ближе к её уху, шепнула:

— Ты смелее, чем думаешь. И если там тебе попробуют сделать больно... я первая прибегу.

Гермиона вздохнула, чувствуя, как внутри растекается тепло — не только от огня, но и от этой подкупающей заботы.

— Спасибо, — ответила она шепотом. — Но, поверь, я справлюсь.

Драко, стоящий рядом, приподнял бровь, заметив их слишком длинные объятия, но ничего не сказал. Только чуть крепче сжал пальцы Гермионы, напоминая, что он здесь.

Блейз, не упустив момента, лениво хлопнул Джинни по плечу:

— Огонёк, не устраивай драмы. Ещё пару минут, и я начну подозревать, что ты собралась не со мной в Италию, а в Мэнор.

— Ещё пара минут, и я сама тебя туда отправлю, — огрызнулась Джинни, но глаза ее смеялись.

Они обменялись последними шутками, и воздух наполнился тем самым ощущением — дружеским, немного горестно-сладким, когда прощаются не навсегда, но всё же что-то щемит внутри.

Драко шагнул к камину первым. Его движения были уверенными, четкими, словно он каждый день только и делал, что пользовался каминной сетью. Он бросил короткий взгляд через плечо на Гермиону, и в серых глазах мелькнуло что-то — спокойствие с твёрдой решимостью и легкое волнение одновременно.

— Готова? — спросил он негромко, но так, что в голосе не оставалось места сомнениям.

Он протянул к ней руку, ладонью вверх, словно приглашая не просто в путешествие, а в свою жизнь.

Гермиона глубоко вдохнула, вложила одну ладонь в его, а свободной крепко сжала горстку пороха. Тёплая, сильная хватка Драко будто сняла часть ее тревоги.

— Малфой Мэнор, — отчётливо произнёс он, и голос его прозвучал твёрдо, почти торжественно.

Зелёное пламя взвилось, обволакивая их фигуры. В последний миг Гермиона успела увидеть, как Джинни и Блейз машут им на прощание, а потом мир вокруг растворился в изумрудном свете, закружившем их вихрем.

Фанфик «Сновидец» я вынуждена поставить на паузу. Последнее время на меня навалилось слишком много всего, и, признаюсь честно, я просто не справляюсь ни физически, ни морально. Мне нужно выдохнуть, набраться сил и снова почувствовать радость от творчества.Я знаю, что вы заметили — последние главы были меньше, чем обычно. Это прямое отражение того, что со мной происходит внутри. Писать для вас я очень люблю, но сейчас мне нужно остановиться, чтобы не потерять эту любовь окончательно.Я не прощаюсь, просто беру паузу на неопределённое время. И когда «Сновидец» вновь оживёт, вы первые узнаете об этом в ТГк : https://t.me/SerpentKisses.Спасибо вам за терпение и за то, что вы рядом. Ваша поддержка даёт мне силы вернуться, даже если немного позже❤️С теплом и благодарностью, Ваша S_K ❤️