Часть 2. Команда цифровых безумцев
Есть коллективы, а есть команды. И если вам кажется, что вы работали с самыми неадекватными людьми на свете — значит, вы не видели этих. Они не просто странные — они как будто сбежали из кастинга на сериал, где каждая серия заканчивается тем, что кто-то случайно запускает ядерную ракету через кофемашину.
Элвис всегда говорил: "Я не набирал их. Они как вирус — просто появились, просочившись по байтно через защиту системы."
Первым пришёл Трой. Высокий, с квадратной челюстью, в рубашке, которая стоила больше, чем серверный шкаф. Он представился как "технический визионер", хотя, по факту, ничего не понимал в программировании. Его главная суперспособность — убедить инвестора поделиться деньгами, даже если вместо продукта у него была просто бумажка с надписью "это крутая идея, поверь".
— Главное — это донести людям с баблом, что они сдохнут без нашей офигенной услуги. Всё остальное можно купить. Или своровать. Или переделать под "минимально живой продукт", — говорил он и ел буррито прямо на клавиатуре.
Трой был лицом проекта и его телом, но с чьими-то чужими мозгами если дело заходило о технологиях. Его харизма выдавалась за уверенность, а быстрые руки — за компетентность. Он не умел писать программный код, но знал, как делать вид, что умеет.
Потом появилась Мэнди. Маленькая, как зарядка от смартфона. Но злая, как баг системы собранной в пятницу вечером, когда все уже собрались уйти, но тут этот баг все сломал. Её взгляд мог пробить бетон, а сарказм — уничтожить архитектуру любого проекта.
Она занималась интерфейсами. Не потому что любила, а потому что ненавидела их. Каждый её макет — это агрессия против пользователей. Кнопки у неё были незаметными, шрифты — вызывающе мелкими, а формы — бесконечно багующими. Но всё это называлось: "ультрасовременный стиль". И что удивительно это таки успешно работало и вызывало одобрение у заказчика.
— Ты не понимаешь. Это не ошибка. Это опыт. Я создаю вызов. Люди должны бороться за доступ к информации. Это концепция, — говорила она, заливая в себя очередную бутылку газировки с этикеткой на китайском.
На её ноутбуке не было ни одной наклейки. Только царапины и тёплая ненависть ко всему человечеству. Сборки она запускала с клавиши, которая срабатывала раз через три. Просто потому что так веселее.
Последним пришел Нил. Его никто не звал. Он просто однажды появился в кресле в углу и спросил: "Я могу остаться?"
Он был не программист. Не дизайнер. И даже не инженер. Нил был... психотерапевт. Бывший. Уволился после того, как у него случился нервный срыв на сеансе. Он начал рассказывать клиенту, что все мы живём в симуляции, и что ему — клиенту, давно пора удалить свои старые воспоминания через диету.
Элвис сначала хотел его выгнать. Но потом Нил начал рисовать блок-схемы, которые выглядели как алхимические диаграммы. И одна из них помогла решить проблему с зацикливанием базы данных проекта.
— Я не кодер, — говорил Нил. — Я наблюдатель. Я слушаю, как системы говорят. И иногда — отвечаю.
С тех пор он стал кем-то вроде философа проекта. Он писал манифесты, рисовал логические лабиринты и задавал вопросы, на которые никто не хотел отвечать, типа: "А если баг — это форма жизни?"
Вот так и появилась команда.
Трой — харизматичный обманщик, продавец воздуха. Мэнди — интерфейс-богиня боли и мизантроп по восприятию мира. Нил — философ с дипломом мозгоправа и сердцем готического монаха. И Элвис — последний человек, который все еще пытался держать этот цирк на одной, давно треснувшей оси.
Это сложно было назвать командой. Они были скорее — аномалией. Но вместе у них получалось главное — создавать невозможное. Или хотя бы пытаться. А иногда — просто не сдохнуть, от нагрузки которую они на себя навалили. И это уже был результат.