Часть 1. Монолог из подвала
Подвал вонял будто кто-то сварил старые клавиатуры в паршивом кофе и забыл выключить плиту лет пять назад. Запах электрического выгорания, человеческой усталости и чего-то неопределённого витал в воздухе. Судя по аромату это был не подвал, а кишечник сломанного суперкомпьютера.
На табурете, который когда-то, был офисным стулом, но теперь больше походил на гремящую реликвию с пластиковыми кишками, сидел он. Элвис. Не певец и не двойник, просто Элвис. Человек, у которого не спрашивают "кто ты?", а сразу спрашивают: "ты можешь это починить?"
У него на голове красовался шапочкой респиратор, а под ногами — спутанные провода, напоминавшие гнездо неведомых цифровых змей. Его руки по локоть покрыла серо-чёрная жижа — термопаста, клей, пыль, возможно, немного крови. Он держал в руках материнскую плату и говорил с ней, как ребенок с электрической игрушкой, которая только что съела пачку батареек и все равно не шевелится. А рядом стояла на треноге камера и судя по красной лампочке под объективом что-то пыталась записать.
— Ты знаешь, как всё это работает? А я нет. — произнёс он, глядя на плату покрытую пылью перемешанную с электроникой. — И никто, мать моя, не знает. Но это не мешает нам собирать, паять, запускать, надеяться. А потом гореть. В прямом и переносном смысле.
Он положил плату на колени и посмотрел в темноту подвала, наверное пытаясь разглядеть будущее в пыльной паутине между трубами.
— Я инженер, да. Но не тот, что с дипломом и костюмом. Я из тех, кто чинит систему, когда в ней всё давно отказалось работать. Кто ночью в одиночку держит на себе сеть из двадцати серверов, которая должна быть "автоматической". Из тех, кто спит рядом с роутером, потому что знает: в три часа ночи обязательно что-то отвалится.
Элвис встал. Вытянул спину с таким хрустом, что мыши в углу перестали шуршать.
— Знаешь, что такое квантовое рукожопие? — продолжил он, уже не шепча. — Это когда ты всё сделал по инструкции, чёрт побери, по документации, с молитвами, заклинаниями, жертвами... а оно не работает. Потому что ты в мире, где всё существует одновременно: и баг, и его отсутствие. И пока ты не посмотришь на монитор, пока не попробуешь нажать, ты не знаешь — жива твоя система или умерла. Это как кот в том эксперименте с коробкой. Только вместо кота — я, а вместо коробки корпоративный сервер, а газ который угрожает коту — моя зарплата.
Он подошёл к старому железному шкафу в углу. Тот напоминал ящик Пандоры, только уже давно открытый и на минималках. Изнутри торчали провода, кое-где светились тусклые лампочки. Он пнул дверцу — та издала предсмертный скрип, но не сдохла.
— Когда-то у меня был напарник. Тоже такой техник, человек, способный собрать компьютер из трёх флешек, скотча и надежды. Мы пытались сделать программу, которая будет предсказывать ошибки до того, как они появятся. Не баги, а именно сбои — системные коллапсы. Как будто ты гадаешь на кофейной гуще, но вместо гущи — лог-файлы, ну те файлы которые хранят все действия программ которые те насовершали. И ты такой: ага, через семь часов эта схема развалится, потому что кто-то два месяца назад написал программный код и зациклил его не оставив выхода.
Он достал из кармана маленькую плату. Почерневшую, сгоревшую, но с надписью фломастером: "Тест 07".
— Мы назвали её "Проект Возврата". Возвращение контроля, возврат к стабильности. Всё красиво звучало. А потом один из нас, это был я, нажал на кнопку, и система выдала: "ошибка вне наблюдаемой вселенной". Это был наш первый день. Первый день, мать моя ты пыльная, понимаешь? — и он стряхнул с материнской платы килограмм серых ошметков. На плате наконец стали видны разъемы и прояснились всякие электронные детали.
Он рассмеялся. Смех сухой, хриплый, без радости.
— Потом пришли люди. Такие серьёзные, с табличками, с галстуками, с речами о "национальной цифровой обороне" и "управлении научно-технической стабильностью в условиях киберхаоса". И сказали: "Нам нравится ваш стиль. Продолжайте, но только не лажайте."
Он положил плату на полку и хлопнул шкаф, который тут же снова приоткрылся.
— Теперь у меня есть команда. Сброд, если честно. Но каждый по-своему гений. Один может кодить на чистом кофеине и это я, другая — создавать интерфейсы, которыми никто не сможет пользоваться, но все будут говорить, что "это минимализм". Третий — просто философ, случайно оказавшийся в нашем подвале, но который знает про такие вещи, о которых мы даже не подозревали. А четвертый умеет общаться с людьми в черном на их пафосном уровне чтобы они не колеблясь подписывали наши чеки.
Элвис подошёл к компьютеру, включил экран. Синий фон, белый курсор и ни строчки текста.
— Сегодня мы запускаем новую сборку программы. Она должна работать. Мы даже поставили таймер, чтобы не забыть. Эта программа думает, что если она стартует в 4:44, то вероятность краха ниже. Глупо? Да. Но мы же и не заявляли, что умные. Мы — упрямые. И немного безумные.
Он сел. Положил руки на клавиатуру. Оглянулся на камеру, как будто зритель реально где-то был. Камера усердно продолжала мигать красной лампочкой и пялиться объективом в пространство подвала.
— Если ты это смотришь, и у тебя что-то сломалось — поздравляю. Ты в нашей команде. А если у тебя ничего не сломалось... значит, ты не включал.
Он нажал "ввод". Монитор мигнул. Система замерла. И вдруг... запустилась. Зеленый индикатор. Без звука. Без ошибки. Просто... работает.
Элвис замер. Смотрел и не верил.
— Сработало в этот раз? — прошептал он. — Или это очередная иллюзия? Может, пока я не кликну мышкой, это только потенциальный успех? — он усмехнулся. Медленно потянулся к мышке. С потолка что-то капнуло. Где-то загорелся индикатор ошибки на другом устройстве. И в этот момент сверху прокричали:
— Элвис! У нас база снова удалилась!
Он не ответил. Только медленно сказал:
— Значит, началось. — занервничал Элвис, а камера равнодушно продолжала снимать.