7. Благое намерение
Всё ещё в пижаме, Гермиона подула на свой чай, направляясь в маленький сад позади дома. Колдомедик Мира Кхан изо всех сил пыталась вырастить там лечебные травы, но земля была слишком глинистой. Гермиона надеялась провести минутку или две в тишине, сидя на ступеньках и рассматривая свои поношенные домашние тапочки, а затем полюбоваться восходом солнца.
Когда она добралась туда, то была удивлена, увидев стоящего в полутьме босого профессора Йошиду, одетого в халат такой же белый, как и его волосы. Его глаза были закрыты, а губы едва шевелились, будто он шептал молитву. Подумав, что он скорее всего хочет побыть в одиночестве, Гермиона решила вернуться в дом, но профессор Йошида повернулся и поклонился ей.
— Привет, Гермиона.
Гермиона оставила свою кружку на ступеньках и вышла поприветствовать его.
— Доброе утро, профессор. Вы рано проснулись.
Он по-доброму улыбнулся.
— Я делаю кое-что, — он протянул две маленькие деревянные дощечки, на которых Гермиона заметила выгравированных бегущих лошадей, обрамлённых красивой витиеватой японской каллиграфией. — Я делаю эму для Гарри Поттера и команды, — объяснил Йошида.
Гермиона понимала, что сейчас было неразумно принимать всё близко к сердцу и ощущать тревогу из-за того, что произошло (или всё ещё происходит) с Гарри и семьёй Уизли. Гермиона никогда не драматизировала. И хорошо, иначе она и мальчики, вероятно, не дожили бы до четвёртого курса в Хогвартсе. Ей удавалось отодвигать свои страхи на второй план до тех пор, пока не оставалась одна и не могла поддаться панике от одной только мысли о потере Гарри. Последствием такого отдаления страхов стало то, что, когда кто-то неожиданно напоминал ей о них, это выбивало у неё землю из-под ног, и требовались небольшие усилия, чтобы прийти в норму. Иногда ей это не удавалось. Это был один из таких случаев.
В горле встал ком, когда она взяла у Йошиды одну из маленьких дощечек и провела большим пальцем по гравировке.
— Что это такое? — прошептала она, боясь, что голос дрогнет, если будет говорить громче.
Йошида на мгновение задумался, вспоминая, как сказать это на английском.
— Это синто, — мягко продолжил он. — Я написал пожелание, чтобы Гарри Поттер вернулся домой. Вся команда вернулась. Сегодня. Целыми и невредимыми. Счастливыми. Я попросил об этом ками, видишь? — зельевар провёл сморщенным пальцем по надписи. — Ками это... — он обвёл рукой сад, указал на дом и соседние террасы, посмотрел на небо, широко раскинув руки. — Всё это ками. Ты. Я. Всё хорошее и плохое. Трава и деревья. Ты видишь? — профессор Йошида вложил талисман в её ладонь и согнул пальцы.
Гермиона действительно видела. Эта магия объединяла маглов и магов — магия, наполненная силой надежды. Если вы живы, то наверняка в чём-то нуждаетесь, чего-то желаете, что-то любите. Знаете, каково это иметь что-то, а затем потерять, но всё ещё надеяться.
Гермиона очень надеялась, что Гарри вернётся домой.
***
После ухода Йошиды Гермиона допила свой чай, сидя на крыльце, как и планировала. Она сунула талисман в карман пижамных штанов и начала подниматься вверх по лестнице.
Ковбой остановил её на третьем этаже.
— Как раз та, кого я искал, — сказал Ричардс. Ещё не было и шести утра, а он уже был в своей шляпе, низко опущенной на тёмных с проседью волосах. Гермиона думала, что он даже спит рядом с ней. — Я решил взять на себя смелость рассказать Малфою о сегодняшней миссии, если ты не против.
Гермиона приподняла брови.
— Вы спрашиваете моего разрешения? Обычно вы просто идёте к Скримджеру у меня за спиной, — она тут же пожалела о сказанном. Ей не хотелось показаться мелочной.
— Я тебе не очень-то нравлюсь, а? — спросил Ричардс с довольным видом.
Прямой вопрос удивил её, хотя и не должен был. Ковбой никогда не избегал острых тем.
— Я с огромным уважением отношусь к тому, что вы пытаетесь сделать здесь, — пояснила она. — Я просто не всегда согласна с вашими методами.
— Скримджер доверяет мне. Тебе тоже следует.
Гермиона разозлилась.
— Как и вам, агент Ричардс. Похоже, вы не верите, что я могу справиться с Малфоем.
Ричардс вздохнул. Он скрестил руки на груди и посмотрел на неё, сузив глаза. Гермиона уставилась в ответ с нетерпением.
— У тебя не так уж много опыта было с мужчинами, да, малышка?
Что ж, это определённо застало её врасплох. Как нелепо. Всю свою жизнь она была окружена мужчинами — сильными мужчинами.
Словно прочитав её мысли, он сказал:
— Я не имею в виду Поттера, или больного мальчишку в подвале, который смотрел на тебя щенячьими глазами, или Министра, или твоего отца, или учителей и наставников. Я имею в виду настоящих взрослых мужчин. Хороших и не очень. Тех, которые не относятся к тебе как к целомудренной девственнице или помощнице в спасении мира.
— Агент Ричардс, если хотите что-то сказать, говорите прямо.
— У Малфоя есть планы. Скримджер и я, мы уверены в этом. Злые намерения или даже просто потенциал, всё это имеет особую вонь, понимаешь? А тот человек, которого вы заперли внизу... ну, от него исходит очень сильный запах. И это нормально, — сказал Ричардс, подняв руку, — даже логично, поскольку теперь он может избежать тюрьмы без расплаты. Но дело в том, что он, похоже, заинтересовался тобой. Это заставляет меня беспокоиться, потому что ты собралась присматривать за ним. Не верю, что ты знала об этом.
Гермиона надеялась, что не выглядит слишком потрясённой. Она очень тщательно подбирала слова, прежде чем ответить:
— У нас с Малфоем есть своя история. Возможно, это то, что вы видите?
Ковбой засмеялся.
— О, это не история, дорогая. Этот интерес определённо появился недавно.
— Ради всего святого! Даже если это правда, какое это имеет значение?
— Используй это, — просто сказал Ричардс.
Она открыла рот, затем закрыла и нахмурилась.
— Объясните.
— Послушай, я уверен, Малфой думает, что у него есть преимущество над тобой, так что позволь ему и дальше так думать. У тебя есть шанс обыграть его. Помни об этом, когда в следующий раз придёшь к нему с этими своими кудряшками, большими карими глазами и статусом Избранной, как у Поттера. Для такого, как Малфой, после стольких лет жизни в змеином гнезде, ты такая же полезная, как и американский пирог.
Гермиона слегка покраснела.
— Я не... я не такая.
Ричардс криво усмехнулся.
— Конечно, нет, и я не прошу тебя меняться. Я хочу, чтобы Малфой помнил, насколько он отличается от тебя. Необычное — интересно. Ему нравится интересное. Так что используй то, что у тебя есть, и надеюсь, это поможет получить формулу быстрее. Потому что, возможно... если наш злодей ещё не совсем свихнулся, когда-нибудь ты станешь его слабостью. Кем-то, о ком он будет беспокоиться, кроме себя. Внутренний конфликт может стать мощным катализатором перемен. Запомни.
— Что, если вы ошибаетесь? Если он не отдаст формулу?
Гермионе не понравился его взгляд, когда он ответил:
— Как я уже сказал, мальчишка у нас в руках. И я пойду на всё.
— Послушайте меня, Ричардс. Никого, даже Драко Малфоя, не будут пытать в этом доме, чтобы получить информацию. Уж точно не тогда, когда я здесь.
— Предпочитаешь, чтобы люди умирали из-за того, что один человек не делится с нами нужной информацией?
— Не всё можно оправдать благим намерением.
И в этот самый момент Гермиона почувствовала себя на месте Гарри. Мерлин, он, должно быть, чувствовал себя так все время. Изрядная доля её негодования исчезла.
— Мисс Грейнджер, я многое оправдал бы, учитывая, что мы говорим о выживании человечества, — очень серьёзно сказал Ричардс.
Она лукаво взглянула на него.
— Если то, о чём вы говорите, верно, то разве не я должна рассказывать ему о миссии сегодня утром?
Ричардс ответил кратко:
— Когда ты в последний раз стреляла из ружья?
— Никогда.
Таков был её ответ.
***
Подземная парковка была пуста, когда охранная команда аппарировала в западную часть, оказавшись позади синего седана с выбитыми окнами. Гермиона, Малфой и Элизабет Кент присели между машиной и бетонной стеной, пока Ричардс быстро осматривал стоянку.
Прямо над их головами всё ещё горели фонари, хотя в других секциях они мигали с тусклым звенящим звуком. В остальном в городе было очень тихо. К этому было труднее всего привыкнуть, подумала Гермиона, — к гробовой тишине заражённого Лондона после первоначальной какофонии сирен, выстрелов, вертолётов... и криков.
— Кент и я проверим МРТ-клинику, — напомнил Ковбой. — Когда я дам команду, ты сначала перенесёшь Малфоя, а затем вернёшься за остальной командой.
— Поняла, — сказала Гермиона. Как бы сильно ей не нравился Ковбой, полевые миссии были его стихией, а такой очевидный опыт внушал уверенность. Именно поэтому Скримджер так ценил его.
Затем Ричардс обратился к Малфою.
— И я не стану напоминать тебе вести себя хорошо.
Малфой даже не посмотрел в ответ, не то что ответил. Он был очень занят, рассматривая кевларовый бронежилет, в который был одет.
Гермионе захотелось его придушить. Невозможно было понять, относится ли он ко всему этому серьезно. Он выглядел таким равнодушным, почти скучающим. Неуместное безразличие Малфоя совершенно противоречило его устрашающему виду — в чёрной военной форме Ковбоя, с поясом, полным боеприпасов, и в паре армейских ботинок (которые, как он пожаловался, были слишком малы). Подвесной дробовик Ремингтон 870 висел у него на груди.
Оружие Гермионе было чуждо и неприятно. Палочки, по крайней мере, служили для многих целей. У оружия же довольно узкий диапазон применения — причинять боль или не позволять другим причинить боль тебе.
— Ты в порядке? — спросил Ричардс, встречаясь с ней взглядом. Он быстро посмотрел на Малфоя, а затем опять на Гермиону.
Она кивнула.
— Хорошо, мы очень скоро свяжемся с вами. — Ричардс аппарировал с Кент. Как он и обещал, минутой позже его громкий голос зазвучал в наушнике у Гермионы.
— Мы внутри. Комната безопасна. Перемещай его.
Гермиона вытащила палочку, чтобы аппарировать себя и Малфоя прямо в МРТ-клинику и присоединиться к агентам, но Малфой выбрал именно этот момент, чтобы заговорить с ней.
— Что произойдет с нитью, если ты сегодня умрёшь?
Чёрт бы его побрал. Этот вопрос поразил её, но был задан вполне уместно.
— Никто сегодня не умрёт.
— Ах, но ты же знаешь, что говорят о самых продуманных планах, — загадочно ответил он. Вытащив дробовик, он скорчил гримасу, а затем начал заполнять магазин патронами из своего пояса. Его облачённые в перчатки руки удивительно ловко справлялись с задачей, хотя это и было для него в новинку.
Гермиона наблюдала, размышляя, как странно видеть Драко Малфоя, держащего грязное магловское оружие.
— Сомневаюсь, что тебе оно сегодня понадобится.
— Очень надеюсь, что ты права, — ответил он.
И вновь это слово — надежда. Они оба разделяли эту особую надежду. В боковом кармане её камуфляжных брюк лежала эма профессора Йошиды. Она потянулась, чтобы нащупать её через ткань. Малфой странно на неё взглянул, и Гермиона подумала, что выглядит рассеянной. Она моргнула, возвращаясь мыслями к миссии.
Он протянул ей ладонь, будто приглашал на танец.
— Идём?
Гермиона вспомнила утренний разговор с Ричардсом. Она до сих пор не нашла аргументов, которые могли бы подтвердить интерес Малфоя к ней. Она посмотрела на Малфоя и увидела лёгкую настороженность в его серебристо-серых глазах. Ему следует побриться. Никто и не подумал дать ему бритву за последние полторы недели. И всё же, по иронии судьбы, он здесь — член команды, держит заряженное ружьё, стоит к ней так близко, что она может ощутить запах лимонного мыла, которое сама ему дала.
Проигнорировав протянутую ладонь, она схватила его за запястье и аппарировала их в клинику, на три этажа выше.