Пепельница
Бушующие волны бились о стены Азкабана-главного страха каждого мага, рассыпаясь в хрустальные осколки. Отсюда веяло ужасом, леденящим от головы до ног.
Девушка ещё не могла отойти от аппарации: органы, казалось, полностью перемешались, как и мысли в голове. Тошнотворное головокружение парализовало тело, ноги не могли её держать, она упала в обморок, схватившись в последний раз за руку одного из стражей.
* * *
Годрик знает, сколько она находилась в состоянии обморока, но по тому, как свежо она могла рассуждать, было ясно, что довольно долго. Кромешная темнота окутывала камеру, подобно огромному сгустку чёрного дыма. Ни шагнуть, ни вздохнуть...Кровать, на которой сейчас распласталась заключенная-уже какой-то плюс, значит жить здесь вполне возможно. Девушка приподнялась на локти в попытках всё же разглядеть то, что её окружало. Ясно, это сделать невозможно, пока за окном не начнёт светать, отлично, значит пока можно выстроить логическую цепочку, чтобы осознать всё происходящее за последние дни.
Итак, начнём. Я Гермиона Джин Грейнджер,если я уже не ошибаюсь...Волан де Морт вернулся, поэтому я, Гарри и Рон бросили на время обучение в Хогвартсе. Каким-то образом я оказалась в Малфой-Мэноре, но зачем...? Дальше была Беллатриса, что-то связанное с ней. Грязнокровка. Противное зелье и махинации волшебной палочки. Больше ничего. Лишь в последний момент я увидела тяжёлый взгляд, полный боли, его взгляд...».
Запретный лес-это то, что я помнила действительно детально, от начала до конца, от корешка до корешка. Будто прямо сейчас я находилась там, у большого дуба, покрытого прохладным и мокрым мхом. Мои ново-приобретённые кудри смешались и слиплись, а между некоторыми прядями томились части грязи и пыли, из носа ручьём протекала свежая кровь. Я обессилена, убита, растоптана, коротаю свои остатки жизни возле этого идиотского дерева, которое практически полностью иссохло. Мне казалось, что жизнь окончена, я стала самой страшной ведьмой Магического мира, что может быть хуже? Так я и мирилась со своей постепенной агонией, пока меня не оглушили.
Но как всё ещё действует оборотное зелье? Действие должно было закончиться день назад. Этому должно быть какое-то логическое объяснение, хотя с точки зрения Зельеварения создать такой настой невозможно. Здесь задействована либо Чёрная Магия, либо что-то необъяснимое...
О, Годрик, почему так вновь тошно...? Отчего органы будто вывернуты наружу?
Нет, Гермиона, ты должна жить, по-крайней мере нужно постараться. Ты Гриффиндорка в конце концов! Они никогда не сдаются.
Хотя...
Зачем всё это?
Ты обречена жить в этой холодной и тёмной камере без друзей и родных, настоящей Гермионы Грейнджер больше нет, отныне и навсегда, теперь существует лишь иллюзия, обманчивая оболочка, скрывающая за собой самую жестокую и опасную ведьму за последние десятки лет. Выходит, что теперь всё последующее время мои друзья будут проводить время с этой одержимой психопаткой, даже не подозревая, кто скрывается за этим обликом.
А самое главное-у неё даже не получилось в последний раз заговорить с ним-парнем, что заворожил её однажды и навсегда; с гладко-уложенными волосами цвета платины, холодно-серыми глазами, которые на удивление, грели душу, нежели пронизывали страхом. Чёрт, ну почему эти мысли должны приходить только сейчас? Хотя у неё будет достаточно времени, чтобы вспомнить о таком близком, но при этом столь далёком человеке. Теперь у неё будет даже слишком много времени, чтобы тысячи и миллионы раз запутаться в себе и вновь разобраться.
Гермиона она или уже Беллатриса-девушка не знала, как ей теперь себя ощущать, как называть. Всё смешалось в безумную головоломку.
Хорошо, Гермиона Лестрейндж, давай представим, что тебя зовут так, нужно отдохнуть от всего, нужно просто представить, что ничего не было, что завтра я вновь проснусь в Норе среди семьи Уизли и Гарри.
Устало потерев глаза, Гермиона откинулась на жёсткую подушку, прикрыв веки.
Ночь прошла мучительно, больше принося смятение и усталость, нежели энергии. То и дело в голове рождались новые крики и воспоминания:
—А нас с тобой, милочка, будет ждать долгий разговор,—прошипела Беллатриса, поднося палочку к шее девушки.—Ну же, не бойся, всё, что я могу сделать-это извести тебя Круциатусом.—
Эти глаза, полные безумства, улыбка, наводящая ужас, которая открывала вид на почерневшие местами зубы.
—Что вы ещё украли у меня в банке?—сладостно пролепетала колдунья, надавливая палочкой в шею Гермионе ещё больнее.
—Прошу, отпусти меня, я ничего не брала,—хныча ответила Грейнджер.
—Не верю!—истерично завопила Лестрейндж. —А ну говори, мерзкая грязнокровка!—
«Твоего мнения никто не спрашивал, поганая грязнокровка» - вспомнились на тот момент ей слова Малфоя.
—Я ничего не брала!—выкрикнула, надрываясь, девушка.
—Остолбеней!—произнесла Беллатриса, наведя палочку на Грейнджер.
Тут же Гермиону резко откинуло назад, отчего перебилось дыхание, а сердце заиграло в безумной польке. Громкий удар.
По голове алым ручейком зажурчала горячая кровь. С дрожащими конечностями Грейнджер попятилась назад прочь от Лестрейндж.
—Куда же ты? Пропускаешь самое веселье,—воскликнула Беллатриса, чей голос раздался на всё поместье.
Она пыталась...Она отчаянно пыталась что-либо произнести, но речь не вязалась, страх брал господство над Гермионой Грейнджер.
Но что-то успело капнуть ей прямо в рот, что-то похожее на то, что девушка уже пробовала. Чёрт, только не это, нет...
Трудно было описать то ощущение, что тогда испытывала Грейнджер. Её руки бледнели, больше походя на конечности трупа. Вместо уложенных гладких волос в аккуратный хвост угольно-чёрного цвета локоны стали мешаться и путаться прямо перед её лицом.
—Как же мерзко видеть грязнокровку в своём теле,—с отвращением произнесла Лестрейндж, капая зелье с другого флакона. —Кстати, прочищай свою одежду от волос тщательнее, чтобы никто другой больше не обратился в тебя,—прощебетала она.
Ненавижу. ненавижу!
Вот уже эти впалые щёки и бледная кожа покрываются румянцем, безумный взгляд сменяется добрым и ласковым. И вот, уже прямо перед ней с торжественной ухмылкой стоит Гермиона, та самая девушка из Золотого Трио.
—Грейнджер!—послышался знакомый до боли голос.
—Чёртов Драко,—прошипела Беллатриса, оттолкнув Гермиону к статуэтке с изображённой горгульей.
Тут же всё закружилось вокруг.
—Грейнджер!—послышался в последний раз облегчённый голос Драко, когда он заметил копну каштановых волос.
Но это была не она...
Ты спас не ту, Малфой...
Резкий обрыв. Судорога. Сон.
Это всё было сном с судорожными воспоминаниями.