Семь. Игра теней.

  Какой план они успели составить?
Ничего, кроме разделения на две группы и захвата предполагаемого штаба Пожирателей в клещи. Еще одна группа должна находиться поодаль, на подхвате, если будет необходимо вливание свежих сил. Все остальные действия – на усмотрение Авроров, потому как не известно, с чем они могут столкнуться.
И кого они могли взять с собой?
Только добровольцев. При отсутствии нормального плана действий и в таких форс-мажорных условиях...
Но добровольцев было хоть отбавляй. Грейнджер любили все.
Гарри с Драко отобрали семь человек. Драко с Блейзом и Кормаком должен был атаковать с главного входа, в то время как Гарри, Рон и Невилл – с черного. Остальные будут ждать сигнала, одновременно удерживая купол, препятствующий трансгрессии. Не уйдет никто.
Вот же дерьмо!.. Почему и в этом мире все катится к фестралам?! Что он делает не так? Ведь он просто хочет себе спокойной жизни и маленький кусочек счастья!.. Или Мерлин хочет показать, что у него не может быть нормальной жизни?! Зачем тогда весь этот цирк?..

Лучшебыяспрыгнулсбашни...

Малодушная мысль, появившись из ниоткуда, прижигает каленым железом.

Труструструс!!!Несмейтакдумать!!!

Драко разозлился на себя. Что за мысли? Это значит, что он сдался, и не начиная битву?! Уже похоронил Грейнджер?!

НеГрейнджер!Малфой!ГермионаМалфой!

Уже записал в мертвецы свою жену и ребенка, которому только предстояло увидеть свет?.. Или же он будет сражаться за свое счастье?..
Малфой стиснул зубы до хруста.
- Мы спасем ее, слышишь? – тихо сказал Поттер.
- Если с ней хоть что-то случилось... я убью их, - в серых глазах отчаяние и страх. Страх не за себя, за Гермиону, за их ребенка, - я убью их всех.
Затем резко поднялся, обводя взглядом собравшихся Авроров:
- Трансгрессируем!..

Грохот... Сполохи посылаемых заклинаний и крики боли... Взрывы и проклятия...
Неприметный особняк превратился в поле настоящей битвы.
- Гермиона!.. Гермиона!..
Малфой почти вслепую продвигался вглубь дома, в этом дымном и пыльном аду сложно было что-то рассмотреть... Пожирателей оказалось больше, гораздо больше, чем они предполагали.
- Протего! – отбил он уже летящее в Блейза заклятие, и тут же оглушил неприятеля.
- Экспульсо! – Кормак обрушил внутреннюю стену, но тут же замертво упал, сраженный Авадой. Блейз вскинул палочку, но Драко опередил его:
- Инкарцеро! – и вот уже противник тщетно пытается освободиться от связывающих его веревок.
Блондин подошел ближе. Гойл. Ему и самому хотелось заавадить ублюдка, но необходимо узнать, где Гермиона!
- Где она?
Пожиратель усмехнулся:
- Сам Драко Малфой пожаловал!.. Прибежал спасать свою грязнокровную суку?
Парень не сдерживается и ударяет того кулаком по лицу, а затем, вспомнив о палочке, произносит:
- Круцио! – и битва на несколько секунд оглашается еще одним криком.
Гойл сплевывает кровь, и опять издевательски ухмыляется и говорит слова, от которых Малфой холодеет:
- Я бы развлекся с этой дрянью, но неохота пачкаться в ее грязной крови... а после Беллатрисы ее ох как много!..
- Где она? Где она?!! Круцио!!! Круцио!!! Круцио!!! – страх за Грейнджер заставляет его просто обезуметь. Но едва он останавливается, как Гойл начинает дико смеяться.
- Наверно, удовлетворяет Тео, он не так брезглив, как я! А попользовать девку самого Малфоя... - Пожиратель не успевает договорить, сраженный зеленым лучом Авады.
Остальное Драко помнил как-то смазанно: как он бежал, чудом уворачиваясь от заклятий, посылая в ответ уже не Ступефай и Инкарцеро, а Круцио и Сектусемпру. Где-то рядом прикрывал и что-то кричал ему Блейз... мельком попал в поле зрения Уизли... пока он пытался найти ее...

Кровь...попользоватьдевкуМалфоя...удовлетворяетТео...

Добрался до входа в подземелье и услышал крик Грейнджер. Как он смог услышать его после всего этого грохота?.. Но ноги уже несли вниз по ступеням.
- Открой рот!.. – окрик Нотта и звук пощечины, - открой рот, сука!.. Неохота мазаться в твоей паршивой крови... так что придется отсосать, мразь!..
Последняя ступень и поворот.
Пожиратель с уже расстегнутой ширинкой тянет девушку за волосы вверх, заставляя подняться на колени и не давая упасть, другой рукой силой пытается разомкнуть ее губы. А затем, придя в бешенство от ее упрямства, отпускает, давая упасть, и бьет ногой.
Зеленая вспышка освещает полумрак помещения:
- Авада Кедавра! – Драко произносит это, не задумываясь, и опускается на колени рядом с Грейнджер.
- Гермиона... это я... слышишь? Это я... - он пытается приподнять ее голову, когда девушка открывает глаза.
- Драко... - и тут же кричит от боли, а из глаз брызгают слезы, - больно...
Только сейчас слизеринец замечает, что ее домашнее платье внизу все в крови:
- Не двигайся, все будет хорошо!.. Слышишь? Все закончилось...
Парень судорожно понимает, что трансгрессировать ей нельзя.

Чтоделать?чтоделать?чтоделать?

- Он мертв... Драко, наш малыш мертв, я чувствую... Она убила его! Ее Круцио... – он слышит хриплый голос жены, который прерывают стоны боли, когда он пытается приподнять ее.
Его безумная тетка своим Круцио довела Гермиону до выкидыша... убив их ребенка, его ребенка... Он мог ожидать многого от этих подонков, но даже в кошмарном сне не мог предположить, что Беллатрисса будет пытать его беременную жену!..
- Она сказала, что позаботилась, чтобы у меня никогда не было детей... чтобы я не мешала свою грязь с чистой кровью...
- Тише... Все закончилось... У нас будут дети, вот увидишь!.. А сейчас мне нужно поднять тебя, - Малфой обхватил девушку за талию, а другую руку просунул под коленками, - будет немного больно... давай на счет «три», хорошо, любимая?..
Он встретился взглядом с полными слез карими глазами, отмечая мертвенную бледность Гермионы – кровотечение было довольно сильным, его рубашка и руки уже были перепачканы в крови.
- Смотри на меня, хорошо?.. Раз, два, три, - блондин старался поднять ее как можно аккуратнее, но у Гермионы все равно вырвался крик боли, а затем она зарыдала в голос.
Он сойдет с ума! Он точно сойдет с ума, осознавая, что у него на руках умирающая, истекающая кровью жена с мертвым ребенком, который уже никогда не родится... а он ничего не может сделать!..
- Не смей сдаваться, слышишь? Ты не можешь сдаться!..
- Прости... боюсь, мне придется тебя оставить, - голос гриффиндорки становится слабее.
- Нет! Ты не можешь! Мы же вместе, ты забыла?! Магические клятвы и все такое... - Драко продолжает говорить что-то, не осознавая что, лишь желая удержать ее в сознании.
Слезы застилают глаза, когда он поднимается по ступенькам наверх, где его встречает Поттер и остальные Авроры, кроме погибшего Кормака. Тишина после битвы кажется оглушающей, и поэтому слабые стоны Гермионы и ее прерывающееся дыхание кажутся такими громкими... и ее вдохи? Ему кажется или нет, что они все реже и реже?..
- Потерпи, пожалуйста... совсем немного, и здесь будет целитель Мунго... прошу, Гермиона... Клянусь, ты будешь жить...
В ответ она слабо сжала его ладонь своей ручкой. Открыть глаза сил уже не было. Только прошептать:
- Я так хотела, чтобы у нас был сын, похожий на тебя и...

Нетнетнетнетнетнетнетнет!!!

Он плачет.
Рыдает, прижимая к себе свою мертвую жену с их не родившимся ребенком. Шепчет, что Гермиона обязательно поправится, раскачиваясь, как сумасшедший, и никто из присутствующих не смеет мешать ему в его горе...
Наконец, Гарри осмеливается подойти ближе, приседает рядом, стараясь заглянуть в глаза. По щекам гриффиндорца также текут слезы:
- Она умерла, Драко.
И его слова ударяют хуже Бомбарды, выворачивая от боли сильнее, чем Круцио...

Гдеэтатварь?

Мозг спасительно цепляется за месть, стараясь хоть как-то спастись от надвигающегося безумия.
- Где? – блондин выдавливает из себя лишь одно слово, но Поттер понимает его.
- Мертва. Сектусемпра.
Беллатрисса мертва. Его лишили даже мести.
«Мерлин, забери меня отсюда!» - мысль непроизвольно вспыхивает в его голове.
Реальность вокруг пошла рябью и потухла, погружаясь в кромешную тьму, как будто кто-то невидимый сжал в руке Солнце этого мира и погасил. И тут же слизеринец опять оказался в Хогвартсе.

Истерика накрыла его уже на Башне. Он орал, срывая голосовые связки, сбивал костяшки в кровь о каменный пол, не замечая, что слезы текут по его лицу... Он обвинял во всем Мерлина, молил, угрожал, пока, наконец, не выбился из сил и не затих, опустошенный.
Понемногу к Малфою возвращалась способность ясно мыслить. До хладнокровия было еще далеко, но где-то внутри уже вспыхнул стыд, что его видели в таком неподобающем состоянии. Вспыхнул и, впрочем, сразу погас, а в груди что-то болезненно сжалось, едва он вспомнил бледное лицо Гермионы и ее стоны от боли.
- Она умерла, - хриплый после недавней истерики голос прервал тишину.
- Мне жаль, - волшебник подошел ближе к поднявшемуся с пола парню.
- Скажи мне, - серые глаза, смотрящие на мага, как будто повзрослели. От былой юношеской заносчивости и мнимого превосходства не осталось и следа. Наверно, и вправду, страдания делают старше, - скажи мне правду. У Грейнджер нет шанса? Она умрет в любом случае?..
- Этого я не могу тебе сказать. Не имею права. Прости.
- Не имеешь права? А ты имеешь право на все остальное? Ты хоть знаешь, какого это, когда на твоих руках умирает человек, которого... - голос слизеринца дрогнул, и тот замолчал, отвернувшись.
- Помнится, когда мы начинали, ты думал совсем по-другому, и тебя происходящее не особо трогало, - заметил Мерлин.
- В том-то и дело! Когда мы начинали! – блондин повысил голос, - если ты думал, что я бесчувственное чудовище, то ты ошибся!..
- У тебя все еще есть последняя попытка. Ты можешь все изменить и пожелать чего захочешь.

Чегозахочешьчегозахочешьчегозахочешь...

У него еще есть шанс изменить свою жизнь. Но Грейнджер?.. Она умрет?.. Или рискнуть?.. Надо продумать все детали с точностью... А если не получится?..
В памяти возникло смеющееся лицо гриффиндорки, ее непослушные волосы и взгляд, полный нежности... Его руки все еще помнили изгибы ее тела, а губы – малиновую сладость ее губ. Помнили, но не знали на самом деле, ведь всё это осталось там, в мирах-которых-не-было.
И тут пришло осознание.
Малфой понял и принял свое последнее желание.
- Я хочу...