Лёд тронулся.

За последнюю неделю учебы Гермиона, Гарри и Блейз достигли небольших, но все же успехов в изучении окклюменции и легилименции. Профессор Снейп принял предложение девушки, предварительно обсудив его с Дамблдором, но, пожалуй, сделал это лишь с той целью, чтобы меньше взаимодействовать с Поттером. Хотя помимо этого, была ещё одна важная причина – на войне все средства защиты и нападения хороши.

Теперь Гермиона чаще сама практиковалась на Гарри. Легилименция ей удавалась и даже, к ее стыду, нравилась. Ощущение того, что ты внедряешься в чужое сознание – читаешь мысли и смотришь воспоминания, безраздельно принадлежащие другому человеку, вызывало какое-то мрачное удовольствие и ощущение власти. Это заклинание не изучалось в школьном курсе и казалось запретным, а потому соблазнительным. Все-таки в темной магии было что-то притягательное и обольстительное.

В какой-то момент Гермиона задумалась над тем, какие мысли посещают голову темных магов, в том числе и Волан-де-Морта. Где именно ты поворачиваешь не туда и начинаешь использовать магию не во благо? Как же, наверное, легко запутаться и обмануться благами, которые обещают магу размышления о власти и контроле над людьми. Но зато как безгранична становится магия в руках умелого и амбициозного мага...

— Не прельщайтесь, мисс Грейнджер, - вывел девушку из раздумий преподаватель зельеварения, — Мечты о безграничной силе магии обольстили далеко не одного мага. Поэтому для каждого волшебника так важна дисциплина и его принципы, а также честь, - подчеркнул мужчина последние слова, — Забини, чем вы там занимаетесь? Прекращайте разглядывать стену и имитировать погружённость в учебник. Пора повторить основы окклюменции.

После своей речи профессор направился в сторону слизеринца, а Гермиона повернулась к Поттеру:

— Ты готов?

— Мерлин, Гермиона, сколько можно? Ты пытаешься влезть в мою голову чаще, чем это делает Волан-де-Морт...

— Гарри! - строго воскликнула девушка, — Я лишь хочу тебе помочь, это в твоих же интересах.

— Ладно, - смирившись с неизбежным, произнёс гриффиндорец.

«Легилименс!», и яркая вспышка вновь озарила темный кабинет. Воспоминания раскладывались словно карточный домик: вот раннее детство и самые тёплые воспоминания, связанные с матерью; вот тоже детство, но это уже мрачные негативные воспоминания о жизни в доме Дурслей. А вот невероятно окрыляющее ощущение, которое посетило Гарри в тот день, когда он узнал, что является волшебником. К этому воспоминанию буквально можно прикоснуться рукой, оно практически материально – настолько сильно отпечаталось в сознании юного мальчика. Дальше. Вот весь первый год обучения в Хогвартсе, самые первые месяцы. Удивление, восторг и любопытство. О, какое же это удивительное заклинание!

Стоп. Вот интересовавший Гермиону момент – знакомство с Малфоем. Протянутая рука и фальшивая улыбка. Не та, которой мальчик улыбался Гермионе при их первой встрече. Драко рассказал ей, что на самом деле не горел желанием знакомиться с Гарри, однако это была убедительная просьба отца.

Дальше. Воспоминания, связанные с Гермионой. Вот ужас-то, и почему она была такой невыносимой выскочкой? Как они ее терпели? А сколько гордыни во взгляде. Невероятно! А они с Малфоем точно не родственники? Гриффиндорка сама усмехнулась своей шутке. Почему волосы настолько неряшливы? Неудивительно, что некоторые называли ее причёску птичьим гнездом.

Гарри так и не попытался ничего скрыть, значит, надо лезть глубже – в более личные и интимные воспоминания, и тогда его желание не впускать девушку проявится сильнее. Вот оно! Прогулка с Джинни на третьем курсе, их личная переписка летом перед четвёртым, боль и разочарование из-за того, что увидел Джинни, целующуюся с Дином, суета перед Святочным балом...

Резкое ощущение давления, карточный домик падает, все исчезает – чистая стена. Гермиону не впускают: Гарри ей противостоит и, честно признаться, делает это хорошо.

— Молодец, Гарри! - обрадованно воскликнула девушка, с гордостью глядя на друга.

— Спасибо, - уставшим голосом поблагодарил ее гриффиндорец. Голова раскалывалась, а во рту стало совсем сухо.

Занятия отнимали очень много энергии, сил и времени. Вечерело, и пора было заканчивать. Гарри первым покинул кабинет на правах плохого самочувствия и поторопился в башню факультета. Кроме того, завтра ему нужно было встретиться с профессором Дамблдором и обсудить то, как им с Грейнджер безопасно покинуть замок. Было понятно, что просто так их не выпустят, несмотря на то, что учебный год уже кончился. Нужен был какой-то план.

Гермиона и Блейз чувствовали себя лучше и покинули кабинет зельеварения чуть позже. Они шли молча, изредка перекидываясь фразами о прошедшем занятии или шутками о взаимоотношениях Поттера и Снейпа.

— Мне не хочется идти в башню, - произнёс Забини, останавливаясь напротив Гермионы.

— И куда же ты пойдёшь? - тихо спросила девушка, удивленно глядя на юношу.

— Ты хотела сказать, куда мы пойдём? - усмехнулся слизеринец.

— Ну и нахал же ты, Забини!

— Нет. Я просто чувствую, что нам нужен отдых. Как тебе идея пикника?

— Смешно, - мрачно ответила гриффиндорка, раздраженно тряхнув волосами, — Ты же знаешь, что мне и выходить-то сейчас никуда нельзя. Слишком опасное предложение, я, пожалуй, откажусь, - девушка закусила губу и посмотрела наверх, сдерживая слёзы. Ей ведь так хотелось пойти.

— Я бы не стал подвергать тебя такой опасности, ты же знаешь, - уголком рта улыбнулся мулат, — Я кое-что придумал. Ты, я, бутылка вина и Выручай-комната.

— Пикник предполагает расположение на природе вообще-то, - фыркнула девушка.

— Так ты и представь то, что ты на природе, Грейнджер, - терпеливо объяснял юноша, — Поле, лес или речку...комната все поймёт.

Девушка молча размышляла, рискнуть или нет.

— Ну, пошли? - итальянец подошел к девушке совсем близко и взял ее за руку, — Соглашайся.

Гриффиндорка сжала руку в ответ. Согласна.

Нечистокровным студентам уже давно запрещалось посещать Хогсмид, занятия по уходу за волшебными существами отменили, а летающую на метле Гермиону в форме для квиддича представить было трудно. На улицу разрешалось выходить лишь в особых случаях и то крайне редко.

Хотя на самом деле, кое-чем Гермиона все же спасалась: она успешно завершила курс анимагии, и теперь изредка лисицей пробегала по окрестностям школы. Чаще это случалось ночью, когда охранники из министерства теряли бдительность. Образ ее лисы был очень красив и, конечно, внешность самой волшебницы находила в нем своё отражение. Блестящая рыжая шерсть на туловище, темно-коричневая – на лапах и хвосте. Глаза большие и жёлтые, чуть встревоженные и любопытные.

Минерва всегда повторяла, что среди всех лисиц на свете обязательно бы узнала Гермиону. Профессор Макгонагалл взяла на себя ответственность за девушку и не внесла ее в официальный реестр зарегистрированных анимагов для ее же безопасности. Сейчас министерству лучше было не знать о том, что у Гермионы Грейнджер есть такая способность.

И все же сейчас девушке захотелось побыть на природе, не спеша, не оглядываясь в страхе каждую минуту. Поэтому она согласилась.

******
Драко было все сложнее проводить время с Асторией. Особенно в последние недели. Она так искренне радовалась их будущей помолвке, что у неё даже вылетел из головы тот факт, что Малфой бросил ее неделю назад. У юноши же такой радости новость о помолвке не вызывала.

Ему пришлось принести девушке свои извинения, и теперь они вновь были вместе. Драко знал, как нужно ухаживать за девушками: он дарил Астории подарки, приглашал на свидания, делал комплименты, удивлял ее, появляясь у ее окна с цветами. Он, черт возьми, даже заботился о девушке и проявлял ласку. Браки в чистокровных семьях заключались отнюдь не на небесах, и потому желаемое редко совпадало с действительным. По этой причине юным отпрыскам прививали привычки, которые пригодятся в общении с будущим мужем/женой.

На первом месте была банальная вежливость. Красивые почтительные обращения, вымученные манеры, комплименты, подарки, приторные улыбки, все – доведено до автоматизма. На втором месте было уважение. Оно давалось Драко наиболее тяжело. Третье – обязательное совместное времяпрепровождение: светские рауты, праздничные ужины в кругу семьи. Последнее и самое пикантное – тесные интимные отношения. Это не обсуждалось вслух, но всегда подразумевалось в тех ситуациях, когда молодых людей приглашали погостить друг у друга на какое-то время. Хотя Люциус несколько лет назад обсудил это с Драко вполне прямо и открыто.

Пожалуй, в этих отношениях Драко устраивало лишь последнее. Он не привык жаловаться и даже не думал оспаривать родительскую волю. Правда, лет до пятнадцати он думал, что спутницей его жизни станет Пэнси, с которой ему хотя бы было интересно и весело, но все складывалось иначе.

Малфой ничего не ждал от этих отношений, ничего не ждал от Астории, но все равно ощущал болезненную пустоту. Его часто посещало это чувство. Чувство патологической ностальгии по тому, чего никогда не было. Казалось, отношения могут и должны приносить радость, отраду и восторг. Хотя откуда ему было знать? У него ведь и отношений-то серьёзных никогда не было. Так, мимолетные романы...

Поэтому сегодня ночью, быстро  двигаясь в ней, Драко вновь ощутил нездоровую пустоту. Будто из тела выкачали всю кровь. Хотя нет, она осталась где-то в области паха. Поцелуи становились все яростнее, слова все грязнее, а ее стоны громче. Влажные простыни, сбитое к черту дыхание. Горячий душ, стакан огневиски со льдом. Взаимный обмен оскорблениями, разбитый стакан, осколки стекла на полу. Ее крики, кровь, царапины на лице. Ничего не помогало.

— Доброй ночи, Астория, - попрощался Малфой и покинул свою спальню в мэноре.