Страшный октябрь
Профессор Снейп мог уничтожить одним взглядом. Стоило Невиллу только войти в класс, как его котёл словно сам начинал дрожать под этим презрительным взором. Голос, сочащийся ядом, и кривая усмешка – всё это превращало каждый урок в пытку. Гермиона говорила, что Невилл на самом деле неплохо разбирается в травологии и мог бы варить зелья, если бы не этот парализующий страх.
С Гарри было иначе – Снейп словно видел в нём кого-то другого, кого-то, кого ненавидел всей душой. Каждый его вопрос был ловушкой, каждое замечание – ударом. И как бы хорошо Гарри ни подготовился к уроку, какое бы идеальное зелье ни сварил, в его сторону летело только:
— Посредственно, Поттер.
Приходилось несладко и переводным ученикам. Профессор Бинс, казалось, принципиально коверкал их имена и места происхождения, словно демонстрируя: вы здесь чужие. Если вообще замечал кого-то из учеников. А профессор МакГонагалл, при всей её справедливости, всегда спрашивала их строже, придирчивее – будто они должны были доказать своё право учиться в Хогвартсе.
— В конце концов, – говорила она, поджимая губы, – мы должны поддерживать определённые стандарты.
***
Конец сентября выдался тёплым. Солнечные лучи пробивались сквозь высокие окна библиотеки, создавая причудливые узоры на древних фолиантах. Марта и Гермиона устроились за своим любимым столом, почти скрытым от посторонних глаз высокими книжными шкафами.
— Вот, смотри, – Гермиона указала на страницу в «Истории Хогвартса». – Здесь написано о защитных чарах замка. Некоторые из них похожи на те, что описаны в твоей дурмстрангской книге.
Марта склонилась над текстом, погладив Хлопушку, дремлющего у её ног. Она всё ещё не могла привыкнуть к тому, как свободно в Хогвартсе относятся к присутствию питомцев, в Дурмстранге животным было не место в учебных помещениях.
— Действительно, – кивнула она. – Техника исполнения немного отличается. Видишь, здесь движение палочкой более плавное, а меня учили делать более резкий взмах.
— Восхитительно! – раздался голос прямо из стола, и обе девочки подпрыгнули от неожиданности.
Сквозь столешницу проплыла полупрозрачная фигура в старинном камзоле и брыжах. Хлопушка удивлённо хрюкнул.
— Простите за вторжение, юные леди, – призрак слегка поклонился, придерживая почти отделённую от тела голову. – Сэр Николас де Мимси-Порпингтон к вашим услугам. Хотя студенты обычно зовут меня Почти Безголовым Ником.
— Очень приятно, сэр Николас, – вежливо ответила Марта, вспомнив рассказы близнецов о призраке Гриффиндора.
— Не мог не заметить ваш увлекательный разговор о защитных чарах, – продолжил Ник. – В моё время...
— Тише! – прошипела библиотекарша мадам Пинс[1], внезапно материализовавшись за ближайшим стеллажом.
— Прошу прощения, – призрак понизил голос до драматического шёпота. – В моё время защитные заклинания были неотъемлемой частью образования любого уважающего себя волшебника. Я сам изучал их у самого... – он запнулся, заметив предостерегающий взгляд библиотекарши. – Впрочем, это длинная история.
— Но вы же расскажете её как-нибудь? – с интересом спросила Марта. История магии всегда была её любимым предметом, хоть профессор Бинс и умудрялся сделать её невыносимо скучной.
— О, буду счастлив! – просиял Ник. – Кстати, не хотите ли посетить мой юбилей смерти в Хэллоуин? Обещаю много интересных историй, хотя еда, боюсь, будет не совсем свежей.
Гермиона пихнула Марту локтем:
— Гарри с Роном тоже приглашены. Пойдём?
Марта задумалась. В Дурмстранге Хэллоуин отмечали строго и торжественно, с древними ритуалами и чинными танцами. А здесь ей предлагали пойти на вечеринку к призраку.
— С удовольствием, сэр Николас, – улыбнулась она.
— Превосходно! – воскликнул Ник, за что тут же получил испепеляющий взгляд от мадам Пинс. – Ох, прошу прощения. Продолжайте ваши занятия, юные леди.
Он галантно поклонился и исчез в стене, оставив после себя лёгкое дуновение холодного воздуха.
— К нему привыкаешь, – шепнула Гермиона. – Хотя иногда он бывает драматичным.
— Как и все в этом замке, – хмыкнула Марта, вспомнив недавнюю лекцию Локхарта о том, как он победил стаю диких гномов с помощью расчёски и зубной нити.
Они вернулись к учебникам, но Марта поглядывала на стену, через которую исчез Почти Безголовый Ник. Хогвартс продолжал удивлять её. Даже библиотека здесь была живой, с призраками, перешёптывающимися портретами и книгами, которые иногда тихонько вздыхали на полках.
Октябрь окрасил территорию Хогвартса в золото и багрянец. По утрам над озером поднимался туман, окутывая замок призрачной дымкой. Гигантский кальмар иногда показывался на поверхности, его щупальца рассекали зеркальную гладь воды, отчего опавшие листья, плавающие на поверхности, начинали кружиться в причудливом танце. Марта часто останавливалась у окон между занятиями, наблюдая, как ветер играет разноцветными листьями в воздухе, прежде чем они присоединятся к шуршащему ковру на земле.
Нехотя к учёбе вернулась Фэй Данбар. У неё были русые волосы средней длины, которые она обычно собирала в простой хвост, и серые глаза. На уроках она сидела за задними партами и не стремилась привлекать к себе внимание. Марта перекинулась с ней парой слов, но Фэй не была настроена общаться.
Лили проливные дожди. Гермиона настояла на том, чтобы использовать это время для дополнительной практики заклинаний.
— Смотри, – говорила она, показывая правильное движение палочкой. – В «Стандартной книге заклинаний» говорится, что для «Алохоморы» нужен более плавный взмах.
Они занимались в пустом классе, отрабатывая заклинания из учебной программы первого курса. Марта схватывала быстро – сказывалась дурмстрангская подготовка, – но некоторые вещи всё равно требовали привыкания.
— У тебя хорошо получается, – заметила Гермиона, когда Марта успешно заставила перо левитировать под потолком. – Только произношение немного...
— Знаю, – вздохнула Марта. – Акцент. В Дурмстранге многие заклинания произносились иначе.
— Это даже интересно, сравнить разные техники, – задумчиво произнесла Гермиона. – Ты же знаешь заклинания, которым нас здесь не учат?
Марта замялась. Бабушка предупреждала быть осторожнее с демонстрацией дурмстрангской магии.
— Некоторые не одобряются в Хогвартсе, – осторожно сказала она.
— О! – Гермиона понимающе кивнула. – Прости, я не хотела...
— Ничего, – Марта улыбнулась. – Давай лучше ещё раз попробуем «Алохомору». Кстати, а что будет, если произнести его с дурмстрангским акцентом? У меня получилось однажды открыть дверь в кабинет Дамблдора.
Гермиона рассмеялась:
— Давай проверим! Только не на дверях Филча и Дамблдора, ладно?
Они провели остаток вечера, экспериментируя с разными вариантами произношения заклинаний. Некоторые попытки заканчивались забавными неудачами: например, когда перо, которое должно было левитировать[2], вдруг начало исполнять что-то похожее на балетное па.
— Определённо, – заключила Гермиона, когда они возвращались в гостиную Гриффиндора, – твой акцент добавляет заклинаниям характера.
— Как и всему остальному, – фыркнула Марта, вспомнив, как Малфой передразнивал её произношение на зельях.
Гермиона остановилась.
— Не позволяй им задеть себя. Ты особенная. И это хорошо.
В Дурмстранге «особенный» означало «странный», «неправильный». Здесь же это звучало как комплимент?
На очередном уроке защиты от тёмных искусств[3] Локхарт собирался разыгрывать сцену из своих «подвигов». Лучше бы об опасностях магического мира говорил, ей богу...
— Кто поможет мне продемонстрировать, как я героически спас деревню от стаи разъярённых гарпий? – он обвёл класс ослепительной улыбкой.
Лаванда Браун, сидевшая впереди Марты, отчаянно ёрзала на стуле. Её рука то поднималась, то опускалась – явно хотела вызваться, но стеснялась.
— Профессор, – вдруг подняла руку Марта, – думаю, Лаванда отлично справится с этой ролью.
Локхарт просиял:
— Мисс Браун! Конечно. Прошу вас!
Лаванда обернулась к Марте, её щёки пылали:
— Спасибо, – прошептала она. – Я так хотела, но боялась.
— Иди, – подмигнула Марта. – Покажи класс.
Следующие полчаса Лаванда, сияя от счастья, изображала то испуганную селянку, то коварную гарпию, то восхищённую спасённую девицу. Локхарт был в восторге от её актёрского таланта.
После урока Лаванда не могла перестать благодарить Марту:
— Ты не представляешь, что это для меня значит! Он пожал мне руку! И сказал, что у меня талант к драматическому искусству!
— Не за что, – улыбнулась Марта. – Ты правда здорово справилась.
С того дня Лаванда стала относиться к Марте немного теплее. Она порой подсаживалась к ней за завтраком, делилась сплетнями и даже предложила как-нибудь сделать друг другу причёски.
— У меня столько идей для светлых волос!
***
Первого мёртвого петуха Марта заметила в начале октября. Она возвращалась с занятий по травологии, когда услышала, как Хагрид ругается возле своей хижины.
— Да что ж такое! – его громкий голос разносился по всей территории. – Третий за неделю! И ведь даже не съеден... просто задушен!
Огромный лесничий стоял, держа в руках безжизненную птицу. Её красные перья казались неестественно яркими на фоне осеннего пейзажа.
В следующий раз она увидела Хагрида уже с Филчем – они медленно шли вдоль опушки Запретного леса, внимательно глядя под ноги. Завхоз держал в руках какой-то странный прибор, похожий на металлический прут с круглым набалдашником.
— Говорю тебе, Рубеус, – скрипучий голос Филча долетал до дорожки, – это не обычный хищник. Ни одна тварь не станет душить добычу просто так, не съедая.
— Знаю я, – мрачно отвечал Хагрид. – Вот только что это может быть?
Вечером того же дня Марта услышала, как Хагрид жаловался профессору МакГонагалл:
— И следов никаких! Будто призрак какой... Только петухов находим то тут, то там. И все... все задушены. Даже пера не выдрано, только шеи свёрнуты.
Через несколько дней она заметила, как Хагрид устанавливает какие-то ловушки вокруг нового курятника. Бормотал что-то про «особую защиту» и «уж теперь-то поймаем». Но на следующее утро Марта снова услышала его возмущённый рёв: очередной петух был найден мёртвым, а все ловушки остались нетронутыми.
— Странно всё это, – говорила Гермиона, когда они обсуждали происходящее в гостиной. – Зачем кому-то убивать петухов? И почему только петухов, курицы все целы...
***
Марта начала замечать странности в поведении Джинни в начале октября. Младшая Уизли, обычно застенчивая, но живая, временами становилась какой-то отстранённой. Могла часами сидеть в гостиной, уставившись в одну точку, или бродить по коридорам с отсутствующим взглядом. Не то чтоб ей было дело до младшей Уизли, они не общались близко, но она не могла пройти мимо, зная, что возможно это принесёт страдания Рону или близнецам, всё же Джинни – их сестра.
— Перси, – окликнула его Марта после ужина, – можно с тобой поговорить?
Староста Гриффиндора важно кивнул, отрываясь от очередного учебника:
— Конечно, Марта. Что-то случилось?
— Это насчёт Джинни, – она понизила голос. – Ты не замечаешь, что она в последнее время какая-то странная?
Перси нахмурился:
— Что ты имеешь в виду?
— Она будто не здесь иногда. И пишет постоянно в каком-то дневнике, но, когда я спрашиваю об этом, она пугается, что ли.
— А, это, – Перси поправил значок старосты. – Просто адаптация к школе. Первый год всегда сложный. Я присматриваю за ней.
Что-то в его голосе подсказывало Марте, что он тоже обеспокоен. С близнецами она поговорила через пару дней, поймав их после тренировки по квиддичу.
— Джинни? – Фред почесал затылок. – Да нормально всё с ней.
— Просто влюблена в Гарри по уши, – хихикнул Джордж. – И он у неё на виду теперь чаще. Вот и витает в облаках.
— Мы все через это проходили, – заверил Фред. – Ну, кроме влюблённости в Гарри, конечно.
Рон отреагировал более раздражённо:
— Да что вы все с этой Джинни? Нормально всё с ней! Просто... ну... девчачьи штучки, наверное.
Марта смотрела, как Джинни торопливо прячет маленькую чёрную книжицу, и думала о письме миссис Уизли. Может быть, мать сможет достучаться до дочери? Но что писать? «Ваша дочь странно себя ведёт»? Разве это причина для беспокойства?
***
Ночью Марте приснился первый кошмар. Она стояла в каком-то тёмном помещении, похожем на тронный зал. Высокие колонны терялись во мраке, а в центре стоял человек. Высокий и статный, с пронзительными голубыми глазами, так похожими на её собственные.
— Кровь есть кровь, – произнёс он на немецком. – Ты не сможешь убежать от своего наследия, kleine hexe[4].
Марта хотела отступить, но не смогла пошевелиться. Человек приближался, и с каждым его шагом она чувствовала, как что-то тёмное и древнее просыпается в её крови.
— Я не знаю вас, – прошептала она по-немецки.
— Узнаешь, – он улыбнулся, и от этой улыбки у неё похолодело внутри. – Все уже узнают. А пока, – он поднял руку с волшебной палочкой, – пусть сила течёт по твоим венам.
Боль пронзила всё тело, словно каждая капля крови превратилась в жидкий огонь. Марта закричала...
...и проснулась, задыхаясь. Полог кровати был задёрнут, в спальне стояла тишина, только мерное дыхание соседок нарушало её.
— Lumos, – прошептала она дрожащим голосом.
Тусклый свет палочки выхватил из темноты встревоженную мордочку Хлопушки.Марта посмотрела на свои ладони. На правой виднелся странный узор, похожий на морозный рисунок на стекле. Она моргнула, и узор исчез, словно его никогда и не было.
«Просто кошмар», – подумала она, пытаясь унять дрожь.
Где-то глубоко внутри она догадывалась, что это было нечто большим. Что-то пробуждалось в её крови, что-то, о чём она пока не знала, но что было неразрывно связано с ней. Она просидела без сна около часа, прислушиваясь к своему телу, словно пытаясь уловить отголоски той странной силы из сна. В какой-то момент ей показалось, что она слышит далёкий голос, говорящий по-немецки, но это мог быть просто ветер за окном.
Утром, глядя на бледную Джинни за завтраком, Марта подумала: не она одна борется с чем-то тёмным и непонятным в стенах этого древнего замка?
***
Октябрь подходил к концу. За несколько дней до Хэллоуина Марта решилась поговорить с самой Джинни. Она нашла младшую Уизли в библиотеке.
— Джинни? – осторожно позвала она.
Девочка вздрогнула и поспешно захлопнула книгу.
— Что тебе нужно? – в её голосе прозвучали незнакомые, почти враждебные нотки.
— Я просто... – Марта подбирала слова. – Хотела узнать, как у тебя дела. В последнее время ты какая-то...
— Какая? – резко перебила Джинни. Её карие глаза блеснули странным огнём. – Странная? Все только об этом и говорят! Перси следит за мной, близнецы шутят, даже Рон...
— Я не это имела в виду, – попыталась объяснить Марта. – Ты выглядишь уставшей, и я подумала...
— А ты вообще кто такая? – Джинни вскочила. – Думаешь, если пожила у нас несколько недель, то можешь лезть в мою жизнь?
Марта отступила, поражённая этой внезапной враждебностью. Это была не та застенчивая, милая Джинни, которую она знала.
— Оставь. Меня. В покое, – чётко произнесла Джинни и выбежала из библиотеки, оставив Марту в растерянности стоять у стола.
***
Хэллоуин выдался промозглым. После праздничного пира в Большом зале, где летучие мыши кружили под заколдованным потолком, а огромные тыквы Хагрида светились загадочным светом, Марта, Гарри, Рон и Гермиона спустились в подземелье на смертины[5] Почти Безголового Ника.
— Как думаете, там правда будет несвежая еда? – шёпотом спросил Рон.
— Рон! – строго начала Гермиона. – Это же вечеринка призраков. Конечно, еда будет специфической.
Подземелье было освещено сотнями чёрных свечей, от которых исходил голубоватый свет. Призраки всех факультетов скользили по залу, некоторые даже пытались вальсировать под заунывную музыку, исполняемую оркестром призрачных музыкантов на пилах.
— А вот и мои дорогие живые гости! – воскликнул Ник, проплывая сквозь толпу призраков. – Как вам моя скромная вечеринка?
— Очень... атмосферно, – ответила Марта дипломатично, стараясь не морщиться от запаха протухшей рыбы, доносящегося со стола с угощениями.
— О да! – просиял Ник. – Кстати, позвольте представить: Патрик Делэйни-Подмор[6], председатель Клуба Безголовых Охотников.
К ним подплыл призрак с головой, отделённой от тела. Марта заметила, как Гарри слегка позеленел.
— Так-так, – протянул Патрик, окидывая Ника критическим взглядом. – Всё ещё держишься за эти полдюйма кожи? Немного топора, и ты мог бы присоединиться к нашему клубу.
— Вообще-то, – вмешалась Марта, заметив, как поникли плечи их призрачного друга, – неполное обезглавливание гораздо интереснее с исторической точки зрения.
Все удивлённо посмотрели на неё.
— В смысле, – продолжила она, – это же уникальный случай! В истории магии полно обычных обезглавливаний, а вот такое... это делает сэра Николаса особенным.
Ник просиял, а Патрик надулся:
— Что может понимать в таких вещах живая девчонка.
— О, поверьте, – Гермиона подхватила мысль подруги, – мы очень интересуемся историей призраков. Правда, мальчики?
Гарри и Рон поспешно закивали. Остаток вечера прошёл удивительно весело. Они слушали истории Ника о его жизни (но больше всё же о смерти), наблюдали за призрачными танцами и немного согрелись, когда Гермиона наколдовала им маленький синий огонёк.
— Не зря время потратили, – сказал Рон, когда они шли обратно в башню Гриффиндора, – для вечеринки мертвецов было довольно забавно.
— Особенно когда Плакса Миртл[7] устроила истерику из-за того, что Пивз назвал её толстушкой, – хихикнула Гермиона.
— А, по-моему, грустно, – тихо сказала Марта. – Они все застряли между жизнью и смертью.
Ребята уже почти дошли до гостиной Гриффиндора, когда это случилось.
— Blut[8]... древняя кровь... пробуждается...
Марта резко остановилась. Голос, похожий на тот из её кошмара, звучал откуда-то из стен. Смесь древненемецкого и английского, шипящий и манящий одновременно.
— Вы это слышали? – спросила она, но в тот же момент Гарри тоже замер:
— Тихо!
— Разорвать... убить... – услышал он.
— Что? – спросил Рон. – Я ничего не слышу.
— Das erbe[9]... время пришло... – шептал голос в голове Марты.
— Убить... время убивать... – звучало в ушах Гарри.
Они переглянулись: оба бледные, оба встревоженные, пусть каждый слышал что-то своё.
— Туда! – вдруг сказал Гарри, указывая на коридор второго этажа.
Они побежали на второй этаж, и там на стене светились зловещие буквы, написанные чем-то подозрительно похожим на кровь:
ТАЙНАЯ КОМНАТА[10] ОТКРЫТА.
ВРАГИ НАСЛЕДНИКА, ТРЕПЕЩИТЕ.
А под надписью, неподвижная и окоченевшая, висела миссис Норрис.
— Что здесь?.. О боже! – Гермиона прижала руку ко рту.
Марта почувствовала, как по спине пробежал холодок. Теперь что-то древнее и тёмное просыпалось в замке, а не только в её сне. И почему-то она была уверена: это как-то связано с тем, что происходит с ней самой. Коридор начал заполняться учениками, возвращающимися с праздничного пира. Послышались испуганные возгласы, кто-то закричал.
— Враги наследника, трепещите! Грязнокровки, вы следующие! – раздался злорадный голос Драко Малфоя.
«Нашёл что сказануть, придурок».
Марта заметила, как Гермиона вздрогнула от этого слова. Рон схватился за палочку, но Гарри удержал его. От палочки Рона были одни проблемы.
— Что здесь происходит? – раздался голос Филча, а затем его вопль, полный ужаса и горя: – Моя кошка! Моя кошка!
Его глаза остановились на Гарри:
— Ты! Ты убил её! Ты!..
— Аргус!
Прибыл Дамблдор в сопровождении других преподавателей. Он быстро оценил ситуацию и распорядился:
— Все по гостиным. Кроме, – его взгляд скользнул по их маленькой группе, на мгновение задержавшись на Марте, – вас четверых.
В кабинете Локхарта (ближайшем к месту происшествия) Дамблдор внимательно осмотрел окаменевшую кошку.
— Она не мертва, Аргус, – наконец сказал он. – Просто окаменела.
— Именно так я и думал! – вставил Локхарт. – Если бы я только был там раньше...
Марта почти не слушала его хвастливую болтовню. Её внимание привлекло что-то другое: Дамблдор поймал её взгляд и не отвёл глаза.
— Мы вырастим мандрагоры, – говорила профессор Спраут. – И приготовим зелье для восстановления.
— Я сделаю это! – вызвался Локхарт. – Столько раз уже готовил Восстанавливающее зелье, я мог бы сделать его во сне.
— Не забывайте, – перебил его Снейп ледяным тоном, – здесь я мастер зелий.
Директор подошёл к каждому отдельно, что-то тихо говоря. Последней была Марта. Дамблдор тепло посмотрел ей в глаза и загрустил. Марта готова была поклясться, что может даже руками пощупать эту концентрацию грусти.
— Мисс Донкингск, всё хорошо? Вы испугались?
— Да, профессор. Это страшное зрелище. Не знаю, что и думать.
— Не бойся. Мы разберёмся. Я обещал твоей бабушке, что ты будешь в порядке. Не хочешь ещё чем-нибудь поделиться. Как тебе Хогвартс? Не было ли чего-то странного?
— Всё хорошо, профессор.
Наконец их отпустили. По пути в башню Гриффиндора никто не произносил ни слова. Только у самого портрета Полной Дамы Гарри тихо спросил:
— Ты же слышала?
Марта кивнула:
— Да.
В гостиной ждали встревоженные гриффиндорцы. Все говорили о надписи на стене, о Тайной комнате, о наследнике Слизерина. Марта заметила Джинни, забившуюся в угол. Она была бледнее обычного и дрожала. Не удивительно, Марта и сама испугалась очень сильно и не хотела выходить из гостиной больше никуда и никогда.
Вечером Марта не могла избавиться от навязчивых мыслей. Что-то не складывалось в этой ситуации.
— Гермиона, – спросила она, – а почему никто не вызвал авроров[11]?
— В смысле?
— Ну, в Дурмстранге при любом подозрительном происшествии сразу связывались с местным аврорским отделением. А тут... Угроза ученикам, надпись на стене, окаменевшая кошка, и никакого расследования?
Гермиона нахмурилась:
— Я даже не подумала об этом. Может, ещё вызовут?
В ту ночь Марте снова приснился тот же человек с голубыми глазами. Но теперь он не говорил с ней. Просто стоял и смотрел, как по её рукам растекается морозный узор.
«Что всё это значит?» – думала она, глядя в темноту спальни. Где-то в замке жила древняя тайна, и она чувствовала, что эта тайна имеет отношение не только к наследнику Слизерина, но и к ней самой.
***
Ноябрь принёс с собой не только промозглые ветра, но и волну страха, прокатившуюся по школе. Все только и говорили что о Тайной комнате и наследнике Слизерина. Первокурсники теперь ходили группами, испуганно озираясь по сторонам, а старшекурсники бурно обсуждали древние легенды Хогвартса.
— Говорят, сам Салазар Слизерин[12] построил эту комнату, – шептались в библиотеке.
— А в ней заперто чудовище.
— И только истинный наследник может его выпустить.
Марта заметила, как некоторые ученики стали поглядывать на Гарри с подозрением. Сам факт, что он оказался на месте происшествия, многих сильно напряг.
— Да ну их, – сказала она ему как-то вечером, заметив, как группа хаффлпаффцев шарахнулась от него в коридоре. – Они просто напуганы.
Гарри невесело усмехнулся:
— Иногда мне кажется, что в Хогвартсе всегда найдётся причина меня бояться.
День первого в сезоне матча по квиддичу выдался промозглым.
— А вот и команды! – раздался усиленный магией голос комментатора Ли Джордана. – Гриффиндор против Слизерина!
Трибуны, украшенные флагами факультетов, раскачивались под порывами ноябрьского ветра. Марта сидела между Гермионой и Роном, кутаясь в гриффиндорский шарф. Несмотря на то, что она всё ещё недолюбливала высоту, было что-то захватывающее в том, как четырнадцать игроков взмыли в воздух по свистку мадам Хуч.
Алые и зелёные мантии игроков размывались в стремительном движении. Близнецы Уизли носились как метеоры, отбивая бешеные бладжеры[13]. Их биты со свистом рассекали воздух. Оливер Вуд[14], капитан Гриффиндора, метался между кольцами, отражая атаки слизеринских охотников, а трибуны взрывались криками при каждом удачном броске.
Марта следила за Гарри, который кружил над полем в поисках снитча[15]. И вдруг...
— Что с этим бладжером? – воскликнул Рон.
Дождь начал накрапывать, превращая поле в размытое пятно красного и зелёного. Один из чёрных мячей словно обезумел. Он преследовал Гарри с настойчивостью хищника, не обращая внимания на других игроков. Трибуны ахали каждый раз, когда Гарри приходилось делать очередной отчаянный манёвр, уворачиваясь от атаки.
Фред и Джордж летали рядом с ним, пытаясь защитить ловца от бешеного мяча. Их фигуры сливались в красный вихрь, бладжер был неумолим. Он кружил, выжидал момент и снова атаковал, словно живое существо с единственной целью: сбить Гарри с метлы.
Марта почувствовала, как по спине пробежал знакомый холодок. То же ощущение, что и в ночь нападения на миссис Норрис. Гарри петлял между трибунами, капли дождя били в лицо, а бладжер следовал за ним, как привязанный. В какой-то момент он завис прямо напротив их мест, и Марта увидела его сосредоточенное, не испуганное лицо.
— Кто-то заколдовал его, – прошептала Гермиона, сжимая кулаки.
ХРУСТЬ! Бладжер всё-таки достиг цели. Гарри покачнулся на метле, держась за явно сломанную руку, в другой руке трепыхался золотой снитч.
— ГАРРИ ПОТТЕР ПОЙМАЛ СНИТЧ! – проорал Ли. – ГРИФФИНДОР ПОБЕЖДАЕТ!
Радость быстро сменилась ужасом, когда Гарри рухнул на поле. Гермиона с Роном первыми добежали до него.
— Не волнуйтесь, – улыбнулся Локхарт, доставая палочку. – Я знаю нужное заклинание.
— Нет! – в панике воскликнул Гарри. – Только не вы!
Но было поздно. Заклинание сверкнуло, и рука Гарри стала похожа на резиновую перчатку. Все кости исчезли.
— Ах да, такое иногда случается, – беззаботно произнёс Локхарт. – Но главное, больше не болит, верно?
Мальчики потащили Гарри в больничное крыло, пока девочки с ужасом осознавали, что натворил, между прочим, учитель.
— Не болит? Потому что костей больше нет! – в ярости воскликнула мадам Помфри[16], когда мальчишки принесли Гарри в больничное крыло.
Вечером друзья навестили его. Гарри лежал на больничной койке, его безвольно обвисшая рука покоилась на подушке.
— Костерост[17], – поморщился он, показывая на флакон на тумбочке. – Мадам Помфри говорит, будет больно.
— Мы можем остаться, – предложила Марта.
— Нет-нет, идите. Просто... – он помедлил. – Обещайте, что будете осторожны. Что-то происходит в замке. Что-то опасное.
Они переглянулись. Каждый думал о своём: Гермиона – о слове «грязнокровка», которое теперь шипели ей вслед слизеринцы, Рон – о своей сестре, которая становилась всё более странной, Марта – о голосах в стенах и морозных узорах на коже.
«Да, – подумала она, возвращаясь в гриффиндорскую башню, – что-то опасное. И, кажется, это только начало».
В ту ночь она снова услышала тот голос не во сне:
— Das blut erwacht[18]... время близко...
А где-то в другой части замка Гарри, борясь с болью от растущих костей, слышал совсем другой шёпот:
— Убить... время убивать...
После обеда друзья заглянули к Поттеру.
— Представляете, – рассказывал Гарри на следующий день, когда они пришли его навестить, – ночью заявился этот Добби. Тот самый домовой эльф.
— Тот, что пытался тебя «спасти»? – уточнила Марта.
Гарри кивнул, морщась от боли в руке от отрастающих костей:
— Признался, что это он заколдовал бладжер. И проход на платформе тоже он закрыл. Всё твердил, что в Хогвартсе опасно, что я должен уехать домой и немедленно.
— Но зачем? – нахмурилась Гермиона.
— Он знает что-то о Тайной комнате, – тихо сказал Гарри. – Только говорить не может. Начал биться головой о тумбочку, когда я спросил.
***
Известие об окаменевшем первокурснике Колине Криви потрясло всю школу. Маленький мальчик, вечно бегавший с фотоаппаратом, теперь лежал в больничном крыле, застывший и безжизненный, как его последняя фотография, плёнка которой оказалась полностью расплавлена.
Слова Добби начали подтверждаться, в Хогвартсе стало очень опасно и страшно. Но что именно происходило? Насколько сильно это было опасно для Гарри? Кто мог стать следующей жертвой?
— Нужно что-то делать, – решительно сказала Гермиона, раскладывая книги на их любимом столе в библиотеке.
Марта кивнула, машинально потирая запястье, где после очередного кошмара проступал ледяной узор. Она не спала нормально уже третью ночь.
— Что именно мы ищем? – спросила она, стараясь, чтобы голос звучал нормально, хотя внутри всё клокотало от необъяснимой ярости.
— Всё о Тайной комнате, – Гермиона придвинула к ней внушительный том. – И о существах, способных окаменять.
Они погрузились в чтение. Марта перелистывала страницы, буквы расплывались перед глазами. Прошлой ночью ей снова приснился тот человек с голубыми глазами, теперь сон был другим. Она видела его в битве, видела, как тёмная магия струится из его палочки, как падают его враги. И что пугало больше всего, она чувствовала его триумф, его упоение властью. Словно это была не просто картинка, а часть её самой.
— Марта? – голос Гермионы вырвал её из воспоминаний. – Ты в порядке? Ты очень бледная.
— Да, просто... – она сглотнула. – Плохо спала.
«Я схожу с ума, – думала она. – Без мамы, без папы... всё разваливается».
После обеда у них была трансфигурация. Марта сидела, стиснув зубы, пытаясь справиться с приступом необъяснимой злости. Всё раздражало: скрип перьев, шёпот однокурсников, голос МакГонагалл. Когда профессор сделала ей замечание за неправильное движение палочкой, Марта едва сдержалась, чтобы не огрызнуться.
«Что со мной происходит?»
Вечером, пытаясь сосредоточиться на эссе по зельям, она заметила, как дрожат её руки. Перед глазами всё ещё стояли картины из последнего кошмара: кровь на снегу, крики и жуткий смех.
— Марточка, – окликнул её Фред, плюхнувшись рядом в кресло. – Что с тобой творится в последнее время?
— Ничего, – слишком быстро ответила она.
— Да? А почему тогда ты сейчас едва не сломала перо?
Марта опустила глаза: действительно, она так сильно сжимала перо, что оно треснуло.
— Просто устала, – пробормотала она. – Много домашней работы.
«Я не могу им рассказать, – думала она позже, лёжа без сна в своей кровати. – Они решат, что я сошла с ума. Может, так и есть?»
Ночью за окном выл ветер, и в его завываниях Марте слышался тот же голос из стен: «Das erbe... время пришло...»
Она резко села, чувствуя, как внутри поднимается волна ярости. Хотелось кричать, ломать вещи, выпустить наружу что-то тёмное и страшное, что росло внутри. Дрожащими руками нащупала палочку и прошептала:
— Lumos.
В тусклом свете она увидела, как по её рукам ползут морозные узоры, словно древняя магия прорывалась наружу через кожу. Марта зажмурилась, пытаясь дышать глубже.
«Мама, – мысленно позвала она, – что со мной происходит? Мне так страшно».
Но ответом была только тишина. Где-то в замке бродила тёмная тварь, окаменяющая учеников. А внутри неё самой просыпалось что-то не менее устрашающее. И она не знала, что пугает её больше.
На соседней кровати заворочалась Гермиона. Марта вытерла выступившие слёзы. Нет, она не может никому рассказать. Даже Гермионе, даже Гарри, который тоже слышит странные голоса.
«Я справлюсь», — твердила она себе.
[1] Ирма Пинс – заведующая библиотекой.
[2] пребывать в воздухе, парить без опоры над землёй.
[3] дисциплина, изучающая защиту от оборотней, вампиров, дементоров, боггартов и прочей нечисти, а также от запрещённых заклинаний и тёмных магов.
[4] нем. «маленькая ведьма».
[5] празднование смерти, что-то противоположное именинам.
[6] привидение, председатель Клуба обезглавленных охотников. Могучий призрак с бородатой головой, которую сэр Патрик не брезгует держать в руках и использовать как мяч для игры в гольф.
[7] Миртл Элизабет Уоррен – одно из привидений Хогвартса, более известное, как Плакса Миртл.
[8] нем. «Кровь».
[9] нем. «Наследие».
[10] особое помещение, расположенное глубоко под школой чародейства и волшебства «Хогвартс», созданное одним из основателей школы Салазаром Слизерином.
[11] или мракоборец – высококвалифицированный волшебник, специализирующийся на борьбе с тёмными искусствами и состоящий на службе магического правительства своей страны.
[12] один из четырёх создателей Хогвартса.
[13] один из мячей для игры в квиддич. Он заколдован так, чтобы ударить ближайшего к нему игрока вне зависимости от его специализации или принадлежности к той или иной команде.
[14] на четыре курса старше Гарри, капитан и вратарь команды Гриффиндора по квиддичу в 1991-1994 годах, превосходный стратег.
[15] маленький золотистый шарик с серебряными крылышками, летающий самостоятельно и произвольно над полем. Ловец, поймавший его первым, приносит своей команде 150 очков и останавливает игру.
[16] Поппи Помфри – целительница в школе чародейства и волшебства «Хогвартс».
[17] зелье-лекарство, заставляющее расти заново исчезнувшие кости, либо просто ускоряющее рост костей.
[18] нем. «Кровь пробуждается».