Сбывшийся сон

Утро Гермионы выдалось сонным и вялым. Медленно текли мысли, не хотелось двигаться, тело знобило и, кажется, поднялась температура.

Вчера девушка долго лежала, не двигаясь, и слёзы всё текли и текли, не переставая. Мыслей уже практически не было, но сон не приходил, и это было какое-то странное состояние между сном и явью, как забытье. Она не слышала, как ушёл Малфой. Нянька не трогала её, и только под утро осторожно переодела, залечила синяки и укусы, и уложила под одеяло. Гермиона не сопротивлялась — зачем? Она вообще не задумывалась где она, кто и что с ней делает и почему.

Теперь всё было безразлично.

Она молча выпила зелье, которое ей дала эльфийка, и через несколько минут, наконец, заснула. А проснувшись, увидела на постели букетик пурпурных гиацинтов с запиской. Догадаться, от кого цветы и записка, было несложно, но читать её совершенно не хотелось.

Гермиона долго смотрела на цветы, пытаясь вспомнить значение пурпурных гиацинтов, но так и не смогла. Мозг отказывался функционировать в полную силу, думать совершенно не хотелось. Пролежав так с полчаса, она всё же решила прочитать записку — может там есть объяснение такому странному, нестандартному букету. Если бы ей когда-то сказали, что Малфой собирается подарить ей цветы, то Грейнджер наверняка представила бы себе розы, орхидеи, лилии... В общем, что-то помпезное, стандартное и в большом количестве. А тут...

Слабой рукой она дотянулась до пергамента и развернула его. Красивым почерком с резкими, уверенными росчерками пера было выведено:

«Гермиона, я очень виноват перед тобой. Пожалуйста, постарайся простить меня. Клянусь, такое больше никогда не повторится.

Драко.»

Девушка даже нашла в себе силы удивиться. То, что он просил прощения, было само по себе удивительным, но сейчас её удивила подпись. Драко? Почему он подписался своим именем, а не фамилией или инициалами, как обычно положено у аристократов? Что это значит? И гиацинты эти...

Гермиона решила встать. Нужно было в душ, а ещё лучше — принять ванну. Стоило ей присесть на кровати, как появилась старая нянька, запричитала, заохала, видя состояние девушки, и сама потянула её в ванную.

— Скажи, няня, а ты знаешь язык цветов? — Гермиона послушно раздевалась, поворачивалась под руками эльфийки, проверяющей, не осталось ли на теле девушки синяков и царапин.

— Старая нянька не знает, — тяжело вздохнула та, — Но старая нянька может принести книгу. Хозяин сегодня брал её, нянька видела. Перед тем как уйти, хозяин долго листал какую-то книгу про цветы, потом принёс букет, написал записку и велел няньке положить всё это на кровать, а сам ушел. Нянька запомнила книгу.

— Да, пожалуйста, нянюшка, мне тоже интересно прочитать про цветы. Принесёшь сейчас?

— Нянька не может сейчас, госпожа в воде, хозяин велел не спускать глаз, чтобы хозяйка с собой ничего не сделала.

Гермиона опешила. Он приставил к ней няньку, чтобы она не покончила с собой. Вот же... Не то, чтобы она собиралась прямо сейчас топиться, но всё же... Девушка тяжело вздохнула. И почему няня так странно называет её?

— Хорошо, принесёшь, когда я буду в комнате, ладно? А почему ты называешь меня госпожой и хозяйкой? Разве не положено так называть жену твоего господина? А я всего лишь... рабыня, - слово далось ей нелегко.

— Хозяин сказал, чтобы я слушалась госпожу во всем, кроме того, что может нанести госпоже вред. Хозяин так и сказал: прислуживать и не спускать глаз с госпожи. Нянька старая, нянька всё видит — хозяин выбрал.

— Кого выбрал? Не понимаю, — Гермиона растерянно смотрела на домовиху.

— Хозяин выбрал. Няньке не положено обсуждать хозяйские дела. Нянька принесёт книгу, когда будет подавать обед. — Домовиха поджала губы, отказываясь обсуждать странную фразу.

Хоть эльфийка и напоила Гермиону кучей успокоительных зелий, та всё равно вздрагивала от каждого звука, пугалась любой тени и к ужину совсем извелась. Как раз тогда её и решилась навестить Лейла. Она тихонько постучалась и приоткрыла дверь:

— Можно мне войти?

Гермиона, дернувшаяся было на стук, сообразила, что Малфою нет смысла стучаться в собственном доме и вряд ли он будет так церемониться с ней, а потому это не может быть он. Увидев в дверях вчерашнюю танцовщицу, она невольно кивнула:

— Да, конечно.

Девушка змейкой скользнула в комнату.

— Привет, — она дружелюбно улыбнулась и протянула руку, — Меня зовут Лейла, я рабыня господина Драко.

Гермиона во все глаза смотрела на неё. Как она могла так спокойно произносить все эти слова, да еще улыбаться? Грейнджер автоматически пожала протянутую ей узкую тёплую ладошку и жестом указала на диван.

Они уселись, рассматривая друг друга. Лейла была в типичном восточном костюме: шёлковых полупрозрачных шароварах и лифе, расшитом бисером. На ней была куча звенящих браслетов, серёг, цепочек, ожерелий. Даже в волосы были вплетены жемчужные бусы и цепочки. На ногах были смешные парчовые шлепанцы с загнутыми вверх носами, которые девушка тут же скинула, забираясь с ногами на диван. А Гермиона была в банном халате, потому что её старую одежду ей не вернули, единственное платье Малфой вчера порвал, а больше у неё ничего не было.

Лейла сдалась первой.

— У тебя такие же волосы, как и у меня. И цвет глаз почти один в один. Как интересно. Но ты младше и такая худенькая.

Гермиона смутилась от такого откровенного рассматривания её тела.

— Просто в резервации было не очень с булочками, — попыталась отшутиться она. Лейла всплеснула руками:

— Ой, прости! Я совсем забыла, что тебя господин купил только недавно и нянюшка ещё не откормила тебя как меня, — она рассмеялась, весело и задорно. А потом позвала:

— Нянюшка, покорми нас, я сегодня тут поем, — и повернулась к Гермионе, — Можно?

Та кивнула. Почему нет? Компания отвлечет её и, возможно, поможет узнать что-то полезное. Хотя её апатия еще не прошла, но всё же сквозь неё уже пробивалось любопытство.

Вскоре появился накрытый на двоих стол, и Лейла принялась за ужин, а Гермиона никак не могла заставить себя поесть. В обед няня еле уговорила её выпить бульона с гренками, а теперь ей просто кусок не лез в горло. Страх того, что Малфой вернется вечером сдавливал горло. Лейла умудрялась есть и болтать одновременно, рассказывая о себе всё: откуда она, кто её родители и где они, где научилась танцевать и как попала к Драко. Её жизнь не была лёгкой, и до того, как попасть к Малфою, она сменила нескольких хозяев, так что ей было с чем сравнить.

Первым её хозяином был старый колдун, который любил смотреть на всё изящное и восточное, потому и купил — из-за танцев. Он не спал с ней. Но руки распускал, любил трогать. Говорил, это как трогать живую статуэтку. Было противно, но выдержать можно, особенно если понимаешь, что другого варианта всё равно нет, а жить хочется. Потом он умер — сердце не выдержало очередных чувственных удовольствий. Девочки оказались не нужны, так как у старика была дочь и ей все эти экзотические удовольствия были до лампочки, а вот денег хотелось. И их продали, в разные дома и к разным хозяевам.

Вот тут ей не повезло — на этот раз попался молодой и злобный колдун, который любил всякие ролевые игры. В этих играх он сам обычно доминировал, а рабыни были жертвами, причём фантазия его была поистине безгранична. От простого связывания и избиения плетью в спальне или пыточной, как между собой называли эту комнату рабыни, так и до игр на природе. Он мог заставить их полностью обнажёнными прятаться от него в лесу, а он устраивал на них охоту, причём со всякими ловушками, капканами и ловчими ямами. Мог охотиться сам, а мог с друзьями — под настроение. Вот там Лейла единственный раз в жизни задумалась: а не покончить ли со всем этим разом? Только хотелось, чтобы не зря, например, забрать с собой этого или одного из его дружков. Натренированное занятиями тело вполне могло справиться с таким желанием, но, когда план почти сложился в голове, что-то произошло, и всех девушек стали срочно распродавать с аукциона.

Вот тут её и обнаружил господин Драко. Поначалу она здорово испугалась, что попала из огня да в полымя. Малфой был довольно груб, когда слишком тщательно рассматривал её, а узнав о танцах, как-то хищно усмехнулся и... Купил за самую высокую цену.

Но в поместье её отдали няне, которая помогла привести тело в порядок, убрала все раны и ссадины, оставшиеся от прошлого хозяина, свела шрамы от плетей и напоила сильным успокоительным. Лейла проспала два дня, а проснувшись, чувствовала себя совершенно новой, полной сил и желания танцевать. Господина тогда не было в поместье, и Лейла занялась тренировками. А потом, когда господин вернулся, он призвал её к себе в кабинет, расспросил как она устроилась и всё ли у неё есть из необходимого, похвалил за то, что снова занялась танцами и пообещал как-нибудь обязательно посмотреть. И снова пропал из поместья почти на месяц.

Лейла нарадоваться не могла такому хозяину. Постепенно она расслабилась, ожила, много читала и занималась танцами, иногда болтала с нянюшкой на кухне, но всё же ей было одиноко и скучно. Хозяин приезжал редко, иногда привозил друзей. Когда он впервые попросил её станцевать перед его друзьями — да-да, именно попросил, а не приказал, — так и сказал: «Я бы хотел, чтобы ты станцевала, но если ты не хочешь...».

Лейла танцевала и боялась, что блаженство кончилось, что сейчас она закончит танец и они все её... Как бывало у прошлого хозяина...

Но когда она остановилась и кто-то из господ протянул к ней руку, господин Драко рявкнул на него так, что сама Лейла подпрыгнула от испуга. Он запретил гостям прикасаться к ней и отпустил её к себе в комнату. И снова уехал.

— Так и повелось. То сам, то с друзьями, он наведывался редко, просил станцевать и уезжал. Но не так давно... — Лейла прикусила язычок, про это Драко не велел говорить, а так хотелось! Но нельзя. И она тяжело вздохнула. — Теперь твоя очередь, рассказывай! — её глаза загорелись жаждой любопытства. Всё же слишком долго она была здесь совсем одна.

И Гермиона не устояла перед такой откровенностью, ведь Лейла рассказала ей всё-всё, Гермиона бы нипочем не смогла о таком говорить с незнакомым человеком. Но у неё не было таких секретов, только её обычная жизнь. И она рассказала Лейле про Гарри и Рона, про учёбу в школе и немного про их приключения, про то, как она попала в резервацию и про то, как её купил Малфой. Лейла удивилась.

— Ты называешь господина так просто. Он не сердится на тебя?

Гермиона пожала плечами.

— Я знаю его с одиннадцати лет. Он всегда злился на меня и говорил мне гадости. Я не буду звать его своим господином. Думаю, он знает об этом, потому и не пытается что-то изменить.

Лейла вздохнула.

— Когда я только попала в резервацию, то думала, что никто и никогда не будет мне господином. Но я слабая. Пытки и цепи пугают меня. А слово, оно ведь ничего не значит на самом-то деле. Господин Драко всегда был добр ко мне. Мы с ним почти друзья. Иногда он запрещает мне использовать слово «господин» и просит называть его по имени, — она умолчала, в каких именно ситуациях он это делает, — Но я всё равно буду называть его господином, потому что он добрый, сильный, щедрый мужчина и хороший человек. А вот предыдущего своего хозяина я иначе как выродком называть не могла. Но это не в лицо, конечно. За такое вполне могли подвесить на сучьях в лесу на съедение птицам...

Гермиона в ужасе ахнула. Она не могла представить себе такую средневековую жестокость сейчас, в Европе. А еще она не могла представить себе того Малфоя, про которого говорила Лейла. Было такое чувство, будто это два совершенно разных человека. Неужели он мог быть таким двуличным? С Лейлой он весь такой из себя джентльмен и рыцарь, а с ней... Хотя, может он просто любит Лейлу. А поскольку жениться всё равно на ней не сможет, то и оберегает её для себя, как умеет.

А Грейнджер нужна ему по другой причине и для других целей, вот и церемониться с ней нет необходимости. Хотя вчера было что-то такое в его глазах и голосе... Какая-то неуловимая капля боли и горечи. Или ей показалось? А ещё Гермиона вспомнила, как вчерашний страх полностью лишил её сил сопротивляться. Может, скоро она и господином, и хозяином будет его называть, лишь бы не причинял ей боли?

— Лейла, скажи... — Гермиона покраснела как мак, но не могла не спросить, — Он спит с тобой? Вчера он приходил к тебе?

Лейла внимательно посмотрела на неё.

— А почему ты спрашиваешь? Ты ревнуешь?

— Что? Нет! Просто ты так описываешь его... Я не знаю его с этой стороны.

— Но тебе хотелось бы узнать?

Что? Ну уж нет, спасибо, вчера чуть не узнала, больше не хочется!

— Нет, дело не в том. Ну, он сказал, что купил меня для... Секса... И я хочу знать, что меня ждёт, какой он? Грубый, жестокий?

— О, нет! Господин страстный и нежный, он всегда сначала доставит удовольствие женщине, и только потом позволит расслабиться себе. А ещё он заботливый и внимательный, и очень ласковый.

Глаза Гермионы округлялись всё больше. Значит, это только её можно насиловать, кусать, оставлять синяки. С остальными он вот какой... В её глазах блеснули слёзы обиды. Лейла заметила перемену.

— Гермиона, что-то произошло вчера, да? Расскажи мне, тебе станет легче, а я, может, что-то посоветую. Не держи боль в себе.

Грейнджер не знала, на что решиться. С одной стороны, Лейла сама сказала, что они с Малфоем почти друзья, а значит, она должна быть на его стороне. С другой стороны, она женщина, и правда может чем-то помочь. Ну, хоть поговорить с Малфоем, чтобы тот не очень зверствовал...

Девушки пересели на диван. Гермиона свернулась калачиком, обняла подушку. Все её движения говорили о том, как ей хочется спрятаться. Когда она закончила рассказ, по её щекам текли слёзы. Лейла тоже плакала. Ей было так жаль эту хрупкую девочку, но ещё больше ей было жаль своего господина, так неосторожно убившего уже начавшую зреть в Гермионе благодарность. По её же словам, она сама не понимала почему, но сначала он вёл себя вежливо, даже по-доброму, а потом... Если бы он просто ушёл вчера, она точно задумалась бы над его словами, оценила бы его поступки, посмотрела бы на него другими глазами, но теперь...

— Знаешь, он прислал мне пурпурные гиацинты и записку.

— О, он вспомнил язык цветов? — Лейла улыбнулась, — Когда-то я учила его азам, а потом он купил специальную книгу...

Гермиона протянула ей учебник.

— Я попросила няню принести мне его, чтобы узнать, правильно ли я поняла его выбор букета. Но неужели он думает, что после того, что он сотворил вчера, достаточно просто извиниться, пусть даже на языке цветов?

— Не думаю, что он так считает. Скорее, это только начало.

— Скажи, а тебе не противно так? — поинтересовалась Гермиона. Лейла непонимающе посмотрела на неё. — Ну, спать с ним? Без любви. Или ты любишь его?

Лейла рассмеялась.

— Ты еще такая маленькая и наивная девочка, Гермиона. Когда я попала к первому хозяину, то уже не была девственницей. Но любимого у меня не было, поэтому я не горевала о любви и не страдала от не сохраненной верности. Потом меня столько раз брали фактически силой, что первая ночь с господином Драко показалась мне раем. Когда он пришел ко мне в спальню, то был зверски пьян. И я уже ожидала, что он накинется на меня. А он улёгся рядом со мной и стал рассказывать мне о своем прошлом и о девушке, которую давно хотел, но не получил. Я боялась, что он будет грубым, но нет. Он был таким... Знаешь, мне тогда показалось, что он не меня представляет рядом с собой, а совсем другую, ту самую девушку. И он был очень нежен, ласков. И когда я стала отвечать на его ласки — сам был таким отзывчивым, страстным. А потом, в самом конце, он выкрикнул имя... Не моё имя, Гермиона. И я поняла, что этот секс был не со мной, что он только что занимался любовью с той, кого желал больше всех женщин на свете. С тех пор так и повелось. Очень редко он приходил пьяный и все повторялось. А потом мы как-то сдружились. И ему уже не нужно было напиваться, чтобы поговорить о ней. Но он все так же кричит или шепчет в конце её имя, а не моё. Так что любить его — нет, я не люблю. Но ценю, уважаю. Возможно, люблю как младшего брата, но я не влюблена. А противно? Он такой красивый, добрый, нежный, страстный, ласковый... Я могу долго перечислять его достоинства, так что я не знаю, какая женщина отказалась бы быть с ним.

Повисло молчание.

Гермиона обдумывала слова Лейлы, и обида снова и снова накатывала на неё. Детская такая обида, непонятная. Она ведь изначально не хотела быть с ним никак. То есть совсем никак — ни другом, ни любовницей. А теперь вдруг почувствовала обиду за то, что вот с кем-то он такой, какой с ней не будет никогда. С ней — только сила, боль, унижение. Почему? Чем она хуже всех тех, с которыми он ласковый и нежный?!

Гермиона сама была в ужасе от своих мыслей. Выходило, что она была бы не против попробовать как это, когда мужчина вот такой в постели, каким описывает его Лейла? Может, именно о таком сексе все эти книжки, все эти шепотки в девичьей спальне? Тогда почему не с ней?!

Лейла из-под опущенных ресниц наблюдала за ней. Она, конечно, нарушила правила, но ведь она не назвала имени. А Гермиона и не спросила. И, похоже, ей и близко не приходило в голову, что это может быть она.

Перед ними возникла няня и передала Лейле записку, а в комнате появилось множество пакетов и коробок. Лейла прочитала записку и, передав её Гермионе, захлопала в ладоши.

— Мы будем играть в куклы! Я буду тебя наряжать, — она рассмеялась.

Гермиона посмотрела на записку. Тот же почерк.

«Лейла, я передал вещи для Гермионы. Прошу тебя, помоги ей с примеркой. С размерами няня справится, а что не понравится — отложите, заменим на другое. Я знаю, она будет против, но скажи ей, что это за вчерашнее порванное мной платье. В конце концов, не может же она ходить в одном халате, для меня это невыносимо. Д.М.

P.S. Надеюсь, цветы ей понравились».

— Что значит для него невыносимо видеть меня в халате?

— Думаю, ему сложно сдерживаться, понимая, как просто этот халат с тебя снять и что под ним на тебе ничего нет, — Лейла лукаво глянула на Гермиону. Та залилась краской и спрятала лицо в ладонях.

— Я не хочу его видеть. Ни в платьях, ни в халатах не хочу! — Она замотала головой.

— Ну, это сложно устроить, учитывая то обстоятельство, что мы живем в его доме. Давай-ка займёмся осмотром того, что в этих пакетах. Это отвлечёт тебя и поможет развеяться. Тем более, что пока господин даёт тебе возможность не видеть его, — она подмигнула и заглянула в ближайший пакет.

Гермиона то краснела, то бледнела. В пакетах было полно всего: одежда, обувь, пижамы, но... Она никогда не носила таких дорогих вещей! А белье... Это было просто волшебство какое-то. Мягкое, нежное, невесомое, оно практически не ощущалось на коже, при этом выполняя все положенные ему функции. Он предусмотрел даже те самые дни, прикупив всякие волшебные штучки, чтобы было сухо и комфортно.

Грейнджер примерила платья — все они были не слишком открытые, вполне приемлемые для неё. Пара брючных костюмов тоже села почти идеально по фигуре. То ли у Малфоя был отличный глазомер, то ли с неё сняли мерки, пока она была без сознания... На самом дне девушка обнаружила джинсы и несколько футболок, за что невольно ощутила чувство благодарности.

Несколько пакетов предназначалось и для Лейлы. Там были широкие шифоновые юбки, лифы, расшитые бисером и самоцветами, различные звенящие браслеты и пояса, а еще ароматный зеленый чай — девушка сама любила заваривать такой у себя в комнате, когда он приходил к ней поговорить.

Гермиона смотрела на всё это звенящее чудо и радовалась, что Малфой не додумался купить ничего такого для неё. Она надеялась, что он никогда не заставит её танцевать перед ним так, как танцует Лейла. Во-первых, она не умеет и учиться не хочет, а во-вторых, она просто сгорит со стыда, так откровенно предлагая себя мужчине.

Из задумчивости её вывела новая подруга, протянувшая коробочку с инициалами «Г.Г.».

— Видимо, это для тебя, открывай! — она нетерпеливо заглядывала под руку Гермионе. А той вдруг стало страшно. Она не хотела никаких подарков. Одно дело полностью зависеть от человека и потому принимать необходимые вещи, а другое...

Дрожащими пальцами Грейнджер сдвинула крышку и восхищенно замерла. В коробке лежала заколка в виде цветков жасмина, ослепительно прекрасные цветы как будто светились. Они выглядели совершенно живыми и, кажется, даже источали тонкий неуловимый аромат. Рядом ахнула Лейла.

— Какая красота... Нужно немедленно примерить! — она осторожно распустила косу Гермионы и свернула несколько прядей над ухом, — Дай мне цветок, — протянув руку, скомандовала она подруге. А той было страшно даже прикоснуться к нему.

Осторожно, стараясь не помять лепестки, как будто те и впрямь были живыми, Гермиона достала заколку из упаковки и протянула Лейле. Та легко закрепила заколку над ухом девушки и отошла, любуясь.

— Как ты хороша! Тебе очень идёт! У нашего господина великолепный вкус.

Услышав её слова, Гермиона сразу сникла. Конечно, господин. Побаловать решил, задобрить, загладить вину за синяки. А по сути - он же для себя и старается, чтобы новая игрушка радовала глаз. Она опустила голову. На дне упаковки лежала записка. Грейнджер нехотя развернула ее.

«Увидев жасмин, я вспомнил о тебе. Банально, но это правда. Я вспомнил, что в школе ты любила пить зелёный чай с жасмином. А теперь?

Драко.»

Гермиона задумалась. Она и правда любила в школе зелёный чай с жасмином. Но откуда об этом мог узнать Малфой? Или он и правда был более внимателен к ней в школе, чем она думала? Зачем он всё это делает? Зачем извиняется, подарки дарит, а сам не явился. Тот Малфой, которого она знала, заявился бы ещё утром, а уж тем более вместе со всеми этими щедрыми подарками. Но тот Малфой и не остановился бы вчера. Нет, Гермиона не была готова простить его, забыть вчерашний стыд, страх, боль.

Но она уже начала задумываться, пыталась понять. Апатия ушла, Лейла оказалась права — она переключилась на разговоры, на примерку, появилась пища для ума, и захотелось разобраться в его действиях, поступках, мыслях.

Лейла сидела тихонько, не мешая Гермионе думать. Она видела, что заронила в сердце девушки зерно сомнения и не хотела мешать ему прорастать. Изображая болтушку, она внимательно присматривалась к ней и с удовольствием отмечала, что та действительно умна, умеет анализировать, делать выводы, подмечать мелочи... Не раз за время их беседы Гермиона задумывалась, что-то сопоставляя, примеряя ситуации к себе. Взгляд её делался отсутствующим, далёким, задумчивым. Как теперь.

— Лейла, я не понимаю, — простонала Гермиона, стягивая с волос заколку и всматриваясь в неё, как будто там могли проявиться ответы на все её вопросы. — Почему он так себя ведёт? Почему он вчера один, а сегодня другой. Почему не может просто сказать, сделать, что он хочет, и... Я не знаю. Эта неизвестность убивает меня. Еще вчера я думала, что он купил меня для постельных утех и не понимала, зачем ему я, если есть ты — такая красивая, гибкая, стройная, умеющая доставить удовольствие... Прости, я не в обиду, но что могу я? Я ведь ещё ни разу... Я не умею ничего! И я решила, что он просто хочет в очередной раз унизить меня, как в школе, только уже по-взрослому. Ну, тогда было бы понятно. Я рабыня, он — хозяин, делает что хочет, а я — терпи. Мы — враги. Но то, что он остановился, ушёл вчера, и все эти цветы, подарки... И записки. И ещё, знаешь, няня сегодня вела себя как-то странно. Назвала меня хозяйкой, госпожой, а когда я спросила почему — ответила, что хозяин меня выбрал и больше ничего объяснять не стала. Я уже ничего не понимаю, мне кажется, моя голова вот-вот взорвётся.

Лейла тяжело вздохнула. Так хотелось пожалеть бедную девочку, рассказав ей всё как есть, но хозяин запретил. Вдруг он так разозлится, что продаст её кому-то другому, а такого Лейла себе точно не желала. Она обняла Гермиону за плечи.

— Говоришь, няня назвала тебя хозяйкой и госпожой? И сказала, что хозяин Драко тебя выбрал? Думаю, тебе стоит задуматься, Гермиона. Ты ведь знаешь обычаи чистокровных и знаешь, кто может стать хозяйкой домашних эльфов холостого господина? — Гермиона кивнула, удивлённо глядя на неё. — Вот и задумайся. А ещё задумайся, почему мы с тобой так похожи и вспомни всё, что я тебе о нём и себе рассказала. И помни: если господин узнает о моей болтовне, то продаст такому, как господин Нотт, и тогда я просто перегрызу себе вены в первый же день.

Гермиона во все глаза смотрела на неё.

— Я ничего не скажу ему, но пока и сама ничего не понимаю. И я уже не впервые слышу о Нотте. Я знаю его, но почему все говорят, что самое страшное — это попасть к нему? Вот и Малфой вчера...

— Я знаю, что господин выкупил тебя не только потому, что хотел этого, но и чтобы ты не попала к этому страшному человеку. Я не знаю, каким он был раньше, но сейчас ни одна рабыня или раб, с которыми решил развлечься этот человек, не живут дольше месяца. Он вытворяет такое, что мой предыдущий хозяин рядом с ним просто младенец. У него не дом, а живодёрня какая-то. Ходят слухи, что и отец его не гнушается устраивать оргии вместе с сыном.

Гермиона в ужасе смотрела на Лейлу. Так вот, оказывается, с кем она вчера сравнила Малфоя? Теперь понятно, почему он так разозлился. Но ведь она не знала ничего. Он, выходит, спас её от ужасной участи. А она... Нет, она слишком устала чтобы осмыслить всё это сразу. Голова уже раскалывалась от боли и мыслей.

Лейла видела, что девушке уже просто физически плохо. Она помогла ей переодеться и устроиться в постели, подоткнув одеяло.

— Сейчас уже поздно и тебе точно нужно отдыхать. А нянюшка тут всё приберёт. Завтра ещё увидимся. И не бойся, он не придёт. Спи спокойно.

Гермиона еще хотела спросить, как она так уверенно может это утверждать, но язык уже не слушался, и она провалилась в сон.