Эпилог
Вам, может быть, одна из падающих звёзд,
Может быть, для вас, прочь от этих слёз,
От жизни над землёй принесёт наш поцелуй домой.
И, может, на крови вырастет тот дом,
Чистый для любви. Может быть, потом
Наших падших душ не коснётся больше Зло.
Мне страшно никогда так не будет уже,
Я — раненное сердце на рваной душе,
Изломанная жизнь, бесполезный сюжет.
Я так хочу забыть свою смерть в паранже.
Спустя четыре месяца, конец апреля
Боль — это воспоминания.
Гермиона выходит во двор после занятий и бредёт по дорожке подальше от людей. Весна. Изумрудный дёрн покрывает землю. Голубое небо, тёплое солнце, лёгкий шёпот ветра. Девушка опускается на газон, прислоняется головой к дубу, который пробуждается ото сна и распускает свои зелёные листья.
Она зажмуривается. Тишина окутывает её ненадолго. Хохот парней неподалёку от неё заставляет Гермиону раскрыть глаза и увидеть, как Драко и Пэнси идут в её сторону, а за ними в небольшом отдалении следуют смеющиеся Блейз, Теодор, Грегори и Винсент.
— Драко, милый, мы же встречаемся? — говорит Пэнси, когда они садятся совсем рядом с Гермионой.
Малфой поднял взгляд наверх и посмотрел на дубовые ветви, а у Гермионы замерло дыхание от ожидания его ответа.
— Нет, — немного рассеянно ответил он.
— Тогда почему ты...
— Потому что я влюбился в тебя, — Драко перевёл взгляд на неё и протянул ладонь к её лицу, прикасаясь к щеке и наклоняясь к её губам, но Пэнси подняла ладонь и предупредила поцелуй.
— Нет.
— Тебе же нравится, — Малфой картинно пожал плечами. — Пэнс! Эй, не уходи.
— Иди к чёрту! — Пэнси поднялась и ушла, скрывшись из виду.
— Кажется, тебя отшили, — Забини встал со скамьи, подошёл к Драко и толкнул его в плечо. — Надо было сказать, что вы встречаетесь.
— Без тебя знаю, — он отвернулся от друга, и лица Гермионы и Драко оказались настолько близко, что девушка могла разглядеть каждую ресничку парня.
— Тогда почему не сказал? — не отставал Блейз.
— Потому что у меня уже есть та, которую люблю.
Повисла тишина. Гермиона шумно вздохнула. Ветер вдруг с силой ударил в лицо, остановившийся таймер напомнил о себе острой болью в запястье.
— А, ты всё о суженной. У тебя раньше всех нас таймер появился, — Блейз убрал руки за голову и размял шею. — Ты никогда не говоришь, кто она, но всегда выбираешь себе в подружки не отмеченных...
Драко всё ещё смотрел в сторону Гермионы, а она пыталась контролировать своё тело, чтобы не позволить разрушить своим желанием прикосновения это призрачное воспоминание.
— ...почему? — Забини отвлёк Малфоя, настойчиво развернув его к себе.
— Что «почему»?
— Ты спал, что ли? — Блейз вздохнул и обернулся к парням, сидящем на скамейке. Теодор пытался что-то объяснить здорово отстающим Грегори и Винсенту, поэтому им было не до разговоров Малфоя и Забини.
— Нет, я... задумался. Так что ты хотел узнать?
— Почему ты скрываешь свою возлюбленную, но при этом трахаешься с другими девчонками, не скрывая этого? — полушёпотом спросил Блейз, наклонившись к Драко.
— Потому что... — Малфой перевёл взгляд с друга на проходящую по дорожке Гермиону. — Грейнджер! — он поднялся на ноги и сделал шаг вперёд. — Эй, заучка! Стой! Стой, грязнокровка!
Гермиона остановилась, но не обернулась к нему лицом.
— Я знаю, что вы что-то задумали с Поттером, а когда мне станет известно, что именно, я всё сообщу профессору Снейпу.
Не удостоив его даже взглядом, Гермиона тихо произнесла:
— Я и не сомневалась в тебе, хорёк.
Воспоминание после этих слов оборвалось. Гермиона глубоко вздохнула, пытаясь сдержать слёзы. Вокруг никого не было, кроме голубя, сидящего на ветке. Солнце зашло за облако и начал дуть холодный ветер. Гермиона подтянула колени и положила на них голову. Она смотрела в сторону леса, наблюдала за сереющем небом, совсем не ощущая холода.
«Он был так близко, — думала Гермиона, — что я не могла дышать, боясь прервать воспоминание. Каждый раз, когда я вижу его, мне становится лучше, но, как только воспоминание заканчивается и он исчезает, потеря настигает меня с новой силой».
Она задрала рукав и посмотрела на таймер, который еле заметно мерцал. Таймер остановился на двух секундах и не исчез, как это обычно бывает при смерти родственной души. Он, будто прощальный подарок Драко, остался на её запястье и всё также причиняет ей ежесекундную боль.
Всё время ей снится один и тот же кошмар: ночь, камера, каменные стены, ледяной пол подвала, кровь, стоны, крики, всхлипы, мольба, беспорядочные удары, запрещённые заклинания, содранная с рук кожа, сломанные кости, открытые раны, крысиный писк, двое — отец — чистый, высокий, собранный, целый — и сын — весь в крови, лежащий на полу, сломленный, молящий о смерти.
Всё обрывается, когда один поднимает палочку, а второй опускает веки.
Гермиона ненавидит ночь.
Ещё больше она ненавидит утро. Потому что утром ей никто не скажет, что это был лишь кошмар, произошедшие — выдумка её воспалённого сознания, а Малфой... он вон там сидит за соседним столом и вполне себе здоров.
Драко нет, а этот сон — последние часы его жизни.
***
Гермиона не верит в чудеса.
Как-то раз к ней подходит Блейз и протягивает несколько толстых тетрадей в кожаных обложках.
— Мне кажется, он хотел бы, чтобы это было у тебя.
Забини пришлось какое-то время ждать, пока Гермиона решится протянуть руки, чтобы забрать стопку тетрадей.
— Что это?
Слизеринец как-то по-доброму усмехнулся и тихо произнёс, чтобы никто не слышал:
— Его дневники.
Грейнджер чуть не выронила тетради, которые вдруг стали очень тяжёлыми, из своих дрожащих рук.
— Правда?
Блейз кивнул и вернулся на своё место. Рядом с ним был пустой стул, который до сих пор так и никто не решился занять.
***
Гермиона чувствовала недомогание несколько дней. Она думала, что это обычная простуда, пока на дежурстве не потеряла сознание, идя за Гарри по коридору второго этажа.
Друг отнёс её в больничное крыло.
Её лихорадило. Казалось, будто в лёгких не воздух, а огонь. Её постель очень сильно промокла, а состояние всё никак не приходило в норму. Гермиона ощущала, как в её руку загоняют сотни, тысячи игл, как кто-то терзает её тело, разрывая его на части.
«Гермиона, тише», — кто-то говорил ей.
«Гермиона, я рядом», — кто-то гладил её по волосам.
«Гермиона, не надо», — кто-то обнимал её за плечи.
Она тянется к нему, цепляется за его руку и еле выговаривает, тяжело дыша:
— Пожалуйста, не оставляй меня.
К её потрескавшимся и горячим губам прикасаются его ледяные и бледные пальцы, а он говорит очень знакомым голосом: «Я буду всегда с тобой, Гермиона».
— Драко...
«Тише...»
— Я не пошла на твои похороны, потому что знала — если увижу тебя мёртвым, ты больше никогда... не придёшь ко мне. Я не была у твоей могилы, потому что не знаю, как смогу жить без тебя. Я не понимаю, почему моё сердце до сих пор болит, ведь мы даже не были близки. Мы даже не... Мы друг другу были никем, так? Ничем.
«Не надо, не думай об этом. Молчи, — она притянула его к себе и повернулась на бок, чтобы он смог лечь рядом, — и спи. Пожалуйста, засыпай».
— Но я смогла понять тебя, а потом полюбить, понимаешь?
Её трясло и слёзы катились по щекам. В глаза будто попал мелкий песок, а во рту было жутко сухо.
— А ты ушёл, оставив мне крупицы себя. Ты...
Она закашлялась и вцепилась в его руку.
— ...разбил мне сердце.
***
Седьмой курс, конец мая
Гермиона вечером пошла к тому дубу и села на скамейку, читая последний дневник Драко. Его почерк был каллиграфическим, поэтому она легко его разбирала. Каждый день он записывал подробности своей жизни и случившегося вокруг его. Но всё постепенно повествование менялось, становясь тяжелее и мрачнее.
Гриффиндорка вздохнула и перелистнула страницу. Её взгляд скользил по строчкам, выхватывая фразы. Вдруг Гермиона подняла взгляд и очутилась в новом воспоминании.
Драко шёл в форме ловца, вместе с ним был Блейз, но между ними было напряжение.
— Ты ввязался в это, так? — Забини был очень сильно зол.
— У меня не было выбора.
— Как бы не так! — Блейз резко указал рукой на замок. — Думаешь, никто не узнает? Думаешь, тебя выбрали просто так? Да ты...
— Он мне доверяет, а я попытаюсь сделать так, чтобы никто не узнал о том, кем Грейнджер мне приходится. И ты, — Драко подошёл к нему вплотную, схватив его за свитер, и понизил голос до шёпота, — поклянись мне, что никогда не проболтаешься.
— Клянусь, — Блейз попытался ослабить хватку друга. — Но почему ты так заботишься о ней?
Малфой припёр Забини к дереву, а его костяшки побелели.
— Блейз, не спрашивай. Чем меньше ты знаешь, тем лучше для всех.
Друг смотрел ему прямо в глаза, пока Малфой не отвернулся и не отпустил его:
— Значит, это правда — ты любишь Грейнджер.
Драко ничего не ответил, а Гермиона выронила из рук дневник, поэтому воспоминание развеялось.
Гермиона ненавидит свои чувства.
***
Пять лет спустя, июль, маггловский Лондон
Гермиона ненавидит опаздывать, поэтому набирает номер Рона, чтобы предупредить его, что случилось непредвиденное и ему придётся подождать её. Немного. Наверное. Около часа, пока она доберётся до метро, оттуда до кафе, в котором другу приспичило назначить ей встречу.
— Извини, но мне повесили штраф, а потом ещё один. В общем, моя машина отправляется на штрафную стоянку.
— Не спеши, пожалуйста, Гермиона, — Рон беспокоился за неё, и это было достаточно приятно. — Я подожду тебя, не волнуйся.
Таймер предательски заколол, когда Гермиона мягко улыбнулась.
— Хорошо.
Грейнджер научилась делать вид, что она ничего не чувствует. Так было легче. Так... она казалась нормальной, как все, но жить ей приходилось довольно тяжело, потому что ей постоянно казалось, что за ней кто-то следит и пытается контролировать.
Девушка положила телефон в сумку и направилась в метро. Поездка была не самой близкой и удобной: несколько пересадок, довольно большое количество людей, спешащих по своим делам. Гермиона не любила толпу, поэтому пользовалась в немагическом Лондоне своим автомобилем.
Добравшись до назначенного места, она осмотрела деловой центр. Ей не нравилось расположение, а кафе в таких местах обычно чересчур официальные и больше похожие на рестораны. Ей же нравились более уютные и тихие места. Но выбор, опять же, сделали за неё. Девушка вошла в холл и направилась к лифтам. Войдя в один из них, который был стеклянным, Гермиона наблюдала за тем, что творилось внизу. В здание зашло ещё несколько человек и среди них был мужчина с очень светлыми блондинистыми волосами, больше похожими на белое золото.
Гермиона резко вздохнула, ощущая, как по всему телу словно прошёлся разряд тока.
«Драко?»
Её взгляд автоматически опустился на запястье с легко мерцающем таймером. Всё было без изменений.
Лифт остановился, и Гермиона вышла из него, подумав, что это совпадение, мало ли людей бывает с таким цветом волос, да и вообще... это невозможно, Драко умер, погиб от рук собственного отца. Его нет. Он навсегда с ней в воспоминаниях, но его больше нет среди живых.
Это было тяжело, но Гермионе стоило бы прислушаться к разуму и попытаться признать его смерть.
— Гермиона! — Рон встал из-за стола и подошёл к Грейнджер. Он обнял её и поцеловал в щёку. Его рука легла на её лопатки. — Я так рад, что ты пришла.
Девушка вздрогнула от его прикосновений, а рука вновь заколола.
— И я рада, что мы встретились.
Уизли отодвинул стул, а Гермиона благодарно ему улыбнулась. Они заказали обед и Рон начал задавать глупые вопросы о её личной жизни, которой, в общем-то, никогда и не было. Он зашёл издалека, поэтому Гермиона приготовилась к долгому и тяжёлому разговору.
— Знаешь, мы все волнуемся. Нет, что я говорю? Я волнуюсь за тебя, — Рон нервничал. — Я давно хотел тебе сказать: у нас Лавандой всё кончено. И-и...
Вдруг Уизли замолчал и прокашлялся. Молчание затянулось, а Гермионе наскучило наблюдать за тем, как Рон ёрзает на стуле.
— И что же ты мне хотел сказать?
Молодой мужчина покраснел, тяжело вздохнул, сжал кулаки и оглянулся, потом снова повернулся к Гермионе и сказал:
— Я знаю, что Малфой был твоей родственной душой и все дела, в общем, вы были предназначены друг другу. Но он умер, а я живой, — Рон взял салфетку с колен, протёр ею свой лоб и тихо промямлил: «Что я говорю? Не так надо было». — Гермиона, я тебя люблю. Давно. Сильно. По-настоящему. Я не знал об этом, а когда понял, то было уже поздно. Гермиона, я знаю, ты будешь нас постоянно сравнивать, и я, скорее всего, буду проигрывать этому... — Уизли еле сдержался, — ...но, пожалуйста, выходи за меня. Я постараюсь сделать твою жизнь наполненной счастьем.
Гермиона вздрогнула.
«Я буду всегда с тобой», — вдруг послышалось ей издалека.
— Я...
Разумно: давно пришло время отпустить его, Гермиона.
Рон сглотнул и достал из кармана бархатную коробочку. Внутри было кольцо. Они даже не целовались. Они были друзьями и когда-то давно ей казалось, что он ей нравится, как парень, и, вероятно, он им бы и стал, если бы не Драко и Лаванда, но...
— Ты меня любишь, но я...
Гермиона смотрела на кольцо в коробочке, а потом на взволнованного, растерянного Рона и не знала, что ему ответить.
— Это ничего, я постараюсь, Гермиона.
Он протянул к ней руку, но она отпрянула.
— Мне нужно подумать.
— Хорошо, — Рон улыбнулся, а Гермиона попыталась что-то сказать ещё, но он её остановил: — Я всё понимаю, поэтому готов ко всему.
***
Спускаясь из кафе, Гермиона смотрела вниз. Её рука горела, сердце выпрыгивало из груди, плечи дрожали. Она еле сдерживала слёзы. С ней вместе в лифте был Рон, но между ними было тяжёлое молчание.
Каждый думал о своём. Каждый надеялся на чудо.
Но Гермиона давно не верит в чудеса, хотя всё равно, глупая, надеется.
— Я тебя провожу.
— Нет, спасибо, но я лучше сама пройдусь.
— Гермиона...
Лифт остановился, и они вышли вместе.
— Со мной ничего не случится. Мне нужно подумать. Пожалуйста, не стоит, — она поняла, что нагрубила ему, поэтому попыталась немного смягчить прощание: — Рон, я тебе позвоню, как только буду дома, хорошо? И мы встретимся завтра, если хочешь.
Рон кивнул, Гермиона улыбнулась и, привстав, дотянулась до его щеки, легко поцеловав. Он смутился и отвёл взгляд, но потом схватил её руку и сжал в своей.
— Запомни: я тебя люблю.
Гермиона кивнула и ушла.
Мысли беспокойно бились в её голове.
«Нет, всё не так. Он не Драко. Это неправильно обманывать надежды близкого человека. Нужно сказать, что я его не люблю и у нас ничего не получится, что у меня никогда и ни с кем ничего не получится. Это не для меня. Чувства, любовь, боль — это всё не моё. Не смогу быть с ним по-настоящему. Рон достоин настоящего чувства. Я же люблю другого. Я до сих пор его так сильно люблю, что порой мне становится невозможно дышать. Я его вижу в толпе, я пытаюсь его найти в каждом прохожем. Я желаю отыскать новые воспоминания, погрузиться в них, быть хотя бы там с ним. Я не могу, не могу, не могу. Нет, неправильно, всё неправильно. Рон не должен страдать. Рон...»
Она плелась по тротуару, размышляя и не глядя под ноги. Вся Гермиона была в мыслях, в водовороте сомнений, чувств и тревоги, поэтому, когда она вышла из размышлений, споткнувшись о бордюр, девушка подняла взгляд и ухватилась за стену здания, еле удержавшись от падения.
А потом, осмотревшись, Гермиона вновь увидела в толпе мужчину с волосами цвета белого золота.
«Драко?»
И сделав один шаг вперёд, она уже не могла остановиться.
— Драко! — окликнула она его, но мужчина не обернулся, словно не услышал её зова. — Драко, постой! Подожди! Драко!
Она побежала. Задела прохожего локтем. Свернула за угол, следом за ним, стараясь не выпускать его макушку из виду.
— Малфой, чёрт бы тебя побрал, стой!
Она почти догнала и толкнула его в спину. Мужчина не удержался на ногах и упал на вымощенный камнем тротуар.
Он был похож на Драко со спины: высокий, худощавый, но не слишком, при этом у него были довольно широкие плечи, обтянутые чёрным пиджаком. Волосы подстрижены, но со вкусом, не коротко. Гермиона даже удивилась, как смогла его толкнуть так, что он упал.
— Драко?
Мужчина не отреагировал, лишь отряхнул руки, а Гермиона обошла его и встала перед ним, протянув ему ладонь. Незнакомец смотрел вниз. Он поднял голову и прикоснулся к её протянутой руке:
— Вы знаете меня?