1.
День за днём, то теряя, то путая след,
Я иду в этот город, которого нет.
В спальне девочек было тихо. Все, кроме Гермионы и Джинни, были в гостиной. Грейнджер раскачивалась на кровати и стирала слёзы со щёк.
- Сколько у него осталось? - Джинни сидела рядом с Гермионой, пытаясь как-то успокоить плачущую подругу.
Чем меньше времени оставалось, тем сильнее была боль в груди девушки.
- Тридцать шесть дней, - она всхлипнула, стирая пальцами слёзы. - Я боюсь, что это Гарри.
Джинни вздрогнула от предположения подруги:
- А вы не соприкасались запястьями?
- Нет, я не знаю, как это сделать. А вдруг это он? - Гермиона заплакала с большей силой. - Как я ему в глаза посмотрю?
Она обхватила руками подушку и уткнулась в неё лицом.
- Так и посмотришь. Завтра во время завтрака ему скажешь: «Гарри, пожалуйста, давай соприкоснёмся таймерами, потому что время истекает. Я не знаю, кто это, потому что я не сразу заметила появление таймера, но у меня есть подозрения, что это ты».
- Ты ведь тоже не заметила? - девушка оторвалась от подушки и подняла взгляд на подругу. - Всё же случилось в тот же день, да?
- Да, но у него... есть время. Ещё пятьдесят лет. Этого достаточно, чтобы найти родственную душу и прожить с ним долгое время.
- А если это не Гарри, то кто? Рон? - Гермиона покачала головой. - Или кто-то из однокурсников? С кем я в тот день ещё пересеклась? Столкнулась? Я не помню, Джинни. Совсем не помню.
- Но ты его обязательно найдёшь, даже если нам придётся всех парней ловить, - Джинни Уизли была более чем серьёзно настроена. - Даже если нам придётся идти в слизеринские подземелья и каждого, включая Малфоя, заставлять прикасаться к твоей кисти. Только представь, как он будет вырываться!
Гермиона рассмеялась. Вряд ли, это будет кто-то из змеиного факультета, потому что она магглорождённая.
Но Гермиона думала о другом: даже если её родственная душа в магическом мире умрёт, и они никогда не узнают, кто это, в мире магглов нет никаких родственных душ и таймеров, поэтому он ей ближе, ведь ты знаешь, что всё только в твоих руках. И когда с её руки исчезнет счётчик, она сможет найти человека, которого полюбит и с которым будет счастлива.
Но ей больно - физически, душевно. Вся её сущность содрогается от осознания - он погибнет и оставит её, они никогда не увидятся, даже не попытаются продлить отпущенный им срок.
***
Гермиона проснулась и первым делом посмотрела на таймер: двадцать дней, девятнадцать часов, пятьдесят шесть минут и тридцать одна секунда. Гарри оказался не её родственной душой, как и Рон, как и каждый гриффиндорец. Все, к кому Грейнджер испытывала симпатию, вдруг оказались не теми. А времени оставалось крайне мало.
Выпал первый снег и сильно похолодало.
Гермиона заправила кровать, оделась и собрала сумку. Пройдя в столовую, она столкнулась с Теодором Ноттом. Не из-за неловкости. Нет, из-за недосыпа и заторможенности. Она прекрасно видела слизеринца, выходящего из зала, но не уступила ему дорогу, а шла напролом.
- Прости, - парень опустился на пол, чтобы собрать упавший пергамент, и Гермиона последовала его примеру.
Грейнджер увидела его открытое запястье и таймер, отсчитывающий время. В ней заговорило отчаянье: она схватила его левую руку своей правой и прикоснулась к ней своим таймером, а, отняв свою кисть, девочка вздрогнула.
Ничего, она совсем ничего не чувствует.
Те же двадцать дней. Тот же отсчёт смерти неизвестной родственной души.
Он с силой вырвал свою руку и отпрянул от неё:
- С ума сошла? - парень быстро собрал свой пергамент и ушёл, несколько раз оглянувшись.
Слизеринцы, что сидели недалеко от входа, замолчали и заинтересовано посмотрели в её сторону.
Малфой выкрикнул, насмехаясь: «Совсем, Грейнджер, зачахла без суженного!». И все злобно засмеялись, вторя ему. Драко не смог обойтись без едкого комментария, а она... почувствовала, как таймер снова загорелся огнём и боль пронзила её кисть.
За что родственная душа наказывает её?
***
Если б у Драко спросили, почему он так сильно ненавидит Грейнджер, Малфой тут же привёл бы сотню причин. Во-первых, она грязнокровка. Во-вторых, она шатается со святым Поттером и ободранцем Уизелом. В-третьих, она... это она.
Да, Драко мог бы привести сотню причин, но главной оставалось та, что, когда Драко впервые увидел её, таймер появился на его руке, а грязнокровка...
А эта...
Она...
Это чучело с гнездом на голове - не заметила такого «прекрасного» стечения обстоятельств. Так-то она умная зубрилка, кучу книжек перечитала, вечно руку тянет на парах, да вот только тупая, как пробка.
Драко посмотрел на счётчик: благо у него есть время - больше шестидесяти лет, чтобы свыкнуться с мыслью, что эта гриффиндорка его родственная душа. И он бы свыкнулся, честно. Даже, возможно, научился воспринимать её иначе.
Но зачем, если можно притвориться, что таймер вовсе не принадлежит ей?
Он не испытывал к ней какой-то неземной любви, да и вселенная вокруг неё не крутилась. И ничто не ударяло ему в голову, когда Драко оказывался рядом или смотрел в её сторону. И возбуждения от её тела он, тем более, не испытывал. И ничто не мешало Малфою заигрывать с другими девчонками, встречаться с Паркинсон и иметь их в различных местах и при разных обстоятельствах.
И, вообще, он прожигал начало своей юности с ещё не отмеченными таймером девушками, просто потому что это доставляло ему удовольствие и убирало противное ощущение в груди.
Всё бы хорошо, но каждый раз, когда Грейнджер попадала в переплёт, у Драко невыносимо болело всё тело. Он бы стерпел всё это, но его грязнокровка была не только заучкой, но и любительницей приключений.
И жить ему с этой болью ещё очень долго. И с содраганием смотреть на чёртов таймер, когда по воле случая он изменяет цифры с привычных шестидесяти лет до часа или двух. И так было много раз, каждый из которых приносил агонию и предсказывал чувство потери.
И с привкусом предательства тоже жить ему до конца жизни, потому что он не решится объявить Грейнджер, что она его. Не потому что Драко она не нравится. Нет, потому что она грязнокровка. Единственное, что тормозит его - чистота её крови. Отец ни за что не примет её и вынудит Драко жениться на другой. И Малфой к этому готов. А ещё... ещё они Пожиратели Смерти, поэтому Грейнджер нужно держаться от него подальше во имя её же безопасности. Люциус может и не посмотреть на таймер, а сразу же убить её.
Или тётя Беллатриса Лестрейндж.
В его семье найдётся много народа, которые захотят отправить грязнокровную наречённую Драко к праотцам.
Чтобы не давать им повода, Малфой и сторонится Грейнджер, порождая из ревности ненависть, из недопонимания отвращение, обзывая, доводя её до белого каления и издеваясь над ней.
Уже вошло у него в привычку относиться к ней, как к пустому месту, каждую минуту терпя боль от собственных слов и поступков.
Но заучке, не смотря на всё это, зачем-то понадобилось облапать всех парней, чтобы найти его. Нет, ему было бы плевать, но она же его родственная душа, а когда Малфой разрешал трогать принадлежащее ему? Он и так еле терпел Уизела и Поттера, которые причиняют ему столько боли, подвергая Гермиону опасности.
А тут ещё задание от Лорда и паршивое настроение. И вообще ему часто становится не по себе, когда он пытается пересилить себя и убить старика, но у него ничего не получается. И так много головной боли, а она добавляет ему страданий попытками найти Драко и бесконечными переживаниями, отдающимися в его теле гудящим эхом.
Зачем Грейнджер его ищет?
Драко думает, что ему лучше об этом не знать.
***
Гермиона сидит на трансфигурации и выполняет самостоятельную работу. Не только на её руке появился таймер, а, значит, и на его в один и тот же момент. Он должен знать, кто она. Гермиона, конечно, не уверена, но стоит пойти ва-банк.
Звучит безумно, но она не может больше ждать. Осталось две недели. Ничтожные две недели. И впереди рождественские каникулы, а, значит, если она отступит сейчас, никого спасти уже не сможет.
Конечно, думать о своём соулмейте, не как о человеке, а как о чём-то незначительном, ей трудно. Она понимает, что родители её далеко не родственные души, и не предназначены друг другу судьбой, и не было у них таймеров на руках, и боль их не раздирала на части, и магические способности у них отсутствуют. Но всё же не одна это чувствует, быть может, если девочка специально изменит свою судьбу, поменяет время на своих часах, родственная душа найдёт Гермиону?
Найдёт же?
Если он прячется, пытается не показать виду, кем является, пусть она вынудит его придти к ней на помощь. Даже грязные методы в спасении жизни можно оправдать.
Гермиона решается. Храбрости ей не занимать, а отчаянье лишь сильнее распаляет её. Сейчас, да-да. Ей нужно будет только предупредить. Сообщить о времени. Предупредить его об опасности. Забыть о нём и не вспоминать больше. Если он знает, кто она, но не хочет связывать с ней жизнь, пусть будет так. Гермиона тоже не хочет. Совсем. И ей упрямства не занимать, и никакие псевдоромантические глупости не изменят её мнения.
Семья должна строиться не основываясь на какую-то судьбу, магию и чувства. Семья - плод труда и расчёта, только так можно нести ответственность за будущее совместных детей.
Чувства? Бред! Сказки для глупых девчонок!
Сейчас важнее спасти жизнь человека. Он погибнет совсем скоро, а она не сможет бездействовать, зная об этом и терпя такую боль от того, что её человек уходит, страдает и мучается, а потом и вовсе его не будет существовать.
Гермиона сидела долгое время в библиотеке, ища доступные способы, чтобы найти родственную душу, но их не оказалось. Но были случаи, когда срок, отмеренный одному волшебнику, менялся, когда тот совершал нечто не входящее в планы судьбы (или Бога, или кто там главный по предзнаменованию?), поэтому Гермиона была настроена изменить время, отмеренное ей, чтобы родственная душа смогла найти и отговорить её.
Как только она решила подняться на Астрономическую башню и сесть на край парапета, а потом и спрыгнуть, руку тут же пронзила сильная режущая боль.
- Прости, - еле дыша, проговорила Гермиона и посмотрела на таймер на руке - время замерло, а потом цифры помутнели, горя бледно-красным светом, - но... мне это... необходимо.
Девочка подняла правую руку и попросила декана о том, чтобы та отпустила её в мед.пункт, потому что она чувствует сильное недомогание. Минерва Макгонагалл подошла к Гермионе, осмотрела её и кивнула, разрешив девочке уйти из класса.
Когда она проходила по проходу, Малфой опустил голову вниз и смотрел на свою руку, не в силах поверить, что шестьдесят с лишним лет могут так быстро измениться, тем более, когда Грейнджер сидит совсем рядом с ним.
Ей осталось всего четыре часа.
И судя по поведению её друзей, именно ему придётся спасать её, чтобы предотвратить самую сильную и продолжительную агонию в его жизни.
***
Судьба по-настоящему жестока: времени почти не осталось.
Было холодно. Дул северный ветер прямо в лицо, а пальто совсем не защищало её от холода. Валил крупный снег и было скользко. Гермиона стояла возле парапета и смотрела вниз. Высоко. Одно неверное движение и можно упасть вниз, превратившись в кровавое месиво.
Сейчас друзья ужинали, а Гермиона думала о том, что время не постоянно. Хорошо было бы прожить время, отмеренное ей, с толком, принеся больше пользы и заботы об окружающих.
А ещё она думала о нём. Он может не придти. Он тоже может не знать о её личности, как Джинни и Гарри, например. И вовсе не обязательно заходить так далеко, ведь можно и не желать умереть, но всё равно разбиться из-за неловкости.
Девушка вздохнула. Идея сама по себе безрассудная, но попробовать стоит. Если что, она сразу же поможет себе, всё отменит. Или не отменит, не успеет и умрёт, но с благими намерениями.
Умирать не хочется, но нужно подойти ближе к смерти, сделать к ней шаг, почувствовать её дыхание на коже, чтобы и родственная душа испытала скорое избавление от Гермионы и почувствовала её смятение, поторопилась на помощь.
А если соулмейт действительно похож на неё, он не допустит гибели Гермионы.
Пальцы немного дрожат, когда она прикасается ими к ледяному камню. Завывает ветер и снежинки летят в лицо. Девушка жмурится.
- Какая гадкая погода! - громко жалуется Гермиона. - Ненавижу такую погоду!
Позади слышатся поспешные шаги.
- И именно поэтому ты решила спрыгнуть отсюда? - голос был всё такой же надменный, холодный, прямо как воздух вокруг, и запыхавшийся. Бежал, наверное. - Ты дура, да?
Гермиона медленно повернулась к парню:
- С чего ты, Малфой, взял, что я собираюсь спрыгнуть? - она еле удержалась от того, чтобы назвать его хорьком, отомстив за утренние смешки.
Он ей знатно испортил жизнь. Ещё с первого курса. Куда там, с первого дня!
- Да в твоей голове всякое родиться могло... - он огрызался, говорил разные пакости и мерзости, нарывался на грубость и всё время повторял, чтобы она оттуда отошла. - Я не хочу, чтобы подумали, что я тебя сбросил с башни. Мне подозрений о Кэти Белл хватает по горло.
Погодите, а вдруг?.. Гермиона столкнулась с ним на лестнице тогда, в первый же день. А вдруг это он, иначе как объяснить его поведение сейчас? А вдруг это Малфой?
Она испытывает смешанные чувства. Не сказать, чтобы внешне он ей не нравился, но внутренне! Малфой! Драко Малфой! Только если представить, Мерлин, да быть этого не может.
И всё же, разве они похожи? Да они противоположности! Он... этот мерзавец - чистокровный волшебник, она - магглорождённая. Этот лицемерный, наглый, двуличный, заносчивый, мерзопакостный парень явно не тот. Да она о нём и подумать никогда не могла, что уж говорить о том, чтобы быть его наречённой, невестой, женой? Женой!
Ей нравилось магическое общество, но вот это - чересчур. Это явный перебор. Кто вообще занимается этими «родственными» душами? В каком месте он её родственная душа?!
Гермиона разозлилась то ли на себя, то ли на невидимого распорядителя, то ли на Малфоя, который уже достаточно близко стоял к ней и протягивал руки, чтобы отвести её в более безопасное место. И руки он тянул к ней с определённым намерением, Гермиона это понимала, но она отшатнулась, вздрогнула и скривилась, словно, он нечто ужасное, склизкое и мерзкое.
- Не прикасайся ко мне! - девчонка вскрикнула и сделала ещё один шаг. Парапет упёрся ей в рёбра, напоминая о границе и высоте. - Ты... ты... Не может быть! Я не верю! Не верю!
Она покачала головой, а дрянной таймер снова пронзил её руку болью, вновь стало в разы тяжелее дышать. Сколько она слёз пролила из-за него? Сколько мучилась? Сколько терпела его проделки, и это... это... только потому, что она предначертана ему? Какой же он... Гермиона не находила слов. Она только смотрела на него, молча и не веря в случившееся. А слизеринец, стоящий напротив, казался вовсе неподвижной статуей без эмоций и чувств. Куском гранита, глыбой льда.
И простояли бы они так долго, сверля друг друга взглядами, но Драко замёрз стоять на ветру в одном свитере.
- Чему ты не веришь? - он говорил тихо, но Малфоя было отчётливо слышно. - Говори! - парень выкрикнул, схватил её руками за плечи и оттащил назад от парапета. - Только и умеешь, что мямлить и зубрить, бесить и думать о чём-то своём. А ну говори, что ты там надумала?
Гермиона чувствовала, как он легко оторвал её от земли, сильно сжал руками за талию и отнёс на лестницу, а когда поставил на пол, она только завернула рукав пальто и показала таймер на своей бледной руке.
Они молчали.
Время, отмеренное ему, утекало в бездну, и Драко отшвырнул протянутую кисть.
- И что?
- Думаю, ты знаешь, кто мы друг для друга, - теперь гриффиндорка говорила спокойно и холодно. - Я бы никогда не подумала, что это ты. Но кроме тебя, Малфой, сюда никто не пришёл, а ты всегда странно-агрессивно относился ко мне без причины. Всё сходится, потому что ты пришёл, когда время на таймере изменилось, и ты почувствовал мою боль. Ты пришёл, чтобы остановить меня, а не освободить от меня место, которое тебе нравится. И так всегда, разве нет? Ты всегда околачивался неподалёку. Присматривал в своей манере, не так ли?
- Сдурела? - он рявкнул и схватил её за плечи, с силой встряхивая, а потом отпустил и протёр свои ладони о брюки, кривясь.
- Я искала тебя. Как же я не хотела, чтобы им оказался ты. Понятия не имею, почему именно ты, но позволь мне вернуть себе своё время, - она схватила его за руку, Драко же её оттолкнул, а Гермиона снова вцепилась мёртвой хваткой в его кисть. - Время можно изменить. Нужно лишь сделать поступок, который не входил в провидение. Как сделала сегодня я, чтобы ты нашёлся. Я хотела всего лишь предупредить тебя, поэтому отпусти меня, раз мы друг другу противны! - она заплакала. - Я постоянно испытываю боль и отчаянье. Я не могу так больше. Я не хочу чувствовать тебя. Я не хочу беспокоиться о тебе.
Она задрала рукав его серого свитера и провела пальцами по кисти, а потом посмотрела на него с мольбой. Пятнадцать минут. Всего пятнадцать минут. И время идёт, ускользая от них.
- Ты умрёшь, - говорит он.
- Нет.
Они соприкасаются кистями, и Гермиона понимает, как это бывает, когда находишь родственную душу. От запястья по всему телу разносится тепло и боль, раздирающая изнутри все внутренности, утихает. Только за это немногое можно влюбиться.
- Ты умрёшь! - он отнимает её руку, глядя на таймер и его голос становится более хриплым: - Снова шестьдесят лет? Грейнджер, что за цирк ты устроила?
- Я передумала, и ты тоже сможешь передумать, - Гермиона отошла от Драко. - Ты тоже сможешь всё изменить. Понятия не имею, почему ты не отказался от меня, хотя я хочу этого. Но раз уж так сложилось, просто знай, что всё можно изменить. Возможно, тебе это поможет, когда наступит время.
И снова Гермиона увидела, как на её запястье отсчёт времени Драко замер и побледнел, начал мутнеть, но потом восстановился, словно не желая останавливаться, настаивая на своём.
- Ты хоть понимаешь, грязнокровка, с кем имеешь дело? - он начал приближаться к девушке, а Гермиона инстинктивно стала отступать назад. - То, что я твой соулмейт, ничего не меняет. Я остаюсь собой - как ты меня там называла? - злобным тараканом. И не смей - слышишь? - не смей приближаться ко мне. Не твоё дело - сколько мне осталось жить. Иначе... я твои часики подпорчу перед своим уходом.
Грейнджер опустила взгляд вниз. Их разделял шаг. Между ними пропасть. Когда он так смотрел на неё, она задыхалась. Она всё ещё чувствовала его прикосновения. Всё ещё ощущала теплое дыхание на собственной коже. И - Мерлин помоги! - хотела отчего-то схватить его за руку. Попытаться снова, и снова, и снова - бесконечное количество раз, пока таймер не изменится или не исчезнет.
Но она удержалась от внезапного порыва. Смотрела на него и ненавидела. Смотрела и понимала, что где-то внутри что-то поменялось. То ли серые глаза теперь стали иными, то ли его поступки стали ей понятны, пусть и не до конца. Но ей хотелось дать шанс: а вдруг она его не очень хорошо знает? Не зря же он родственная душа. Вдруг всё иначе.
А ветер дул, врывался на лестничную площадку и хлестал их по лицам, бросаясь снежинками. И он смотрел на неё по-другому. Хотел спросить: почему она решила спасти ему жизнь именно таким образом, разве он, злейший враг, не достоин был смерти в её глазах? Она могла бы уйти, ничего ему не сказав, не показав таймер. Она могла бы многое, но ничего не сделала, не отомстила ему.
- Хорошо, - сказала Гермиона, и он отвернулся от неё. - Больше никогда не прикоснусь к тебе, и никто не узнает, кем мы приходимся друг другу.
И Драко ушёл, услышав от неё желаемое.