Глава четвертая
Гермиона взялась за вторую чашку и рассеянно выдохнула.
— Грейнджер, - его хриплый голос заставил ее поднять взгляд к его серебристым глазам. — Что с тобой случилось? Почему ты стала аврором?
Она вздохнула.
— Слишком сложно. Я думала, что с окончанием войны наступит мир, хотя бы на несколько лет. Оказалось, что это не так. Неприятные люди таковы. Противные. Грубые. Нежелание менять свой образ жизни. Воспользовались хаосом после того, как мы попытались оправиться от безумия Волан-де-Морта.
Малфой молчал.
— Я выместила свое разочарование на тех, кто все еще пытался причинить нам вред. С годами я злилась еще больше. Мои методы стали жестче. Почему, черт возьми, люди не научились быть добрыми друг к другу?
Гермиона сделала глоток чая, который был еще слишком горячим, почти наслаждаясь его обжигающей природой.
— Людям нужно много времени, чтобы действительно изменить свой образ жизни, — тихо заметил Малфой. — Иногда должно произойти что-то катастрофическое. Как это было со мной.
Гермиона посмотрела на эту гораздо более скромную версию детского хулигана. Невольный участник заговора Волан-де-Морта, делающий все возможное, чтобы защитить своих родителей от дальнейших мучений и, несомненно, чрезвычайно мучительной смерти.
— Как ты. — повторила Гермиона, оглядывая его кухню.
Малфой по-прежнему был бесспорно богат, но больше не выставлял это напоказ. Неудивительно, что авроры, назначенные на его испытательный срок, злоупотребляли своей властью. Они все еще возмущались тем фактом, что богатство Малфоев осталось невредимым, в то время как некоторые из них все еще с трудом сводили концы с концами. Это оставило неприятный привкус во рту.
Авроры не были идеальными. Это были ведьмы и волшебники, с чрезвычайно трудной работой. И иногда они трескались под давлением. Ее собственный случай, когда она провела год, тиранизируя Малфоя, и конце концов прибегнула к пыткам. Собственная боль ослепляла ее, она не могла понять, что было правильно или неправильно.
— Ты уже видел своих родителей?
Драко покачал головой.
— Однажды. Это просто еще не кажется правильным. Мне пишут, я отвечаю. Поддерживаем переписку, хотя я подозреваю, что за нами все еще следят, несмотря на то, что все мы выполнили условия нашей сделки и стали свободными членами Волшебного Сообщества.
Слово «свободный» было произнесено с таким унынием, что Гермиона почувствовала легкий укол сочувствия.
— Я слышал, ты восстановила память своих родителей?
Гермиона кивнула.
— Это было трудно, но я не собиралась сдаваться, не использовав все возможное.
Драко усмехнулся.
— Почему меня это не удивляет? Ты самая яркая ведьма нашего века.
Она сделала паузу, поднимая чашку.
— Ты был сразу после меня в оценках по всем предметам, кроме зелий, кем это тебя делает?
Драко покачал головой.
— Я бы не хотел туда идти, Грейнджер.
Гермиона встала и встретилась с ним глазами.
— Ты исцелил себя собственными зельями после... после того, как... я причинила тебе боль. Их эффективность не вызывает сомнений. Ты не думал об обучении зельеварению? Нет. Конечно, если, ты не предполагаешь, что ни один Мастер Зелий не возьмется за тебя?
— Еще раз, Грейнджер. — Гермиона ненавидела то, как поникли его плечи. Это была трата эпических масштабов.
— Именем Морганы, даже фон Браун и его команда были доставлены из-под обломков нацистской Германии для работы над ракетным проектом НАСА. Именно его конструкция привела человечество на Луну. И мы слишком близоруки, чтобы сделать то же самое. Должно быть что-то, что можно сделать!
Драко был очарован праведным огнем, которым Грейнджер наполнила его кухню.
— Шаг за шагом, Грейнджер. Позволь мне увидеть этого целителя разума. Я поеду в поместье Малфоев, чтобы помириться с Люциусом и Нарциссой. Тогда я смогу достичь чего-то большего, чем просто принудительный труд в нашем обществе.
Гермиона вздрогнула от «принудительного труда», но не смогла возразить против него. Детей заставляли работать как рабов, и, хотя она с самого начала намеренно игнорировала это, чувство несправедливости не заставило себя долго ждать, чтобы подняться на поверхность. Она начала выступать за надлежащую реабилитацию и даже предприняла личные шаги, чтобы установить контакт с некоторыми другими слизеринцами. Теперь настала очередь Драко.
— Если бы ты не собрался пойти к целителю разума, как ты думаешь, что бы с тобой случилось?
Это был вопрос, который она повторяла несколько раз за последние несколько месяцев.
Если бы я не вызвалась добровольцем, я бы перешла черту, меня бы уволили или посоветовали пройти терапию. Это было бы некрасиво. Но Гарри был рядом со мной.
— А Уизли?
Гермиона сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, пока Малфой терпеливо ждал.
— Мы по-прежнему друзья, но теперь редко видимся друг с другом, что лучше для нас. Нет смысла портить настоящее, пока у нас сильное общее прошлое. Это все, что я говорю по этому поводу. Понял, Малфой?
Они обменялись легкой ухмылкой. Она немного поколебалась.
— В рамках моего исцеления было предложено, что когда буду готова, я должна буду столкнуться с местами, которые были для меня травмирующими. Чтобы помнить, что было, не переживая заново. Поэтому я должна попросить тебя об услуге.
Драко был в состоянии повышенной готовности, предчувствуя, что грядет.
— Скажи, Грейнджер.
— Я хочу посетить поместье Малфоев, чтобы положить этому конец, чтобы я не просыпалась с криком от ночных кошмаров. Когда я буду готова, ты пойдешь со мной?
— Это была очень неожиданная оливковая ветвь.
— Я буду тебе должна, — неуверенно закончила она, снова садясь.
— Я сделаю это. Просто позволь мне восстановить связь с моими родителями.
Гермиона села с широкой улыбкой на лице.
— Тебе лучше поторопиться, Малфой, - он чуть не рассмеялся над ее властным тоном.
— Я хочу поехать через неделю или две.
Он кивнул головой, радуясь, что просьба Грейнджер дает ему железную причину не откладывать.
— Хорошо, и я знаю, чего хочу взамен.
— Да? И что же это, Малфой?
На этот раз они оба искренне ухмыльнулись, в ответ на его слова.
— Я хочу познакомиться с твоими родителями. Хочу извиниться перед ними за то, что мучили их единственную дочь.
Если бы на кухне дул малейший ветерок, он бы свалил Гермиону со стула.