Глава 8
Гермиона открыла глаза, ощущая противное урчание в животе. Солнце уже поднялось довольно высоко, пробиваясь сквозь плотные шторы её комнаты. Последнее, что она помнила, это то, как она прилегла на минутку. Голод взял верх, и она, осторожно спустилась вниз.
С каждым шагом по скрипучей лестнице чувство тревоги росло. В доме царила неестественная тишина, словно все в нем замерло. Войдя в зал, она замерла на пороге. У камина, в кресле, с бокалом в руке, сидела Беллатрикс. Огонь отбрасывал причудливые тени на её лицо, подчёркивая хищный блеск глаз.
Виски в бокале Беллатрикс переливался янтарным светом. Она медленно повернула голову в сторону Гермионы, и на её губах появилась зловещая ухмылка.
– А вот и маленькая умница проснулась, – промурлыкала она, сделав глоток. – Надеюсь, ты хорошо отдохнула.
Гермиона не ответила, пытаясь понять, что происходит.
– Вы пьёте каждый день? Осторожно спросила Гермиона, сев в кресло напротив ведьмы. Страх сковал её, но она попыталась сохранить видимость спокойствия.
– С какой целью интересуешься? Ведьма поднялась с кресла, и остановилась в опасной близости от Гермионы. – Еда готова, пошли.
Беллатрикс, хищным взглядом окинула девушку и повела за собой. Она взяла её за руку, и с какой-то пугающей фамильярностью сказала.
– Пойдём, моя милая, ты, должно быть, изголодалась. Трапеза ждёт, – промурлыкала она, в голосе сквозила зловещая ирония. Гермиона, не стала сопротивляться и позволила себя вести. Женщина провела её по коридору мимо темных картин и пыльных гобеленов, к массивному дубовому залу.
Столовая поражала своим контрастом с остальным мрачным убранством дома. Длинный стол был накрыт белоснежной скатертью, украшен серебряными канделябрами и изысканной фарфоровой посудой. Но самое удивительное – это меню. Никаких грубых английских блюд, только утончённые французские деликатесы: улитки в чесночном масле, луковый суп, утиная грудка в апельсиновом соусе.
Беллатрикс жестом пригласила Гермиону сесть.
– Не бойся, ешь. Сказала она, наблюдая за каждым движением пленницы. Гермиона с трудом проглотила крошечный кусочек утиной грудки. Вкус был восхитительным, но он казался отвратительным в этом жутком месте, в компании Беллатрикс, чьи глаза сверлили её.
– Почему Вы любите французскую кухню? – девушка пыталась избежать не ловкости и завязать разговор.
– Практика во время обучения во Франции. Люблю их утончённую кухню. Девушка не нашла что ответить, и они ели в тишине, прерываемой лишь лёгким позвякиванием серебряных приборов. Беллатрикс с наслаждением поглощала каждое блюдо, словно смакуя не только вкус, но и власть над Гермионой. В этой извращённой трапезе сквозило нечто большее, чем простое желание накормить пленницу. Это был акт унижения, демонстрация превосходства чистокровной волшебницы над грязнокровкой, даже в области гастрономии.
Ведьма, закончив с едой, встала, и молча ушла. Дверь в гостиную захлопнулась с тихим щелчком, словно стараясь не нарушить зловещую тишину, царившую в доме. Беллатрикс покинула поместье. Прошло несколько часов, наполненных тягостным ожиданием и предчувствием беды. Девушка будто чувствовала наступающую тьму. Скрип половиц возвестил о возвращении Беллатрикс в поместье.
Гермиона, задремавшая в кресле у камина, вскочила. Облокотившись о дверной косяк, еле стояла Беллатрикс. Одежда изорвана, лицо в кровоподтёках и ссадинах, волосы спутались в колтуны. Она выглядела не как обычно, а потерянно. Губа разбила, а из бока сочилась кровь. Гермиона, забыв о ненависти и злобе, которые испытывала к Беллатрикс, бросилась к ней. Женщина упала, теряя сознание. Гермиона подхватила ведьму. Инстинкт целителя взял верх. Она дотащила её до дивана, усадила, и принялась осматривать раны. Запёкшаяся кровь, глубокие царапины, похоже, от когтей какого-то животного, сломанные ребра – зрелище было ужасающим. От прикосновений к своему телу Беллатрикс пришла в себя.
– Что с вами случилось? - прошептала Гермиона. Женщина стиснула зубы и медленно снова отключилась. Девушка тряслась, но взяла себя в руки и пошла на кухню.
– Кикимер! Принеси зелья, хозяйке нужна помощь. В углу кухни появился домовик, и молча поставил на стол чемоданчик со склянками. Взглянув на Гермиону, он поморщился и исчез. Девушка нашла нужные зелья и отвары вернулась в гостиную. Она отпаивала Беллатрикс восстанавливающим зельем. Та придя в себя, лишь молчала, глядя в одну точку невидящим взглядом. Гермиона понимала, что сейчас не время для вопросов. Необходимо стабилизировать её состояние, остановить кровотечение и залечить раны.
Следующие несколько часов Гермиона провела, колдуя над Беллатрикс, очищая, зашивая и залечивая раны. Она использовала все свои знания и навыки, стараясь вернуть ей хотя бы подобие человеческого облика. Ярость и ненависть уступили место состраданию и профессиональному долгу. В конце концов, Беллатрикс заснула, обессиленная и измученная. Гермиона откинулась на спинку кресла, чувствуя такую же усталость, но и странное удовлетворение от выполненной работы.
Очень тревожно спав, девушка постоянно просыпалась и проверяла состояние Беллатрикс. И в очередной раз, Гермиона, проснувшись, с тревогой взглянула на диван. Ведьма все ещё спала, но её дыхание было ровным и спокойным. Девушка поёжилась от холода, и вышла в другую комнату за пледом. Вернувшись, девушка подкинула дров в камин и аккуратно укрыла ведьму. Беллатрикс распахнула глаза. Она села на диване, оглядываясь по сторонам с явной растерянностью. Её взгляд упал на Гермиону, которая молча наблюдала за ней. В глазах Беллатрикс мелькнуло недоумение.
– Где я? – прохрипела она.
– В своём доме, - ответила Гермиона, стараясь сохранить нейтральный тон. – Вы были ранены, и я помогла вам.
Беллатрикс молчала, пытаясь собрать обрывки воспоминаний. В её глазах постепенно прояснялось сознание. Она с трудом приподняла руку и ощупала перебинтованную грудь. Затем её взгляд снова встретился с глазами Гермионы. В них уже не было той злобы и ненависти, что раньше. Лишь усталость и... благодарность?
– Хотите, я помогу Вам подняться к себе? – тихо сказал Гермиона.
Беллатрикс, казалось, растворилась в воздухе, как только Гермиона прошептала последние слова. Ни благодарности, ни насмешки, лишь этот пронзительный взгляд, который, казалось, проникал в самую душу, и внезапное исчезновение. Гермиона осталась стоять одна, в пустой гостиной, ощущая странную пустоту внутри. Девушка почувствовала горький вкус обиды.
Она медленно побрела в сторону библиотеки, ноги словно налились свинцом. Голова гудела от перенапряжения, а в груди скреблись кошки. Ей нужно было успокоиться, найти укрытие в привычном мире книг и свитков. Библиотека всегда была её убежищем, местом, где можно спрятаться от бурь внешнего мира и от собственных мыслей.
Тишина библиотеки обволакивала, как мягкое одеяло. Гермиона прошла между высокими стеллажами, касаясь пальцами корешков старинных томов. Она искала не конкретную книгу, а скорее, чувство покоя и забвения. Ей хотелось просто потеряться в строчках, забыть о только что произошедшем, о Беллатрикс, о её странном взгляде и о своей собственной роли во всем этом.
Она вытянула наугад первую попавшуюся книгу – сборник старинных рун. Села за дальний стол у окна и открыла. Знакомые символы плясали перед глазами, но сосредоточиться было трудно. Образ Беллатрикс не уходил, преследовал её, словно тень.
Вспоминая прошлую ночь, сердце Гермионы бешено колотилось, когда она увидела Беллатрикс, скрючившуюся от боли. Отвращение и страх боролись в ней с неожиданным чувством... жалости? Невозможно. Беллатрикс Лестрейндж, садистка и убийца, не заслуживала ни капли сочувствия. Но вид этой могущественной волшебницы, сжавшейся в жалкий комок боли, тронул что-то глубоко внутри Гермионы.
Мысли роились в голове: должна ли она просто оставить её умирать? Отдать на милость судьбе? Но даже при всей своей ненависти к Беллатрикс, Гермиона не могла отделаться от чувства ответственности. Как бы она ни презирала действия Лестрейндж, она не могла позволить ей просто умереть вот так, в одиночестве и муках. В конце концов, все заслуживают шанса на искупление, даже такие чудовища, как Беллатрикс.
Решение было принято мгновенно. Она опустилась на колени рядом с раненой волшебницей, осторожно ощупывая кровоточащую рану. Беллатрикс шипела от боли, но не открыла глаз. Гермиона знала, что рискует, помогая ей. Но она верила, что даже в самых темных сердцах есть искра света, и она надеялась, что сможет разжечь её в Беллатрикс. Осторожно открыв бутылёк Гермиона начала залечивать рану. Она будто сама чувствовала боль пронзившую женщину. Она представила, что лечит не Беллатрикс, а просто ещё одного человека, нуждающегося в помощи. Это помогло ей отделить свои эмоции от действий и сосредоточиться на задаче. Она должна была спасти её, несмотря ни на что. Она вспомнила облегчение, когда увидела, как женщина очнулась ото сна. Пускай и ушла не поблагодарив. Зато она жива.
Гермиона вздохнула и отложила книгу. Покой никак не приходил. Ей предстояло многое обдумать, многое понять. Но сейчас, в этот момент, она просто чувствовала усталость и растерянность. И ей отчаянно хотелось, чтобы Гарри и Рон были рядом.
Обняв книгу, девушка заплакала от собственной беспомощности.