Серпентариум

  Усталость нагнала Гермиону в тот момент, когда она пересекла порог своей спальни. Взвесив все «за» и «против», гриффиндорка решила прилечь — пара часов дневного сна должны были прояснить ее ум. Впереди маячила напряженная неделя, а ко всем ее повседневным делам теперь добавилась разгадка секретов змеиного яйца.

Словно я раньше маялась от скуки или безделья.

Как только Гермиона переоделась в пижаму и удобно расположилась на подушках, в ее дверь постучали. Она обреченно вздохнула, встала и открыла дверь — на пороге стоял Гарри.

— Хотел убедиться, что ты в порядке, — вместо приветствия сказал Поттер. Гермиона жестом пригласила друга войти, смиряясь с мыслью, что сон придется отложить.

Гарри сразу устроился в кресле, словно на сеансе психотерапии. Вот только пациентом сегодня похоже была Грейнджер.

— Как все прошло? — спросил Поттер.

Гермиона открыла дверцу шкафа и достала с нижней полки яйцо, по-прежнему завернутое в несколько слоев ткани. Чуть позже она планировала наколдовать для него магловский холодильник, чтобы поддерживать вокруг низкую температуру.

— Что с ним? — Гарри с опаской смотрел на добытый трофей в руках подруги.

— Пока не ясно, — ответила она. — Здесь около двадцати защитных заклинаний. Буду разбираться.

Поттер кивнул, расслабляясь в кресле. Гермиона убрала яйцо обратно в шкаф и присела на кровать.

— Малфои нормально с тобой обращались?

— В целом, да. Все прошло... — она пару секунд подбирала слово, — сносно. Они больше не могут открыто проявлять свою неприязнь, поэтому оскорбления приняли форму фальшивой любезности.

— Как Люциус? — продолжал свой допрос Гарри.

— В добром здравии, — сказала Гермиона со смешком. — Интересовался твоими делами.

— Мило, что мы так беспокоимся о благополучии друг друга, — Поттер хмыкнул. — Он не вел себя как-то странно или подозрительно?

— Если ты называешь подозрительным достаточно агрессивную критику в адрес Кингсли, то да, однозначно, — ответила Грейнджер. — Но я бы назвала это пустым изливанием желчи. Не думаю, что у Люциуса за последние полгода было много гостей, что в Азкабане, что в мэноре. Я стала для него свежими ушами.

— Надеюсь, теперь твое общение с младшим Малфоем и всей его семейкой сведется к минимуму, — уже серьезно сказал Поттер и выпрямился в кресле. — Больше нет оснований проводить с ним столько времени.

— Он все еще меня тренирует, — с легким раздражением ответила Гермиона, хоть и понимала, что Гарри прав. У нее нет никаких веских причин, чтобы лишний раз видеться с Малфоем — яйцо уже лежит у нее в шкафу. Позади Бал Примирения, да и на дежурство их больше не ставят в пару. Оставались только тренировки, которые в последнее время и так проходили практически в полном молчании. У нее наконец появился шанс, чтобы отдалиться от слизеринца, а Поттер просто по-дружески напомнил об этом.

— Именно об этом минимуме я и говорю, — продолжал Гарри. — Он может втянуть тебя в неприятности, Гермиона. Ты сама знаешь, какая у него репутация. Я не слишком зависим от мнения окружающих, иначе бы опустил руки еще на пятом курсе, но Малфой — это не лучшая для тебя компания. По многим причинам. Надеюсь, ты это осознаешь.

— Гарри, не переживай обо мне, — резко оборвала его Гермиона. — Я все прекрасно понимаю. Наше с Малфоем общение ограничивается двумя вещами — тренировками и поиском змеи.

Почему ее так злит эта забота Гарри?

Может потому, что сегодня утром она целовалась со слизеринцем, и этот факт стал частью, пусть и немного безумной, но все-таки реальности? Разве можно так легко выкинуть это из головы?

— Хочу тебе напомнить, что для второго дела у тебя есть я, — Гарри тоже начинал раздражаться. — Надеюсь, что со всеми возникающими трудностями в первую очередь ты придешь ко мне, а не к бывшему Пожирателю.

Он замолчал, успокаиваясь, и через несколько мгновений добавил:

— Мы — команда, Гермиона. Семья.

— Я знаю, — тихо ответила она.

— Я беспокоюсь о тебе. Мы все беспокоимся. Даже Рон.

Беспокойство Рональда Уизли, безусловно, в силах меня образумить.

— Не стоит, Гарри, правда. У меня все нормально.

— Когда кто-то из моих близких теряется из виду, я автоматически начинаю переживать. А ты постоянно пропадаешь, — настаивал Поттер. Его интонация была одновременно и обеспокоенной, и обвиняющей. Словно она должна извиняться за то, что у нее есть дела.

— Ты же знаешь, где меня можно найти. Я либо в библиотеке, либо у себя, — устало ответила Гермиона. Сейчас ей очень хотелось, чтобы Гарри ушел и оставил ее одну.

— Приходи на тренировки. Или на дополнительное занятие по ЗОТИ.

— Хорошо, на этой неделе загляну к вам, — она кивнула, не находя в себе сил спорить или возражать. Проще было на все согласиться. — Спасибо, Гарри.

Поттер поднялся. Он уже собрался попрощаться, как вдруг новая тревожная морщинка показалась на его лбу. Обычно она не предвещала ничего хорошего.

— Ты бы ведь мне рассказала, если бы что-то произошло? — спросил он настороженно.

Гермиона сначала смутилась, а затем напряглась. У нее никогда не было секретов от Гарри. Она могла обсудить с ним все переживания, включая любовные. А теперь... Поттер скорее всего побежит убивать Малфоя, думая, что слизеринец принудил ее. Наложил Империо или предварительно пытал. Словом, он никогда не поверит, что Грейнджер согласилась на это по доброй воле, потому что хотела. Ведь прежняя Гермиона никогда бы не стала целоваться с Малфоем.

— Конечно, — ровным голосом ответила она, стараясь выдержать взгляд Гарри. — Тебе в первую очередь.

— Хорошо. Увидимся, — Поттер как-то неопределенно махнул и вышел.

Только Гермиона снова прилегла, как в ее комнате с хлопком появилась Винки вместе с парящим в воздухе сундуком. Ведьма вопросительно приподняла брови.

— Директор Макгонагалл велела доставить сундук в комнату мисс, — пропищала эльфийка и протянула маленькую записку.

Гермиона встала с кровати и забрала у Винки сложенную пополам бумажку. Внутри ровным каллиграфическим почерком профессора Макгонагалл было написано:

«Сегодня утром я получила письмо от миссис Малфой, которая заявила о своих правах на сундук. Небольшая проверка это подтвердила. Августина просит передать все наряды вам — она полагает, что вы найдете им достойное применение».

— Винки, спасибо, но мне не нужны эти платья, забери сундук, — сказала Гермиона, сминая в руке записку.

— Я не могу, — сердито ответила домовиха и с глухим стуком поставила презент на пол.

— Почему?

— Потому что я выполняю распоряжение своего начальника, — гордо ответила она и исчезла. Гермиона недовольно поджала губы.

Чего пытается добиться Августина Малфой этим поступком? Хочет подкрепить свою просьбу платьями на несколько тысяч галлеонов? Так они мне не нужны!

И внук ее тоже мне не нужен!

Мерлин...

Гермиона взяла палочку с прикроватной тумбочки и отлеветировала сундук в дальний угол. Затем, немного подумав, применила к нему Дезиллюминационное заклинание, чтобы этот объект не раздражал ее лишний раз. Гриффиндорка легла в кровать в третий раз, но уснуть из-за раздражения и злости не получилось. Она провалялась в кровати почти до самого вечера, придумывая, что скажет Августине Малфой при следующей встрече.

***

С понедельника время побежало словно в ускоренной перемотке. Из «Ежедневного Пророка» Гермиона узнала, что авроры, прочесав весь Запретный лес, не нашли ни одной полезной зацепки. Проще говоря, Министерство по-прежнему топталось на месте.

Гриффиндорка тем временем каждый вечер пропадала в библиотеке, стараясь сдвинуться с мертвой точки в собственном расследовании. На словах все было просто — нужно найти закономерность между цветовыми формулами и заклинаниями. Так, по крайней мере, она сказала Малфою в ту ночь. Вот только Гермиона опустила одну маленькую, но очень важную деталь — полноценного и развернутого руководства по переводу цветовых значений в вербальные заклинания не существует. Да, есть справочники и учебники, где автор мог упомянуть цветовую формулу, например, у Обливиэйта — это сочетание светло-голубого и фиолетового. Но пока что нет ни одной книги, где вся эта информация была бы изложена полностью и желательно в алфавитном порядке. Поэтому Гермионе приходилось перечитывать все подряд, выписывая на пергамент названия заклинаний и их цвета. Она даже примерно не могла посчитать, сколько на это может уйти времени. В лучшем случае — недели, если она проведет у книжных полок каждую свободную минуту.

Но могут быть и месяцы. Ведь я работаю одна.

Как всегда.

Змея за это время могла добраться до яиц, убив по пути еще нескольких чиновников или даже Кингсли. Гермиона надеялась, что сотрудники Отдела тайн хотя бы догадались положить яйца в прохладное и сухое место. Защитные заклинания не препятствуют развитию эмбрионов внутри — детеныши Нагайны рано или поздно вылупятся сами по себе. Получается, что уничтожить их сейчас невозможно, а чем дольше авроры не могут поймать тварь, тем ближе она к своим собратьям.

Поразительно, как искусно Волан-де-Морт продолжает создавать проблемы даже после своей смерти.

Было у гриффиндорки и другое занятие на эту неделю: всеми силами избегать встреч с Малфоем. На завтраки, обеды и ужины Гермиона приходила либо самая первая, либо последняя, когда Большой зал пустовал. На совместных со Слизерином уроках она садилась в другой конец класса, чтобы даже краем глаза не видеть его светловолосую макушку. Когда профессор Слизнорт спрашивал, из чего состоит то или иное зелье, Гермиона старалась поднять руку первая, чтобы не дать Малфою заговорить. Ей начало казаться, что свести ее с ума может только один его голос, перечисляющий ингредиенты.

В то роковое воскресное утро гриффиндорка пошла на поводу у своей слабости и теперь не могла выкинуть образ его обнаженного тела из своей головы, не могла забыть ощущение его рук на себе. По вечерам она, уже лежа в кровати, раз за разом проигрывала в голове эти эпизоды, пытаясь найти какую-то новую, ранее незамеченную деталь. Какой-то подвох. Ей хотелось уничтожить всю романтику в этом воспоминании.

Но спустя десять или двадцать минут изначальная цель этой мыслительной пытки ускользала. Ее шея и грудь начинали гореть, требуя прикосновений, а потом жар спускался ниже, концентрируясь внизу живота. Иногда она возбуждалась настолько сильно, что ноги непроизвольно сжимались вокруг одеяла, тем самым немного усмиряя ноющие ощущения.

Ненадолго.

Гермиона не позволяла себе пойти дальше. Когда ситуация становилась критической, она тут же отбрасывала все размышления о слизеринце. Прятала их в самый дальний ящик и начинала проговаривать вслух уравнения из продвинутого курса по Арифмантике. Это была самая изощренная пытка, какую гриффиндорка могла для себя придумать: сначала распаляться до состояния оголенного провода, а потом с выдержкой стоика усмирять внутренних демонов.

Днем тоже не получалось спрятаться. Когда Гермиона смотрела на капли от мокрого снега, стекающие по окну, то представляла выходящего из пруда Малфоя. Когда снимала с себя свитер, чтобы переодеться в домашнее — бросала взгляд на дверь. Будто слизеринец мог ворваться без приглашения и в эту комнату. И даже когда гриффиндорка смотрела на светящиеся линии над яйцом, то слышала его голос. Уточняющие вопросы и поддразнивания.

«Я уверен, у тебя фетиш на секс посреди полок с книгами».

Пару раз она брала «Вишневый пирог» и наносила несколько капель на шею, ключицы и волосы, после чего проклинала себя и шла в душ, чтобы смыть этот приторно-сладкий запах. Но он, упрямый, словно впитывался в кожу. Гермиона уже не понимала, кому принадлежит этот аромат — ей или слизеринцу.

Всю неделю ее мучила совесть вперемешку с пикантными девичьими фантазиями, и эта смесь была разрушительной для ее душевного равновесия. Она чувствовала внутри себя гормональную бомбу, которая могла разорваться в любой момент.

Может, существует какое-то зелье? Вроде любовного, только с обратным эффектом?

Гермиона просмотрела несколько справочников, но не нашла в них ничего полезного. Будь у нее больше свободного времени, она бы углубилась в эту тему, перерыла всю библиотеку. Но эта задача не в приоритете.

На первом месте — снять защитные заклинания с яйца. Потом уже разбираться с чувствами к Малфою.

Но, чем ближе был четверг, тем сильнее Гермиона волновалась. Полтора часа наедине со слизеринцем, может, и не убьют ее, но точно нивелируют все достижения последних дней. Не то чтобы их было много... Но ей определенно требовалось еще некоторое время вдали от Малфоя. Она выпросила его у себя и в среду вечером послала слизеринцу письмо, содержание которого переформулировала трижды.

«Я приболела. Тренировки не будет. Извини», — гласила ее записка, отправленная со школьным филином. Всего одна строчка, три предложения и шесть слов, но зато сколько в них было облегчения!

Гермиона понимала, что поступает глупо, что она не сможет избегать Малфоя вечно. Но эта отсрочка до воскресенья давала ей возможность восстановить сердечный ритм. Успокоиться. Придумать наконец, как себя с ним вести, как защититься от пронизывающего взгляда темно-серых глаз...

На самом деле ты просто боишься, Грейнджер.

Гермиона отмахнулась от надоедливого голоса внутренней зануды-отличницы.

В пятницу пришлось отодвинуть поход в библиотеку на поздний вечер. После уроков к ней пришла Джинни, с которой гриффиндорка договорилась позаниматься Латынью. Целый час они повторяли времена, после чего взялись за перевод текста для следующего урока. Младшая Уизли пыхтела, пытаясь уловить смысл предложений.

— Я не понимаю, как Латынь поможет мне в жизни, — простонала Джинни и уткнулась лбом в письменный стол.

— Многие заклинания берут свое начало... — терпеливо начала повторять Гермиона то, что твердила своим друзьям с самого начала семестра.

— Да-да, я знаю, — Уизли выпрямилась на стуле и закатила глаза. — Этимология очень важна, бла-бла-бла. Но когда я стану профессиональным игроком в квиддич, то не вспомню ни одного текста из этого учебника, Гермиона.

— Радуйся, что в программу не ввели древнегреческий. Мы бы все уже плакали, — ответила она, подвигая книгу ближе к подруге. — Давай, еще половина.

— Может, немного передохнём? — Джинни грустно посмотрела на Гермиону, очень напомнив этим Рона. — Я принесла печенье.

— Ладно. Но недолго, — строго ответила Грейнджер и встала. Через несколько минут они уже сидели на кровати и грели руки о чашки с чаем. С наступлением холодов в комнату гриффиндорки, которая располагалась на самом верху башни, сильно задувало.

— В следующие выходные играем с Пуффендуем, — глаза Уизли загорелись от одной мысли о квиддиче.

— Да, я слышала, — ответила Гермиона, откусив шоколадное печенье.

— Только вот... — Джинни запнулась. В ее лице читалась неуверенность, можно ли продолжить мысль.

— Что? — подбодрила ее Грейнджер.

— Стейси немного сходит с ума. Гарри даже думал отстранить ее от следующего матча.

Гермиона удивленно посмотрела на Джинни.

— Что случилось? — спросила она.

— Стейси сорвала уже две тренировки. Не знаю, стоит ли тебе об этом рассказывать...

— Конечно стоит, я умираю от любопытства, — Гермиона даже немного наклонилась в сторону Уизли, чтобы не упустить ни одной детали.

Обычно она была равнодушна к драмам, происходящим в стенах Хогвартса, ей было неинтересно, кто с кем встречается и уж тем более спит. До сегодняшнего дня. Сейчас же ведьма приготовилась услышать самые свежие сплетни о девушке, которая разрушила ее дружбу с Роном.

— Я не знаю всех подробностей, — сразу предупредила Джинни. — Но, кажется, в их отношениях с моим братом все не так гладко. Стейси кричит на него на тренировках, называет... Не важно, как, — отмахнулась Уизли, — Гарри делает ей замечания, но она их игнорирует. Ведет себя, как стерва. Вчера вообще ушла с середины тренировки... С таким командным духом, а точнее с его отсутствием, мы вряд ли хорошо сыграем.

— Ты не спрашивала у Рона, что произошло?

— Он не хочет об этом говорить! — воскликнула Джинни. — Мой брат, как обычно, в центре любовного скандала, а я не получаю никаких объяснений!

Она обиженно сложила руки на груди и откинулась на спинку кровати.

— Еще чуть-чуть, и я отправлю сову маме, — добавила Уизли. Гермиона тихо рассмеялась.

Признаться, ей было немного приятно услышать эти новости. В своей голове она представляла, что между Роном и Стейси царит полная идиллия. Что они воркуют между уроками, спрятавшись за колонну, и гуляют по окрестностям, взявшись за руки. Ведут себя, как влюбленные голубки. Поэтому Гермиона разрешила себе немного позлорадствовать. Совсем чуть-чуть.

— Вы все равно победите, ведь у Гриффиндора есть ты, — сказала Гермиона.

— Это правда, — Джинни отбросила волосы за спину и взяла печенье.

— Как ваши дела с Гарри? — сменила тему Грейнджер.

Джинни улыбнулась.

— Смотря что тебя интересует, — Уизли поиграла бровями. — Секс в последнее время просто фантастический. Возможно, Гарри пытается загладить таким образом вину, я не знаю... Но с каждым следующим оргазмом я злюсь на него все меньше.

Гермиона скривилась, чем заставила Джинни громко рассмеяться.

— Я хотела узнать, удалось ли вам поговорить, — строго ответила Гермиона, но потом все же поддалась настроению подруги и тоже улыбнулась.

— Удалось, — она кивнула. — Гарри извинился за то, что не поддержал меня со «Стоунхейвенскими Сороками» и за ту сцену в гостиной. Я попросила прощения за вечеринку. Знаешь, Гермиона... — Джинни выпрямилась, и ее лицо вдруг изменилось. Стало серьезным. — После первой ссоры в Хогсмиде я постоянно проверяла свои часы.

Джинни развернула запястье.

— И каждый раз стрелка показывала, что Гарри думает обо мне. На тренировках, на уроках, даже посреди ночи. Постоянно. Я знала, что он мучается, но сделать первый шаг не могла. Мне хотелось, чтобы ему было больно... Я ужасный человек?

— Гарри тоже пытался сделать тебе больно. Он ужасный человек?

— Нет, — быстро ответила Уизли. — Не знаю...

— Не бывает идеальных отношений, Джинни. Все люди ссорятся. Но до тех пор, пока вы оба хотите быть вместе, пока готовы признавать и исправлять свои ошибки, у вашей любви есть шанс. Я так думаю.

— Спасибо, что образумила его, — сказала Джинни. Она сделала глоток чая и снова посмотрела на Грейнджер. — Не знаю, как долго мы бы еще ругались, если бы не ты.

— Я просто проверяла гипотезу, что в отношениях полезно иногда друг с другом разговаривать, — смутилась Гермиона.

— Так значит, мы твои подопытные крысы? — Уизли снова улыбнулась, и от этого на душе стало легче.

— Скорее кролики.

Джинни расхохоталась.

Вскоре они вернулись к Латыни. Через час у младшей Уизли было идеально выполненное домашнее задание, что не могло не радовать Гермиону. Уже в дверях, когда подруги прощались, Джинни вдруг остановилась.

— Гарри рассказал, как ты съездила в Малфой-мэнор, — начала она. — Рада, что яйцо больше не у безумного Люциуса.

— Да, я тоже, — ответила Гермиона.

— Малфой больше не зажимает тебя по углам?

Грейнджер опустила взгляд и покачала головой.

— Думаю, его убедила моя угроза насчет Летучемышиного сглаза, — хмыкнула Уизли. Спустя пару секунд она добавила, — Надеюсь, вы больше не будете общаться.

Кто еще порекомендует мне держаться от Малфоя подальше?

Гермиона готова была ставить деньги, что и Рон бы дал ей такую же рекомендацию, если бы они друг с другом разговаривали. Друзьям было невдомек, какие усилия она прикладывала, чтобы отдалиться от слизеринца.

Колоссальные, черт возьми.

— Интересно, как он объяснил вашу совместную поездку Пэнси Паркинсон, — задумчиво протянула Джинни.

Пэнси Паркинсон.

О ней ведьма не вспоминала за эти несколько дней ни разу. Совсем не думала, пока терзалась своими переживаниями по поводу произошедшего в мэноре. Хотя стоило бы. Паркинсон ведь обещала Малфою поцелуй за победу, а после он водил ее на свидание в Хогсмид... К горлу Грейнджер подкатил ком. Встречаются ли они? Или только идут к этому? Неужели Гермиона на такое способна? Целоваться с чужим парнем?

Мерлин... Я как Стейси.

Это сравнение всплыло в голове практически сразу. Неужели Фитцпатрик испытывала к Рону нечто подобное? Настолько иррациональное влечение, что все мысли о Гермионе мигом вылетели из ее головы?

— Гермиона, ты побледнела, — Джинни с беспокойством посмотрела на Гермиону. — Все в порядке?

— Да, — быстро ответила Грейнджер.

В измене всегда виноваты оба. И тот, кто изменяет, и тот, с кем изменяют. Это очевидно. Но до того момента, пока Джинни не упомянула Пэнси, у Грейнджер не возникло никаких сомнений. А ведь в сентябре ее отношения с Роном казались окружающим такими же непонятными, как между слизеринцами сейчас.

Вдруг Паркинсон убивается в догадках? Вдруг плачет, пока Малфой ей врет, что ничего не было?

— Думаешь, — Гермиона подняла взгляд, — они встречаются?

— Точно не знаю, — неуверенно ответила Джинни.

Гермиона перевела взгляд на окно. Крупные капли стекали вниз по стеклу, снова напоминая ей о слизеринце. Вот только сейчас не было никакого будоражащего ощущения. Только вина. И стыд.

— Гермиона, что произошло? — спросила Джинни тоном Молли Уизли.

— Ничего, — тихо ответила Грейнджер. — Правда.

Подруга прищурилась.

— Ты бы мне рассказала, если бы что-то случилось?

— Конечно. Тебе в первую очередь, — снова соврала Гермиона.

Ей нужно покончить с этим как можно скорее. Отрубить все чувства. Пусть Пэнси Паркинсон не самый близкий для Гермионы человек, она не заслуживает такого. Не заслуживает предательства.

Малфой, конечно, тоже хорош. Но как Гермиона могла? Разве не ей лучше всех известно, что значит быть обманутой?

— Увидимся, — сказала Джинни и вышла из спальни.

Гермиона подошла к кровати на отяжелевших ногах и села на самый край.

Вот он — подвох.

Она знала, что эта история не может закончиться чем-то хорошим. Потому что это Малфой. Эгоистичный и высокомерный придурок, которому плевать на чувства других людей. Который разбрасывается оскорблениями направо и налево.

Какая же ты идиотка, Грейнджер.

***

На тренировку в воскресенье Гермиона тоже не пришла. Она отправила Малфою вторую короткую записку, но уже без «извини». Когда гриффиндорка замечала его высокую фигуру в коридорах, то старалась спрятаться за колонной или затеряться в толпе. Пусть это и выглядело несколько бессмысленно, потому что слизеринец ее вовсе не искал. Ему вообще, казалось, было все равно. Возможно, он даже порадовался тому, что гриффиндорка отменила две последние тренировки.

Что было бы совсем неудивительно.

Гермиона продолжала заниматься одна: бегала каждое утро, проходила полосу препятствий, стреляла из лука и упражнялась в фехтовании. Кроме того, гриффиндорка продолжала делать упражнения с собственным весом, поражаясь тому, как с каждым разом отжиматься становилось легче. И она бы порадовалась своим маленьким достижениям, если бы черная дыра в ее груди постепенно не становилась все больше. В том поцелуе недельной давности больше не было никакой красоты, Гермиона сама его обесценила.

Она ходила по кругу собственных мыслей как в лабиринте, постоянно натыкаясь на тупик. Сначала представляла его широкие плечи, которые так хорошо ощущались под ее ладонями, а затем вспоминала Пэнси Паркинсон в голубом платье на Балу Примирения. И сразу на душе становилось так невыносимо гадко, что хоть кричи.

Она чувствовала себя по-настоящему ужасным человеком.

В начале второй недели после поездки в мэнор Гермиона наконец посетила дополнительное занятие Гарри по ЗОТИ. Слава Мерлину, Стейси на него не явилась, потому что Поттер все-таки отстранил охотницу от матча с Пуффендуем, взяв на ее место высокого и плечистого шестикурсника. Парень, как оказалось, переехал в Лондон из Бостона два года назад и до Хогвартса с самого детства играл в американский футбол. Он не был большим фанатом квиддича, но выручить сборную своего факультета согласился. Джинни все занятие подыгрывала Гермионе бровями, стараясь обратить внимание Грейнджер на нового игрока, который тоже ходил в кружок Гарри. Младшая Уизли была уверена в том, что подруге жизненно необходимо пригласить его на свидание.

— Джинни, он почти на три года меня младше, — шипела Гермиона подруге, пока та пыталась поразить ее Жалящим заклинанием.

— И что? — ответила Уизли, разведя руками. — Зато какой симпатичный!

Гермиона воспользовалась открытой позицией напарницы и поразила ее точной Импедиментой. На несколько минут Джинни, о чудо, замолчала. Когда она отмерла, спор продолжился.

— Меня не устраивает просто симпатичный парень, — сказала Гермиона, — Было бы неплохо, чтобы он был еще умным.

— Тогда зачем ты встречалась с моим братом? — парировала Уизли.

Гермиона покачала головой, улыбаясь.

— Потому что у него высокие моральные качества! Были, по крайней мере.

Джинни только фыркнула. Уговорить Гермиону познакомиться с новым охотником ей в тот день так и не удалось. Но она обещала пытаться до тех пор, пока Грейнджер не согласится.

В среду перед занятием по Первой колдомедицинской помощи Гермиону перехватил Рольф Саламандер. Он появился из ниоткуда и увлек Грейнджер за собой в глубокую темную нишу в стене.

— У меня новости, — сказал пуффендуец.

Как только они скрылись от глаз других учеников, Рольф достал из кармана небольшой конверт.

— Это от мамы. Для тебя.

Гермиона с удивлением посмотрела на однокурсника и взяла протянутое письмо. Она полагала, что Рольф задаст все вопросы от своего имени. Когда гриффиндорка вскрыла конверт, то увидела там лишь пару строк:

«Мисс Грейнджер, буду рада видеть вас в Нью-Йорке на рождественских каникулах. Если у вас нет планов на это время, приезжайте вместе с Рольфом и Полумной. Я постараюсь ответить на все волнующие вас вопросы, но только при личной встрече».

— Она приглашает меня приехать к вам на Рождество для разговора, — сказала Гермиона и растерянно взглянула на Рольфа. — Что ты ей написал?

— Все, о чем мы с тобой разговаривали. Как я и предполагал, она не может ничего рассказать в письмах.

Пуффендуец впервые за эти три месяца, что они с Гермионой знакомы, не выглядел жизнерадостным. Скорее наоборот — он был встревожен и как будто даже опечален. Веснушки на его щеках сегодня не прыгали.

— Что с тобой? — прямо спросила гриффиндорка.

— Мне хотелось думать, что мои родители не имеют отношения к происходящему, — его голос задрожал. — А теперь мне кажется, что дела обстоят по-другому.

Она слегка коснулась его предплечья, стараясь передать Рольфу немного спокойствия. Но парень уже начинал трястись.

— Рольф, возможно, твоя мама не скажет ничего нового для меня. Не переживай раньше времени, я прошу.

— Так значит, ты поедешь? — спросил он.

— Да. Разумеется.

— Гермиона... — пуффендуец старался успокоиться, но выходило плохо. Его голос срывался, — мои родители — хорошие люди. Правда. Если бы они могли положить конец этим нападениям, они бы это сделали. Я уверен.

— Я не сомневаюсь, — мягко сказала Гермиона.

— Это... это хорошо.

Рольф опустил глаза, а затем добавил:

— Если тебе нужна будет какая-то моя помощь, обращайся. Я помогу, чем смогу.

Гермиона убрала свою руку с мантии пуффендуйца и кивнула.

— Спасибо, Рольф.

Он посмотрел на Гермиону и поджал губы. Гриффиндорка не хотела подозревать его маму до того, как познакомится с ней лично, поэтому успокаивала приятеля искренне. До новогодних каникул оставалось чуть больше месяца, и она не собиралась тратить ни одной минуты впустую. Она приедет в Нью-Йорк с целым списком заранее заготовленных вопросов.

***

Накануне тренировки с Малфоем, на которую гриффиндорка снова не собиралась идти, она засиделась в библиотеке. За полторы недели у нее получилось отыскать одно заклинание в старом османском справочнике. Гермиона в очередной раз поразилась широте познаний Волан-де-Морта: в европейской части мира никто уже давно такие не использовал. Они отличались нестабильным эффектом и сложными вербальными формулировками.

Осталось еще семнадцать.

Гермиона подошла к полке, чтобы набрать новых книг, как вдруг из-за угла показалась высокая стройная фигура.

— Грейнджер, ты что, избегаешь меня?

От его глубокого голоса, который гриффиндорка не слышала уже больше недели, у нее чуть не подкосились ноги. Она вздрогнула и посмотрела на Малфоя, который лениво прислонился к шкафу. В лучах закатного солнца его волосы казались чуть более теплого оттенка, чем обычно. А глаза, и без того мрачные, в контровом свете выглядели практически черными, обсидиановыми.

— Нет, — ответила как можно более спокойно Гермиона, — я просто приболела.

Она повернулась обратно к книгам, стараясь выглядеть очень занятой. Малфой взял с полки учебник и начал лениво перелистывать.

— Я вижу, как ты бегаешь каждое утро, — будничным тоном сказал он. Но гриффиндорка все равно почувствовала в его словах скрытый упрек. — Или твоя болезнь на это не распространяется?

— Ты следишь за мной? — возмутилась Гермиона и повернулась к нему.

— Нет, — ответил он таким низким голосом, что все внутри у гриффиндорки затрепетало.

Мерлин, я ненавижу то, как он на меня влияет.

— Ты сама сказала, что та ситуация ничего не значит. Тогда в чем проблема, Грейнджер? Почему ты прячешься от меня?

Его темные брови сейчас стремились к тому, чтобы встретиться на переносице. Он искренне не понимал, что происходит, и злился из-за этого.

— Я не прячусь, — упрямилась Гермиона. Его взгляд стал настолько тяжелым и пронзительным, что руки гриффиндорки сами по себе сложились на груди в защитном жесте. Грейнджер начинало казаться — он читает ее мысли.

Бред.

— Так ты придешь завтра на тренировку? — спросил Малфой.

Гермиона сглотнула.

— Нет, мне нездоровится.

— Так иди и полежи, — раздражался он. — Если ты болеешь, наверное, не стоит морозиться во время пробежек, а потом просиживать целый день в пыльной библиотеке?

Их разговор заходил в тупик.

— В чем дело, Грейнджер? — повторил он свой вопрос.

Гермиона вздохнула, признавая поражение.

— В Пэнси, — тихо ответила гриффиндорка.

Малфой приподнял брови, словно был окончательно сбит с толку.

— При чем тут она?

Казалось, еще чуть-чуть, и он позовет на помощь колдопсихиатра.

— Технически, ты изменил ей. Со мной.

И тут произошло то, чего Гермиона совсем не ожидала: Малфой рассмеялся.

— Ты не много на себя берешь, Грейнджер? — спросил он, когда успокоился. — И почему ты не вспомнила о Паркинсон в тот момент, когда просила меня раздеться?

— Тише, Малфой, — одернула его Гермиона, потому что слизеринец не контролировал свою громкость. — Я не просила тебя раздеться, — прошептала она, нервно оглядываясь.

— Ты просто блестяще развела меня на это.

— Что ж, значит, мы оба — первоклассные манипуляторы, — огрызнулась Гермиона.

Малфой хмыкнул, соглашаясь.

— Мои отношения с Пэнси — не твое дело, Грейнджер, — почти по слогам проговорил он. — Но, если ты правда из-за этого беспокоишься, мы с ней не встречаемся. Могли бы, но не сложилось. Твоя безупречная гриффиндорская совесть чиста.

Маленький цветок надежды расцвел в ее груди. Так некстати.

— Так ты признаешь, что избегала меня? — настаивал Малфой.

— Нет.

Его рука взлетела к волосам. Он прошелся пальцами по прядям, с шумом выдыхая. Гермиона начинала его бесить, и она прекрасно это понимала.

— Если ты не придешь завтра, я пожалуюсь профессору Макгонагалл. Я не шучу, Грейнджер. Не хочешь разговаривать со мной лишний раз — я только «за» свести наше общение к необходимому минимуму. Но будь добра приходить на тренировки, которые в первую очередь нужны были тебе. Я не хочу проблем.

Гермиона с удивлением выслушала его ультиматум. Она была уверена в том, что Малфой только и мечтает избавиться от нее и этих обременительных тренировок.

— Хорошо, — согласилась гриффиндорка. — Завтра я буду.

Ведь ей правда нужна его помощь, да?

— Как продвигаются дела с яйцом? — вдруг спросил он.

— Медленно, — прямо ответила Гермиона. Бессмысленно приукрашивать действительность.

— Как я могу помочь ускорить процесс?

Гермиона постаралась мысленно сжечь всех бабочек, которые затрепыхались в животе. Конечно, гриффиндорка может со всем справиться сама. Но если кто-то ей поможет, она сделает все в два раза быстрее. Пусть даже это будет Малфой.

— Нужно пересмотреть всю литературу по защитным заклинаниям и выписать цветовые формулы, которые удастся найти. Я могу дать тебе список книг, которые я уже прочитала.

— Хорошо, — согласился Малфой. — Приступим?

Она уже в который раз за последние десять минут изумленно взглянула на слизеринца.

— Прямо сейчас? Вместе?

— А что, у тебя есть какие-то другие дела?

— Н-нет, — она смутилась. — Ладно, давай приступим.

Гермиона повернулась к стеллажу и начала доставать разные учебники и справочники. Спустя пару минут ее левая рука начала ныть от тяжести. Она постаралась поправить книги на предплечье, но в этот момент Малфой потянулся к ней и забрал все книги из ее рук.

— Спасибо, — сказала Гермиона и прошла мимо слизеринца к столу.

Они просидели в библиотеке бок о бок до позднего вечера. В конце концов Малфой нашел еще одно защитное заклинание и его цветовую формулу. Это был маленький, но все-таки успех.

Я ненавижу то, что он не только невероятно красивый, но и чертовски умный.

— Я приду после уроков завтра, — сказал слизеринец, поднимаясь со стула. — Продолжим с того места, где закончили.

— Хорошо, — ответила Гермиона и проводила слизеринца взглядом.

Ей бы очень хотелось видеть все эти достоинства в ком-нибудь другом, не в Драко Малфое. Потому что влюбиться в него становилось слишком просто. Она никогда не сможет себе простить романтические чувства к кому-то подобному — это будет означать для нее полное моральное падение, измену всем жизненным принципам и установкам.

Это будет идеологическая катастрофа.

Даже если допустить гипотетическую возможность подобного союза, их никто не поймет и не примет. Августина Малфой недвусмысленно дала понять, что она об этом думает. Как и Люциус. Все друзья гриффиндорки с опаской предупреждают ее, чтобы она держалась от Малфоя подальше. И все они были правы.

Если подумать, сам Малфой скорее всего отправит сову в Мунго, если она еще раз хотя бы попытается выйти за рамки их деловых отношений. Они прямым текстом договорились о том, что это все ничего не значит. На берегу — без подростковых ужимок и недомолвок.

Ей пора принять очевидное: тот поцелуй никогда больше не повторится. По многим причинам. Он вообще никогда не должен был с ними случиться. Это ошибка, небольшой откат в параллельную вселенную. Гермионе Грейнджер из этой реальности нельзя хотеть Драко Малфоя, бывшего Пожирателя Смерти. Ей нужно смириться с этим фактом как можно скорее. И тогда, возможно, на ее пути появится кто-то другой, не менее красивый и умный. Человек, о поцелуе с которым ей будет разрешено мечтать.

Гермиона решила, что с этого момента постарается не придавать такого большого значения произошедшему, а лучше вообще заблокирует все мысли о слизеринце, и в один прекрасный день это перестанет казаться чем-то важным. Она обманет свой мозг и совсем чуть-чуть — сердце. Потому что долго врать Гарри, да и всем остальным, у нее вряд ли получится.

Примечания:

Арт к разговору в библиотеке: https://clck.ru/drvwy