Серпентариум

«Нападение на министра магии во время бала в Хогвартсе» — гласил огромный заголовок на первой полосе «Ежедневного Пророка». Гермиона чуть не поскользнулась на газете и не полетела вниз по лестнице, когда выходила из комнаты на ужин. Она так вымоталась после всех событий, что проспала до самого вечера воскресенья, словно в забытье. Гриффиндорка взяла газету, любезно оставленную кем-то из друзей под ее дверью, и поспешила в Большой зал.

«Вчера в школе чародейства и Волшебства Хогвартс прошел первый Бал Примирения. Несмотря на большое количество охраны, состоящей из сотрудников Аврората, без происшествий не обошлось. Магическая змея, на счету которой уже несколько нападений, в том числе со смертельным исходом, проникла в школу и попыталась убить министра Кингсли Бруствера. По счастливому стечению обстоятельств в этот момент в коридоре Хогвартса находились ученики, которые услышали крик и тут же бросились на помощь. Спасителями оказались Гермиона Грейнджер, героиня войны и лучшая подруга Гарри Поттера, а также Драко Малфой, чью биографию нельзя охарактеризовать как-то однозначно. Они появились вместе в самом начале вечера, а затем, после официальной части, одновременно исчезли. Чем бы мисс Грейнджер и мистер Малфой ни занимались в темных коридорах Хогвартса в разгар торжественного мероприятия, это спасло жизнь нашему министру.

Как змее удалось пробраться в школу и чего она хотела добиться, еще предстоит выяснить следствию. По нашей информации, окрестности школы сейчас прочесывает магическая полиция. Министерство до сих пор не дает никаких комментариев по поводу нападений, а также не называет предполагаемую личность, которая прячется за обликом животного. Редакция «Ежедневного Пророка» считает, что продолжать молчать дальше невозможно — общественность волнуется и гадает, какой мотив у змеи и что Министерство делает для ее поимки.

Мы желаем нашему министру Кингсли Брустверу скорейшего выздоровления, но надеемся получить ответы после его выхода из больницы Святого Мунго».

Гермиона несколько раз перечитала заметку в газете. Как бы сильно ее ни возмущали двусмысленные намеки Скитер, журналистка в кои-то веки была права: дальше скрывать ход следствия нельзя. Кингсли пыталась убить огромная, не контролирующая себя тварь, а они продолжают делать вид, будто это не имеет никакого значения. В чем логика?

— Гермиона, ты в порядке? — справа на скамейку плюхнулся Гарри. За ним следом шла Джинни, которая села по левую от Гермионы сторону.

— В целом да, — ответила Грейнджер, складывая газету перед собой.

— Расскажи, что произошло, — Джинни подвинулась ближе и понизила голос. Вокруг них было не так много людей, но те, что еще оставались за ужином, с тревогой и любопытством поглядывали в их сторону. — Мы уже собирались будить тебя, если честно.

Гермиона пересказала все, что могла вспомнить. Больше всего друзей интересовала человеческая форма змеи.

— Змея не показалась тебе... знакомой? — спросил Гарри обеспокоенно.

— Нет, — Грейнджер покачала головой. — Все ее лицо было покрыто чешуей, как и большая часть тела, но там не было ни одной узнаваемой черты. Я не думаю, что это может быть кто-то из наших знакомых. Проклятие такой силы невозможно скрывать, Гарри. Это не анимагическая форма, когда ты можешь превращаться туда-обратно просто по своему желанию. Чем старше маледиктус, тем труднее этому сопротивляться.

— У тебя есть идеи, почему она напала на Кингсли? — продолжал Поттер.

— Яйца, — она пожала плечами. — Предполагаю, что с недавних пор существует какое-то особое хранилище Отдела тайн, куда так просто не пробраться. По логике, доступ к нему должен быть у его сотрудников и у министра. Думаю, это скорее всего какой-то физический предмет, что-то вроде ключа. Поэтому она пытала мистера Хилла, а не быстро убила, как остальных жертв.

— Не будет же Кингсли носить его с собой, — недоумевал Гарри. — Это было бы глупо.

— Конечно нет, — кивнула Гермиона. — Думаю, это был отчаянный шаг. Выяснить, кто работает в Отделе тайн труднее, чем напасть на министра, хоть и охраняемого толпой авроров.

— Как она узнала о мистере Хилле в таком случае?

— Не знаю... Это вообще все только теория.

Гермиона замолчала, когда увидела, что в Большой зал вошел Малфой. Он бросил взгляд на гриффиндорский стол и, заметив там Грейнджер, поспешно отвернулся. Ее щеки покрылись легким румянцем от воспоминаний о том, как слизеринец нес ее на руках через коридор, прижимая к груди. Ночью у нее не было ни секунды, чтобы проанализировать эту ситуацию. Как всегда, она положила мысли о нем в самый дальний ящик, а они вырвались оттуда в самый неподходящий момент.

— Малфой вовремя оказался рядом, — сказала Джинни. — Удивительно вовремя.

— Это было не совпадение, — ответила Гермиона. — В этот момент мы как раз искали Кингсли.

— И когда вы стали такими подружками? — фыркнул Поттер.

— Он нам нужен, Гарри, — Грейнджер серьезно на него посмотрела. — И я собираюсь принять любую его помощь. Достать яйца — это вряд ли конечная цель этой змеи. Она прямо сейчас может искать себе союзников, хоть нам пока и непонятно, зачем. Очень наивно полагать, что со смертью Волан-де-Морта все закончится. Он оставил после себя огромное наследие.

— Хорошо, — Гарри сдался под ее тяжелым взглядом. — Просто...

— Я буду осторожна, — закончила за него предложение Гермиона. — Обещаю.

Гарри поджал губы, но в конце концов согласно кивнул.

— Какой план? — спросил Поттер.

— Изучить яйцо, все-таки найти способ поговорить с Кингсли и встретиться с Виктором Крамом на следующей неделе. А дальше посмотрим, — ответила Гермиона.

— А что Виктор? — удивился Гарри.

— Гермиона думает, что профессор Димов что-то скрывает, — ответила Джинни за Грейнджер.

— Я почти в этом уверена, — возмутилась Гермиона. — Вы вообще слышали, как он вчера кричал «где она» и «что вы с ней сделали»?

— Думаю, он был в шоке... — на лице Гарри можно было прочитать сомнение. — Как и мы все.

— И все же мне интересно узнать о его прошлом чуть больше.

— Как знаешь, — отмахнулся Поттер.

Из-за профессорского стола поднялась профессор Макгонагалл. Она энергично подошла сначала к слизеринскому столу и что-то сказала Малфою, а потом направилась к гриффиндорцам.

— Добрый вечер, — поприветствовала учеников директриса, — мисс Грейнджер, мистер Поттер, через полчаса я бы хотела видеть вас в моем кабинете.

Гермиона и Гарри только кивнули. Грейнджер бросила взгляд на слизеринский стол, но Малфоя там уже не было.

— Это будет допрос, — сказал Поттер, когда профессор Макгонагалл вышла из зала. — Нам нужно решить, о чем мы можем ей сообщить, а о чем нет.

— Нельзя говорить о том, что существует третье яйцо. И о том, где оно лежит, разумеется, тоже, — Гермиона тут же начала лихорадочно соображать. — Не нужно делиться опасениями на счет профессора Димова...

— Гермиона, эти опасения в принципе есть только у тебя, — отмахнулся Гарри.

Грейнджер проигнорировала его и продолжила:

— Не стоит давать ей понять, что мы активно интересуемся происходящим. Профессор будет беспокоиться, а от этого не будет легче никому.

— Разве мы уже не доказали, что на нас можно положиться? — возразил Гарри. — Почему мы до сих пор должны разбираться со всем по-тихому?

— Гарри, я что-то не вижу у тебя аврорского значка, а значит, ты не можешь расследовать преступления. Ты еще школьник, хоть и совершеннолетний.

— Формальности, — Поттер закатил глаза.

— Мы просто должны быть аккуратными. Когда у нас соберется более-менее ясная картина происходящего, мы попробуем помочь следствию. Но если сунемся сейчас, только получим за излишнее любопытство. Почему-то вопрос со змеей оказался для Министерства болезненным. Словно они сами не понимают, что нужно делать.

— Ладно, — сдался Поттер.

Ровно в семь Гарри и Гермиона вошли в кабинет директора. Там, на одном из трех наколдованных кресел, уже сидел Малфой.

— Присаживайтесь, — сказала профессор Макгонагалл. — Я бы хотела поговорить с вами о том, что сейчас происходит.

Гермиона опустилась в кресло рядом со слизеринцем, чтобы в случае конфликта послужить буфером между ним и Гарри.

Мало ли.

— Буквально на днях у меня состоялся разговор с Кингсли на тему безопасности школы. Я заверила его, что ни один волшебник не может проникнуть в Хогвартс без моего ведома. Даже пешим путем, не говоря уже об аппарации или путешествии по каминной сети.

Профессор сидела, напряженно сцепив перед собой руки в замок.

— Но я не учла один нюанс: волшебник не может войти в Хогвартс, а вот птичка или бабочка влетит в окно совершенно беспрепятственно.

Рот Гермионы открылся от удивления. Это действительно было очень просто — проникнуть в Хогвартс, будучи простым животным. Вот почему змея напала на Кингсли именно здесь! Это была единственная возможность добраться до него.

— То есть тварь пробралась в школу именно так, в своей звериной форме? — уточнил Малфой. — Вы этого не предусмотрели?

— Мистер Малфой, я встречала в своей жизни только одного маледиктуса много лет назад. Это была Нагайна, которая пряталась в Хогвартсе во время войны с Грин-де-Вальдом. За всю жизнь, вы понимаете? Магической науке до сих пор не известны все особенности этой формы, все ее свойства. Я просто не могла предусмотреть это.

Гермиона не понимала, почему профессор оправдывалась перед ними. Она была виновата в нападении на Кингсли не больше, чем авроры, которые не предусмотрели нападения во время похода в уборную. Вот они действительно не выполнили свои прямые обязанности.

— Но речь сейчас не совсем об этом, — продолжила директриса. — Я понимаю, что просить вас не искать змею бессмысленно, вы все равно будете это делать за моей спиной. То, что мистер Малфой знал такое древнее заклинание, как Ревените, а мистер Поттер принес в больничное крыло Жидкий кислород говорит о том, что кое-кто уже провел исследование в библиотеке.

Профессор Макгонагалл выразительно посмотрела на Гермиону.

— Профессор, это не... — попытался возразить Гарри.

— Министерство в растерянности, мистер Поттер. Это я говорю вам не как профессор, а как преданный союзник Ордена Феникса. За четыре месяца не найдено ни одной зацепки по этому делу.

— А МАКУСА? — перебил ее Малфой. — Они подключились? Первые убийства произошли в Америке больше года назад. Это одна и та же змея.

— С этим есть некоторые сложности. Новое министерство, пришедшее на смену марионеткам Волан-де-Морта, только начинает возобновлять коммуникацию с правительствами других стран.

— Они не собираются помогать поймать ее? — уточнила Гермиона. — Или хотя бы поделиться секретными материалами расследования с нашим Авроратом?

— Откуда вы знаете, что они в принципе что-то нашли, мисс Грейнджер?

— Я не знаю. Но думаю, что первые убийства были личной местью, профессор. Нужно только узнать, за что, и раскрыть ее личность.

— Думаю, что в Министерстве уже над этим работают. Я же хочу попросить вас незамедлительно сообщать мне обо всем, что вам удастся найти. И ни в коем случае, умоляю, не рискуйте своей жизнью ради того, чтобы поймать змею. Помните, что у вас еще все впереди. Это, к счастью, даже близко не Волан-де-Морт. У нее нет ни палочки, ни армии.

— Пока что нет, — тихо сказал Гарри.

— Министерству нужно время. А вы, как школьники, можете помочь только своими исследованиями в масштабах библиотеки Хогвартса. Это понятно?

Они неуверенно кивнули.

— Это все. Можете идти.

Когда Гермиона поднялась с кресла и пошла к выходу из кабинета вслед за Гарри, Малфой вдруг сказал:

— Грейнджер, задержись на минутку, — дальше он обратился к профессору Макгонагалл, — мы можем еще кое-что обсудить?

Гермиона насторожилась, как и Гарри, который завис в проходе.

— Да, конечно, — ответила директор.

— Поттер, ты свободен, — бросил Малфой.

— Я никуда не пойду, если это касается Гермионы, — огрызнулся в ответ Гарри.

— Все в порядке, — мягко заверила друга гриффиндорка, хотя была совершенно в этом не уверена. У нее не было ни одной идеи, о чем слизеринец собирался говорить. — Не беспокойся.

Поттер бросил хмурый взгляд на Малфоя и все-таки покинул кабинет.

— Я вас слушаю, — сказала профессор Макгонагалл. Она выглядела очень уставшей.

— Мне нужно домой в следующие выходные. По семейным обстоятельствам. Я уеду в субботу и вернусь в воскресенье.

— Хорошо, пусть ваши родители это подтвердят в письме, и вы сможете поехать.

— Грейнджер тоже должна там быть.

Брови на лице профессора взлетели вверх. Гермиона недоуменно уставилась на Малфоя.

— С каких пор мисс Грейнджер касаются обстоятельства внутри семьи Малфой?

— С недавних, — невозмутимо ответил слизеринец.

— Мисс? — обратилась к гриффиндорке директриса. Гермиона растерянно молчала.

— Грейнджер, помнишь, мы договаривались об этой поездке? — Малфой выразительно посмотрел на Гермиону взглядом «ты-что-совсем-глупая»?

— Эээ... Да, — робко ответила она. — Мне действительно нужно поехать с ним.

— Зачем? — допытывалась профессор Макгонагалл.

— После Бала Примирения мои родители настроены на то, чтобы пообщаться с... Гермионой. Я думаю, им есть, за что извиниться.

Мерлин, что за бред?!

— Я не могу связаться с вашими родителями, мисс Грейнджер. Но вы совершеннолетняя, поэтому юридически имеете право покидать школу во внеучебное время. Но только это будет первый и последний раз. Я не хочу создавать прецеденты для других учеников.

— Спасибо, профессор, — кивнула Гермиона.

— Вы гарантируете полную безопасность, мистер Малфой?

— Разумеется.

— В любом случае я жду письмо от ваших родителей.

— Да, я понял. Еще раз спасибо.

Как только они покинули кабинет, Гермиона взорвалась:

— Малфой, ты в курсе, что о таком предупреждают заранее?! — возмущалась гриффиндорка. — А если бы профессор Макгонагалл отказала? Сбежать в таком случае было бы в тысячу раз сложнее!

— Я подумал, зачем сбегать, если можно отпроситься? — спокойно ответил он. — Грейнджер, тебе не обязательно каждый раз обманывать, чтобы чего-то добиться.

— Невероятно, что это говоришь мне ты, мистер Слизерин.

— В тебе и твоих друзьях будет побольше слизеринского, чем во многих моих однокурсниках, если словом «Слизерин» мы заменяем слово «обман», — парировал Малфой. Они шли по темному коридору в неопределенном направлении.

— Мерлин, какой же ты невыносимый придурок, — простонала Гермиона, закрывая лицо руками.

— Грейнджер, я вообще-то договорился о беспрепятственном выходе из школы, почему ты возмущаешься?

— Потому что ты не поделился своим планом заранее, Малфой! И как твои родители отнесутся к моему официальному визиту? Что ты им наплел? — она уже кричала, так, что эхо отдавалось от каменных стен.

— Введу тебя в курс ближе к делу. У меня есть план.

Гермиона замерла. Малфой же продолжал идти куда-то, не оборачиваясь.

— Напомни мне больше никогда не доверять тебе составление планов, — бросила она ему в спину, а затем развернулась и пошла в противоположную сторону. Малфой даже не попытался ее остановить.

***

Всю неделю они почти не виделись. На тренировке в четверг все разговоры с Малфоем были исключительно формальными и касались только техники фехтования или стрельбы из лука. Снег шел почти каждый день, и одним вечером Гермиона обнаружила на своей кровати новый комплект спортивной формы, состоящий из утепленной куртки, штанов с начесом, повязки на голову и перчаток. Бегать стало значительно комфортнее. С понедельника гриффиндорка добавила в свою персональную программу тренировок элементарные упражнения с собственным весом. Она отжималась, приседала, стояла в планке и даже пыталась подтягиваться на турнике, который наколдовала в своей комнате. Боль в теле по утрам была такая, что подниматься в гриффиндорскую башню по лестнице было пыткой.

В субботу утром Гермиона получила от Малфоя записку. В поместье они должны были отправиться с помощью портключа, потому что все камины в доме опечатало Министерство. Гриффиндорка сложила необходимый минимум, вроде пижамы, зубной щетки и нескольких учебников по защитным заклинаниям в бисерную сумочку и к шести часам спустилась на первый этаж. Малфой уже ждал ее внизу. Они перенеслись к Мэнору прямо с крыльца Хогвартса.

Графство Уилтшир казалось Гермионе самым подходящим местом для родового поместья Малфоев. Древние фамильные особняки, судя по почтовым открыткам, особенно очаровательно выглядят как раз в холмистой местности с кудрявыми лесами и узкими речушками вокруг. Кроме того, Уилтшир был не просто ухоженным уголком старой Англии, а еще и местом сосредоточения мистики. Уже одно присутствие Стоунхенджа неподалеку заставляло сердце любого волшебника биться быстрее. В детстве Гермиона много раз слышала легенду о том, что сам Мерлин перенес каменное сооружение «Танец гигантов» из Ирландии в Англию. И только на первом курсе Хогвартса она убедилась, что это чистейшая правда. Магловские историки уже не одно столетие пытаются разгадать тайну Стоунхенджа, а ей ответ достался на обычной лекции по Истории магии. Тогда она чувствовала себя причастной к чему-то очень значимому.

Уилтшир очень нравился Гермионе, а вот поместье Малфоев — наоборот. Оно выглядело мрачным, особенно сейчас, в сумерках, а еще почему-то казалось полным недружелюбных призраков. Вокруг особняка не наблюдалось ни городов, ни дорог, словом — глушь, полная изоляция от внешнего мира. Вместо каменного забора живая изгородь, которая, только прикоснись, схватит тебя и утащит вглубь. Несмотря на близость к природе, воздух здесь был невыносимым, пропитанным насквозь темной магией. Гермиона, совсем не привыкшая к такой концентрации отрицательной энергии, стояла перед железными воротами с кованой буквой «М» и задыхалась.

— Скоро привыкнешь, — сказал Малфой, заметив бледно-зеленое лицо гриффиндорки.

— Здесь всегда было так тоскливо? — спросила Гермиона, вглядываясь в поместье сквозь решетку ворот.

— Нет. Раньше было уютнее, — Малфой коснулся литеры правой рукой, и ворота тут же открылись. Он снова посмотрел на гриффиндорку. — Пойдем?

Гермиона помотала головой.

— Я не хочу, Малфой. Я передумала.

Он тяжело вздохнул.

— Почему?

— Потому что тогда был первый и последний раз, когда меня пытали Круциатусом. Это было... — она сглотнула, — адски больно.

Малфой смотрел на нее, поджав губы, и молчал.

— Я не представляю, как можно жить в этом поместье после всего, что Волан-де-Морт здесь устраивал, — тихо сказала Гермиона. — У вас же куча денег, почему нельзя переехать?

— Они уедут, — спокойно ответил Малфой. — Мама обещала перебраться во Францию, если я вернусь в школу и закончу ее, не натворив глупостей. Она не хочет уезжать, пока не убедится, что со мной здесь все будет хорошо. Отец отправится к ней, когда закончится его домашний арест. Надо только... потерпеть.

— Почему ты не уезжаешь с ними? — спросила Гермиона.

Малфой хмыкнул.

— Уверен, тебе и Поттеру этого бы очень хотелось.

— Я серьезно. Почему?

— Не знаю, — он дернул плечом, словно сбрасывая с себя этот серьезный разговор. — Пойдем уже, Грейнджер.

— Подожди, — снова возразила Гермиона. — Что ты сказал родителям? Зачем я здесь?

Он неожиданно улыбнулся, но как-то хитро, даже дьявольски, словно только и ждал этого вопроса.

— Я сказал, что ты в меня влюбилась. А я решил подыграть, чтобы улучшить свое общественное положение.

Несколько секунд она молчала, не веря в то, что сказал слизеринец. А затем:

— Что? — Гермиона вытаращила на него глаза в полном недоумении. — Малфой, ты больной?

— У тебя были идеи получше? Что же ты тогда не поделилась?

— Малфой, ты сказал, что у тебя есть план! Черт тебя дери!

Теперь Гермиона задыхалась не от запаха, а от возмущения. Она глотала воздух, стараясь не перейти на крик.

— А что это? Не план? — возмутился он в ответ.

— Ты издеваешься? — Гермиона посмотрела на него, как на умалишенного.

— Ты очень настаивала на том, чтобы я представил тебя родителям как свою девушку, — Малфой продолжал вколачивать гвозди в крышку ее гроба.

— И они нормально относятся к таким методам? — поражалась она.

— Маме это не понравится, но зато отец придет в восторг. Он крайне настойчиво советовал мне подружиться с Поттером в этом году, я же пошел дальше и отбил у шрамоголового подружку.

Больная семейка.

— Ты идиот, Малфой.

— Грейнджер, после того как ты заявилась на бал в бабушкином платье, мне даже выдумывать ничего почти не пришлось. Они сами предположили, что между нами что-то происходит!

— Малфой, это платье лет пятьдесят лежало в Богом забытом сундуке в Малом бальном зале! Если для вас это такая драгоценность, как оно могло там оказаться?

— А вот это ты спросишь у моей бабушки сегодня за семейным ужином.

— Я убью тебя, Малфой. Я клянусь.

— Улыбайся, Грейнджер. И желательно влюбленно.

В последние месяцы Малфой несколько раз предупреждал ее, что она еще пожалеет. О тренировках, об Оборотном зелье... И вот, пришло время для его вендетты. Малфой просто бросит ее на растерзание родственникам, и они придушат ее голыми руками лишь за «попытку» взглянуть в сторону их чистокровного принца.

Изящная месть — это та, которая вершится не твоими руками.

Гермиона медленно поплелась за Малфоем по насыпной дорожке в сторону крыльца. Она оглядывалась по сторонам, пытаясь запомнить все, что видела. Это помогало ненадолго отвлечься от нарастающей в груди паники. По правую и левую сторону от дорожки Гермиона видела фонтаны, расположенные симметрично по отношению друг к другу и особняку. Они были покрыты тонким слоем снега, как и газон в некоторых местах. Тяжелую входную дверь украшали ручки в форме змеиных голов. Малфой, не обращая на них никакого внимания, едва прикоснулся к поверхности, и двери тут же распахнулись. На пороге их уже встречала домовиха, одетая в простенькое ситцевое платье с ромашками. С тех времен, когда здесь жил Добби, явно произошли положительные изменения, потому что раньше домовым эльфам Малфоев предлагались только лохмотья.

— Хозяин Драко, — пропищала эльфийка. — Дейзи рада видеть вас дома.

— Привет, Дейзи, — безэмоционально ответил Малфой, входя в особняк. Гермиона дружелюбно улыбнулась домовихе, но та на нее не смотрела. — Где отец?

— Хозяин в библиотеке. Просил до ужина его не беспокоить.

— Понятно. А мама?

— В гостиной в западном крыле.

Малфой кивнул и быстрым шагом направился в ту сторону, на ходу снимая черное пальто. Гермиона в нерешительности застыла в коридоре, не зная, оставаться ей здесь или следовать за ним. Прямо перед ее глазами была широкая парадная лестница с множеством портретов. Практически у всех людей на них были светлые волосы.

— Грейнджер? — Малфой только сейчас заметил, что за ним никто не идет, и вернулся. — Пойдем, поздороваемся с мамой.

— Может, не надо? — с мольбой в голосе спросила Гермиона.

Малфой скептически приподнял бровь.

— Надо.

Гриффиндорка вздохнула и пошла. Это уже входило в привычку — слепо следовать за Малфоем, в то время как шестое чувство кричало об опасности.

На удивление, с каждым шагом по западному крылу дышать становилось легче. Мерзкий трупный запах пропал, и на его смену пришел легкий аромат свежих цветов.

— Почему здесь не так тяжело находиться? — поинтересовалась Гермиона у спины слизеринца.

— В западное крыло нельзя было входить ни Пожирателям, ни Волан-де-Морту. Мама разложила здесь столько амулетов и оберегов, что даже сильная темная магия не смогла проникнуть в эту сторону особняка.

— Неужели Волан-де-Морта могла остановить просьба куда-то не входить? — усомнилась Гермиона.

— Нет. Поэтому эльфы здесь усиленно топили, чтобы даже зимой хотелось уйти в восточную часть поместья. Мама объясняла этот феномен своенравным характером дома, — слизеринец сказал это с легкой гордостью. Маленький бунт Нарциссы Малфой против Темного Лорда спас целую половину особняка от омерзительной атмосферы. Умно.

Миссис Малфой они действительно застали в гостиной. Комната была совсем не похожа на ту, где Беллатриса Лестрейндж пытала Гермиону. Стены пастельно-зеленого цвета, мебель из светлой породы дерева с обивкой в тон обоев, хрустальные люстры под потолком, лепнина — гостиная словно из остиновского романа. Здесь было три окна, у самого дальнего стоял рояль, а чуть левее от него — арфа. Гермионе эти предметы казались сюрреалистичными, ведь это... Малфой-мэнор. Обитель зла, штаб-квартира Пожирателей Смерти. И здесь же вдруг музыкальные инструменты, символ чего-то... нормального? Мирного?

Над камином у противоположной стены висел акварельный портрет ребенка с пепельными волосами. Его черты были Гермионе очень знакомы, поэтому напрашивалось только два вывода: либо все дети Малфой на одно лицо, либо на картине изображен маленький Драко.

Нарцисса Малфой сидела на кушетке, вполоборота к вошедшим. В ее руках можно было рассмотреть небольшой томик, напоминающий либо карманный псалтырь, либо сборник поэзии. Первое было совершенно невозможно представить в руках волшебницы, поэтому Гермиона остановилась на варианте со стихами.

— Мама? — позвал Малфой. Нарцисса обернулась, и ее лицо озарилось такой любовью, что у Гермионы сжалось сердце. Это на секунду напомнило ей о собственных родителях.

— Драко, солнышко, я зачиталась, — миссис Малфой поднялась с кушетки. Сейчас гриффиндорка могла рассмотреть хозяйку поместья полностью. Нарцисса была одета в длинное и очень закрытое платье из парчи. Оно было почти такого же цвета, как бальное платье Гермионы — глубокого, насыщенного зеленого. Золотистые локоны аккуратно ложились на плечи женщины, при этом не закрывая бледное лицо с высоким лбом и острым подбородком. Когда взгляд миссис Малфой переместился с сына на Гермиону, в нем появилось что-то недоброе.

— Мисс Грейнджер, рада вас видеть, — слова полностью противоречили тону, с которым говорилось это приветствие.

— И я вас, — ответила Гермиона. Если уж ей суждено провести вечер среди Малфоев, она будет держаться прямо и гордо. Насколько это возможно под таким пристальным и недоброжелательным взглядом.

Малфой сделал несколько шагов по направлению к матери и поцеловал ее в щеку. Когда он уже собирался отстраниться, Нарцисса заключила его лицо в ладони.

— Я в порядке, — тихо прошептал Малфой, но эти слова все равно долетели до Гермионы. Она чувствовала себя свидетелем чужой семейной идиллии, словно гриффиндорка подглядывала в замочную скважину соседской двери, и от этого становилось неловко.

— Дейзи приготовила для мисс Грейнджер комнату в восточном крыле, — сказала миссис Малфой, не глядя на гостью.

— Мама, если ты не против, она остановится в западном.

Нарцисса недовольно поджала губы, а Гермиона удивленно приподняла брови. Кажется, слизеринец пытался спасти гриффиндорку от сна в обители темной магии. Несколько секунд миссис Малфой молчала, а потом сдалась:

— Хорошо. Дейзи! — с хлопком появилась эльфийка. — Подготовь гостевую спальню на втором этаже в нашем крыле. Мисс Грейнджер останется там.

— Будет сделано, — домовиха коротко поклонилась и исчезла.

Через десять минут, которые показались гриффиндорке целой вечностью, Малфой проводил ее к гостевой спальне. Он сообщил, что ужин начнется через сорок минут, и пошел обратно к матери.

Когда Гермиона вошла в комнату, которую для нее отвоевал слизеринец, она приятно удивилась. Наверное, это была самая красивая спальня, которую ей доводилось видеть до этого момента. Здесь не было абсолютно ничего зеленого. Светло-серые стены, отделка из матового золота, спокойный и однотонный шелковый текстиль. Кровать была немного утоплена в нише стены, а над ее изголовьем нависал балдахин из плотной и тяжелой ткани. В спальне также присутствовали туалетный столик с пуфиком, два кресла, большой шкаф на ножках, комод и стеллаж, полный книг. А еще — целых два окна и небольшой балкон. Летом здесь наверняка очень приятно находиться.

Гермиона открыла дверь рядом со шкафом и обнаружила там ванную комнату с бледно-розовой плиткой и фаянсом. Внутри на раковине стоял небольшой букет из свежих роз. Гриффиндорка несколько мгновений его разглядывала, а потом перенесла в комнату. На комоде цветы смотрелись лучше, чем за дверью в ванной.

В назначенный час Гермиона вышла из своей комнаты. У нее не было ни одной идеи, где может находиться столовая, и она надеялась, что Малфой это понимает. Слава Мерлину, почти сразу в коридоре появилась Дейзи.

— Мисс нужно проводить, — сказала эльфийка. Гермиона кивнула и направилась за ней. Они оказались в небольшой столовой на первом этаже уже через пару минут. Каким бы огромным ни был особняк, казалось, что сейчас хозяева используют только крошечную часть из всех помещений.

Люциус Малфой сидел во главе стола примерно на десять персон. По правую руку от него расположились Нарцисса и Драко, а по левую — пожилая стройная женщина с пепельно-белыми волосами. Когда Гермиона вошла в столовую, все сидящие тут же сосредоточили свои взгляды на ней.

— Мисс Грейнджер, — театрально воскликнул Люциус. — Ваш визит стал для нас очень неожиданным сюрпризом.

— Для меня тоже, — пробормотала Гермиона, все еще стоящая в дверях.

— Прошу вас, присаживайтесь, — Малфой-старший указал рукой на стул рядом с незнакомой женщиной, которая, как гриффиндорка уже догадалась, была бабушкой Драко. — Позвольте вас познакомить с моей матушкой, Августиной Малфой.

В памяти Гермионы тут же всплыла буква «А» на внутренней стороне кольца, которое они с Джинни нашли на дне сундука. «А» означало «Августина»?

Женщина смерила Гермиону взглядом от макушки до носков, и по ее взгляду было совершенно невозможно прочитать, понравилось ей увиденное или нет. Зная Малфоев, ответ был отрицательным.

Августина Малфой наверняка была очень красивой женщиной лет сорок назад. У нее прямой, немного вздернутый нос, выразительные скулы и яркие голубые глаза. Морщинки, которые залегли на лбу, веках и вокруг рта, конечно, выдавали ее истинный возраст, но совсем не портили общей картины. Она выглядела, как более взрослая версия Нарциссы, в таком же тяжелом платье из плотной ткани, с идеальной укладкой и презрением в глазах. Гермиона неуклюже опустилась на соседний от Августины стул. Ее хлопковая кофта в полоску и синие джинсы еще никогда не выглядели так неуместно, как сейчас, за ужином с семейством Малфой.

Слава Мерлину, что я здесь по делу, а Малфой мне даже даром не сдался. Надо просто потерпеть.

Гермиона по примеру остальных положила руки на колени и начала украдкой разглядывать обстановку. Перед ней на столе лежала белая скатерть. Все бокалы, тарелки и приборы эльфы начистили до блеска так, что на поверхности отражался свет люстр и канделябров. Вскоре после прихода Гермионы на столе начали появляться разные блюда: закуски, потом горячее. Люциус Малфой постоянно о чем-то болтал. Сначала он расспросил Драко о школе, об оценках и преподавателях, потом поинтересовался у Нарциссы, как идут приготовления к рождественскому балу, затем заболтался с матерью о каком-то поместье в Ирландии. Как бы Гермиона ни старалась делать вид, что ее здесь нет, в конце концов очередь дошла и до нее. Люциус Малфой, изящно промокнув рот салфеткой, обратился к гриффиндорке:

— Как дела у мистера Поттера?

Гермиона посмотрела на него в легком недоумении.

— Прекрасно, — ответила она после секундной паузы.

— Его больше не беспокоят головные боли? — продолжал любопытствовать Малфой-старший.

— Нет. Он в полном порядке.

— А как... — Люциус на мгновение замялся, — дела со змеями?

Гермиона нахмурилась, не совсем понимая суть вопроса.

— Он все еще может разговаривать со змеями? — нетерпеливо уточнил он. Только сейчас гриффиндорка осознала, что именно интересует Люциуса — точно ли он больше не вернется?

— Гарри перестал говорить на Парселтанге после смерти Волан-де-Морта.

— Это чудесно, мисс Грейнджер, — мистер Малфой улыбнулся. — Как вам Бал Примирения? Видел в газете вашу с Драко фотографию. Вы выглядели... мило.

— Особенно ваше платье, — вмешалась в разговор Августина.

— Миссис Малфой, — Гермиона чуть повернулась к женщине лицом. — Платье оказалось у меня случайно. Я не знала, кому оно принадлежит и как оказалось в Хогвартсе. Вещь пролежала в сундуке, судя по всему, не одно десятилетие. Когда Малфой... Драко меня в нем увидел, было уже слишком поздно.

Августина даже бровью не повела в ее сторону. Просто проигнорировала. Гермиона вернулась к своей тарелке, закипая внутри от злости.

— Честно, — снова заговорил Люциус Малфой, — Бал Примирения показался мне насмешкой. Или издевательством. Хотя, чему я удивляюсь? — он сейчас не беседовал с кем-то конкретным, а скорее рассуждал вслух. — Политика нового Министерства крайне нелогичная и непоследовательная. Я бы даже назвал ее жалкой. На совести Кингсли уже несколько трупов от рук какой-то твари...

— Люциус, прошу, не за столом, — перебила его Нарцисса.

Он слегка кивнул жене, но говорить продолжил:

— Просто немыслимо, что в силу сложившихся обстоятельств судьбами старейших фамилий Великобритании распоряжаются они... Кингсли даже себя защитить не может, о какой всеобщей безопасности может идти речь?

— Отец... — Малфой-младший поднял глаза от тарелки и предупредительно посмотрел на Люциуса.

Гермиона не уверена, что когда-нибудь раньше слышала, чтобы Драко одергивал папочку.

— Там одни предатели крови, — раздражался Люциус. — Таких во времена моего прадеда на фонарях вешали.

— Жаль, что я за вами не записываю, — вмешалась Гермиона. Все взгляды вдруг снова обратились на нее. — Вдруг за подобные слова ваше домашнее заключение может снова оказаться тюремным?

Секунду или две за столом царило молчание.

— Вы мне угрожаете, мисс Грейнджер? — наконец к Люциусу вернулся дар речи.

— Что вы, просто предупреждаю, чтобы вы были более аккуратны в выражениях, — ровным голосом ответила Гермиона.

— Я думал, в нашей стране можно высказывать свое мнение свободно. Или при новом правительстве все изменилось?

— Если вы не хотите осуждения, не делитесь своим мнением. Мысли воплощаются в поступках, мистер Малфой.

Широкие брови Люциуса изогнулись в выразительные дуги.

— Драко, она всегда так разговорчива? — он перевел взгляд на сына.

— Да, — ответил Малфой-младший.

— Это совсем не красит женщину.

Драко как-то неопределенно хмыкнул.

— Ты со мной не согласен? — недовольно переспросил Люциус у сына.

— Мне кажется, критическое мышление еще ни одну женщину не испортило, — ответил Драко. — А те, кто хотят удобства, пусть лучше купят себе новую мебель.

Люциус опешил, а Августина Малфой не смогла сдержать смешок. Даже Гермиона чуть-чуть улыбнулась.

— Ты еще слишком молод и падок на разные диковинки. Это пройдет, — ответил Малфой-старший сыну.

— Люциус, — раздражалась Нарцисса. — Это даже близко не разговоры для семейного ужина.

— Конечно, дорогая, — опять кивнул он и через секунду продолжил. — Какого вы мнения о современном положении дел, мисс Грейнджер?

Гермиона бросила быстрый взгляд на Драко. Он сидел так напряженно, будто из последних сил боролся с желанием встать и уйти. Или начать биться головой о стол.

— Я думаю, новому Министерству стоит дать шанс. И немного времени, — ответила она практически той формулировкой, которую повторяли все вокруг.

— Неужели у самой умной ведьмы своего поколения нет собственного мнения? — подначивал Люциус.

Естественно, у Гермионы было свое мнение. Но делиться им с Малфоем-старшим было равнозначно метанию бисера перед свиньями.

Абсолютно напрасно.

Но, раз уж он просит...

— Я считаю, что новому правительству стоит активнее налаживать международные связи, чтобы поскорее поймать всех Пожирателей, — с вызовом сказала Гермиона, — а также бросить силы на восстановление социальных институтов. Сложно настроить все механизмы, даже карательные, когда под тобой не ровная почва, а пепелище войны.

— Это оправдание бездарного руководства, — отмахнулся тот.

— Вас освободили из тюрьмы, не забрав при этом ни галлеона из вашего состояния, — продолжала закипать Гермиона. — Чем вы так недовольны, мистер Малфой? Где благодарность? На мой взгляд, это более чем гуманное отношение к такому человеку, как вы.

— И какой же я человек, мисс Грейнджер? — он снисходительно улыбнулся.

— Бывший Пожиратель Смерти, — громко и четко ответила гриффиндорка. — Хотя я не уверена, что это звание отбирается у вас одномоментно со смертью вашего лидера. Мне кажется, это скорее клеймо на всю жизнь.

— Грейнджер, — предупредительно прошипел Драко.

— Нет, сынок, пусть девушка продолжает. Я бы предпочел знать, что обо мне думает моя потенциальная невестка.

— Мерлин, какая еще невестка? — возмутился Драко.

— Ну ты же привел ее в дом. Значит, у тебя достаточно серьезные намерения насчет мисс Грейнджер. Или я не прав?

— Отец, о свадьбе не идет никакой речи. Совсем.

Это был самый фантастический по своей нелепости фарс, который Гермиона видела в своей жизни. И эти попытки Люциуса спровоцировать ее на скандал, а Драко на признание, что нет у него никакой симпатии... Мерлин, просто театр абсурда.

— Для избранницы моего сына у вас слишком левые взгляды, мисс Грейнджер, — продолжал ломать комедию Люциус.

— Хорошо, что мы не обсуждаем политику во время свиданий, — Гермиона посмотрела на Драко. — Правда, милый?

Он ничего не ответил, только агрессивно разрезал стейк и наколол крошечный кусочек на серебряную вилку.

Дальше ужин проходил в более мирном ключе. Люциус Малфой снова переключился на какие-то абстрактные темы, вроде биржевых котировок. Как только Гермиона оказалась за пределами столовой в сопровождении Драко, все ее раздражение полилось потоком на слизеринца.

— Этот ужин был сущим кошмаром, Малфой, — тихо сказала она, пока они шли по коридору в сторону ее комнаты.

— Да, это ведь ты его таким сделала, — огрызнулся он.

— А ты на что надеялся? Что мы обсудим с твоим отцом погоду, а потом сыграем в бридж за чашечкой горячего шоколада? Он провоцировал меня на такие ответы!

— Грейнджер, у меня складывается ощущение, что все байки о твоем высоком интеллекте — это вранье чистой воды. Такой прямолинейностью отличаются только полные идиоты!

Он грубо дернул Гермиону за предплечье, останавливая ее посреди коридора.

— Я притащил тебя в Мэнор под предлогом, что ты без памяти в меня влюблена, — тихо, но с угрозой сказал Малфой. — По-другому это было сделать просто невозможно. Я не мог незаметно открыть для тебя ворота посреди ночи или попытаться активировать один из каминов. Отец узнал бы об этом через секунду. Я не понимаю, тебе нужно это яйцо или нет? — он тряхнул Гермиону за плечи, она робко кивнула. — Ну так перестань впутываться в скандалы! Просто перетерпи этот вечер. Сейчас мы с тобой пойдем прогуляемся, как влюбленная парочка. А когда все лягут спать, заберем яйцо. Умоляю, Грейнджер, не будь собой хотя бы пару часов. И тогда все будет нормально.

— Х-хорошо, — ответила гриффиндорка. Малфой отпустил ее и продолжил движение по коридору.

— Возьми куртку, встретимся здесь через десять минут, — сказал слизеринец и скрылся за дверью. Гермиона с удивлением осознала, что ее поселили в непосредственной от него близости, буквально в соседней комнате. Она зашла к себе и переоделась во все самое теплое, что нашла в сумочке. С каким-то детским злорадством Грейнджер натянула свой гриффиндорский свитер и шапку и вышла в таком виде в коридор. Малфой это никак не прокомментировал, но уголок его рта едва заметно дернулся.

Ни одного шанса не быть собой хотя бы секунду.

Когда они вышли на улицу, было уже около десяти часов вечера, и насыпные дорожки освещали только редкие уличные фонари. Территория Малфой-мэнора была невероятно огромной: бесконечные лабиринты живой изгороди, каменные беседки, фонтаны и, конечно, тот самый пруд. Они подошли к ротонде на небольшом возвышении, и Малфой одним шагом преодолел все три ступеньки. Он облокотился на перила и стал рассеянно наблюдать за темной водной гладью. Гермиона встала неподалеку, сохраняя безопасную дистанцию в полметра. Вдруг ее взгляд зацепился за красный куст прямо под ротондой.

Она удивленно воскликнула:

— Это что, розы? В ноябре?

— Да, Грейнджер, — устало ответил ей Малфой. — Есть такие сорта, которые стоят до поздней осени. Конкретно этот куст посадили только в этом году, но он уже превзошел все ожидания по живучести.

— А что это за сорт? — спросила Гермиона и посмотрела на его профиль. Его челюсть немного напряглась.

— Не помню, — сказал слизеринец.

Но Гермиона почему-то была уверена, что он соврал. Она снова посмотрела на розы. Аккуратные бутоны диаметром не больше одного галлеона равномерно распределялись по ветке. Бесстрашный цветок, стойко переносящий первые заморозки — просто чудо природы.

Вдруг из темноты послышался голос:

— Дети, что вы здесь делаете?

Гермиона вздрогнула и обернулась. Люциус Малфой одной ногой поднялся на первую ступеньку ротонды.

— Любуемся луной, — спокойно ответил Драко, развернувшись к отцу вполоборота.

— Вы не могли бы любоваться луной где-нибудь подальше от пруда? Например, сидя по своим комнатам.

Драко тяжело вздохнул и ответил:

— Да, конечно. Мы уже собирались уходить.

— Замечательно, — сказал Люциус Малфой. — Драко, проводи мисс Грейнджер к ее спальне. Только постарайся не пересекать порог.

Драко взял Гермиону за руку и быстро вывел из каменной беседки. Гриффиндорка увидела в темноте, как сверкнули глаза Люциуса, когда они прошли мимо. На безопасном расстоянии Малфой отпустил ее пальцы.

— Вернемся туда ближе к утру, — сказал слизеринец на крыльце дома. — Он скорее всего будет наблюдать за прудом еще пару часов.

— Почему ты так защищаешь его? — спросила Гермиона. — Он же буквально подставил твое предплечье Волан-де-Морту и заставил служить ему.

— У меня не было выбора, Грейнджер, — раздраженно ответил он. — И даже не пытайся со мной спорить. Если бы я мог, я бы ни за что не стал Пожирателем Смерти.

— Но...

— Грейнджер, помолчи, — Малфой не дал ей договорить. Он подошел чуть ближе, смотря гриффиндорке прямо в глаза. — Хватит судить меня. Есть ситуации, в которых альтернативы просто не существует. Ты становишься заложником обстоятельств.

— Я не сужу тебя, Драко. Больше нет, — Гермиона помотала головой. — Я просто хотела понять, почему сейчас ты продолжаешь... покрывать его.

— Потому что это моя семья, Грейнджер. Я могу быть не согласен с отцом, но я скажу ему об этом лично. Я просто... — он прикрыл глаза, делая глубокий вдох, а затем еще более глубокий выдох, — хочу, чтобы они уехали. Когда это все закончится. Когда вы всех поймаете и накажете, когда я закончу школу, когда истечет срок домашнего ареста.

— А ты? Как ты будешь жить здесь? Чем будешь заниматься?

— Я не знаю. У меня еще есть время, чтобы решить. Чтобы найти свое место в новом мире. У меня больше нет никаких привилегий, как ты могла заметить.

— Кроме огромной кучи денег, — усмехнулась Гермиона.

— Они мне мало помогут, когда я буду пытаться строить карьеру. Тебя возьмут на стажировку в Министерство, даже не читая мотивационного письма и рекомендаций. На мое резюме в лучшем случае поставят кружку с кофе.

— Ты бы этого хотел? Карьеры в Министерстве?

— Не знаю. Может быть, раньше.

— Мир большой, ты можешь найти свое место где-то еще. Где никто о тебе не знает, — Гермиона смотрела на него снизу вверх, на четко очерченный подбородок, на глубокие тени, залегшие у носа и под глазами. Он снова выглядел как каменное изваяние.

— Это моя ноша, Грейнджер.

Ее взгляд опустился на его губы. Полные и почти бескровные.

— Страдать за выбор, который ты не делал? — спросила она и снова посмотрела ему в глаза.

— Это моя метанойя, — ответил он.

Повисла пауза. Гермионе хотелось сделать хоть что-то, чтобы разрушить это напряжение. Сердце колотилось так быстро, что заглушало несвязный поток мыслей.

— Пойдем, — наконец сказал Малфой и отошел от нее. Он едва прикоснулся к двери, как та послушно распахнулась, пропуская молодого хозяина поместья. Гермиона последовала за слизеринцем в дом. Они поднялись на второй этаж и разошлись по комнатам, договорившись встретиться в коридоре в четыре утра.

Гермиона испытывала разочарование, и сама не знала, чем оно было вызвано. Возможно, будь у нее чуть больше той самой хваленой гриффиндорской храбрости, она бы ответила себе на этот вопрос.

А сейчас... Гермиона просто стояла и смотрела на дверь. Она собиралась считать минуты до того момента, как снова увидит самого противоречивого и волнующего человека в своей жизни. Потому что ей до ужаса хотелось его разгадать.