Серпентариум

 Все последующие будни на этой неделе слились у Гермионы в один бесконечный день. Она вставала, тренировалась, ходила в Большой зал на завтраки, обеды и ужины, посещала уроки, занималась с отстающими, дежурила. Любую свободную минуту она тратила на подготовку домашних заданий в библиотеке или своей комнате. У нее физически не было ни сил, ни времени на переживания о Роне. С каждым днем тревожных мыслей на фоне становилось все меньше и меньше.

Кажется, я действительно в состоянии пережить любую драму, если достаточно нагружу свой мозг.

— Почему ты была так категорически против уроков Общей физической подготовки, Грейнджер? — спросил Малфой на тренировке в четверг. Гермиона карабкалась по канатной дороге, поэтому слизеринцу приходилось почти кричать, чтобы она его услышала с расстояния в несколько метров.

— Почему тебе это вдруг стало интересно? — бросила вместо ответа гриффиндорка. Она уже подходила к финишу. Впереди оставался один участок дистанции с подвесным бревном.

— Я трачу несколько часов в неделю на то, чтобы ты могла сдать зачет. Решил поинтересоваться.

Гермиона обернулась на слизеринца.

— Так ты мне ответишь? — продолжал Малфой. — Ты же маглорожденная, Грейнджер. Уметь драться и убегать — это их единственный способ защищаться.

Гермиона мысленно улыбнулась тому, что Малфой использовал «маглорожденную» вместо «грязнокровки». Как политкорректно с его стороны.

— Не совсем единственный, у маглов еще есть оружие. Технологии.

— И все же, до появления этих... штучек маглы сражались на мечах.

— Грубая физическая сила кажется мне... менее цивилизованным способом отстаивать свои интересы, — поморщилась Гермиона. — Для дуэли на палочках нужно быть искусным волшебником, включать голову. Выигрывает не тот, кто сильнее, а тот, кто умнее.

— Это слишком наивное представление о сражениях для человека, который прошел войну, Грейнджер. Моя тетя Беллатриса была искусна в фехтовании. Она бы победила тебя и мечом, и палочкой. И для этого ей даже не нужно быть такой умной, как ты. Просто более хитрой и ловкой.

— Тем не менее, она мертва, — Гермиона пожала плечами. Она подошла к лестнице, ведущей вниз с канатной дороги, и спустилась к Малфою. Он стоял, сложив руки на груди — в его позе читался вызов.

— Но не потому, что плохо сражалась, — заметил он. Это было правдой лишь отчасти, потому что пала Беллатриса в итоге в дуэли против Молли Уизли. Что, по сути, и есть проигранное сражение. Гермиона озвучила свою мысль.

— Зато скольких она до этого победила, Грейнджер.

— Я... не знаю, Малфой, — Гермионе не нравилась даже гипотетическая возможность того, что Беллатриса могла навредить Молли. — Мне бы хотелось вообще больше никогда ни с кем не сражаться. Тем более — насмерть.

— Святая наивность, — Малфой покачал головой.

Они не сговариваясь двинулись к тому месту, где обычно фехтовали. Это была уже вытоптанная опушка у подножия холма.

— Как ты оцениваешь мои навыки спустя полтора месяца тренировок? — спросила Гермиона, доставая меч из бисерной сумочки.

— Ты делаешь... успехи, — Малфой поднял свой клинок с земли. — Я бы уже поставил на месте профессора Димова «Удовлетворительно».

Он на секунду замолчал, задумавшись, а потом продолжил:

— Но, если бы ты сражалась с настоящим противником, то умерла бы секунд через тридцать.

— Почему? Я уже могу парировать твои удары вполне успешно, — Гермиона приняла стойку, готовясь начать поединок.

— Во-первых, я не дерусь с тобой в полную силу и думал, что это очевидно, — слизеринец сделал первый выпад. Гермиона увернулась. — Во-вторых, ты знаешь, что мой меч не нанесет тебе увечий. Ты меня не боишься. А в бою ты бы запаниковала и забыла все, что вызубрила. Твои движения угловатые и неестественные. Ты не чувствуешь оружие. Совсем.

— Почему ты раньше не сказал? — Гермиона пошла в контратаку, пытаясь ударить Малфоя справа. Он заблокировал удар меча.

— Потому что ты не спрашивала, — Малфой приподнял одну бровь. — Ты практически не задаешь вопросов — судя по всему, решила, что сама всему научишься. На мои реплики с подсказками реагируешь крайне агрессивно. Какой смысл мне вкладывать свои силы?

Гермиона поджала губы, отступая.

— Если ты действительно такая умная, какой себя считаешь, ты должна осознать важность физической подготовки, — продолжал Малфой. Он резко подался вперед и ударил Гермиону в плечо. Их воображаемый счет открылся в его пользу. — Не для зачета у профессора Димова, а для собственной безопасности.

Малфой, как кошка, отпрыгнул назад и застыл в выжидающей позе.

— Грейнджер, войны не закончатся никогда. Возможно, на твой век выпал только Волан-де-Морт. А может, и кто-то еще.

— Ты предлагаешь мне все время жить в страхе, что опять случится война? — она сделала шаг навстречу, Малфой не отступил, и мечи с лязгом встретились.

— Такая категоричная, просто до абсурдности. Ты хочешь стать по-настоящему сильной волшебницей?

Его следующий удар был быстрым и неожиданным — меч вошел в правое бедро гриффиндорки, заставляя поежиться. Два-ноль.

Гермиона кивнула, и Малфой продолжил излагать свою витиеватую мысль:

— Тогда пойми, что улучшение твоих физических показателей, скорости реакции и выносливости сделают тебя сильнее.

— То есть развитие моих магловских качеств поможет мне стать более могущественным волшебником? Так, Малфой? — Гермиона сделала вид, что собирается ударить в правый бок, а затем резко изменила траекторию и вонзила меч с левой стороны.

Малфой ухмыльнулся.

— Если тебе так понятнее, то да, Грейнджер. И начни, пожалуй, с элементарных отжиманий. У тебя руки дрожат, когда ты поднимаешь что-то тяжелее учебника по Зельям.

На этой тренировке он снова выиграл. Со счетом восемнадцать-семь.

***

В пятницу после занятий Гермиона решила навестить Хагрида. Она не была у него с начала года ни разу — при том, что Гарри, Джинни и даже Рон находили время заглянуть хотя бы раз в неделю.

— Гермиона! — воскрикнул Хагрид, открывая дверь в хижину. — Я как раз только что вскипятил чайник.

— Как твои дела? — улыбнулась гриффиндорка, заходя внутрь. Она приземлилась на скамейку и принялась разглядывать помещение, полностью восстановленное после войны. Здесь практически ничего не изменилось, и видеть это было приятно.

— Вполне, — отмахнулся Хагрид, снимая большой чугунный чайник с огня. — Расскажи мне лучше, что произошло у вас с Рональдом? Я слышал, как ученики шепчутся... — Хагрид округлил глаза, — что он загулял с другой. Чушь какая... Да ведь всем известно, что мои ребята — не разлей вода.

Гермиона нервно поерзала на скамейке.

— На самом деле... так все и есть, — неохотно ответила она.

— Какой наргл его покусал? — воскликнул Хагрид. — Ой, что же делается... а ведь еще пару лет назад просиживали тут у меня свои штаны и глазки друг другу строили... Кошмар, кошмар...

— Это правда, что ты подружился с профессором Димовым? — перевела тему Гермиона. Хагрид тем временем разливал странного цвета напиток по огромным глиняным кружкам с кривыми ручками.

— Что есть, то есть. Хороший он малый, больно нелюдимый только.

Гермиона взяла кружку, стараясь не пролить сероватую жидкость, которая пахла одновременно ромашкой и грязными носками.

— Он-то как раз и посоветовал мне настаивать листья земляной незабудки. Полезно для организма! Они там только так от простуд и спасаются на своем севере.

— Так значит это земляная незабудка... — протянула Гермиона. Перед глазами тут же возник параграф из учебника по Травологии, где этот цветок характеризовался как «совершенно непригодный для пищи и питья».

За чашкой «ароматного» напитка Хагрид начал рассказывать, как проходят его занятия по Уходу за магическими существами в новом семестре. Он очень хвалил Рольфа, интерес которого к животным можно было сравнить только с любовью самого лесничего.

— Он притащил мне все книги своего деда! Удивительный парнишка! — восхищался Хагрид, отхлебывая отвар из земляной незабудки. Гермиона делала вид, что ждет, пока жидкость остынет.

— Да, Рольф хороший, — соглашалась Гермиона. — Хагрид... Ты случайно не общаешься ни с кем из Министерства?

Гермиона не хотела сознаваться себе в том, что наведалась к другу отчасти для того, чтобы кое-что выведать.

— Иногда с Артуром. А еще видел Кингсли на той неделе в Косом переулке, когда ездил за кормом для растопырничка.

Она на всякий случай не стала уточнять, когда Хагрид успел завести растопырника — ужасно уродливое существо, похожее на крысу.

Меньше знаешь — крепче спишь.

— Они не упоминали ничего о яйцах, которые нашли в особняке Малфоев? Или, может быть, о нападениях змеи?

— Ох, Гермиона... — покачал головой Хагрид. — Вы как всегда не можете пройти мимо всякой жути.

— Кажется, будто Министерство в растерянности, — мягко продолжала Гермиона.

— Так и есть. Яйца эти — не поддаются, — Хагрид махнул рукой, а Гермиона придвинулась ближе в волнении. — На них наложено сильное защитное заклятие. А змея... Ни одной идеи, кто под этой шкурой прячется.

— Какое защитное заклятие?

— Да соплохвост его знает... Никак не узнать, что там внутри и в каком состоянии.

Гермиона напряглась. Если даже у Министерства не получилось исследовать яйца, то какие шансы у нее самой?

— Спасибо, Хагрид, — Гермиона поднялась.

— А ты чего, уже побежала? — расстроенно спросил он. — Даже отвар мой не допила.

Гермиона виновато села обратно на скамейку и обхватила пальцами горячую кружку. Следующие несколько часов она слушала истории о растопырнике, про которого даже не спрашивала.

***

В субботу в Малом бальном зале было невыносимо душно. Из-за надвигающихся холодов замок начали с усердием топить, отчего дышать было невозможно. Гермиона сняла гриффиндорский свитер, оставаясь только в голубой футболке, едва прикрывающей пупок. Она не ожидала, что придется раздеться, поэтому каждые несколько секунд нервно одергивала кофту.

— Шаги плавные и скользящие, — инструктировал учеников профессор Флитвик на репетиции. — Спина прямая, плечи расправлены, голову нужно слегка приподнять.

Малфою, судя по всему, жара была ни по чем — на репетицию он заявился в рубашке и пиджаке.

— Ты бы еще в пижаме пришла, — недовольно пробурчал Малфой, оглядывая Гермиону с ног до головы. Особенно долго его взгляд задержался на обнаженной коже между футболкой и джинсами. Гриффиндорка вспыхнула и в сотый раз дернула за край одежды.

Малфой по команде профессора Флитвика подошел ближе, положил одну руку ниже лопаток Гермионы, а другой взял ее ладонь. При этом на лице слизеринца не дрогнул ни один мускул. И только по горящим глазам можно было догадаться, в каком раздражении он пребывает из-за необходимости ее касаться. Гермиона положила левую руку на плечо Малфоя, от чего тот поежился, выдавая свои истинные чувства.

— Если ты собираешься вести себя на балу таким образом, возможно, мне действительно стоит сломать ногу. Твою ногу.

— Грейнджер, я тебя предупреждал, это будет пытка, — ответил Малфой.

— Да, но ты и твое недовольное выражение лица только усложняете ситуацию.

— Постараюсь скрыть свои истинные чувства ради тебя, — его лицо снова стало абсолютно непроницаемым.

В Малом бальном зале заиграла музыка. На счет раз Малфой сделал шаг, увлекая за собой Гермиону. Он вел так легко и непринужденно, словно танцевал вальс каждый день. Это бесило, потому что в очередной раз напомнило, какое изысканное аристократическое воспитание он получил.

Вот только какой толк от этих манер, если сам по себе человек — мерзкий слизень?

Пары кружились по строго определенной профессором Флитвиком траектории, чтобы не нарушать фигуру бесконечности. Гермиона избегала взгляда слизеринца всеми силами и цеплялась глазами за пролетающие рядом пары. Если она нервничала, то Малфою было все равно — он механически выполнял танцевальные па, абсолютно эмоционально не вовлекаясь в происходящее. Просто делал то, что ему велят.

Как всегда.

Больше всего Гермиона ненавидела ту часть танца, где Малфой должен был поднять ее, держа за талию, и несколько тактов кружить в воздухе. При этом смотреть им полагалось друг другу в глаза.

— Надеюсь, тебя не стошнит на меня, — шепнул слизеринец, уже готовясь схватить Гермиону.

— Я тоже, — ответила она, внутренне содрогнувшись. Как только руки Малфоя опустились на ее талию, касаясь обнаженной кожи, гриффиндорка крепко зажмурилась. Смотреть ему в глаза было слишком... волнительно. В конце концов, на балу в зале будет двадцать две пары. Никто не заметит ее закрытых глаз.

Спустя мгновение она почувствовала, как легко ее ноги оторвались от пола. Малфой кружил Гермиону без малейшего усилия, так же, как Виктор Крам несколько лет назад на Святочном балу. Вот только тогда она не боялась смотреть на своего партнера. Слизеринец опустил ее на пол, и Гермиона вздохнула с облегчением. Они продолжили танцевать.

За эту репетицию Малфой поднимал Гермиону в воздух трижды. Но даже к последнему разу ей не удалось расслабиться. Она гадала, смотрит ли на нее Малфой в этот момент или тоже зажмуривается.

А если смотрит, о чем думает?

Его длинные пальцы практически полностью обхватывали талию Гермионы. Она чувствовала это прикосновение и ненавидела себя за то, что придает этому такое большое значение. Настолько огромное, что смотреть ему в глаза было невыносимой пыткой.

— Локоть выше, Грейнджер, — шипел Малфой, пока вел ее в танце. — Тебя в лесу растили?

— Малфой, снимаю шляпу перед твоим викторианским воспитанием, но в моем современном мире вальс — не самый жизненно-необходимый навык.

— А зря. Может, хоть танцы подарили бы тебе подобие изящества. Сейчас ты угловатое полено — что с мечом в руках, что в вальсе.

— Иди к черту.

— Как ты замучила меня со своими чертями, — сквозь зубы выдавил Малфой. — Не сутулься!

На репетиции танца он был таким же невыносимо требовательным, как на занятиях по Общей физической подготовке. Гермионе начало казаться, что только на их препираниях держится все мироздание. И, если кто-то из них остановится оскорблять другого, небо упадет на землю.

— На сегодня все, — объявил профессор Флитвик. Гермиона и Драко тут же отпрянули друг от друга. — Не забывайте репетировать в свободное время.

— Обязательно, — фыркнул слизеринец.

Гермиона решила, что сейчас самое подходящее время поговорить о переводе страницы текста с французского языка. Она всю неделю собиралась с силами, чтобы попросить его о помощи, но никак не могла переступить через свою гордость.

Тянуть дальше уже некуда. И так есть большая вероятность, что осмотр яйца в Мэноре ни к чему не приведет.

— Эм... Малфой, — Гермиона набралась смелости и, пока остальные пары выходили из Малого бального зала, обратилась к слизеринцу.

— Что? — спросил он недовольно.

— Мне нужна твоя помощь. Ты можешь, пожалуйста, прийти в женский туалет на первом этаже через десять минут?

— Ты что удумала, Грейнджер? — его бровь скептически приподнялась. — Мы недостаточно много времени провели вместе на этой неделе по твоему мнению?

— Это важно, я бы не попросила в противном случае.

— Ладно, — он закатил глаза. — Встретимся там.

Гермиона кивнула и поспешила к выходу из зала. Страница из записной книжки Ньюта Саламандера лежала в шкатулке, поэтому гриффиндорке пришлось подняться в спальню. Когда она вошла в туалет, Малфой уже стоял там, прислонившись к раковине.

— Ты не могла бы одеться? — спросил он с порога. — Твой развязный внешний вид вредит моему чувству прекрасного.

— Они устроили в Хогвартсе сауну, Малфой, — возмутилась Гермиона в ответ. Он недовольно поджал губы и замолчал. — Ты можешь перевести эту страницу?

Она подошла ближе и передала Малфою развернутый листок.

— Ты хочешь, чтобы я поработал для тебя переводчиком? С чего ты вообще взяла, что я знаю французский? — спросил он, едва взглянув на текст.

— Слухами земля полнится. Давай. Думаю, тебе это тоже будет интересно.

— Ce n'est pas seulement un homme sous la forme d'un serpent, — вполголоса начал Малфой читать первую строчку, скорее для себя, чем для Гермионы, — это не просто человек...

Гермиона почувствовала, как от его низкого голоса в сочетании с грассированным звуком «р» внизу живота потянуло.

Мерлин, не останавливайся никогда. Разговаривай отныне только на французском или навсегда замолчи.

— Грейнджер, ты меня слушаешь?

Гермиона вздрогнула.

— Ты не мог бы начать сначала? И желательно сразу с перевода на английский.

Иначе у меня случится сердечный приступ.

Малфой недовольно поджал губы, но просьбу выполнил:

«Это не просто человек в образе змеи, а зверь со всеми обычными инстинктами. Внутри маледиктуса как бы сосуществуют две сущности — и это отнюдь не созидательный союз, совсем наоборот. Один медленно убивает другого.

Чем дольше человек пребывает в животном обличье, тем быстрее происходит процесс поглощения. При этом его человеческое тело стареет медленнее. Поэтому маледиктусы, даже в зрелом возрасте, могут выглядеть, как подростки и даже дети. Соблазн велик — тварь манит, обещая бессмертие и даруя огромную силу.

Маледиктус может обладать магическими способностями, а может не обладать. В зависимости от того, были ли в его роду волшебники».

Малфой сглотнул, пытаясь унять волнение, и продолжил:

«О размножении. Не важно, в какой момент произошло зачатие. Если маледиктус в момент родов находится в человеческом обличье — родится ребенок. Если в животном — животный детеныш с теми же свойствами, что и мать. Если маледиктус — рептилия, он может откладывать яйца. Детеныш вылупится тогда, когда для этого будут созданы благоприятные условия — постоянное тепло и высокая влажность. Продолжительность жизни маледиктуса колеблется от ранней смерти во младенчестве до ста лет.

Формула заклинания, позволяющего на время вернуть маледиктусу человеческую форму: Revénite. Движение палочки при этом будет напоминать спираль с двумя оборотами. Главное — описывать траекторию без резких движений, иначе эффект будет кратковременным».

— Где ты это нашла? — потрясенно спросил Малфой. — Я перерыл всю домашнюю библиотеку и библиотеку Хогвартса и не откопал даже близко ничего полезного.

— Это было в копии записной книжки Ньюта Саламандера. Ее мне подарил Рольф на день рождения.

— Твой первый не бесполезный друг за семь с половиной лет в школе.

— Зато твои друзья все очень полезные, Малфой. Алкоголики и развратники, — Гермиона недовольно уставилась на Малфоя.

— Они хотя бы веселые. А твои мало того, что бесполезные, еще и жуткие зануды. Прямо как ты.

Гермиона закатила глаза и ничего не ответила.

— Я могу снять копию? — спросил Малфой. Гермиона засомневалась.

Насколько будет странно сначала попросить его перевести страницу, а потом отказать в снятии копии? Он ведь все равно большую часть уже запомнил...

— Хорошо, — ответила гриффиндорка. Малфой быстро достал палочку и создал второй экземпляр страницы. — Спасибо... за помощь.

— Будешь должна, Грейнджер.

Ну естественно, разве он сделал бы что-то безвозмездно?

***

На этой неделе Гермиона не успевала соскучиться по слизеринцу. Следующим утром они опять пересеклись на тренировке — в этот раз Малфой явился с сюрпризом. Гермиона наблюдала за его длинной фигурой в черном спортивном костюме и за загадочным свертком в руках, пока тот неторопливо спускался вниз по холму. В бархатную зеленую ткань, как выяснилось позже, было завернуто два меча.

— Если ты хочешь научиться сражаться, я тебе помогу, Грейнджер, — серьезно сказал Малфой, передавая один клинок гриффиндорке. — Это одноручный меч гоблинской работы, фамильная драгоценность Малфоев. Будь с ним аккуратнее.

— Если ты так переживаешь за свой меч, зачем отдавать его мне? — с сомнением спросила гриффиндорка, забирая протянутое оружие.

— Я не отдаю его насовсем, Грейнджер. Просто пока у тебя нет своего, будешь пользоваться этим.

— Ладно, спасибо, — Гермиона смутилась. — А если я тебя случайно пораню?

Малфой язвительно улыбнулся.

— Если тебе это удастся, я буду только рад. В этот момент наши тренировки можно будет закончить.

От скромности кое-кто явно не умрет.

Новый настоящий меч был намного тяжелее тренировочного, и управляться с ним было труднее. Удары получались менее точными, а отдача была такой, что сотрясалось все тело.

— Не открывайся мне так сильно, Грейнджер. Я могу воткнуть тебе клинок в середину груди, и ты даже моргнуть не успеешь.

Лезвие его меча в конце концов всегда оказывалось где-то у шеи гриффиндорки. Гермиона только сейчас во всей мере осознала правоту Малфоя насчет того, что она совершенно не готова к сражению с применением настоящего оружия. К концу тренировки она могла выжимать пот из своей одежды.

— Все, достаточно. Метафорически ты уже умерла раз двадцать, — Малфой опустил меч. Светлые волосы прилипли к его лбу, и Гермиона с удовольствием подумала о том, что он тоже подустал. — Уже скоро поход в Хогсмид, мне пора.

— Боишься не успеть накрасить реснички? — спросила Гермиона и наигранно захлопала глазами.

— Нет, но у меня свидание, надо выглядеть прилично, — бросил слизеринец и направился к замку.

Новость о его свидании отозвалась неприятным скрежетом в груди гриффиндорки. Она еще некоторое время упражнялась в одиночестве, с раздражением замахиваясь на невидимого противника, и думала о том, каково это — быть девушкой Малфоя.

Как он относится к тем, в кого влюблен?

Он внимательный? Заботливый? Нежный?

Он отодвигает для нее стул? Открывает дверь, пропуская вперед? Предлагает накинуть на плечи свою мантию?

Перестань думать об этом. Он наверняка даже с любимой девушкой невыносимая задница.

Гермиона со злостью отбросила меч в сторону. Ей начало казаться, что весь Хогвартс прямо сейчас утопает в гормонах — повсюду любовь и какие-то отношения. И только она — одна.

Всегда одна.

Когда Гермиона вошла в гостиную Гриффиндора, все еще взвинченная, из спальни мальчиков вышел Рон. Она хотела его проигнорировать и сразу подняться к себе, но Уизли перегородил дорогу.

— Мы можем поговорить? — казалось, что Рону неуютно.

— О чем? — спросила Гермиона, избегая его взгляда. Она рассматривала камин, гобелены, полку с книгами — словом, что угодно, но только не лицо Уизли. Внутри нее снова закипала злость.

— Мне жаль, что тебя наказали из-за взрыва в раздевалке. Я должен был догадаться, что ты в тот момент была не в состоянии восстановить стену, и позаботиться об этом. И вот, с Гриффиндора сняли сто очков... Из-за меня.

— В этом не было необходимости. Я сама разнесла раздевалку и должна была за это ответить, — Гермиона все еще не смотрела на Уизли.

— Мне все равно очень... жаль, — Рон замялся. Разговор явно заходил в тупик.

— Ничего. Это всего лишь сто очков — я отработаю их за пару недель занятий с отстающими.

Гермиона протиснулась мимо Уизли и поспешила в свою комнату. Глаза защипало от нелепости всей ситуации — она взорвала стену, когда застукала его за изменой, а ему жаль потерянных очков.

Серьезно, Рональд?

Сегодня они должны были идти с ним на свидание. Он пригласил ее две недели назад, когда они обнимались в ее комнате. А теперь Гермиона шла в Хогсмид одна, потому что Гарри и Джинни хотели провести время вдвоем, как и все остальные парочки в ее окружении.

Интересно, Рон идет в Хогсмид со Стейси?

А Малфой пригласил Пэнси?

А при чем тут вообще Малфой, Гермиона?!

Гриффиндорка зарычала и бросила бисерную сумочку в стену, как только вошла в спальню. Идти в Хогсмид ей уже совершенно не хотелось. Она собиралась раздеться и лечь спать, потому что чувствовала смертельную усталость, но в последний момент передумала. Злобно пыхтя, она натянула на себя свитер и вышла из комнаты. Внизу в гостиной уже никого не было.

Когда ученики подходили к Хогсмиду, сгущались сумерки.

Зима совсем близко.

Гермиона бродила между домиками Хогсмида, завистливо оглядывая парочки вокруг. Мельком она заметила Гарри и Джинни, которые заходили в «Три метлы». Она и сама хотела заглянуть туда, но подумала, что друзьям станет неловко от ее одиночества, и они пригласят ее присоединиться.

А быть третьим колесом сегодня очень не хотелось.

В животе противно заурчало, плюс ко всему Гермиона начала замерзать. Она ненадолго зашла в книжную лавку, полистала несколько томов по изготовлению зелий, а потом направилась в «Кафе мадам Паддифут». Ее друзья не любили это место, потому что оно выглядело слишком «романтично», поэтому шанс встретить там кого-то был крайне мал. А это было именно то, в чем гриффиндорка сегодня нуждалась.

В полной изоляции от знакомых.

В заведении пустовали только два соседних столика. Гермиона заняла тот, что стоял ближе к окну, сделала заказ и достала учебник по Латыни. Она так увлеклась чтением, что из мыслей ее смогло выдернуть только чье-то знакомое хихиканье. Гриффиндорка резко подняла голову и увидела входящих в кафе Малфоя и Паркинсон. Они огляделись и, за неимением других вариантов, сели за соседний от Гермионы столик. Малфой галантно отодвинул для Пэнси стул, а затем приземлился напротив. С этой точки ему было прекрасно видно Гермиону.

Гриффиндорка поежилась, плотнее заворачиваясь в куртку. Она так замерзла на улице, что даже не сняла верхнюю одежду.

— Пэнс, ты что будешь? — громко спросил Малфой, разглядывая меню. Гермиона украдкой бросила на него взгляд. — Горячий шоколад? Может, попробуем вишневый пирог?

— Драко, у меня аллергия на вишню. Я уже десять раз говорила об этом.

Гермиона оцепенела.

Черт. Черт, черт, черт...

— Аллергия на... вишню? — недоумевал Малфой. — Давно?

— Примерно всю жизнь? — ответила Паркинсон с издевкой в голосе.

— А духи? Тебе можно пользоваться духами, в составе которых есть вишня?

— Разумеется, нет. У меня сразу начнется аллергическая реакция.

— Ваш вишневый пирог, — работница заведения поставила десерт перед Гермионой и удалилась. Сердце гриффиндорки пропустило удар. Не было ни единого шанса, что Малфой не слышал и не видел, что именно принесла официантка. Оставалось надеяться только на то, что он не в состоянии проводить такие неочевидные параллели.

Подумаешь — вишневый пирог. Мало ли кто еще в Хогвартсе любит вишневые пироги, верно?

А много людей в Хогвартсе умеют варить Оборотное зелье?

Гриффиндорка почувствовала, что сейчас Малфой смотрит прямо на нее из-за плеча Пэнси. Он буквально сверлит в ней дырку — но поднять на него глаза означает выдать себя с потрохами.

— Я сейчас вернусь, Пэнси, — бросил слизеринец. Гермиона сжалась в комочек.

Скрипнул стул. В поле зрения гриффиндорки появились лакированные туфли на шнуровке.

— Грейнджер, выйди-ка со мной на минутку.

Гермиона нехотя подняла глаза.

— З-зачем? — ее голос дрогнул.

— Кажется, я поймал птичку, — вкрадчиво сказал Малфой, немного наклоняясь. — Пойдем, покажу.

— Вряд ли тебе это удалось...

— Вставай, Грейнджер. Или я вытащу тебя из-за стола силой.

— Нет, подожди...

Малфой взял ее за предплечье, рывком поднял со стула и повел к выходу из заведения. Он даже не накинул пальто — так и вышел на улицу в одной водолазке.

— Значит, птичка нашептала, Грейнджер? А не я ли уж эта птичка? — с угрозой спросил Малфой, увлекая Гермиону в узкий темный переулок между «Кафе мадам Паддифут» и «Магазином перьев Писарро». Туда, где их никто не увидит.

Он прибьет меня.

— М-Малфой, отпусти, — хныкала Гермиона, пытаясь сбросить его руку со своего предплечья.

— Ни за что на свете, маленький ты орнитолог. Ты у меня никуда не уйдешь, пока не признаешь, что выпила Оборотное зелье и под видом Пэнси вытянула из меня всю информацию! — он швырнул Гермиону к стене. Она больно ударилась спиной о выступающий в кладке камень и вскрикнула. Малфой приблизился, гриффиндорка уже было потянулась за палочкой, но тот резко схватил ее руки и расставил по бокам от Гермионы. Она была распята перед ним, без единого шанса сбежать.

— Не понимаю, о чем ты говоришь, — лепетала Гермиона, пытаясь вырваться. Она хотела пнуть его, но Малфой перехватил ее ноги, прижав их к стене бедрами. Он практически лег на нее, только в вертикальном положении. Сердце Гермионы бешено стучало, а тело обливалось холодным потом от страха.

— Хватит врать, Грейнджер!

— Я-я ничего не делала...

— Хватит. Врать. — Малфой разозлился не на шутку. — Кроме того, что ты пыталась выведать у меня информацию о яйцах и змее, ты заставила с собой откровенничать. А еще я чуть тебя не поцеловал!

— Поверь, я бы не допустила этого ни при каких обстоятельствах...

— Да что ты? Поэтому ты так дрожала, пока я гладил тебя по ноге?

— Я дрожала от омерзения, Малфой.

— Так значит ты признаешь, что была под Оборотным?

Ах ты ж проклятый манипулятор!

Гермиона старалась собраться, чтобы вывести этот разговор в более конструктивное русло. А потом все-таки добраться до палочки и вырубить психопата.

— Нет. Я рассуждаю гипотетически.

— Конечно. Гипотетически.

Малфой опустил одну руку и медленно погладил бедро Гермионы сквозь джинсы. Она часто-часто задышала от возмущения.

— Ничего не напоминает, Грейнджер?

— Н-нет, — она дернулась, пытаясь сбросить руку, но Малфой только сжал длинные пальцы на ее бедре.

— Я не представляю, как взбесится Пэнси, когда узнает, что ты притворилась ей.

Второго нападения я не вынесу.

— Малфой, отпусти меня! — Гермиона начала брыкаться, что было абсолютно бессмысленно из-за соотношения их роста и массы. Слизеринцу не стоило ничего подавить очередную попытку освободиться. Наконец, он убрал руку с ее бедра.

— Признайся, и я отпущу тебя.

— Хорошо, черт тебя дери, я выпила Оборотное!

— Зачем?

— Потому что я тебе не доверяю! Ты мог наплести что угодно профессору Макгонагалл, чтобы вернуться в школу. А на самом деле задумывать что-то ужасное...

— Зачем тогда вы с Поттером свидетельствовали в мою защиту, если думали, что я опасен?

— Потому что мы чувствовали перед тобой долг за то, что ты не сдал Гарри в Мэноре! И заключение в Азкабан было бы слишком жестоким наказанием, ведь ты никого не убивал...

— И это было недостаточным основанием для того, чтобы отстать от меня?

— Ты вел себя подозрительно! Мы должны были проверить, что ты или твой отец не имеете к нападениям никакого отношения. Ты же бывший Пожиратель Смерти!

Малфой дернулся, от чего Гермиона опять ударилась о выступающий в кладке стены камень.

— Ты назвала меня застывшей в предрассудках массой, но знаешь, что, Грейнджер? — прошипел Малфой, глядя в лицо Гермионе. — Ты сама точно такая же. Смотришь на людей вокруг, исходя из картины мира, которую сформировала в одиннадцать лет. Тогда Драко Малфой был плохим, а Рон Уизли — хорошим. Вот только люди постоянно меняются. Чем раньше ты перестанешь ждать от них какого-то определенного поведения, тем реже будешь ошибаться. Никаких ожиданий — никаких разочарований, Грейнджер.

— Я имела право не доверять тебе. Мы воевали на разных сторонах!

— И что? Это повод пробраться в спальню и устроить допрос, притворяясь моей подружкой? Отныне спрашивай ртом обо всем, что тебя интересует, а не используй свои сомнительные методы сбора информации. Обещаю, что буду отвечать честно.

— С тобой никогда нельзя быть уверенным, говоришь ты правду или лжешь. Ты — сплошное противоречие, Малфой. Всегда.

— А я не задачка по Арифмантике, Грейнджер, чтобы иметь однозначное решение. Люди чуть сложнее, чем тебе кажется, — он все еще удерживал Гермиону у стены. — Все, что тебе нужно знать — я хочу поймать эту тварь так же сильно, как и ты.

Малфой замолчал и начал сверлить Гермиону взглядом. Его ноздри раздувались от ярости. Взгляд гриффиндорки опустился на его губы, в данную секунду сжатые в плоскую линию.

— Грейнджер, я очень зол на тебя, — выдохнул он. — Гребаная королева двойных стандартов...

Его дыхание коснулось щеки Гермионы.

Мерлин... мне что — стыдно перед ним?

— Малфой, ты больной? — внезапно в переулке появилась Джинни. Она в три секунды оказалась возле Гермионы и за волосы оттащила слизеринца подальше. Пока тот не успел сообразить, младшая Уизли замахнулась и ударила парня в нос. Малфой схватился за лицо. — Ты что устроил, придурок?! — верещала Джинни. Она выхватила из заднего кармана палочку и наставила ее на слизеринца.

— Я что устроил? — Малфой убрал руки от лица, и Гермиона в ужасе посмотрела на кровь, ручьем текущую из его носа. — Уизли, ты ненормальная!

— Малфой, иди отсюда, пока я не наслала на тебя Летучемышиный сглаз! Больной ублюдок!

— Бешеные гриффиндорки! — Малфой бросил последний разъяренный взгляд на Джинни, а затем на Гермиону. — Не подходи ко мне больше, Грейнджер. Никогда.

Он покинул переулок, держась за нос. Гермиона тяжело дышала, а ее руки безудержно тряслись.

— Ты в порядке? — глаза Джинни все еще были огромными от шока. Она схватила Грейнджер за руку и начала с беспокойством вглядываться в ее лицо. — Что он пытался с тобой сделать?

— Я... Джинни, я, кажется, ужасно виновата...

— Что? О чем ты?

Гермиона глубоко вздохнула и рассказала Джинни все. Опасения Гарри на счет Малфоя, их план с Оборотным зельем, подробности о змее и яйцах. Уизли слушала, не перебивая, и с каждым новым предложением ее глаза становились все больше.

— Я убью Поттера, — сказала Джинни, когда Гермиона закончила свой рассказ. — Ты пошла с Малфоем в комнату?! Одна?! И он тебя трогал?! И чуть не поцеловал?!

Казалось, Уизли сейчас захлебнется в своем негодовании. Гермиона крепче взяла подругу за руку.

— То есть во всей этой истории тебя беспокоит только этот эпизод? — осторожно поинтересовалась Грейнджер.

Значит, ситуация и правда полный отстой.

— Нет, меня беспокоит буквально каждый нюанс этой истории, особенно то, что я была не в курсе, но Мерлин... Поцелуй с Малфоем? — она вздрогнула.

— Джинни, мы не поцеловались. Если бы это произошло, я бы утопилась в Черном озере.

— Как он вообще понял, что это ты?

— А это моя любимая часть истории, Джинни, — Гермиона иронично улыбнулась. — Твои духи. У него какие-то нездоровые отношения с вишней, а у Пэнси Паркинсон аллергия на эту гребаную ягоду!

Неожиданно Уизли рассмеялась.

— Мерлин, это могло быть идеальное преступление! Но тебя выдал «Вишневый пирог»...

— Вот именно, Джинни. С тебя — новые духи, потому что теперь у меня травма на всю жизнь...

— Расскажи мне о яйцах еще раз. Все, что ты узнала, — попросила Джинни, когда ее истеричный смех прекратился.

— Волан-де-Морт принес в Малфой-Мэнор три яйца, — со вздохом начала Гермиона. — Два изъяло Министерство при обыске, а еще одно... сумасшедший Люциус Малфой спрятал в пруду во дворе. Я пришла к выводу, что они все принадлежали Нагайне, ведь она была маледиктусом. Как мне сказал Хагрид, провести какую-либо экспертизу Министерству до сих пор не удалось, потому что на яйца наложено мощное защитное заклинание. Я хочу взглянуть на одно из них сама.

— Как ты это сделаешь?

— До того, как мы с Малфоем... поругались, он обещал привести меня в Мэнор и достать яйцо из пруда. Но теперь я уже не уверена, что он это сделает.

— Но ведь ты все еще можешь сдать Люциуса. Даже если ты узнала о яйце с помощью Оборотного зелья — это ничего не меняет в их ситуации.

— Да, но... в последнее время мы пришли к какому-никакому, но нейтралитету, — Гермиона на секунду прикрыла глаза. Она чувствовала, как сжимается грудь от одного воспоминания о его взгляде, полном чистой ненависти. — И я не уверена... что смогу шантажировать его после всего произошедшего. У меня все же есть совесть...

— Ну и делов вы наворотили, — Джинни устало покачала головой.

— А где Гарри? — вдруг вспомнила Гермиона. — У вас же было свидание?

— Не переводи тему, Грейнджер, — ощетинилась она.

— Я рассказала тебе все, так что теперь твоя очередь оправдываться, Уизли.

— Мы поругались, — Джинни опустила глаза.

— Из-за чего?

— На последней игре против Когтеврана был скаут «Стоунхейвенских Сорок», — тихо продолжала та.

Гермиона совершенно ничего не понимала в спортивной терминологии, поэтому вопросительно посмотреть на подругу.

— Мне предлагают контракт и место во втором составе, Гермиона.

— Что?! Джинни, это ведь замечательно! — воскликнула Грейнджер.

— Но Гарри так не считает...

— Он сошел с ума? Это ведь была мечта каждого из вас с детства — играть на профессиональном уровне!

— Он боится, что мы отдалимся друг от друга. Мне придется уже после нового года поехать на первые сборы, а потом играть. Почти каждые выходные. А еще он переживает, что я могу получить серьезную травму на соревнованиях такого уровня.

— А школа? — уточнила Гермиона. — Сборы начнутся уже через несколько месяцев...

— Школу я как-нибудь закончу. Думаю, что для профессионального игрока в квиддич сделают небольшое исключение.

— Так значит, ты уже все решила? — спросила Гермиона и закусила губу. Джинни была ее единственной близкой подругой, и возможность скорой разлуки с ней причиняла боль.

— Мне было бы легче принять это решение, если бы Гарри меня поддержал.

— Ему нужно свыкнуться с этой мыслью. Дай ему время, и он будет носить футболку с твоим игровым номером, не снимая.

— Я надеюсь... — всхлипнула Джинни. Гермиона обняла ее.

— Все решится, — Грейнджер гладила подругу по волосам. — Я очень тобой горжусь, Джинни. Ты действительно отлично играешь в квиддич.

— Спасибо, Гермиона, — Уизли подняла голову и слабо улыбнулась. — Это я еще Рону не сказала...

— Ты все еще с ним не разговариваешь?

Джинни покачала головой.

— Не надо так с ним из-за меня, эта проблема только между нами. Он нуждается в тебе, а ты в нем.

— Хорошо, Гермиона. Ты такая разумная, когда дело не касается Драко Малфоя, — сейчас Джинни улыбнулась широко. Гермиона закатила глаза.

Что верно, то верно.

Сердце Гермионы заболело. Только сейчас она поняла, как далеко ее завели эти игры. Она устало опустила руки.

— Пойдем в замок, — сказала Джинни, увлекая подругу за собой.

Кажется, я добилась того, о чем мечтала несколько недель назад — вычеркнула Малфоя из своей жизни. Возможно, сейчас он станет более изобретательным и точно избавится от меня в качестве ученицы и партнерши на Балу Примирения.

Надеюсь, ты, черт возьми, довольна.

Внутри гриффиндорки опять заспорили две ее личности — примерная ученица и героиня войны.

И обе они были, мягко говоря, недовольны своей хозяйкой.

Примечания:

Арт к главе от меня: https://t.me/alissaraut/1726