Небеса

Как только Люциус вышел из комнаты, Гермиона в отчаянии ударила кулаком по изумрудному одеялу. Её контролировали! Заставляли говорить то, чего она не хотела. Но что это был за бред? Она ничего не помнит, но не идёт в больницу или к своим друзьям. Кто купится на эту чушь? И зачем надо было посылать её? Уж она-то — последний человек, которого Малфой-старший послушался бы. А свалиться ему на голову, чтобы не дать отравиться, мог и кто-нибудь другой.

Гермиона потёрла пальцами виски, стараясь унять расползающуюся по голове боль. Нет-нет, должна же быть в этом хоть какая-то логика. Ну, например, идти в больницу ей сейчас никак нельзя. Она же умерла... Да и Гарри с Роном инфаркт хватит, если они увидят ожившую подругу. Интересно, сколько времени прошло с того дня? А Малфой, похоже, не знает последних новостей. Значит, слухи о его затворничестве оказались правдой. Стало быть, им сейчас нельзя контактировать с внешним миром, иначе ей никак не объяснить, как она может быть здесь. Да она вообще ничего не может ему объяснить, даже как попала в поместье. Действительно, только амнезия может оградить её от вопросов хоть на какое-то время. Но когда-то Малфой всё-таки прозреет.

— Ну, может, к тому времени он передумает умирать, и моя миссия будет выполнена, — сказала Гермиона сама себе. — Но могли хотя бы легенду мне рассказать.

Через пару минут в комнату вернулся Люциус, а за ним плавно влетел поднос с чаем.

— Я принёс успокоительное зелье и, на всякий случай, обезболивающее. У Вас ничего не болит?

— Голова немного.

— Тогда выпейте оба.

Гермиона сделала по глотку зелий и запила их чаем.

— Прошу прощения, если чай не очень хорошо заварен, — Гермиона не могла поверить, что Малфой нервничает перед ней. — Я... отпустил домовиков, а сам уже давно не занимался домашними делами.

Гермиона чуть не поперхнулась. Малфой отпустил домовиков?! Люциус подскочил к ней, но она замахала рукой, показывая, что всё в порядке.

— Что, всё так плохо? — растерянно спросил Люциус.

— С чаем всё в порядке, — прокашлялась Гермиона. — Просто в горле запершило. От зелий, наверное.

Люциус налил и себе чашку, с опаской попробовал чай и облегчённо вздохнул.

— Так Вы живёте здесь один? — спросила Гермиона, чтобы нарушить гнетущую тишину.

— Да, — протянул Люциус.

— А зачем Вы отпустили домовиков?

Люциус хмыкнул. Наверное, вспомнил её освободительную деятельность.

— Я собираюсь... покинуть поместье. Там мне слуги не понадобятся.

Гермиона никак не могла поверить, что Люциус в самом деле собирался покончить с собой.

— Так... я помешала Вашему отъезду?

— Можно сказать и так, — Люциус грустно улыбнулся. — Но ничего страшного, я могу уехать в любой момент.

— Простите, что отнимаю Ваше время.

— Говорю же, ничего страшного. После того, как мои жена и сын уехали, мне здесь было очень скучно.

— Вы поедете к ним?

— Нет. Думаю, позже мы ещё встретимся, но сейчас наши пути расходятся.

— Мне жаль.

— Да?

— Вы же семья. Плохо, если пути родных людей расходятся.

Может, она должна помирить его с семьёй? И тогда Люциус передумает.

— Такова жизнь, — Малфой пожал плечами. — Пути людей сходятся и расходятся. Вот я бы, например, никогда не подумал, что мы с Вами когда-нибудь встретимся снова.

Гермиона вздохнула и решила по полной играть роль девушки с амнезией:

— Так Вы хорошо меня знаете?

— Не очень. Я — отец Вашего сокурсника Драко Малфоя. Помните его?

Гермиона отрицательно покачала головой.

— Вы учились на разных факультетах и враждовали. Вы помните факультеты?

— Да, — Гермиона словно балансировала на канате, не зная, что можно говорить. — Я училась на Гриффиндоре. Значит, Ваш сын учился на Слизерине?

Люциус кивнул и как-то странно на неё посмотрел:

— Мы и с Вами враждовали, мисс Грейнджер.

Гермиона с трудом осознала странность его взгляда. Это было то, чего она совсем не ожидала увидеть в его глазах. Сожаление.