часть 9
В комнату заходит Пожиратель. Тот же, что и в прошлый раз. Подозреваю, он живёт в этом доме. — Идём. Я с таким большим желанием хочу сбежать отсюда. Седрик не успел сказать, какие планы на меня у Риддла, а сейчас ведь наверняка поведут к нему. Быстро осматриваюсь, но заранее знаю, что Седрик не сможет пойти со мной, вряд ли я отправлюсь в незащищённую чарами комнату. Быстро наматываю свободными кольцами поводок на шею, чтобы не мешал, и выхожу за дверь. Коридор, ободранные обои, скрипучий пол, тусклое освещение. На этот раз меня не лишают зрения.
Пожиратель слегка подталкивает меня палочкой в спину, я слышу за собой его голос: — Даже не думай пытаться сбежать. Киваю и иду по коридору, Пожиратель ступает следом. Он поворачивает меня несколько раз, налево, потом направо, затем опять налево, пока, наконец, мы не доходим до широкой деревянной двери. Остановившись, я медленно поворачиваюсь к нему, но светлая маска молчит, лишь отступает на шаг и кивает на дверь. Как же я хочу избежать встречи, но у меня нет выбора, поэтому делаю глубокий вздох, с тихим щелчком открываю дверь и захожу. Сразу же облегчённо выдыхаю, закрывая за собой дверь. Никого. В комнате нет никого. По сравнению с другими помещениями, здесь хорошее освещение и ухоженная мебель. Комната небольшая, но с высокими потолками. Обстановка напоминает деловой кабинет. Я стою прямо напротив массивного дубового стола с большим креслом. Справа от меня две двери, а слева камин. Огонь не горит, но в кабинете светло и не холодно. Невольно наслаждаюсь теплом. Минимум мебели, нет даже стульев для посетителей напротив стола, как у моих родителей на работе. Естественно, Его Сиятельство предпочитает чтобы посетители стояли перед ним на коленях. О комфорте других не может быть и речи. Невесело усмехаюсь и подхожу к столу. На всякий случай, оборачиваюсь вокруг, вдруг я всё-таки не одна. Пусто. На столе много сложенных свитков, книг и бумаг. Мой взгляд цепляет вчерашний выпуск «Ежедневного пророка». Боюсь трогать вещи в кабинете Лорда, но обложка главной страницы поражает меня настолько, что страх заменяется изумлением. Быстро хватаю газету и листаю её до нужной страницы. Мои глаза широко раскрываются от удивления, когда я читаю заголовок. «Сокурсница знаменитого Гарри Поттера продолжает дело своего друга» — гласит название, а я прохожусь по строкам: «Неожиданное спасение отряда авроров вызывает восхищение населения Британии юной ученицей Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс» «Гермионе Грейнджер надоело быть в тени своего друга» «Рискуя своей жизнью, магглорождённая волшебница отправилась спасать граждан Великобритании» «Аврор Центра борьбы против тёмных сил Нимфадора Тонкс дала уникальное интервью, подробности на стр.7» Нервно зачёсываю волосы назад и переворачиваю страницы. Ведь всё не так. Я случайно оказалась там, а теперь они сделали из меня героиню. С ужасом думаю о том, что они целенаправленно отметили, что я магглорождённая. В начавшейся войне против Волдеморта Министерство пытается хоть чем-то успокоить население. Но магглорождённым всё равно следует защищать свои семьи, они не должны слушать журналистов «Пророка», которые изо всех сил стараются доказать их безопасность. В интервью Тонкс говорит о моём похищении Пожирателями и спасении отряда от дементоров. Тонкс. Что она рассказала Гарри? Указала ли она уничтожение Метки? В ярости кидаю газету на стол, опрокидывая золотую чернильницу. — Занятное чтиво, не так ли? Вздрагиваю и резко разворачиваюсь, прижимаясь к столу поясницей. Он близко. Прямо напротив. — Новая надежда магического мира, да? Юный талант и храбрость Гриффиндора… — ещё чуть-чуть, и я утону в его иронии. Меня волнует наша близость, а он, как ни в чём не бывало, спокойно стоит и рассматривает меня внимательно, и, я бы сказала, испытующе. Он высокий, я с трудом достаю до его плеча, а сейчас, ещё сильнее сжавшись и слегка откинувшись на край стола, я кажусь ещё меньше. С трудом заставляю себя открыть рот: — Все вокруг знают, что они всегда преувеличивают, — хочу, чтобы мой голос звучал ровно и спокойно, но слышу лишь свой негромкий шёпот. В данный момент я ощущаю неудобство из-за того, что он не отходит назад, а нависает надо мной. — Неужели? — какой-то нездоровый огонёк вспыхивает в его глазах. Мне хватает этого, чтобы запаниковать. Я начинаю уходить влево, но он преграждает мне путь, вытягивая руку и зажимая край стола. Чувствую, как сбоку она касается моей талии. В панике возвращаюсь на прежнее место и сильнее выгибаю спину над столом. Мы оказываемся ещё ближе друг к другу, а я не могу замедлить удары своего сердца и восстановить дыхание, поэтому прерывисто дышу ртом, периодически облизывая пересохшие губы. — Всегда найдутся люди, которые верят во всё, что им навязывает пресса, — его вторая рука опускается на стол с другого края, так же как и первая. Он опирается на стол, между нами теперь минимальное расстояние. Я в ловушке. Выгнуться назад больше не могу, рискуя сломать позвоночник. А он ждёт… я вижу это по слегка прищуренным глазам, по их блеску и приподнятому уголку губ. Он ждёт моего поражения и просьб о спасении. Как же сильно меня раздражают его властолюбие и деспотизм. Такие люди, как он, не прислушиваются ни к чему и донельзя самоуверенны. Как же мне хочется спустить его с небес на землю и доказать, что он может быть не таким всемогущим. Злость и желание убрать его ухмылку с лица побуждают меня вздёрнуть подбородок и с дерзкой интонацией, невзирая на страх, сказать: — Умные люди не будут слепо следовать чужим указам, они будут поступать так, как сами посчитают нужным. Моей храбрости хватает на ровный тон, но, услышав неприятный царапающий звук его ногтей по краю стола, я осознаю, что сказала на самом деле. Не понимая заранее двойного смысла своих слов, я случайно напомнила моё собственное отношение к его указам. Страх перед его яростью заставляет меня опустить голову, сильнее сжаться и пролепетать низким голосом: — То есть… я хотела сказать… не все верят журналистам… я… люди не слушают по иным причинам… то есть… они… — Замолчи, — грозное шипение вынуждает резко закрыть рот. Зажмуриваюсь до боли в глазах и дрожу всем телом, мысленно готовя себя к Круциатусу. Проходит минута и ничего… Я открываю глаза и осмеливаюсь посмотреть на него. Лучше бы я этого не делала. Он дышит глубоко и часто, словно заставляет себя успокоиться и смотрит на меня. Его глаза притягивают моё внимание, потому что такой взгляд он не показывал мне ранее. Сложно его описать. Немного злости, чуть-чуть любопытства и… странно, но подходящее слово больше похоже на… одобрение. С примесью гнева. Потом, как по мановению волшебной палочки, выражение его лица резко меняется, и я вновь вижу не выражающую ничего маску. — Ты считаешь себя умной, — он отпускает меня, но в течение двух секунд я чувствую мимолётное скольжение его руки по моей талии, затем обходит стол и садится в кресло. — У тебя будет шанс доказать это. Я стою перед его столом, подбираю слова для вопроса и уже открываю рот, чтобы спросить, что он имеет в виду, как вдруг он поднимает руку и призывает к себе книгу. Потрёпанность издания и кожаный переплёт доказывают, что она очень старинная или перечитанная не один раз. Он кладёт книгу на середину стола и постукивает пальцами по корешку. Откидывается на спинку кресла, пронзая меня внимательным взглядом. — С неимоверным удовольствием я убил бы тебя, грязнокровка, — его грубый тон быстрой судорогой проходит по моему телу, — но ты можешь оказаться полезной. Лорд кивает на книгу. У меня нет выбора и я беру её в руки. Пальцы немного дрожат, я боюсь проклятия или ещё чего-нибудь. Старинные книги и книги по тёмной магии опасны так же, как и боевые заклинания. Открываю первую страницу: «Магические обряды и Обряд Жертвы». Последние два слова цепляют меня больше остальных. Не представляю, где Риддл достал эту книгу! Ещё раз смотрю на обложку и провожу пальцами по корешку, не скрывая восхищения. Древняя магия — настолько неизученная ветвь магии, что информации о ней практически нет. Я не знала случаев её использования до происшествия с Лили Поттер. В школе не преподают данную тему, так как мало источников и примеров для изучения. Обряд Жертвы — это и есть насыщение определённых заклинаний своей жертвенной магией. То, что я совершила в Азкабане, являлось Обрядом Жертвы. Улыбаюсь и прикусываю губу, листая бесценное издание, и только звук негромкого постукивания пальцев по поверхности стола отвлекает, возвращая в реальность. О нет! Я совсем забыла о нём!
Улыбка сходит с лица, и я смотрю на сидячее воплощение своих кошмаров, а он смотрит на меня, подпирая рукой голову. В глазах пустота, но я легко замечаю проблеск заинтересованности. — Что вы от меня хотите? Не прерывая зрительный контакт, он отвечает: — Ты прочитаешь книгу и затем используешь свою магию в моих интересах, — ни вопрос, ни утверждение. Приказ. Не терпящий возражений. Ублюдок. — Я не стану… — Станешь, Гермиона, иначе я убью тебя. Он говорит серьёзно и смотрит мне прямо в глаза, а я уже знаю, какими будут мои следующие слова: — Можете убить меня, я не стану помогать вам. Тоже говорю серьёзно. Мысленно готовлюсь к Аваде, но тихий смех Лорда отвлекает меня и заставляет сильнее сжать книгу. Смех, наполненный извращённым удовлетворением. — За время нашего знакомства я успел понять тебя, грязнокровка, — улыбка сходит с его лица, и уже грубее он продолжает, — готовность к смерти предоставила тебе шанс использовать древнюю магию, поэтому я предвидел твои слова. Затем Лорд открывает металлическую шкатулку в форме змеи и достаёт оттуда прядь каштановых волос. Моих волос. Закрученный пружинкой локон срезан у основания и небрежно завязан узкой ленточкой. Я смотрю на Риддла, не понимая, что он хочет этим доказать. — Представь, как будут рады твои друзья, когда в очередной поход в Хогсмид встретят тебя раненой, но вполне себе живой. Кого бы ты хотела видеть под своей личиной? Риддл просто упивается ужасом на моём лице. Он хочет, чтобы кто-то из Пожирателей выпил оборотное зелье и стал мной. Мерлин, помоги, этого не может произойти. Стараюсь взять себя в руки и тихо говорю: — Мои друзья догадаются, что это не я. Они хорошо меня знают. — Допустим, но вполне достаточно момента, когда Поттер подходит к тебе при встрече, забывая о безопасности, а в следующее мгновение получает мощнейшее заклятие прямо в свой шрамированный лоб. Я судорожно сглатываю и утираю выступившие слёзы. Лорд доволен моей реакцией. Не могу поверить, что так глупо подставилась. Наверняка, когда я спала, он приказал домовику отстричь мои волосы. Как мне обезопасить друзей? У меня нет выхода, пробую последнюю возможность: — Вы в любом случае сделаете это, независимо от моего решения. Как я могу верить в то, что вы сдержите слово и не используете оборотное зелье? Хмыкнув, Риддл проводит по всему моему телу критичным взглядом и на миг задерживается на шейной верёвке. — У тебя есть выбор, грязнокровка. Ты можешь поверить мне и защитить их, выполнив требуемое. А можешь отказаться и умереть, зная, что Поттер погибнет следом. Выбирай, — сделав паузу, он облизывает губы раздвоенным, как у змеи, языком и добавляет, — у меня сейчас нет времени, чтобы думать о таких мелочах, как этот мальчишка, — усмехается и тише продолжает, а я слышу появившиеся хриплые нотки в его голосе, — у тебя есть шанс… отвлечь меня. Я сильно напрягаюсь из-за интонации его последних слов, а интуиция кричит, что здесь опять завуалированный подтекст, но я запихиваю эту мысль подальше, ведь сейчас главное — сосредоточиться на его словах о спасении моих друзей. — Требуемая от тебя магия будет направлена на поисковые чары. Поиск чего? Или кого? Вдруг я подвергну людей опасности! Не могу сообразить, что мне делать. Лорд сказал поисковые чары. Не тёмная магия. Хотя вряд ли древнюю магию можно использовать во вред. Слегка мотаю головой в стороны, стараюсь мыслить здраво и не обращать внимание на пристальный взгляд алых глаз. — Моё терпение небезгранично. Решай. Согласие или смерть… Я понимаю, Лорд не будет больше ждать. У меня нет выбора. Придётся согласиться, ведь иного шанса не подвергнуть друзей опасности у меня нет. Я не верю ни одному его слову, но шепчу: — Согласна. Опускаю голову, не желая видеть его триумфальную улыбку, но слышу спокойный голос: — Хорошо. Теперь, когда мы сошлись в согласии с одним, — я слышу скрип кресла, когда он встаёт, в страхе поднимаю голову, а он подходит ко мне, — настало время разобраться с другим. Отпрыгиваю от него назад, когда вижу направленную на меня палочку, но не успеваю ничего сделать, как слышу: — Легилименс. В мыслях я громко кричу «нет», но быстрые картинки моего прошлого пролетают перед глазами. Я вижу вечера с друзьями в гостиной Гриффиндора, мои слова утешения для Гарри, частые упоминания Риддла в разговорах, побег Сириуса, спасение гиппогрифа и другие воспоминания. Наконец, Лорд доходит до главного: разговора с профессором Дамблдором в начале лета. Я пытаюсь вспомнить слова из учебника и выталкиваю Риддла из разума, но ощущаю ещё большее давление. Он прикладывает палочку к моему виску, и я не сдерживаю всхлипа. Волдеморт узнает! Нет! Нет! Я пытаюсь, но он всё равно видит и слышит слова директора. Информация не такая уж ценная, но я всё равно заливаюсь слезами от беспомощности. Чувствую, как из носа течёт кровь, голова кружится, но Лорд не отпускает мой разум. После разговора с директором он мельком просматривает мои воспоминания летом. О нет! Замедляет картинку, когда видит книги и биографии тёмных магов, которые я читала, чтобы узнать про Волдеморта. Ещё больше замедляет воспоминание и я вижу себя. Вижу с каким усердием я впитывала любую информацию о нём, некоторую выписывала на пергамент, долго размышляла, пыталась понять его действия и невольно чувствовала малую долю восхищения. Восхищения наравне с негодованием и немного… завистью. Не ужасающими преступлениями, а его знаниями и способностями. Восхищение его величием перед магией. Нет! Чувствую, что краснею и не могу справиться со своей собственной памятью, ведь это воспоминание тесно связано с… Нет! Я не могу позволить ему увидеть! Нет! Давление ослабевает, но Риддл чувствует изменение в моём состоянии и проверяет, что меня так выбило из колеи. И видит… Стараюсь отпихнуть его, но он видит… Сразу после разговора с директором я отправляюсь в библиотеку сдавать книги, которые брала для экзаменов. Решаю остаться и иду в дальний угол, кладу на стол альбом с колдографиями, ежегодно выдаваемый ученикам. Открываю и смотрю на своё отражение. Старостам выделяют отдельные страницы и перечисляют их заслуги. Рассматривая свою колдографию, мне в голову приходит мысль… Нет! Хватит! Я кричу, кровь капает с лица на одежду, изо всех сил пытаюсь закрыть разум, но Лорд продолжает смотреть. Я не вижу его лица, а вижу… Только не это! Вижу, как подхожу к одной из библиотечных полок. Как достаю выпуски альбомов за сороковые и пятидесятые года. Как целенаправленно ищу нужный альбом и сажусь за стол. Слева моя колдография с информацией, а рядом я кладу второй альбом. На мгновение моя рука зависает над обложкой. Я боюсь открывать альбом, но всё-таки листаю широкие страницы и дохожу до буквы «Р». В очередной раз стараюсь остановить Волдеморта, но не могу справиться с эмоциями и выкинуть из головы воспоминание. Воспоминание, как открываю страницу, на которой в половину роста изображена колдография Тома Марволо Риддла. Увиденное заставляет меня задержать дыхание, настолько завораживающее зрелище открывается глазам. Наклоняя голову к плечу, молодой человек со знаком Слизерина слегка поворачивается корпусом. Он не улыбается, но его взгляд очаровывает. Густые, чёрные и слегка волнистые волосы аккуратно уложены. Глаза околдовывают своей глубиной, ровная и гордая осанка прельщает, а длинные тонкие пальцы, крепко держащие волшебную палочку, сводят с ума от увиденного. Мне не хватает воздуха и я с усилием перевожу взгляд на информацию. Староста. Лучший ученик своего факультета. Заслуженные грамоты и благодарности. Высокие оценки. Выдающиеся навыки. Особые заслуги за вклад в учебную программу. Читая эти строки, я не могу сдержать восторга. Дыхание по-прежнему затруднено, и я подпираю рукой щеку, чтобы охладить лицо. Потом смотрю на свою колдографию. Также староста. Также лучшая ученица своего факультета. Также заслуженные грамоты и благодарности. Далее всё также. Вот, передо мной колдографии ученицы Гриффиндора и ученика Слизерина.
От нехватки воздуха снимаю мантию и, ослабив галстук, снова смотрю на колдографию. Его колдографию. Невозможная красота, его глаза восхищают и зачаровывают. Я не могу сдержать себя и наклоняюсь ближе. Закусываю губу и медленно провожу пальцем по изображению. Волосы, шея, плечи, руки, талия… — Том Риддл? Я подпрыгиваю на стуле и едва не падаю. — Кто это? Красивый! Гермиона, ты в порядке? Нет, я не в порядке. — Да, Лаванда, всё хорошо, я просто… ничего… Быстро закрываю оба альбома и собираю свои вещи. Меня трясёт, я ощущаю сильный жар. Лаванда смотрит на меня и улыбается какой-то снисходительной улыбкой. Перекинув мантию через плечо, говорю: — Наверное, подхватила простуду. Лаванда чересчур сильно закатывает глаза и улыбается шире: — Ещё бы… От таких у кого угодно повысится температура, — она кивает на альбом в моих руках и уходит, а я откидываюсь на книжный стеллаж, пытаясь справиться с ударами сердца. Нет! Нет, всё не так. Лаванда не поняла… Изо всех сил заставляю себя забыть этот инцидент, но не могу уйти от мысли, что ощущаю себя, как будто меня поймали за чем-то постыдным. За чем-то… интимным. Обнимаю себя за плечи, с силой сжимая пальцы, чтобы отвлечься, но яркий румянец огненным жаром всё равно окрашивает моё лицо. С криком выталкиваю Риддла из своих воспоминаний. Захлебнувшись кровью, падаю на пол и слышу его голос: — Мальсибер! — звук открываемой двери. — Отведи мисс Грейнджер в её комнату. Я всхлипываю, утираю руками кровь со рта и носа. Осмеливаюсь посмотреть на своего мучителя, а он наклоняется ко мне и дотрагивается до лба, убирая мешающие пряди волос. Склоняется ближе, и я слышу его шёпот. Риддл говорит так тихо, чтобы не услышал Пожиратель, а во мне бешено стучит сердце, как и в воспоминании. Его интонация сводит меня с ума, когда я слышу: — При каждой встрече, — он проводит рукой от лба по виску и ниже, скользит по шее, мимолётно дотрагивается до верёвки и, оставив руку на плече, большим пальцем поглаживает ключицу, — ты удивляешь меня всё больше. Ногтем большого пальца он очерчивает выемку ключицы и снова обхватывает меня за шею. Я не могу этого выносить. Его прикосновения такие… собственнические. Властные. Нет! Не могу это терпеть. Кровь всё ещё не даёт спокойно дышать, но я пытаюсь извернуться, чтобы избежать прикосновения. Он обхватывает шею пальцами, а я хнычу от отчаяния. Слышу шаги Пожирателя, когда меня наконец отпускают. Чувствую, как мне в руки дают книгу. Вижу, что Лорд кивает Пожирателю. Тот поднимает меня, и мы выходим за дверь. Решаюсь взглянуть на Риддла, и от его взгляда меня бьёт сильная дрожь. Обладающий. Владеющий. Не могу сдержать обречённых слёз и проклинаю себя за слабость. Если бы только я владела окклюменцией. Если бы была сильнее. Если бы отговорила Гарри от прихода на кладбище без учителей. Если бы… Когда оказываюсь в комнате, долгое время не перестаю рыдать и проклинать себя. Трагично думаю о том, что мои кошмары превратились в реальность.