Грань

«Нет, так нельзя», — думает он, стремительно идя по коридору. «История магии» зажата в руках, уголки губ опущены и мрачно застыли, а глаза направлены вниз так, что кроме носков собственных ботинок он ничего не видит вокруг и рискует столкнуться с кем-то по дороге. Прошла уже неделя, а он будто зажат в вакууме и не может свободно вдохнуть. — «Нельзя».

Снейп. Стоило им только пересечься, мельком встретиться взглядами, как Гарри тут же скрывался из виду и шёл прочь, скорее от своих противоречивых мыслей, чем от учителя. Он знал, что виноват, что наговорил лишнего, но совсем не понимал, как загладить свою вину. Одним вечером Снейп, проверяя работы семикурсников, заданные им накануне, развернув работу Поттера, обнаружил в конце свитка приписку: «Сэр, простите меня», стоящую рядом с фамилией. Работа была безупречной. Идеальные ответы на все десять вопросов аккуратным пронумерованным столбиком вызывающе выстроились на бумаге и будто насмехались. Снейп едва удержался от того, чтобы разорвать работу в клочья.

— Семестровые написаны ужасно, — свитки разлетелись по классу и остановились у каждой парты. Гарри взял свою работу в некоем предвкушении ответа, однако его, как можно было догадаться, ожидало разочарование: кроме текста, написанного им самим, никаких исправлений или пометок не значилось, а в конце, у самой важной части листа, возле его дополнения стояла всего одна буква. «С». И больше ничего.

Он и сам не понимал до конца, отчего не мог остановить поток этих ненужных слов. Тогда, в кабинете, стоя под угрозой направленного на него оружия, он будто специально навлекал на себя гнев. Да, именно специально, а не потому, что действительно думал то, что произносил. Ему необходима была реакция. Конечно, он пришел к пониманию этого не сразу. Не сразу в уме всплыли слова профессора о его существе — природе бросаться в гущу событий ради получения эмоций, а не ради блага. Что же, он снова попытался сделать это? Получить адреналин, окунуться в прошлое?

После того дня ему казалось, будто Снейп видит его насквозь. Как хороший окклюмент, разве не мог он прочитать эту глупую мысль, что взбрела ему в голову? Действительно, если подумать, то именно Снейп знал его, как никто другой. Пожалуй, даже лучше, чем Рон с Гермионой. На пятом курсе они оба — и Снейп, и Гарри — увидели больше, чем следовало. Каждый раз, стоило ему подумать о своем смятении тогда, в кабинете, как он тут же ощущал на себе пронизывающий взгляд и замирал от страха быть услышанным.

Но больше всего удивляло то, что у него снова появилась энергия. Однажды он с удивлением словил себя на желании выйти на улицу. В окно гостиной пробивался луч солнца из-за тучи, холодный, но яркий, и спадал белой полосой на его лицо и глаза. Гарри спрыгнул с кресла и, подойдя вплотную к сидящей напротив Гермионе, взял её за руку. В последнее время они так мало проводили время вместе, говорили по душам. Та удивленно посмотрела на него.

— Погода хорошая. Пойдем, нечего сидеть.

Они бежали вниз с холма, заливисто хохоча. Подошвы скользили по влажной траве, заставляя притормаживать, чтобы не упасть, но им это ничуть не мешало. Гарри хотелось летать — так легко ему было. Взять бы запылившуюся метлу из кладовой, отполировать лаком до блеска и взмыть навстречу ледяному воздуху, сопротивляющемуся скорости, завывающему в ушах. Он понимал, что для этого ещё слишком слаб, да и сноровка уже не та, что раньше, но на это было так всё равно...

Он остановился у озера, переводя дыхание. Гермиона догнала его. Волосы разметались по её плечам, глаза горели, на губах затихал смех.

— Давно ты таким не был, — заметила та. — Настроение хорошее?

— Отличное, — он опустился на массивные корни дерева, выступающие из земли, заслонил глаза от солнца, отражающегося от воды, и улыбнулся. Слепящие блики играли от ряби. Гарри протянул ладонь так, чтобы свет проникал сквозь пальцы и делал их ярко-алыми, открывая очертания тонких фаланг. «Как странно», — думал он. — Гермион, дай руку.

— Чего?

Он сам взял её ладонь и поставил в то же положение, в каком держал свою. Тёмная от падающей тени, но никак не красная, как у него. Неужели настолько тонкая кожа?

— Ты видишь? — он сравнил их. Подруга долго молчала. Она видела.

Выпал первый снег. Дети резвились во дворе, галстуки сменялись полосатыми шарфами факультетских цветов, мантии тяжелели. Наступала зима.

В преддверии рождественских каникул Гермиона стала подозрительно часто обмениваться почтой, а на вопросы Гарри за очередными завтраками в компании совы отвечала скомкано. Возможно, к делу был причастен Уизли, а Гарри знал наверняка — не всё, что касалось переписки Рона и Гермионы, касалось его самого. Решив, что письма были именно такого содержания, он почти перестал обращать на них внимание. Именно поэтому, когда подруга заговорила об этом первой, он изрядно удивился.

— Я получила письмо с решением, — сообщила она парню, пока тот уныло разглядывал профессорский стол через плечо.

— С решением по поводу чего?

— Я тебе не рассказала, прости. Долго не решалась, потому что не была уверена... Знакомые мистера Уизли из Министерства — ну, его связи, знаешь... Я попросила об этом уже давно, но всё было безнадежно, однако... В общем, Гарри, они нашли моих родителей.

— Твоих родителей? — Гарри неосторожно вскочил и ударился коленом о стол. Сидящие рядом обернулись на шум.

— Да. Они, как и предполагалось, живут в Сиднее и ничего не знают. Слежка велась тайно. Я так рада, что у них всё хорошо...

— И что ты теперь будешь делать?

— Поеду к ним, конечно. Потом вернусь, а там решим. Это так... Так внезапно, — её голос вдруг задрожал, и она сглотнула.

— Это просто замечательно, Гермиона. Всё будет в порядке, не плачь.

— Я знала, что ты поймёшь меня. Когда они появляются спустя столько времени... Ах, прости, я не должна напоминать, но...

— Ничего.

После занятий парень стоял у входа в замок, облокотившись о каменную колонну, и разглядывал прохожих. Все они разъедутся, кто куда, и замок опустеет. Гермиона напишет Уизли и они отправятся в Австралию. Хотел ли Гарри поехать с ними? Да, наверное, если бы ощущение своего излишества в их компании не было так велико. Безусловно, это прекрасно — воссоединение дочери с матерью и отцом доводилось видеть не каждый день, но он чувствовал, что испортит праздник не столько другим, сколько самому себе. Пыльный угрюмый домишка с ворчливым эльфом — звучит не лучше, но выбирать больше не из чего.

Из главного входа появилась маленькая черная точка. Она неумолимо приближалась, постепенно обретая очертания профессора. Голова слегка закружилась от резкой смены положения, когда он собрался тихо уйти, поэтому к спасительной стене пришлось вернуться, дабы принять невозмутимый вид. Проклятая слабость и странное предчувствие заставили его замереть на месте и ждать, что будет дальше. Снейп шел именно к нему, Гарри был уверен в этом.

— Поттер.

— Добрый день, сэр.

Его шею закрывали два переплетенных между собой черных шарфа. Гарри никогда ещё не видел, чтобы кто-то носил два шарфа одновременно, да ещё так, чтобы это настолько ему шло. Вообще, раньше ему было абсолютно всё равно, что носит Снейп, он никогда его особенно не рассматривал. Однако теперь в нем появилось нечто такое, что тут же приковывало к себе взгляд — выражение бледного, почти мраморного лица, блеск в глазах, едва заметные морщинки у век. Горбинка носа, саркастичный изгиб тонких губ. Шею никогда не видно полностью, её постоянно что-то закрывает, возможно, из-за шрама: шелковые платки, воротник мантии, два черных вязаных шарфа, переплетающиеся на ней, словно змеи.

Снейп прищурился, и Гарри тут же отвел глаза, смутившись. Как долго он его рассматривал?

— Насколько мне известно, у вас сегодня больше нет занятий?

— Нет, сэр.

— Тогда, может быть, вас не затруднит небольшое внеклассное поручение? Это займёт ваш день, если на него больше не запланировано других мероприятий.

— Сэр?

Он кивнул головой, показывая, чтобы тот шёл за ним. Сделав пару шагов, Гарри остановился и подождал, пока пройдет темнота в глазах. Вновь обретя зрение, он ощутил на себе подозрительный взгляд, однако ожидаемого вопроса не последовало, и он, мысленно поблагодарив за это мужчину, отправился за ним дальше, будто ничего и не было. Они свернули на тропу, ведущую вниз к хижине Хагрида. Гарри ждал. Голоса стихли, и теперь они шли совсем одни. Такое было для него в новинку. Конечно, они и раньше оставались наедине, но это происходило в помещении и вселяло некоторую уверенность. Теперь же, стоя на мягкой земле, Гарри чувствовал себя беззащитным.

— Директор попросила меня об одной услуге. В нашей окрестности, а точнее, в лесу, остановилось поселение дементоров. После освобождения из Азкабана они обитают, где приходится, но чаще собираются стаями. Как сами понимаете, управлять ими, не зависящими от людей, сложнее. В любом случае, возле школы им не место.

— Мы идем в Темный лес?

— Это желание Минервы, а никак не моё. Она посчитала нужным задействовать в это и вас.

«И вы согласились?», – едва не вырвалось у Поттера, однако он вовремя сдержался, подавив ухмылку, и лишь заметил, как профессор сильнее стиснул зубы. Неужели понял?

— Ну хорошо, — замялся Гарри.

Они шли по тропе, испещренной корнями могучих деревьев. Снег скрипел под ногами в полной тишине. Гарри то и дело урывал возможность разглядеть профиль преподавателя. Мрачен и строг, словно высечен из камня. Сосредоточенный взгляд устремлен вперед, спадающие на лицо пряди волос психологически отдаляют собеседника. Только Гарри, только он один мог прикоснуться к тому, что скрывалось за этим образом безразличия. Он ценил эту способность в себе.

Они шли рядом, и мальчику хотелось, чтобы этот путь никогда не заканчивался, чтобы они просто шли и молчали, потому что только без слов понимали друг друга лучше, чем кого-либо. Он знал, что прямо сейчас Снейп думает о том же, что он слышит его мысли. Ему не было страшно — теперь он был готов открыть их все.

— Как ваш сон? — разрезал тишину внезапный вопрос. Это застало парня врасплох, так как признаваться в том, что действие его голоса в последнее время практически утратило свою силу, ему не хотелось. Возобновлять встречи ему казалось странным после их последнего... разговора.

— Лучше.

По выразительному молчанию он понял, что солгать не получится, поэтому тут же добавил:

– Было. Какое-то время. Поначалу это работало безупречно, я правда не представляю, как у вас это получилось, но...

— Как долго вы принимаете зелье? – перебил он его лепет и остановился, обренувшись к собеседнику.

– Всего несколько дней, я... – парень предусмотрительно отступил на пару шагов и наткнулся на дерево. Снейп сверлил его тяжелым взглядом. – Я думал, что вы... злитесь на меня, поэтому не говорил. Наверняка у вас и без меня достаточно забот. Я найду решение сам. Правда.

Он кожей чувствовал молнии, мечущиеся от разъяренного мага. Зельевар будто кричал, не размыкая рта: «Какой идиот!»

– В восемь в моем кабинете, – прошипел он, справившись с собой, и, взмахнув мантией, устремился дальше. Гарри поплелся следом, попутно пытаясь вспомнить хоть что-нибудь хорошее в своей жизни, готовясь дать отпор дементорам.

Стало ясно, что они на месте в момент, когда пальцы занемели от пронизывающего холода. Гнилостный запах ударил в нос, и тогда вдруг стало темно, как ночью. Громадная туча заволокла небо. Черные плащи скрывали тысячи отвратительных чудовищ, питающихся счастьем. Их было слишком много.

Мальчик не заметил, как начал терять связь с реальностью, но в этот самый момент Снейп крикнул: «Экспекто Патронум!» Ослепительный луч света выскользнул из палочки, приобретая форму лани. Вслед за ним отправилась вспышка Поттера, и тогда оба прекрасных создания образовали купол вокруг волшебников, отгоняя мрак. Дементоры кричали, метались по сторонам, ища укрытия. Страх отступал.

Внезапно олени замерли. Прислушиваясь, они будто почуяли присутствие друг друга. Патронус Гарри, потряся короной из рогов, стал медленно приближаться к лани. Та настороженно прижала к себе копытце, готовая к малейшей опасности. Олень подошел к ней совсем близко, и тогда лань игриво подпрыгнула и побежала кругом. Олень устремился за ней. Глядеть на них в тот момент стало невозможно — так ярко они светились. Гарри давно опустил палочку и не мог вымолвить ни слова. Олени замерли, и тогда их шеи склонились друг к другу, чтобы обвиться одна вокруг другой. Свет стал единым целым, очертания животных терялись, и они, рассыпаясь искрами на землю, растворялись, пока не исчезли совсем.

Воцарилось гробовое молчание. В голове у Гарри вертелись ругательства, а недавний яркий свет окутал глаза пеленой и не давал ничего разглядеть кругом. Что это было? Лань... Она повернулась к нему бесконтрольно, не слушаясь хозяина. Если только подумать о том, что такое патронус... Отражение души, её тело, её свет. Она бежала за ним следом, она... почти слилась с ним воедино. Сердце отбивало бешеный ритм. Он не мог поверить.

Мальчик несмело перевел взгляд на профессора. Его рука, сжимающая палочку, мелко дрожала. Ничего не говоря, он резко развернулся и направился той же дорогой, откуда они пришли. Гарри едва поспевал за ним.

— Профессор!

Снейп его не слушал. Поттер почти бежал — обратный путь к замку показался куда короче. Сгущались сумерки. Ступени, коридоры, ни души вокруг. Да что он, в самом деле, сделал?

Завернув за угол в очередной раз, Снейп вдруг замер. Гарри насторожился. Не прошло и мгновения, как он вдруг очутился зажатым между стеной и палочкой, упирающейся в горло.

— Обли...

— Нет! — завопил Гарри, — Не смейте!

— Заткнись, — прошипел он, больно хватая его за волосы и зажимая рот рукой. — Одно слово.

— Вы ничем не лучше Дамблдора, — он вновь попытался вырваться, — Так же используете людей, а когда что-то идёт не по плану, думаете, что можете решать, что им можно знать, а что — нет.

— Одно слово — и я придушу тебя и любого, кто узнает о том, что произошло. Ясно? — он потянул волосы сильнее, от чего он вскрикнул.

— Да, да!

Зельевар отшвырнул его от себя, а когда Гарри оправился, его уже и след простыл. Его трясло от негодования. Снейп хотел стереть ему память! Вот ещё что.

«Значит, то, что ты видел в лесу, было действительно чем-то важным», — напевал голосок. В груди что-то шевельнулось. Чем-то важным.

Он брел назад к себе, а на губах мимо воли расцветала легкая улыбка. Сегодня он победил.

Глядя себе под ноги, Гарри не замечал ничего вокруг, а потому столкнулся с кем-то и ойкнул. Подняв голову, он увидел перед собой Забини. Тот недобро оскалился.

— Смотри, куда прешь! — однокурсник ходил вместе с ним на уроки зельеварения. До настоящего времени он держался особняком, был тихим и потому не слишком заметным для внимания Поттера. Характером он немного напоминал Малфоя, но если у того спесь выражалась в материальном благополучии семьи, то у него просто шла изнутри.

— Извини, я тебя не заметил.

— Извини, — передразнил тот, — Будешь к учителям так ластиться, Поттер.

— Что? — его голос дрогнул. О чём он говорит?

— Ходишь, шепчешься, секретничаешь с нашим деканом. Может, ещё и в змейки переведешься? Был бы здесь мой отец, он бы уже набил морду вам обоим.

Гарри оправился от первого шока и поспешил перевести тему.

— И где же твой отец сейчас, Блейз? Где он? Давай, расскажи мне.

— Это неважно, — протянул брюнет.

— Он в тюрьме, я прав? И для тебя это неважно? Пора бы расставить приоритеты.

— Заткнись, Поттер. От тебя одни проблемы.

— Победа над Волан-де-Мортом для тебя тоже проблема? Так расскажи об этом всем.

— Ходят слухи, Поттер, что ты сбежал с места преступления. Кажется, ты не особо ладил с Драко.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Не прикидывайся пай-мальчиком. Все прекрасно понимают, что совесть у тебя не чиста, просто деликатно молчат и не лезут. Мало ли, может, станут следующими.

— То есть, — начал догадываться он, — вы все считаете, что это я виноват в его смерти?

— Давай, расскажи, что это не так.

— Это Крэбб с Гойлом тебе наплели? Те, кого научили заклинанию Адского Пламени и забыли рассказать о том, что оно опасно для жизни? Те, кто сбежали с места преступления, оставив своего товарища в беде?

— Да, конечно, и ты благородно пытался сделать всё, чтобы его спасти. Это ведь просто случайность, что у тебя ничего не вышло, Поттер.

Гарри затрясло от эмоций. Да, всё было именно так. Вряд-ли Блейз сейчас догадывается о том, насколько больно ему сделал, потревожив воспоминания.

— Как будто сам с Пожирателями не водишься, — продолжал измываться тот, — прикрываешься, что такой хороший, а сам, может, затеваешь с ними заговор. Куда вы ходили со Снейпом?

— Тебя это не касается, — огрызнулся он.

— Конечно, не касается. У меня нет таких наклонностей, как у некоторых. Извращенец.

Удар прилетел в скулу. Забини охнул и схватил Гарри за шею, повалив на землю. Они покатились, нанося друг другу побои. Пинок ногой в живот — и Гарри согнулся пополам без возможности вдохнуть. Ещё удар, и ещё — он чувствовал привкус крови во рту от разбитой губы.

Со стороны послышались чьи-то шаги. К ним навстречу шла профессор Макгонагалл. Завидев картину, она всплеснула руками и бросилась разнимать мальчиков.

— Это просто безобразие, — нахмурилась она, держа слизеринца одной рукой за шиворот, а другой помогая Гарри подняться. Затем её голос стал строже. — За мной. Оба.

В угрюмом ожидании Гарри сверлил взглядом Забини, стоя в кабинете директора. В раздражении он облокотился о стену и скрестил руки на груди, показывая всем своим видом, что ничуть не сожалеет при виде его разукрашенной физиономии. Тот, напротив, был более скован и в нервном напряжении ожидал профессора зельеварения. Минерва молча глядела на дверь и хмурилась. Наконец, та распахнулась.

— Вы меня вызывали, директор?

Снейп явился, будто ничего не произошло и будто не он всего часом ранее грозился Поттеру расправой после их приключения. Гарри стиснул зубы, стараясь очистить голову от всего, что в неё приходило.

— Да, Северус. Только что я нашла этих двоих сцепившимися друг с другом. Будьте так любезны, разберитесь с этим.

— Причина? — он развернулся к парню, поникшему под его напором. Гарри умоляюще глядел на них двоих. Почувствовав это, мужчина повернулся в его сторону. Мальчик едва заметно покачал головой. — Молчим. Ну, хорошо. Двадцать очков со Слизерина, мистер Забини, за то, что оскверняете благородность своего факультета. Магловская драка для вас, видимо, лучший исход любого разногласия.

Макгонагалл зашлась кашлем, а Гарри подумал, что ему послышалось. Глаза его расширились, и он поспешил их отвести для приличия. Снейп никогда не снимал очки со своего факультета.

— А что насчёт... — хрипло поинтересовалась директриса, когда успокоилась, — Гриффиндора?

— Вам не лучше меня известно, директор, что я не заведую Гриффиндором, поэтому об остальном решать не мне. Если это всё, то, если позволите, я проведу ученика в его гостиную.

Он схватил Блейза за руку и, не дождавшись возражений, повел к двери. Когда та захлопнулась, с другой стороны послышались жалобные оправдания мальчика, а затем всё стихло. Гарри ждал, что будет. Минерва молчала.

— Знаете, — наконец промолвила та, — а вы хорошо на него влияете, Поттер. Ну, что стоите?

— Профессор? — не понял тот.

— Вперед, — она указала ему на выход.

— И вы даже не...

— Поттер, я не повторяю дважды!

— Спасибо вам, — произнес тот, как во сне. Сегодня был удивительный день. — И простите за мою выходку. Этого больше не повторится.

Минерва улыбнулась ему вслед. Он вышел и стал спускаться по витиеватой лестнице, размышляя о том, идти ли ему сегодня к Снейпу. Часы пробивают восемь, и он, сощурившись на собственную безрассудность, завернул в сторону такой уже родной гриффиндорской башни. Кажется, ему задали много домашних заданий, да и с Гермионой стоило поговорить по поводу предстоящей поездки... Успеется.

***

«Мрак. Вязкий мрак и тишина подземелий. Ледяной холод. Тело беспомощным грузом лежит на каменном полу и стенает от впивающихся веревок в нежную кожу запястий. Сколько он пробыл здесь — час, два? Весь день?

Узника грубо хватают за волосы, приводя в движение после долгого бездействия. Гарри откидывает голову назад и позволяет приковать свои руки к крюку в стене. Звон металлических цепей заставляет вздрогнуть. Внезапно из кромешной черноты выступают руки. Гарри бросает в жар при одном взгляде на них, из его груди вырывается сдавленный стон. Руки мужчины, перед которыми сопротивляется его невинное сознание. Безжалостные руки, проводящие ногтями по сгибу локтя и вызывающие стаю мурашек. Пальцы блуждают по его обнаженной спине, по затылку, медленно очерчивают шею, задевают кадык и спадают в ямку между ключицами. Тело мечется в огне, желая большего, но пальцы только дразнят, не давая насытиться сполна, утолить жажду по этим рукам — дающим, властвующим.

Шею обдает горячим дыханием. Он откидывает голову назад и открывает затуманенные изумрудные глаза, утопая в других. Над лицом низко склонилась маска Пожирателя смерти. Пути назад нет. Его тело, его жизнь и весь он сам — в чужой воле. Всегда».

Гарри проснулся от собственного голоса, не до конца ещё понимая, где находится. Простыни смяты, на лбу выступила испарина — так жарко ему было. Он тяжело дышал, пытаясь прийти в себя, и прятал раскрасневшееся лицо в подушку от смущения.

Кое-как поднявшись с постели, тихо, чтобы не разбудить остальных, он пробрался к душевой и закрылся на защелку. Босые ноги коснулись ледяного кафеля. Отгоняя последние отголоски сна, Гарри быстро разделся и выкрутил кран на всю. Вода обожгла кожу, но он не замечал боли. Он ощущал себя грязным, испорченным. Как вообще теперь смотреть людям в глаза после того, что ему подкинуло сознание? «Извращенец», — кричал ему Забини. Неужели это настолько заметно? Но как он мог узнать, как понял? Может быть, по неосторожным взглядам, бросаемым на уроках или в Большом зале? Или это случилось намного раньше?

«Не убивайте Седрика! Не убивайте Седрика!» Кто такой Седрик — твой бойфренд?»

Неосторожно брошенная фраза Дадли из прошлого возникла перед ним внезапно, от чего несмотря на обжигающий поток воды ему сделалось холодно. Просто случайность? Или даже он, его столь непроницательный, недалекий кузен, смог о чем-то догадаться ещё тогда?

Нужно следить за всем, чтобы не получилось проблемы. Из-за него Снейпа могут уволить. Он никогда об этом не задумывался всерьез, но сейчас это казалось вполне возможным. Блейз. Ему бы стоило стереть память, если не хотелось попасться на удочку шантажа. Хотя что он, собственно, мог рассказать? Ничего ведь не было. Всё только в его, Гарри, голове. Ведь так?

Лань обвивает шею своего сородича, искрясь так ослепительно, освещая всё вокруг. В сумерках леса они кажутся такими схожими. Родственные души, не поддающиеся воле, морали, принципам. Они просто есть, как существует всё остальное. Они — природа, они — самое прекрасное, что есть в человеке.

А также они — то, чего не должно быть. То, что истребляют такие, как Блейз, чего не понять его друзьям и близким. То, у чего нет будущего, каким бы прекрасным оно ни казалось.

Кожа горела от прикосновений грубой одежды. Он вышел из ванной и спустился в гостиную. Подняв глаза, он, к своему удивлению, увидел Невилла, сидящего в кресле.

— Привет.

— Доброе утро, Гарри, — потянулся мальчик и как-то настороженно окинул его с ног до головы. — Как спалось?

Гарри сглотнул.

— Нормально.

Его отвлек кот Гермионы, внезапно набросившийся на развязанный шнурок на ботинке Гарри. Отчего-то это простое действие приковало всё внимание мальчика, и тот, чтобы куда-то деть взгляд, взял Живоглота на руки, всё ещё ощущая беспокойство. Кошка не играет с неподвижной нитью. Волан-де-Морт не бросает Круциатус в тех, кто не показывает боли. Парень снова посмотрел на Невилла. Тот прочистил горло.

— Ты кричал, — констатировал он, глядя куда-то сквозь парня.

— Правда? Не припомню.

— Да. Это было... имя.

— Я иду на завтрак, Невилл. Ты со мной? — он уже подошел к обратной стороне картины Полной Дамы, желая отвязаться от этого разговора всеми силами.

— Позже. Это было имя. Ты повторял его снова и снова, как в бреду.

— Невилл, мало ли, что может присниться. Ты же знаешь, эти кошмары...

— Да, наверное, — он замолчал, не замечая волнения товарища. — Гарри, только скажи... у тебя правда всё хорошо? Помощь не нужна? Ты всегда можешь всё мне рассказать, знаешь ведь.

— Всё хорошо, Невилл. Не беспокойся. Спасибо тебе.

Он кивнул, а Гарри облегченно выдохнул так, что у него закружилась голова. Имя. Имя, которое он повторял про себя так часто и до этого ни разу не произносил вслух. Следовало бы наложить заглушающие заклинания на полог кровати. «Северус», — прошептал он одними губами. В груди разлилось тепло. «Северус».

***

Особенностью уроков Защиты от Темных Искусств было то, что ни на домашние задания, ни даже на контрольные профессор Поттер не задавал письменной работы. С одной стороны, это было хорошо — дети постоянно колдовали, а уроки были интересными. С другой стороны, не было возможности списать. Но никто и не пытался — каждый день ЗоТИ ждали с нетерпением и трудились для хорошей оценки, не покладая волшебных палочек.

В этот день занятие прервало странное событие. Дверь в класс распахнулась, и туда вбежал Филч, размахивая руками.

— В чём дело? — поинтересовался Гарри.

— Собрание, — срывающимся от бега голосом прохрипел тот. — Совет в учительской, срочно. Кто-то уничтожил картину профессора Дамблдора.

Совладав с собой, Гарри обернулся к растерянным ученикам.

— Продолжаем практиковаться. Сегодня все очень хорошо поработали. Всё, собираем вещи — и на выход.

«Уничтожили картину?», — шептались отовсюду. Гарри быстро прибыл на место, и в глаза ему сразу бросилась причина окружающей паники — плотным кругом учителя обступили портрет. Полотно, теперь уже полностью черное, было изрезано острым предметом. Лоскуты выступали из рамы, словно края раны. Кто осмелился такое сотворить?

— Кто бы это ни был, он будет найден, — успокаивала всех Минерва.

— Это знак. Не просто по глупости ведь, он явно хотел что-то сообщить, — бормотал профессор Заклинаний, Филиус Флитвик.

Гарри повернул голову, и его будто током прошибло. Он не видел его весь день, а теперь был просто захвачен врасплох. Взгляд ониксовых глаз прожигал его насквозь. В комнате вдруг стало так тесно и душно, будто весь воздух выкачали. Эти глаза он видел во сне, пока кожу на запястьях саднило от железных оков. «Он знает. Он всё знает...» Эти тонкие губы впивались в его шею, пока он стонал и хотел большего. Будто женщина, хотел быть полностью в его власти. Он кричал, кричал, кричал его имя, умоляя...

— Поттер, а что вы думаете по этому поводу? — спросила директриса.

Гарри вздрогнул. Он увидел, что все обратили на него свое внимание и ждут ответа. Пунцовый, он повернулся к учителям и хотел что-то сказать, но голос был хриплым, а потому он прокашлялся и начал снова.

— Я хочу сказать, что это... Что не стоит сразу искать виновного среди учеников и уж тем более устраивать допрос. Если это сделал кто-то из детей, то для того, чтобы найти этого человека, нужно просто понаблюдать. Например, за тем, какие у него увлечения, в какой компании находится, на каком факульт... То есть... То есть, это неважно, конечно, — он услышал позади себя тихое грудное «Кхм» и понял, что краснеет пуще прежнего. Чтобы снова успокоиться, ему пришлось ненадолго прикрыть веки. — Нужно следить за всеми факультетами, это может быть кто угодно. Да и, к тому же... Что мог кому-то сделать Дамблдор? Чем он мог так оскорбить кого-то и можно ли считать эту шалость прямым покушением — большой вопрос. Не думаю, что это хороший повод для скандала. В любом случае, портрет можно заказать новый, и тогда профессор снова будет с нами, совсем невредимый.

Он умолк. Никто не шелохнулся. Гарри подумал о том, что, может быть, неправильно услышал формулировку вопроса и сказал что-то не то, однако Флитвик не дал ему испугаться.

— Знаете... Я ни разу не жалею о том, что вы преподаёте в этой школе. Вы прекрасный педагог, мистер Поттер.

Поттер выдохнул, а окружающие согласно закивали. Расходились все в полной задумчивости, пока он молил Бога о том, чтобы... «Он знает, он знает. Чёрт возьми, чёрт возьми, это конец», — повторялось. Он ещё раз посмотрел в сторону Снейпа, но тот был непроницаем. «В отличие от тебя, кретин, — подначивал голосок, — как раскрытая книга». «Как раскрытая книга», — соглашался он.