All about us

— Эллиот поцеловал меня на вечеринке в конце учебного года. 

Альбус затянулся горьким сигаретным дымом и прислушался к разговору, который вели в гостиной Лили и Мэй. Он прислонился к холодной кирпичной стене, густо увитой плющом. Закатное солнце, плескавшееся в проливе, било по глазам, но Ал даже не поморщился.

— И? — требовательно уточнила Мэй.

— И ничего, — резко ответила Лили. — Пока ни строчки от него.

Альбус даже на улице расслышал печальный вздох Мэй. В голове возник её образ, где в больших голубых глазах отражалось сочувствие и понимание.

На другой стороне улицы мисс Честерфилд удобряла свои дрянные цветы, то и дело бросая заинтересованные взгляды на дом Поттеров. Альбус не опасался быть обнаруженным с сигаретой в зубах. Чары, наложенные на территорию, надежно защищали от посторонних взглядов.

— Может, тебе стоит перестать уделять ему так много внимания? — пыталась воззвать к голосу разума Мэй. — Если бы ты ему нравилась, он бы уже что-то предпринял.

Альбус выдохнул сизый дым, бросил сигарету на подъездную дорожку, притоптал её носком ботинка и двинулся к двери дома, выходящей на задний двор. Не было никакой нужды ждать ответ Лили. Он уже знал его.

Руки мелко дрожали, и Ал сделал глубокий вдох, пытаясь успокоиться. Поблизости раздалось протяжное мяуканье, и из зарослей бегонии выглянула наглая морда Мяурицио, кота Лили. Он замер, вертикальные зрачки сузились, но спустя краткий миг замешательства питомец уже ластился к ногам Поттера и утробно мурчал.

— От тебя не скроешься, — сказал Ал, подхватывая кота на руки.

Когти вонзились в гриффиндорский шарф, что так и был обмотан вокруг шеи, а зелёные глаза Мяурицио ярко блеснули в сгущающихся сумерках.

Альбус задержался на заднем дворе, чтобы в голову Лили не закрались подозрения о том, что он подслушивал. У его сестры была отвратительная привычка — таскаться за людьми, которые и мизинца её не стоили. Взять, к примеру, зазнайку Розу, которая считала себя центром вселенной.

Он прекрасно видел, что Лили не находила себе места с той самой вечеринки. И причина, как легко можно было догадаться, оказалась связана с Берком.

Альбус потоптался у могилки Арахиса, своего шарпея, скончавшегося за несколько дней до первой поездки в Хогвартс. Он тяжело переживал смерть пса и не спал несколько ночей. Лили не отходила от него ни на шаг. Рон пытался утешить его и сказал, что Арахис непременно попадёт в собачий рай, ведь он никогда не был такой крысой, как Короста. Выждав необходимое количество времени, Ал вернулся в дом.

— Вот и ты, — воскликнула Мэй и лучезарно улыбнулась, стоило ему переступить порог гостиной.

Сердце стремительно рухнуло вниз, но он постарался выглядеть не слишком воодушевленным.

— Вы заждались? — спросил Ал и наклонился, чтобы опустить Мяурицио на пол.

— Фу... — скривилась Лили, размахивая рукой перед своим носом. — От тебя несёт сигаретами.

Ал выпрямился, в два шага преодолел расстояние, разделяющее их, и запечатлел поцелуй на щеке сестры. Мэй наблюдала за ними с весёлым удивлением.

— От тебя теперь тоже несёт сигаретами, — добавил Ал, отстранившись.

Лили наградила его недовольным взглядом и потерла место поцелуя.

— Мэй собиралась что-то рассказать, — начала она и посмотрела на подругу.

Лонгботтом с важным видом расправила плечи и торжественно кивнула.

— Папа сказал, что на Рождество во Франции будет проходить Международная Магическая Конференция Юных Волшебников. Лучшие ученики проведут каникулы в Париже. Мы должны попасть в их число!

Лицо Мэй сияло от восторга, который Альбус и Лили не разделяли. Они переглянулись, и в карих глазах сестры он прочёл сомнения, терзавшие и его. В отличие от круглой отличницы и старосты факультета Лонгботтом, их оценки были далеки от идеала.

— Смело с твоей стороны предполагать, что у нас есть шанс, — издевательски протянул Ал, округляя глаза.

Мэй посмотрела на него с таким разочарованием, будто вместо романтического свидания на Астрономической башне он привёл её на сходку Пожирателей смерти.

— Не нужно быть отличником, важно преуспеть в дисциплинах, — назидательно пояснила Мэй, уперев руки в диванные подушки, словно стараясь придать весомости своим словам. — Если ты больше времени уделишь зельям, то на Рождество проснёшься в Париже. А Лили должна стать анимагом до декабря. Раньше Эллиота.

Альбус с сомнением хмыкнул, а Лили возмущенно посмотрела на Мэй.

— Что? — спросила Лонгботтом, перехватив её взгляд. — Эллиот может выбрать другой предмет.

Воцарилась мёртвая тишина. Каждый переваривал полученную информацию. Альбус считал, что должность капитана не позволит ему слишком много времени уделять учёбе. Квиддич был важнее, он не мог облажаться и подвести факультет. Однако сидевшая перед ним Мэй одной улыбкой колыхнула чашу весов в свою сторону.

— А как же Пейшенс и Скотт? Мы что, оставим их в Англии? — уточнила Лили.

— Нет, вовсе нет, — Мэй покачала головой, не желая так быстро прощаться со столь прекрасной мечтой. — Скотт может навестить отца во Франции. А Пейшенс... Пейшенс...

Голос Мэй смолк, будто она только сейчас осознала, как смехотворно выглядел её план провести парижские каникулы впятером. Что-то всегда идёт не так.

В наступившей тишине раздался резкий звонок, и они вздрогнули от неожиданности.

— Я открою, — вызвалась Лили.

Она перекинула длинные рыжие косы за спину, незаметно подмигнула Алу и отправилась к двери, тихо напевая модную магловскую мелодию себе под нос.

Он раскусил замысел сестры с самого начала: Лили нарочно оставила его с Мэй. На протяжении всего пятого года обучения она проворачивала этот фокус множество раз, чем выводила из себя его девушку Челси, пока они не расстались окончательно. Оставшись с Мэй один на один, Альбус почувствовал, как липкий румянец ползёт по щекам.

— Кто стал старостой школы среди девочек? — ухватился он за первую тему, которая пришла ему в голову.

Губы Мэй исказила странная усмешка. Шестое чувство подсказывало Алу, что ответ ему не понравится.

— Имоджен.

Альбус возвёл глаза к потолку. Если существовала какая-то высшая сила, она, несомненно, точила на него зуб.

— За что? — обречённо пробормотал он.

Имоджен Забини была до ужаса надоедливой семикурсницей Гриффиндора. Ещё не будучи старостой факультета, она уже умудрилась достать всех вокруг своими нравоучениями. Естественно, Альбус, с детства не отличавшийся успеваемостью и примерным поведением из-за дислексии и СДВГ, являлся одной из главных мишеней её нотаций. Как старшая дочь огромного семейства и невыносимая зануда, Имоджен считала, что все вокруг обязаны прислушиваться именно к ней.

— Ещё есть шанс перевестись в Дурмстранг, — подсказала Мэй.

Она ласково потрепала Альбуса по плечу, и его сердце забилось быстрее.

— Слушай, как насчет... — начал он.

Громкие возгласы, доносящиеся из коридора, заставили Ала и Мэй испуганно отскочить друг от друга, будто их застали за чем-то неприличным.

— У тебя камень вместо сердца, Лили Поттер!

— У тебя орех вместо мозга, Розье, — возмутилась сестра, появляясь на пороге гостиной. За ней по пятам следовала Реджина, бывшая девушка Джеймса. — Можешь обыскать дом сверху донизу: его здесь нет.

— Я подожду, пока вернётся, — бесстрастно отозвалась Реджина, накручивая на палец каштановую прядь.

Лили задохнулась от такого нахальства. Гневный румянец пятнами проступал на её щеках.

— Ты выглядишь жалко, — вынесла вердикт Мэй, презрительно кривя губы.

— Серьёзно? — притворно удивилась Реджина. — Как жаль, что мне плевать.

— А вот нам нет, — решительно заявила Лили, грозно упирая руки в бока. — Мне нет никакого дела до того, что там между тобой и Джеймсом. Не желаю проводить вечер в твоей компании. Ты мне не нравишься, ты никому здесь не нравишься, поэтому проваливай! — Лили махнула рукой в сторону двери.

Реджина вальяжно привалилась к дверному косяку. Мяурицио зашипел не неё, считывая плохое настроение хозяйки, чёрная шерсть встала дыбом. Взгляд Розье метнулся к Альбусу.

— Ты тоже не рад меня видеть, Ал? — уточнила Реджина, вскидывая изящную бровь.

Он ненавидел, когда девчонки проворачивали подобное, чтобы втянуть его в свои склоки. Альбус вовсе не хотел принимать участие в этом.

— Прости, Реджи, — невозмутимо ответил он. — Джеймса здесь нет, так что...

Ал неопределенно пожал плечами, намекая, что понятия не имеет, когда брат вообще явится. Он не хотел, чтобы Розье дожидалась Джеймса в их компании. Тот запросто мог не появляться всю ночь. Или (и это было ещё хуже) Джеймс мог вернуться и флиртовать с Мэй назло Реджине.

— Вот видишь, — с триумфом произнесла Лили. — Ал тебя проводит.

Он направился к выходу, и порхающие шаги Реджины послышались позади.

— Папа ещё узнает, что этот идиот протащил свою подстилку через защитные заклинания, — ворчала в гостиной Лили.

Иногда она была просто невыносимо грубой сукой.

— У Джеймса кто-то появился? — спросила Реджина, стоило им оказаться на террасе.

На небе, окрашенном в густой исчерна-синий цвет, зажглись первые звёзды. На лице всегда весёлой и бесшабашной Реджины читалось неподдельное отчаяние.

— Я не знаю.

Альбус почувствовал себя неуютно под прицелом голубых глаз и отвернулся. Его взгляд выхватил из темноты ворона, дремавшего на тисовой ветке.

— А если бы знал, то сказал мне?

— Можешь не сомневаться, — ответил Ал, возвращая внимание Реджине.

Уголки её рта дрогнули в печальной улыбке, а глаза влажно заблестели в свете фонарей. Альбус пошарил в карманах в поисках платка и, не найдя, стянул с шеи гриффиндорский шарф. Он ненавидел такие моменты из-за ощущения полной беспомощности. Розье промокнула щёки и всхлипнула. Что он мог ей сказать? Что Джеймс — конченный мудак? Скорее всего, она это знала.

Не проронив ни слова, Реджина кинулась к границе антиаппарационных чар. Секунда — и она исчезла с громким хлопком, совершенно не заботясь о том, что её могли увидеть маглы. Вместе с ней в воздухе растворился гриффиндорский шарф с приколотым к нему капитанским значком.

— Вот дерьмо! — громко выругался Ал.

Воронье карканье, раздавшееся в тишине, напомнило резкий и отрывистый смех Джеймса.

* * *

После ухода Реджины Лили, Ал и Мэй устроились на огромном диване, смотря магловские сериалы по телевизору. По изображению то и дело пробегала легкая рябь из-за скопления магии.

Горка канапе не вызывала у Лили ни малейшего желания перекусить. Во рту она всё ещё носила лист мандрагоры, чей горький привкус напрочь отбивал аппетит. До полнолуния оставалось не так много времени. Она молила Мерлина, чтобы ночь не выдалась облачной и не пришлось начинать всё с начала.

Лили хотела покончить с приготовлением зелья ещё до каникул, но случайно выплюнула лист, когда подавилась им во время тренировки по квиддичу. Теперь в случае удачи придётся обращаться к матери за помощью. Зелье нельзя было тревожить каким-либо образом, иначе это могло привести к наихудшим мутациям. Она не могла завершить его приготовление дома, ей просто необходимо было попасть в Хогвартс. Лили очень хотела верить, что мама и директор Макгонагалл пойдут ей навстречу.

Ал нервно барабанил пальцами по столешнице.

— Я не понимаю, зачем ты вообще отдал ей шарф? — спросила Мэй.

— Ей просто было холодно.

— В июле? — задала логичный вопрос Мэй.

Ал, словно не услышав, сделал большой глоток огневиски и закашлялся.

Лили тоже потянулась к стакану. Мандрагора придавала напитку странный привкус, делая его поистине отвратительным. Воспоминания опять вернули её на вечеринку в гостиной Равенкло. В тот вечер она так напилась, что поцеловала Эллиота. Тогда ей показалось, что у их отношений наконец-то появился шанс выйти за границы дружбы. Поэтому, когда Эллиот потащил её в спальню, у Лили не возникло никаких сомнений. Горячие поцелуи, откровенные ласки — она была уверена, что за завтраком весь Хогвартс будет судачить о новой влюблённой парочке.

Но её ждало глубокое разочарование. Утром Эллиот ничего не помнил, а Лили растерялась и не решилась освежить его память. Она избегала его все оставшиеся дни в Хогвартсе. Правда, оказавшись дома, Лили ругала себя за трусость. Её так и подмывало написать ему, но она боялась, что будет выглядеть жалко.

— Я всё равно хочу верить, что мы отправимся в Париж все вместе, — пьяно хихикала Мэй. — И вы меня не переубедите.

Мэй кокетливо улыбнулась Альбусу, и Лили почувствовала себя третьей лишней.

— Я принесу ещё огневиски, — сказала она, неловко поднимаясь на ноги.

Алкоголь туманил рассудок, и все вокруг было слегка искажено и размыто.

— Лили! — Мэй крепко вцепилась в её руку, а глаза горели лихорадочным огнём. — Обещай, что станешь анимагом раньше Эллиота.

— Обещаю, милая. Вот увидишь, мы прогуляемся по Елисейским Полям.

Мэй счастливо улыбнулась и откинулась на пухлые диванные подушки.

— Да, так и будет.

— Погрущу о вас в Англии, — отозвался Ал.

— Ну уж нет! — Мэй поднялась на локтях, грозно таращась на Альбуса. — Я утоплю тебя в Чёрном озере, если ты завалишь зелья, Поттер!

Губы Альбуса растянула кривая усмешка, а глаза дерзко прошлись по фигуре Лонгботтом.

— Только если будешь в сексуальном бикини.

В него полетела подушка, от которой он ловко увернулся.

— Мне не нужно бикини, чтобы разобраться с тобой, — запротестовала Мэй.

— Я не против. Можешь вообще ничего не надевать.

Лили поспешно ретировалась. Кто знает куда этих двоих заведёт словесная баталия?

Она поднялась наверх. На втором этаже было темно и пусто. Лили вытащила из волос заколку и бросила в дверь отцовского кабинета. Та с глухим стуком отскочила от деревянной поверхности. Значит, отец не наложил чары недосягаемости. Лили улыбнулась и с предвкушением распахнула дверь. Ей нравилось незаметно проникать сюда, перебирать небрежно разбросанные бумаги и читать записи, оставленные размашистым почерком отца.

Она метнула осторожный взгляд на потрет Финеаса Найджелуса Блэка. Рама пустовала, и только слизеринское знамя легко колыхалось на заднем плане. Видимо, этот вечер Финеас решил провести в компании других директоров и директрис Хогвартса.

Лили внимательно оглядела стеллаж, расположенный вдоль стены, прикидывая в памяти, какие папки появились здесь совсем недавно. Она опасалась прикасаться к ним, подозревая, что уж они-то надёжно защищены заклинаниями. Лили аккуратно пошарила по ящикам письменного стола. Под руку попался старый потрёпанный пергамент. Он выглядел совершенно чужеродно, будто ему не место в домашнем кабинете Главного аврора. Но то, что отец хранил его здесь, придавало ему значимости.

Лили наудачу ткнула пергамент кончиком волшебной палочки. Он словно ожил, чернильные линии заструились по поверхности и сложились в большой знак вопроса.

— Эм... Гарри Поттер? — неуверенно предположила Лили.

«Неа», — ответил пергамент, и на нём проступила скалящаяся карикатура.

Лили прыснула. У неё появилось странное ощущение, что она может доверять этому клочку бумаги, будто вновь встретила старого давно забытого друга. Опрометчивый вывод для дочери Главного аврора. Коря себя за доверчивость, Лили резко ударила палочкой по пергаменту и прошептала:

— Специалис Ревелио!

Ничего не произошло. Пергамент так и лежал, потрёпанный, с загнутыми уголками страниц. Тёмной магии в нём не было.

«А ты осторожная!»

— Конечно, — ответила она. — Не зря я Лили Поттер.

«Лили Поттер?»

«Кажется, Сохатый упал в обморок».

Надписи торопливо всплывали одна за другой. Может, она слишком много выпила и ей это только кажется?

— Да что ты такое? — отчаянно всплеснула руками Лили.

«Стань мародером и узнаешь», — ответил пергамент.

Скрип половиц в коридоре заставил Лили напрячься. Она торопливо спрятала пергамент за пазухой и уселась в кресло, скрестив руки на груди.

Дверь со скрежетом отворилась, и в кабинет, скрючившись, вошел их дряхлый эльф-домовик Кикимер.

— Хозяйка Лили опять здесь, — пробурчал он. — Хозяину Гарри это не понравится.

— Ты ведь не скажешь ему? — проскулила Лили, делая большие жалобные глаза.

Обычно это срабатывало, но старый эльф-домовик мог стать досадным исключением из правил.

Кикимер на мгновение задумался. Его пальцы нервно коснулись золотого медальона.

— Кикимер ничего не скажет хозяину Гарри, если хозяйка Лили сейчас же уйдёт и пообещает бедному старому Кикимеру никогда не входить сюда без ведома отца.

Она закивала и вскочила с кресла.

— Уже ухожу!

Лили вышла в коридор вместе с Кикимером. Он щёлкнул пальцами — и дверь закрылась с негромким хлопком, а откосы озарило мягкое голубоватое сияние — заклятие недосягаемости. Видимо, домовик предпочел не верить Лили на слово. Теперь не осталось никакой надежды незаметно вернуть пергамент в кабинет отца.

— Лили, ты в порядке? — окликнул её Альбус с первого этажа.

— Иду! — отозвалась она, затем перевела взгляд на Кикимера и спросила: — Ты ведь мог бы перенести меня в Хогвартс?

Кажется, алкоголь подталкивал её к необдуманным поступкам. Кикимер нахмурился.

— Хозяйка Лили опять что-то задумала! Хозяйке Джинни и хозяину Гарри это не понравится...

— Ничего предосудительного! — затараторила Лили. — Я просто хочу стать анимагом раньше остальных. Что скажет мадам Блэк, если узнает, что меня обошли какие-то магловки?

Этот аргумент всегда безотказно действовал на Кикимера. Лили знала, что он до сих посещает площадь Гриммо, чтобы перекинуться словечком с портретом старой хозяйки. Наверное, жалуется на них с Альбусом и восхваляет Джеймса.

— Я даже дам тебе несколько выходных, чтобы ты навестил дом на площади Гриммо и похвалился перед мадам Блэк успехами своих подопечных, — воспользовалась она последним аргументом.

— Кикимер сделает, как велит хозяйка Лили, — произнёс он, поклонившись. — Хозяйка Лили не опорочит честь благороднейшего и древнейшего дома Блэков.

— Никогда, — с достоинством кивнула она.

Внутри всё пело от радости. Она смогла уладить вопрос с зельем без вмешательства родителей.

Окрылённая удачей Лили взбежала по ступенькам на третий этаж. Она спрятала истрёпанный пергамент в чемодан, надеясь, что в ближайшее время отец не вспомнит о нём.

Прихватив огневиски, Лили спустилась в гостиную.

— Чего ты так долго? — спросил Ал.

— Искала выпивку, — ответила она, протягивая ему бутылку. Лили выразительно скосила глаза в сторону Мэй, и Ал показал ей язык.

Настроение после обещания Кикимера приблизилось к отметке «Великолепно». У неё появились все шансы стать анимагом.

Лили помнила, как в детстве зачарованно наблюдала за Тедди, изменяющим свою внешность. Его талант вызывал в ней дикий неподдельный восторг и неистовое желание повторить. Она ужасно расстроилась, когда осознала, что никогда не сможет так же. Её горю не было конца. Тогда мама рассказала ей про анимагию, и Лили поняла, что непременно освоит этот навык.

Едва переступив порог Хогвартса, Лили начала осаду профессора Демпси, умоляя его позаниматься с ней дополнительно. Она даже прибегла к крайней мере и обратилась к Джеймсу за помощью. Удивительно, но он поддержал её и даже ходил на занятия вместе с ней. Ал был этим чертовски недоволен. Впрочем, Джеймс так и не стал анимагом и бросил занятия ещё на четвёртом курсе. Профессор Демпси был разочарован. Он считал, что у Джеймса есть все задатки для того, чтобы преуспеть.

Именно тогда она сблизилась с Эллиотом. Лили и раньше замечала тихого однокурсника с Равенкло, чей пронзительный взгляд по какой-то причине заставлял её чувствовать себя неловко. Он сам подошёл к ней и предложил попробовать позаниматься вместе.

Лили с радостью согласилась. Они быстро нашли общий язык, и она сама не заметила, как по уши влюбилась в него. Лили тщательно скрывала свои чувства, опасаясь разрушить дружбу, так что ни Эллиот, ни окружающие ни о чём не подозревали.

До того момента, когда они поцеловались.

Настроение опять начало падать. Лили молила Мерлина, чтобы Эллиот действительно ничего не помнил о той ночи. Она не вынесет, если всё закончится так.

— Эй, ты чего загрустила?

Ал положил голову ей на колени, внимательно вглядываясь в лицо Лили. Он всегда чутко реагировал на малейшие изменения её состояния, будто от того, сколько раз за день она улыбнётся, зависело его душевное равновесие.

— Тоскует по Парижу, — вмешалась Мэй.

— Именно, — проговорила Лили, запуская пальцы в густую шевелюру Ала. Она знала, что это его успокаивает. Он блаженно прикрыл глаза. — Мы непременно будем там...

«...вместе с Эллиотом», — закончила она про себя.

Лили Поттер была не из тех, кто легко принимает поражение.

* * *

Едва на улице забрезжил рассвет, Джеймс аппарировал на фалмутский пляж. Голова раскалывалась после бессонной ночи, проведённой в «Яде каракурта». Он торопливо шагал по Боскавен-роуд, мечтая об антипохмельном зелье.

Джеймс тихо проскользнул в дом. В гостиной работал телевизор, а Лили, Ал и Мэй дрыхли, развалившись на диване. Журнальный столик был заставлен пустыми бутылками из-под магловской газировки и тыквенного сока. Джеймс взял пульт и выключил телевизор. Резко пропавший источник шума заставил Лили завозиться. Сквозь сон она протянула руку и без ошибок отыскала ладонь Альбуса, а тот откликнулся на её движение, переплетая их пальцы.

Джеймс скривился. Они умудрялись раздражать его даже спящими.

Он поднялся наверх. Дверь в спальню родителей была широко распахнута, а на идеально заправленной кровати пушистым комком свернулся Мяурицио. Видимо, министерский приём прошёл на «ура», если мама и папа до сих пор не вернулись.

Джеймс добрался до комнаты Альбуса, в которой царил жуткий бардак. Вещи были хаотично разбросаны по кровати, книги валялись на полу, и только на столе сохранялся идеальный порядок. Джеймс пробежался глазами по записям Ала, оставленными крупными печатными буквами. Большая часть из них относилась либо к квиддичной стратегии, либо являлась рецептами зелий — две вещи, в которых Альбус был действительно хорош. Джеймс порылся в склянках, нашел нужную и залпом осушил её. Жидкость охладила горло. Боль отступила. Подумав, Джеймс прихватил с собой ещё пару флаконов. Вряд ли Альбус заметит пропажу, а если и заметит, то решит, что зелье взяла Лили.

Джеймс принял душ и переоделся. Спускаясь по лестнице, он слышал голоса Лили, Ала и Мэй. Когда нога Джеймса коснулась последней ступеньки, входная дверь распахнулась, и вошёл отец. Гарри выглядел довольно помятым, под глазами залегли фиолетовые тени, будто он провёл вечер не в Министерстве, а выслеживая особо опасного преступника.

— Где мама? — спросил Джеймс.

Отец удивлённо посмотрел на него.

— Разве она не дома?

— Будь она дома, я бы не спрашивал, — с налётом раздражения ответил Джеймс, вцепившись в перила.

Отец выглядел растерянно, казалось, он хотел что-то сказать, но не успел — из гостиной показалась Мэй, которая что-то искала в карманах джинсовой куртки.

— Доброе утро, — сказала она, немного хмурясь спросонья.

— Мы слишком громко говорили и разбудили тебя? — вежливо спросил Гарри.

Мэй покачала головой.

— Я привыкла рано вставать. Поливаю свои растения в теплице, — пояснила она. — Мы уже все проснулись.

Отец улыбнулся.

— Я надеюсь, с завтраком справитесь самостоятельно.

Джеймс и Мэй направились на кухню. Она заинтересованно косилась на него, но он не подавал виду, что заметил это.

Альбус стоял у плиты с выражением полной апатии на лице и наблюдал за яичницей. Видимо стараясь впечатлить Мэй, он не надел футболку. Лили заливала тесто в электрическую вафельницу, барахлившую из-за переизбытка магии.

— Проклятие! — выругалась она.

Вместо аккуратной вафли у неё получился расползающийся комок.

— Ничего, однажды ты справишься, — с издёвкой произнёс Джеймс.

— Мог бы и помочь вообще-то, — взъелась Лили, угрожающе указывая на него деревянной лопаткой. — Тебе всего-то и требуется, что взмахнуть волшебной палочкой.

— Ты забыла: «пожалуйста, Джеймс».

— Пожалуйста, Джеймс, перестань быть таким кретином и сделай хоть что-то полезное, — ласково промурлыкала Лили.

— Тебе будет полезно ощутить все прелести магловской жизни, — в тон ей ответил Джеймс, выдвигая стул. — Или позови Кикимера.

— Я отпустила его, — хмуро отозвалась она, откидывая за спину длинные рыжие пряди.

Повторно просить помощи Лили не стала. Она переглянулась с Алом, и тот пожал голыми плечами. В воздухе веяло новой ссорой.

— Вчера приходила Реджина, — неожиданно вмешалась Мэй. — Она искала тебя. Вы что, расстались?

Тень надежды проскользнула в её голосе. Джеймс не преминул воспользоваться выпавшей ему возможностью выбесить Ала и принялся расточать обольстительные улыбки. Он галантно предложил Мэй выдвинутый стул и, когда она опустилась на сиденье, уселся рядом.

— Всему когда-то приходит конец, и нашим отношениям тоже, — с тоской произнёс Джеймс, откидываясь на высокую деревянную спинку. — Ал, может накинешь рубашку? Ты смущаешь Лили.

Альбус бросил на него хмурый взгляд исподлобья.

— С чего бы я смущал её? — спросил он. — Тебя же не смущают собственные руки.

Джеймс прыснул. Мэй потянулась к стакану с водой и поднесла его к губам.

— Ох, ну если бы Лили была твоей рукой, то ты бы ею дрочил.

Мэй подавилась глотком воды. Лили выглядела так, будто собиралась запустить в Джеймса тарелкой. Альбус сохранил спокойствие и только закатил глаза.

— Мерлин, Джеймс, я совсем забыл о твоём дерьмовом чувстве юмора. Спасибо, что напомнил.

— Обещаю, буду веселить тебя все каникулы.

На кухне появился отец. Он выглядел значительно посвежевшим. Беспокойство о маме иглой кольнуло Джеймса. Где она и почему до сих пор не вернулась?

— Ал, у тебя вот-вот подгорит яичница, — заметил отец. — Роза теперь капитан. Тебе придётся хорошенько потрудиться, чтобы выиграть кубок.

Ал нахмурился и тяжело вздохнул, снимая яичницу со сковороды.

— Я справлюсь.

Отец помог Лили с вафлями, пока Джеймс усиленно любезничал с Мэй. Все уже расселись, а Альбус до сих пор расставлял тарелки с яичницей на столе. По его абсолютно идиотской улыбке Джеймс догадался, что случится, едва он приблизился. Рука Альбуса дрогнула. Яичница соскользнула с тарелки и приземлилась на брюки Джеймса.

— Салазар, откуда у тебя только руки растут?

Джеймс вскочил на ноги. Желток медленно стекал по брючине на пол.

— Ох, прости! — сочувственно проговорил Ал, прикладывая руку ко рту. — Я такой неуклюжий!

Он тяжело вздохнул, будто демонстрируя таким образом всю степень своего раскаяния. Именно с таким видом Альбус доказывал профессору Лонгботтому, что случайно нарушил квиддичные правила или скинул соперника с метлы. Разумеется, он никогда не делал это намеренно.

— Удивительно, что с такими талантами ты стал капитаном, — ядовито прошипел Джеймс сквозь зубы. — Надеюсь, что на поле тебе дрожащие руки не помешают. Иначе кубок займет место в гостиной Слизерина.

Отец взмахом палочки заставил беспорядок исчезнуть, не забыв бросить укоризненный взгляд в сторону младшего сына.

— Нужно быть аккуратнее, — деликатно заметил Гарри.

Хлопнула входная дверь, и раздался цокот каблуков по паркету. На кухню уверенным шагом вошла мама. Её длинные рыжие локоны водопадом спускались по плечам, а в руке был пакет из Косого переулка. Джеймс посмотрел на отца. Ни один мускул на лице Гарри не дрогнул, он ничем не выдал своих чувств относительно того, что его жена провела ночь неизвестно где.

Мама выглядела прекрасно. Её чёрное платье без единого залома мягко струилось по фигуре. Все с интересом изучали её, будто ожидая, что будет дальше. Джинни лучезарно улыбнулась и потянулась к пакету.

— Время подарков!

Она протянула Лили и Джеймсу по бархатному футляру, а Альбусу новенькую экипировку из драконьей кожи.

— Я отправила твой подарок к тебе домой, Алиса, — произнесла мама, обращаясь к Мэй и ласково потрепав её по светлым волосам.

— Спасибо, тетя Джинни, — сердечно поблагодарила Лонгботтом. — Только зовите меня Мэй.

Джинни слегка опешила. Она до сих пор не воспринимала смену имени всерьёз.

— Хорошо, Мэй.

Внутри футляра Джеймса находился серебряный зажим для галстука в виде змеи, инкрустированный россыпью изумрудов. Он огляделся. Лили протягивала Алу тонкую цепочку, на которой болтался маленький снитч. Золотые крылья искрились в лучах утреннего солнца. Альбус застегнул крошечный замок на шее сестры, бережно отодвинув её рыжие волосы. Лили счастливо улыбнулась и поблагодарила мать. Джеймс, как заворожённый, следил за бликами, которые золотые крылья отбрасывали на веснушчатые ключицы. Настойчивая догадка билась в голове, никак не желая оформиться во внятную мысль. Почувствовав на себе взгляд Лили, Джеймс отвернулся.

— Спасибо, мама, — сказал он, крутя в пальцах серебряную змейку. — Мне нравится.

Джеймс прицепил зажим к рубашке. Мама радостно ему улыбнулась. Отец молчал. По выражению его лица нельзя было догадаться о его мыслях.

Гарри и Джинни обменялись равнодушными взглядами, а Мэй поспешила поведать им о грандиозных планах на Рождество.

Еда не лезла в горло, Джеймс чувствовал тошноту. Он отставил тарелку с завтраком, вскочил на ноги и пошёл в свою комнату.