Глава 5
Мирослав
— Миллион долларов! У меня в голове эта цифра не укладывается! Алиса, как думаешь, я стою миллион долларов?
— Я интересовалась в Даркнете, сколько стоит человек на аукционе, где продают людей. Взрослый здоровый мужчина стоит миллион рублей.
— Это какой-нибудь кривенький, плохенький мужичок столько стоит. Ох и отвалил за меня шеф деньжищ!
— А ты, что ровненький? Всё время сутулишься.
Я сижу на кухне и капаю валерьянку в водку. Как говорится, самое лучшее успокоительное средство это валерьянка, накапанная в стакан водки. Просидев трое суток в подвале, я переосмыслил всю свою жизнь, жизненные приоритеты, ценности, мировоззрение и прочее.
Я даже решил, что если меня освободят, я тоже познаю Дзен, тайны Вселенной и уеду в деревню разводить кур и варить борщи. Но когда шеф сказал мне, что заплатил за мое освобождение миллион долларов, я понял, что варить борщи до конца своих дней я буду Воронцову.
Какой удивительный человек! Заплатить за незнакомца такую бешеную сумму! Несомненно, за этой маской холодности и безразличия к нуждам трудящихся, скрывается святая добрая душа.
И как я сразу не понял, что Воронцов такой прекрасный мужчина. Нет, снаружи-то он прекрасный, а вот сути его ангельской я не рассмотрел.
Ругая себя за это, выпиваю полстакана водки за его здоровье, и жду, когда валерьянка подействует.
Обедал я в подвале картошкой фри и чизбургером. Эта простая еда казалась мне манной небесной. И правду говорят, перед смертью не надышишься, то есть не наешься.
Поэтому, я бы съел ещё тазик такой картошечки. Но когда приехал домой, то понял, что совершенно не в силах чистить картошку, потом жарить её на сковороде.
Я заказал доставку на дом. Много картошки фри, много салатов и много жареного мяса. Ох и похудел же я за эти три дня, несмотря на то, что меня довольно-таки хорошо кормили. Каждый день приносили кофе три стакана.
Я соскучился по обыкновенному чёрному чаю и, вернувшись домой, тут же сделал себе пол литровую чашку этого напитка.
Мысли мои снова и снова возвращаются к Воронцову. Как же теперь мне расплачиваться за всю его доброту? Надо позвонить маме и у неё спросить.
— Алиса, если бы у тебя был долг в миллион долларов, чтобы ты сделала?
— Я что, дура какая-нибудь, чтобы в такие долги лезть?
Да уж, виртуальная дева и то умнее меня.
В дверь звонят и я, думая, что это курьер привёз еду, выхожу в прихожую и распахиваю дверь.
На пороге стоит шеф. Глаза его сияют как сапфиры, агаты или александриты какие. Я даже не представлял, что, потеряв миллион баксов, можно так радоваться и сиять.
— Проходите, пожалуйста, шеф, — улыбаюсь я.
Когда он проходит в прихожку и снимает куртку, я пожимаю его руку, неловко и смущённо. Рука у него прохладная, как у статуи, но в моих ладонях тут же становится горячей и живой.
Он тоже улыбается, неловко и растеряно. Мы проходим в гостиную и садимся на диван.
Воронцов достаёт из пакета шампанское, коньяк и коробку дорогущих конфет.
— Сейчас курьер еду привезёт, — говорю я, не зная, что еще сказать.
— Давайте выпьем за ваше счастливое освобождение, — предлагает шеф.
Приношу бокалы, и он открывает шампанское. Чувствую себя ужасно неловко, не знаю почему. Если раньше я смотрел на шефа украдкой, тайно любуясь его профилем, то теперь я боюсь даже глаза на него поднять.
Но самое главное, что он ведёт себя точно так же. Я вдруг думаю, что мы похожи на двух школьников на первом свидании. Когда боишься посмотреть, боишься что-нибудь не то сказать, боишься не так повернуться. Боишься и боишься!
— Мирослав, можно я буду называть вас просто по имени?
— О да, да, шеф.
— Тогда и вы называете меня просто Янислав, когда мы за пределами офиса. Давайте выпьем за ваше счастливое избавление от похитителей и ваше счастливое будущее!
Мы чокаемся бокалами, и я заставляю себя выпить шампанское, хотя не очень люблю его. Шампанское пьётся, как компот. Одна такая бутылочка стоит, как вся моя месячная зарплата.
— Конечно, это очень радостный повод, но босс... Вы понесли такие убытки из-за меня. Я не знаю, что мне теперь делать!
— Жить! Приезжать на работу, работать, встречаться с интересными людьми. Вам же нравится работать у меня, Мирослав?
— Конечно, нравится. Но, что же делать с этим миллионом долларов?
— Ничего с ним не надо делать, Мирослав. Я бы заплатил за вас и гораздо большую цену!
Вот тут в моей голове звенит первый звоночек. Но я отмахиваюсь от него и искренне удивляюсь:
— Гораздо большую цену? Почему же? Мы же с вами ни родственники, ни друзья. Мы едва знакомы.
— А как бы вы поступили, Мирослав? Вот представьте себя на моём месте, а меня на своём месте секретаря. Неужели бы вы спокойно жили и работали, зная, что из-за вас убили человека? Вы могли бы этого человека спасти. Для вас миллион долларов был бы не такой уж огромной суммой, из-за которой можно было бы торговаться со своей совестью.
— Как хорошо, что ещё есть на свете, такие люди, как вы, Янислав. С совестью и пониманием, что ни за какие деньги нельзя купить душевное спокойствие!
— Мой отец научил меня тому, что лучше быть добрым, чем злым. Не волнуйтесь, никаких особенных изменений в вашу жизнь тот факт, что я заплатил за вашу жизнь миллион долларов, не внесёт.
— Значит, всё-таки, какие-то изменения да будут?
— Возможно, я попрошу вас о какой-нибудь услуге, которая вас не затруднит, может быть, даже порадует. Вот, например, у меня на следующей неделе день рождения и не могли бы вы...
— О, конечно, могу! Я могу организовать ваш день рождения в лучшем виде. Моя мама очень любит пышные помпезные праздники. Я всегда был организатором этих праздников. Покупал всё нужное, рассылал гостям приглашения, занимался арендой ресторана и прочим.
— Да нет же, Мирослав. Я просто хотел, чтобы вы пришли на этот праздник и провели его в кругу моих друзей. Я вас просто приглашаю.
— Ах, вот как. Конечно, я приду. Но я могу помочь с организацией. В мои секретарские обязанности, наверное, входит рассылка приглашений и прочие подобные организаторские мелочи. Вы только скажите, что нужно сделать.
— Ну хорошо. Я буду благодарен, если вы разошлете приглашения гостям. Хотя, все мои родственники и друзья припрутся без приглашения!
Янислав смеется и подливает мне шампанское в бокал. Мы опустошаем бутылку и шеф заказывает еще несколько. Приезжает курьер с моим заказом и стол в гостиной начинает ломиться от еды.
— Вы не подумайте, что я столько съем один, Янислав. Это для нас двоих.
— Очень хорошо. За эти дни, пока вас не было, я только кофе пил. О еде вообще забыл напрочь.
— Вы так переживали? Не стоило... Меня неплохо там кормили, кстати. Трехразовое питание на халяву!
Некоторое время мы молча поглощаем ужин. От шампанского мне захотелось спать и нести всякий вздор. Во время ужина мы обсуждаем работу и предстоящий праздник Воронцова.
— Все соберутся в моем загородном доме. Недавно его купил, но там такой склад неразобранных вещей, мебели и всякой мелочевки. Я, можно сказать, шопоголик. Когда мы с мамой оказываемся в магазине, он получает за один день выручку за полгода.
— Да? Я наоборот, отговариваю маман от ненужных покупок. Я люблю, когда деньги лежат на карте или в кошельке. Это меня успокаивает.
Янислав подсаживается ближе и показывает фотографии своего нового дома. Сложно назвать трёхэтажный особняк просто домом.
Комнат в нём, наверное, не меньше, чем в нашей пятиэтажке. Большинство из них довольно сильно захламлены.
Особое внимание привлекают большие чёрные мешки, которые стоят то тут, то там по углам комнат. Это не простые чёрные мусорные мешки. Они из плотной и бархатистой материи с золотистой вышивкой по верхнему краю, стянутые золотистым шнуром.
— Надо бы прибрать домик к празднику, — говорю я, наворачивая салат.
— И так сойдёт! Главное, гости найдут свои кровати, а там уж как-нибудь разберутся. В главном зале мы поставим по центру стол, а в углах, что навалено это никого не касается, — отвечает шеф, подкладывая мне в тарелку ещё жареного мяса.
Второй звоночек прозвенел в отдалении, но Янислав заглушил его звоном бокалов и своим бархатистым смехом.
— Вы скажите мне время и место, куда приехать, чтобы этот ваш праздничный стол в центр поставить, — говорю я, чувствуя, что шампанского больше не осилю.
— А, хорошо! Вот вам время и место, — шеф присылает адрес своего особняка и время, в которое нужно приехать.
Собираюсь спросить у него про загадочные чёрные мешки, но он опережает меня вопросом.
— Мирослав, не хочу, чтобы вы вспоминали всякие неприятные вещи, но не могли бы вы рассказать, как это похищение произошло? И что было дальше? Буквально в двух словах.
— Да тут особенно нечего рассказывать, шеф. Я шёл на остановку такси, когда подъехал чёрный джип. Из него вышли несколько амбалов, которым я набил морды, но они сделали мне какой-то укол и я вырубился. В том помещении, где я находился, было довольно тепло и светло. Правда, скучно. Хоть бы книжку дали почитать, злодеи! Зато я выспался на год вперёд!
— А вы ничего особенного не заметили, Мирослав? Каких-нибудь особых примет этих похитителей или что-нибудь запоминающееся?
— Внешность я не особо разглядел. На улице было уже темно, и переулок был не освещённый. К тому же, всё произошло слишком быстро. Таких мордоворотов бандитских полным полно. И все на одну рожу. А больше ничего особенного я сказать не могу. Не помню, по правде говоря.
— Я подключил к вашему поиску своего друга капитана полиции Макара Стрелецкого, поэтому завтра утром он к вам подъедет со своими полицейскими расспросами. Вам придётся отвечать на его вопросы. Он надеется найти преступников.
— Не знаю, чем я смогу этому капитану полиции помочь. Если он заставит меня просматривать фотографии подозреваемых, то я очень сомневаюсь, что это нам поможет в расследовании. Никаких особых примет места, где я находился, не помню. Да я и не пытался что-либо запомнить. Я просто хотел уйти оттуда живым и невредимым.
Тут шампанское бросается мне в голову, а я бросаюсь шефу на шею.
— Большое вам спасибо, Янислав! Вы не дали мне погибнуть от рук преступников! Я вам очень благодарен!
Скупая мужская слеза скатилась по моему лицу, а шеф, обнимает меня за плечи, похлопывает по спине, и поглаживает.
Какой же он все-таки добрый человек. Как же я рад, что его встретил.
— Давайте выпьем за нашу встречу, Янислав. Судьбоносную, роковую встречу!
— Да, если бы я вас не встретил, Мирослав, моя жизнь была бы пустой и бесцветной...
Вздыхает шеф, и мы приканчиваем пятую бутылку шампанского.
Очередной звоночек я успешно пропустил, уйдя в ванную освежить лицо. Когда я возвращаюсь в комнату, то обнаруживаю, что шеф вытянулся на диване, закинул руки за голову и спит.
Умаялся, бедненький. Стресс замучил.
Смотрится на диване моём этот греческий бог эффектно и сексуально.
Три пуговицы расстёгнуты у него на белоснежной рубашке, рукава которой закатаны до локтей.
Зайдя к себе в спальню, я спрашиваю Алису:
— Алиса, как соблазнить натурала?
— Ты хочешь Анфиску оставить сиротой?
Анфиска, которая все это время пряталась в шкафу на полке с одеялами, угрожающе смотрит на меня.
— Да ладно вам, девчонки! Я пошутил! — посмеиваюсь я и укладываюсь спать.
Всю ночь мне снятся таинственные черные мешки Воронцова. Я развязываю золотые шнуры, а из мешков на пол выпадают всякие раритеты. Вроде яиц Фаберже, золота Монтесумы и свитков Мертвого моря.
Голос шефа все происходящее комментирует:
— Да не там ты ищешь, Громов! В другом мешке поищи!
Я снова развязываю золотые шнуры и вытряхиваю на пол несметные сокровища. Но босс неумолим:
— Надо лучше искать, Мирослав. А если не найдем, то будет у нас еще один труп!
Хочу спросить его, а что труп уже имеется и, возможно, в количестве ни одной штуки? Но тут раздается звонок будильника, возвещающий новый рабочий день.
Как же я соскучился по своему офису, коллегам, вечно сплетничающим возле кофе-машины и мечтающим узреть меня рядом с собой перед стойкой регистрации браков.
Вслед за будильником раздается голос шефа из кухни:
— Стажеры? Ах, черт, совсем забыл про стажеров! На кой они нам сдались... Ладно, надо, так надо! Мы с Мирославом сейчас подъедим уже... Что я делаю у Мирослава? С чего вы взяли, что я ночевал у Громова? Ой, не придумывайте, Вера Васильевна! Вам послышалось. Сейчас я приеду и разберусь с этими стажерами.
Выйдя из спальни, я приглаживаю пятерней волосы и улыбаюсь боссу, стоящему перед кофеваркой. Он окидывает меня долгим, пронзительным взглядом. Словно тщательно исследует все мое тело — каждую родинку, рельеф и линию.
Вдруг понимаю, что на мне, кроме боксеров, ничего не надето и ретируюсь обратно в комнату.
Но этот взгляд Воронцова! Такого голодного, жадного, плотоядного взгляда я еще никогда не видел.