Ужин со звездой

Уже месяц как Гарри Поттер при попадании в магическую часть Лондона то и дело непроизвольно вздрагивал: в воздухе там и сям парили магические рекламные щиты, демонстрировавшие его, Гарри, поворот головы, гордый взгляд и руку, вскинутую в торжествующем жесте – в пальцах Поттер сжимал снитч, пойманный им в финале Кубке чемпионов в начале этого лета. Куда бы ни шел Гарри, его двойник неизменно шевелился то справа, то слева, то прямо по курсу, улыбался и потрясал снитчем. Это слегка раздражало, хотя и льстило, конечно. 

На этот раз розыгрыш Кубка проходил во Франции, в Бордо, но никто не собирался позволить хозяевам поля победить, команды бились, казалось, не на жизнь, а на смерть, матчи длились по двенадцать–шестнадцать часов без перерыва, так что игроки исходили потом и яростью, а трибуны – восторженным ревом и выплесками стихийной магии. Играли ослепительно красиво и безумно напряженно. И вот, наконец, в финал вышли «Стоунхейвенские сороки» – самый удачливый клуб Британско-Ирландской Лиги во все времена, да еще к тому же еще недавно перекупивший у «Сенненских соколов» за бешеные деньги самого Поттера. 

Спортивные агенты поседели, пока Гарри принимал решение, сменить ли голову сокола на груди на голову сороки. Зато теперь «Сороки» могли морально давить на любую команду – мало того, что Гарри являлся, пожалуй, лучшим ловцом за историю последних пятидесяти лет в квиддиче, так еще и технологии, пришедшие из маггловского мира в магический, сделали из него живую легенду. Ага, и секс-символ впридачу. 

Магический Лондон вовсю поглощал плоды просвещения – колдотелевидение и колдоинтернет. У Гарри все прибавлялось фанатов, ему посвящали блоги, постеры с его фотографиями раскупались охотнее, чем магические сладости, агент фактически вынудил завести его страницу в Квиттере, что еще больше разожгло пыл поклонниц и поклонников; его приглашали на радио и в телешоу, у него непрерывно брали интервью; в клуб на его имя огромными стаями летели совы, чьи клювы хронически оттягивались под грузом подарков от романтических девиц и не менее романтических юношей... Да, Гарри Поттер стал мегазвездой. И, похоже, у известного квиддичного агента Амаркаса Кирби – старого пронырливого гоблина – были большие планы на его персону. Настолько большие, что Гарри начинал переживать, останется ли у него время тренироваться. 

Вот и сегодня утром – не успел он прийти в клуб и зайти в раздевалку, чтобы переодеться для индивидуальной тренировки, как туда же, запыхавшись и запинаясь за собственные коротенькие ножки, влетел Кирби. В глазах его, казалось, горело по сто свечей в каждом. 

– Гарри, ты не представляешь! 

– Ммм? – промычал Поттер сквозь натягиваемую на голову майку.

– Во-первых, ты, наверное, слышал, что новый дизайн формы для «Сорок» будет разрабатывать Блейз Забини? Ну, это уже не новость… сегодня все только об этом и твердят!

Поттер обмер, натянув майку лишь наполовину.

Нет, только не это! Это что же, ему теперь придется рассекать воздух над стадионом в коротеньких блестящих шортиках с разрезами? 

Гарри хорошо представлял, как именно любил расставлять стильные акценты Забини. Тем более что Блейз неровно дышал ко всем игрокам в квиддич абсолютно, и похоже, добрая треть игроков английских клубов перебывала у него в постели. При виде любого загорелого спортивного тела в радиусе нескольких метров Забини моментально начинал пускать слюну. Именно поэтому Поттер старался держаться от него подальше. И вот пожалуйста – ведь наверняка хитрюга Блейз потребует индивидуальных примерок! Не отвертеться!

– Боже, Кирби, меня ждет сорока из стразов на заднице? – встревоженно поинтересовался ловец. 

Гоблин хихикнул, но быстро взял себя в руки. Вообще, Кирби вел себя как-то нетипично для гоблина – ну, так могло показаться на первый взгляд. Однако деловая хватка у него была просто мертвой. 

– Твой статус секс-символа только укрепится с новой модной униформой, Гарри… 

– Не сомневаюсь, – окончательно помрачнел тот. 

Его худшие опасения подтверждались. Точно, эскизы уже, наверное, в «Ведьмополитене». 

– Но самая великолепная новость другая, – воодушевленно поведал Кирби. 

– Да неужели? – ядовито спросил Гарри. – Есть ли что-нибудь лучше формы от Забини? 

– Несомненно! Драко Малфой прислал нам официальное приглашение в свое шоу! Сегодня мы получили письмо с его черным филином! И я сразу же поспешил к тебе... Это так повысит рейтинги команды! 

Поттер обмяк и опустился на низенькую скамейку, сдерживая отчетливое желание застонать. Майку он так и не надел по-человечески. 

Вот за что ему это? А? С таким же успехом Кирби мог сообщить, что надо встретиться с ядовитой химерой в маленькой клетке – мало того, что безоружным, так еще и старательно приготовленным для пожирания. Так сказать, посоленным и поперченным. За рейтинги клуб с радостью подарит его Малфою на час уточенной пытки. 

Как же, как же, сам Драко Малфой, звезда колдотелевидения, лучший спортивный комментатор магической Британии и ведущий шоу «Ужин со звездой» по совместительству. Название шоу подразумевало, что Малфой в прямом эфире ужинает и беседует с приглашенной звездой, однако блондинистый стервец вел себя так, как будто подразумевалось, что звезда здесь – исключительно он сам и других в принципе быть не может. 

Драко нашел свое призвание – в тележурналистике он мог оторваться по полной, и чем большей сукой он себя показывал, тем больше им восхищались. Даже Министр магии побаивался его вопросов на интервью, а уж непробиваемые квиддичные чемпионы вообще тряслись как дети и обливались холодным потом, когда Малфой внезапно сваливался им на головы на пару с невозмутимым оператором – например, непосредственно перед игрой в раздевалке. Драко на все был способен. Зрители же непотребства, творимые Малфоем, просто обожали. 

Парадоксы профессии, вздохнул Поттер. Он не сомневался, что его ждет нечто совершенно особенное. Уж Малфой постарается от души, кто бы сомневался. Достаточно было вспомнить его комментарии, когда он озвучивал матчи Кубка чемпионов для британских зрителей. Хорошо, что Поттер не слышал их во время игры. Когда же он, наконец, прослушал, посмотрев игры в записи – Кирби не мог лишить его этого удовольствия, конечно же – из клуба вышел сочно-красный, как помидорчик черри. И это еще при том, что при комментаторстве существовали хоть какие-то рамки. А вот в шоу Малфоя рамок не было в принципе. 

Гарри не выдержал, грязно выругался, одернул, наконец, майку, схватил метлу и через минуту стрелой вынесся на поле. Он же, в конце концов, чертов Гарри Поттер! Выдержит и это.

***
Ночью легендарный ловец магического мира спал беспокойно. Ему снилось, что Забини примеряет на него новую униформу со взглядом плохо сдерживающего себя сексуального маньяка – и, конечно, эта униформа состояла из минимального количества ткани, невзирая на все вопли здравого смысла, – а за всей этой унизительной процедурой наблюдает Драко Малфой собственной персоной, презрительно щуря дымчатые серые глаза и не вынимая изо рта сигареты. 

Поттер проснулся слегка вспотевшим. И почему-то слегка возбужденным. Ну ладно, ладно, совсем даже не слегка. Такая реакция не могла не насторожить – неужели его возбуждают такие жеманные парни, как Забини? Это же сразу повеситься на кольце для квофла! Или Гарри неожиданно стал… как там магглы говорят… эксгибиционистом?

О, определенно стал, если согласился на это шоу. Поттер вдруг вспомнил о вчерашней новости. Неудивительно, что Малфой ему снился в таком ракурсе. Да он в трусы Поттеру лично залезет на глазах у тысяч зрителей, если надо будет поднять рейтинги программы! С него-то уж точно станется. 

Эта мысль окончательно уверила Поттера, что он плавно перемещается в какую–то другую реальность. Его одолевали смутные предчувствия. И они не замедлили оправдаться.

Не успел Поттер спуститься в столовую, куда Кричер, по обыкновению ворча, левитировал опасно покачивающийся в воздухе поднос с серебряным кофейником, сахарницей, сливочником, чашкой и тарелкой омлета, как в стекло со всей дури долбанулась пестрая ушастая сова с пышным розовым бантом на шее. Возможно, именно бант ее несколько дезориентировал в пространстве. Гарри вздохнул и медленно вышел в сад искать бесчувственное тельце. Такие тупые и разряженные совы могли принадлежать только одному человеку. 

Найдя медленно приходившую в себя птицу, Гарри снял у нее с шеи записку, от которой за милю несло розовой водой. Разумеется, это было приглашение Поттеру на индивидуальную примерку будущей униформы, «так как ловец – самая сладкая изюминка команды, и я не могу себе позволить никакой халатности в формировании его стиля», писал Забини.

Поттер задумался. Его еще ни разу не называли «самой сладкой изюминкой», и он подумал, насколько откровенно настроен Блейз, если даже не пытается замаскировать свои намеки. С другой стороны, участвуя в процессе, он хоть как-то мог повлиять на Забини, заставив его быть скромнее. По крайней мере, никаких микроскопических красных трусиков и розовых плащей. 

Уже через час они с Блейзом орали и бросались друг на друга, как две разъяренные мантикоры. Поттер в последние годы подрастерял свою сдержанность, и его бешеный темперамент то и дело выливался наружу. Вот и сейчас он рычал на Забини, возмущенно потрясая эскизами будущей летней и зимней формы «Сорок». 

– Цвета «Сорок» всегда были черно–белыми, Забини! И голова сороки отражает название команды! Какого хуя форма вдруг стала небесно–голубой? Ты вообще видел голубых сорок, Забини? В природе?! Цветом, я говорю, цветом оперения! А шорты? Это не шорты, это самые короткие боксеры, которые я видел в своей жизни! 

– Но, Гарри, почему ты такой консерватор? Почему не добавить свежих оттенков, я не понимаю? Новизна, немного эпатажа… Может быть, даже немного театральности, зрелищности… Это только привлечет внимание к игре!

– Театральности? – вскипел Поттер. – Зрелищности? Ты хоть раз видел поле во время матча? На прошлом чемпионате, например, когда сразу два бладжера были выбиты в публику? По-моему, театральности квиддичу хватает! А форма должна быть удобной и не позорить игроков! Вот я, например, в твоих шортиках и этой маечке с вырезом чувствую себя живым мясом, выброшенным на прилавок! 

– Ну что ты, Поттер, ты выглядишь весьма соблазнительно! Я регулярно рассматриваю твои постеры! – и Блейз забылся настолько, что шлепнул ловца по заднице. 

У Гарри брови поползли вверх так, как будто стремились сбежать с лица. 

– Да брось, Гарри! – потеряв последние крохи инстинкта самосохранения, проворковал Забини. – Малфой как-то шепнул мне, что ты одинаково ловко кидаешь свой мяч в кольца обеих команд, так сказать…

– Малфооой? – взревел Гарри. – А ему-то откуда знать, мерлиновы яйца?

– Малфой все знает, – убежденно кивнул Блейз. 

Поттер глубоко вдохнул и поманил Блейза к себе, а потом ласково сгреб его в охапку и слегка приподнял над полом. 

– Даже если я действительно играю за обе команды, в твое кольцо, Блейз Забини, я свой мяч точно забрасывать не буду, забудь, – сообщил он. – А теперь, пока я тебя ненароком не покалечил, вернемся к униформе. Шорты должны быть вдвое длиннее, по крайней мере. О, Мерлин, да я вообще не верю, что этим занимаюсь! Почему я? Почему всегда я? Даже решать, какой длины трусы должны быть у квиддичных игроков, должен Гарри Поттер! 

– Но я должен держать марку! – пискнул Забини. – Хотя бы вышивку в виде сороки сзади на шортах я могу оставить? Пусть шорты будут белыми, это смотрится очень сексуально. А сорока будет голуба... то есть серая, я хотел сказать, серая! Бледно–серая. И пообещай мне, что ты дашь согласие на фотосессию в «Ведьмолитене» в моей новой униформе! 

– Пусть будет серая сорока, – обреченно согласился Поттер. – А насчет «Ведьмополитена» – никто мне не звонил и никакой фотосессии не предлагал, ты чего-то перепутал, Забини. 

– Позвонят, – подмигнул ему Блейз. – Вот сегодня же и позвонят. Поттер, а может, передумаешь? Учти, мне еще на тебя примерять оба варианта формы, зимний и летний – так что, кстати, раздевайся – и я уже весь горю! Как представлю твои мускулы на ощупь! 

– Забини, заткнись, и без тебя тошно, – вздохнул Поттер и начал расстегивать рубашку. 

А ведь вечером его ожидал еще «Ужин со звездой». 

***
– Драко, пожалуйста, постарайся все же придерживаться сценария, – умоляюще сказала Панси.

Малфой скосил глаза, но не сказал ни слова – гримерша как раз суетилась около него, накладывая последние мазки грима. Паркинсон работала его продюсером уже не первый год, не говоря уж о десятилетиях дружбы, и очень хорошо знала, в какой момент его можно безнаказанно подловить.

– Мы еле-еле согласовали список вопросов для интервью с руководством «Сорок», – намекнула Панси. – Он же звезда, у него сотни тысяч поклонников только в Британии…

Драко метнул на Панси такой взгляд, что она все же сочла за лучшее заткнуться и только пожала плечами. И она, и сам Драко прекрасно знали, что никакого соблюдения списка одобренных вопросов не будет и в помине. 

Тем не менее, Панси все же сунула в руки Малфоя зеленую папку с распечаткой: свитками они перестали пользоваться почти сразу, по мнению Драко, на экране возня с разворачиванием пергамента смотрелась как-то жалко.

Гримерша, наконец, оставила его в покое. Драко оглядел себя в зеркале, зеркало одобряюще прогудело: «Отличный, абсолютно профессиональный имидж!», на что Драко велел зеркалу заткнуться и повернулся к нему спиной. Зеркало привычно умолкло, Панси сунула Драко в руки кружку с кофе – это был еще один фирменный знак Малфоя: в студию он всегда входил с папкой под мышкой и с кружкой кофе в руке – изображал демократию и исключительную занятость, мол, видите, даже кофе выпить некогда.

Костюм цвета голубиного крыла, сшитый на заказ у Забини, сидел отменно – от мантий тоже пришлось отказаться: подкарауливать жертв в развевающихся балахонах было чревато последствиями. В начале карьеры Драко пришлось пережить пару неприятных моментов, связанных с тем, что разъяренные жертвы его профессиональной деятельности ухитрялись поймать его за долгополые одеяния. Самыми опасными в этом отношении были спортивные звезды, которые, в отличие от политиков и артистов, не брезговали погонями и физическим контактом.

Слияние мира магов и магглов шло полным ходом, и Драко сам привнес в этот процесс многое, особенно с тех пор, как неожиданно для себя обнаружил, что тележурналистика – это его призвание.

А также непреходящая страсть, вечная любовь, безотказная возможность обливать ядом и точить зубы и когти обо все и вся, и гениальный способ заниматься самолюбованием все двадцать четыре часа в сутки.

Драко души не чаял в телевидении. Он им жил, дышал и был готов ради него на все.

Даже на встречу с Поттером лицом к лицу.