Чистокровный

      Для того чтобы свыкнуться со своим положением Драко понадобился целый месяц. Когда он услышал диагноз, то рассмеялся колдомедику в лицо – целители не должны так шутить с пациентами, так же можно получить инфаркт. Но молодой целитель даже не улыбнулся. Он повел Драко в кабинет Дэвида Окшота – заведующего по репродуктивной колдомедицине, который вызвал пожилую медиковедьму Киру Джоркис, и они уже втроём обследовали Драко. Они назвали срок беременности – пять месяцев. Ровно пять месяцев назад в новый год он впервые оказался в постели с Гарри. Неужели он залетел с первого раза? Если кто и мог заделать ребёнка мужчине – только он, Гарри Поттер, сильнейший волшебник современности.

Колдомедики сразу сказали, что избавиться от ребёнка невозможно. Вариант только один – рожать.
      Он им не поверил. Они просто не хотят делать ему аборт и лишить себя такого уникального явления – сколько же можно написать статей и диссертаций. Он сам сварит себе зелье. Надо только прочитать о мужской беременности. Он бросился на работу – там была уникальная библиотека с подпиской на все научные журналы по зельеварению и коломедицине с отлаженной системой поиска.
      Прочитав все статьи за последние двадцать лет по мужской беременности, которых оказалось не так уж и много, он понял, что ни хирургический аборт, ни зелье прерывания беременности тут не помогут – летальный исход неизбежен.А умереть он ещё успеет – каждая пятая беременность заканчивалась смертью отца. Ещё чаще погибал ребёнок.
      Но всё равно он не мог поверить – поверить, что всё это происходит наяву. Это какое-то наваждение. Завтра он проснётся и окажется, что всё это – сон.
      Проснулся он в четыре утра. Доказательство того, что это был не сон, толкалось в рёбра. Больше заснуть он не смог. Почему это произошло именно с ним? Проворочавшись в постели до семи утра, так и не заснув, он встал и написал Гарри письмо.
      Драко зашёл на почту, чтобы отправить сову с письмом к Гарри, а потом в больницу – сдавать анализы.
      То, что ответ не пришёл на следующий день, было ожидаемо – Гарри пребывал в таком же шоке, как и он сам. Но молчание на второй и третий день начало злить. На четвертый день он написал очередное письмо. Ещё одним ударом стало то, что ему рекомендовали уволиться с работы, чтобы не вредить ни себе, ни ребёнку. Умом он понимал, что колдомедики правы, и не хотел загнуться от неправильного протекания беременности. Но увольнение означало финансовую зависимость от Гарри. А Гарри молчал. И это бесило. В гневе он написал ещё пару писем и отправил Поттеру.
      Была мысль найти Грейнджер и узнать, получает ли она письма от Уизли. Но Драко её быстро отмёл. Ему показалось это унизительным. И тогда он пошёл в министерство. Там его гоняли из кабинета в кабинет, но так и ничего толком не сказали из-за секретности. Значит, Гарри не может писать ему, чтобы не сорвать операцию. Вероятно он даже не получает его письма, и они где-то лежат до востребования.
      Каждую неделю он ходил в больницу на осмотр. Колдомедики несколько раз интересовались, кто второй отец ребёнка. Но тут Драко хранил молчание. Всё равно не поверят. Его уверяли, что колдомедики обязаны хранить врачебную тайну, но он остался непреклонен, хоть и убедился в их уверениях – в прессу ещё не просочилась новость о его состоянии. А узнай хоть что-то, газетчики сразу ухватились бы за эту сенсацию и караулили его возле больницы.
      Сначала он скучал без работы и не знал чем заняться. Много гулял, как велели колдомедики, а потом пришла идея рецепта зелья улучшения слуха. Варить зелья ему нельзя, но изобретать рецепты ему никто не запрещал. Он может продать теоретическую разработку зелья, а его компания "Готовые зелья на все случаи жизни" доведёт его до конечного результата. Это будет дешевле, но в любом случае это доход и, по крайней мере, ему будет, чем заняться.
      Его предупредили, что мужская беременность чаще всего заканчивается преждевременными родами. Поэтому он купил самое необходимое для ребёнка заранее, пока еще живот не так заметен. Основные покупки он хотел сделать в сентябре вместе с Гарри. Аренда квартиры у него была до сентября, и он не собирался её продлять, ведь в сентябре уже вернётся Гарри.
      Колдомедики всё настойчивей уговаривали его лечь в больницу под их наблюдение. Ему обещали палату с отдельным входом, домашней обстановкой, сбалансированное питание для беременных. Но пока он чувствовал себя хорошо, он отказывался. О своём состоянии он рассказал только Панси, и даже ей не признался, кто второй отец.
      Его целители связались с американскими колдомедиками. В Америке было больше магов и более свободные нравы, и у них накопилось больше практики по мужской беременности. Среди работающих целителей Британии роды принимала сорок семь лет назад лишь Кира Джоркис и то, тогда она была лишь ассистенткой. В Америке же за последние пятьдесят лет пять мужчин благополучно родили. И все целители, которые вели последние три беременности, до сих пор работали.
      До августа Драко чувствовал себя прекрасно. Вот только чувство тревоги нарастало. Такая тщательная подготовка к его родам почему-то не радовала, а беспокоила. Подстраховываясь со всех сторон, они показывали свою неуверенность и тем самым пугали его.
      В начале августа у Драко появились ноющие боли в пояснице. Пользоваться портключом и аппарацией ему было категорически запрещено, да и сам он аппарировать не смог бы из-за ограничений палочки. Пока боль была несильной, он аккуратно добрался до почтового камина и, бросив летучий порох, отправился в больницу святого Мунго "сдаваться" в руки целителей.
      Его сразу же определили в палату и вызвали заведующего отделением Дэвида Окшота. В палате заставили переодеться в пижаму и уложили в кровать. Окшот пришёл в сопровождении трёх колдомедиков, которых Драко уже знал, так как регулярно приходил к ним на еженедельный осмотр. После короткого консилиума прозвучал диагноз "гипертонус", ему дали зелье и запретили вставать с кровати, только можно дойти до туалета.
      Палата была роскошной. Как и обещано, обставлена она была по-домашнему уютно, кроме кровати в ней стоял диван, два кресла, возле них чайный столик, у стены – шкаф с книгами и письменный стол. На полу лежал шерстяной ковёр. Кроме двери, через которую зашёл он сам, входил и выходил персонал, было ещё две двери. Одна вела в туалет и душ, вторая скорей всего на улицу – обещанный отдельный вход. Судя по всему, поселили его надолго, и отсюда он выберется только после родов.
      Боль в пояснице прошла. Но ему не разрешали вставать еще пять дней. Он написал письмо Панси и попросил медсестру отправить его совой. Подруга пришла его навестить на следующий день после получения письма. Ему ещё не разрешали вставать, и она выяснила, что третья дверь действительно вела в огороженный дворик с цветами, скамейкой и калиткой на улицу. Теперь она будет ходить к нему через этот двор, чтобы не попадаться на глаза знакомым. Где-то в Мунго ошивались Грейнджер и кто-то из рейвенкловцев, которые проходили практику в больнице.
      Драко выписывал "Ежедневный пророк", и теперь совы прилетали в палату. С ними он отправлял письма Гарри.
      Колдомедики подтвердили его подозрения, что лежать ему здесь придётся до родов. Состояние его нестабильно, поэтому нужно находиться под наблюдением. Потом ему можно будет вставать и гулять в садике.

      Каждый день на осмотр приходил сам заведующий Дэвид Окшот в сопровождении от трёх до пяти колдомедиков. Несколько раз появлялась бригада американских специалистов. Американцы излучали оптимизм, белозубо улыбались, восторгались им, как будто эта беременность была не случайностью, а его осознанным выбором. Один раз они привели бригаду неонатологов – тех, кто будет заниматься его ребёнком, как только он родится. Им ещё рано было приступать к работе, они просто хотели с ним познакомиться – с таким выдающимся человеком. Ничего выдающегося в том, чтобы случайно залететь он не видел, но объяснять это американцам не стал.
      Драко дал ключи от квартиры Панси, чтобы она уменьшила его вещи и забрала к себе, а ключ отдала хозяевам. В августе аренда заканчивалась, и продлять её он не собирался – первого сентября должен вернуться Гарри.
      Двадцать второго августа в "Ежедневном пророке" Драко прочитал в небольшой заметке, что командировка отряда авроров-стажёров продляется ещё на полгода. Может из-за секретности, а может, чтобы не заострять внимание на неутешительные результаты операции, заметка находилась лишь на одиннадцатой странице. Он её чуть не пропустил. У Драко сжалось сердце. Ещё полгода. Полгода! Ему придётся рожать одному, Гарри не будет рядом. Он так надеялся, что они вместе будут покупать кроватку, одеяльца, одежду малышу. И даже если бы его не выписали, Гарри приходил бы к нему советоваться о покупках и приносил образцы или колдографии. Ну, положим, денег у него хватит самому всё купить, придётся потратить сбережения, накопленные за время работы. Но, главное – когда он будет этим заниматься? Из больницы его никто не отпустит. Придётся заказывать по каталогу. А это совсем не то, он сам должен потрогать и определить насколько одеяло лёгкое, насколько простынки гладкие, насколько ползунки мягкие. Так, ещё нужно будет снова искать аренду квартиры. В старую возвращаться нет смысла, она маловата для двоих, хоть второй и младенец.
      Столько практических вопросов сразу хлынуло на него, но самое главное он будет рожать один. Один! Никого не будет рядом, чтобы поддержать его. Целители не в счёт. Они, конечно, сделают всё возможное, будут подбадривать его, заражать оптимизмом, особенно американцы, но ему нужен родной человек рядом. Пусть за дверью палаты, пусть в другом крыле, но всё равно он будет знать, что он мысленно рядом. И маму выслали без права переписки. Она даже не знает, что у неё через пять недель родится внук или внучка. А может это и к лучшему, что она находится в неведении. Наверняка она знает, чем опасны мужские беременности и будет волноваться. Даже если бы была такая возможность, он и сам бы не стал ей писать об этом. Только после родов.
      Весь день подобные мысли жгли ему мозг. И только сон смог избавить его от плена нескончаемых неразрешимых вопросов.
      В пять утра он внезапно проснулся. Его словно обожгло – а что будет с ребёнком, если он умрёт во время родов? Он же никому не сказал, что это ребёнок Гарри. Гарри в своей Африке возможно не получает его писем и даже не знает, что скоро станет отцом. Что будет с малышом? Ребёнка определят в приют? Скорей всего отдадут в приёмную семью. Сможет ли Гарри потом найти его? Вдруг он так и не узнает, что у него есть ребёнок? Нет, конечно же, он станет искать его, и узнает, что Драко умер во время родов. А ребёнок будет уже в чужой семье и никто не сможет сказать Гарри у кого он, связанные магической врачебной тайной. Живот скрутило от резкой боли.

***

      Проснулся Гарри незадолго до сигнала подъема. Когда он вышел из своей комнаты, все уже оделись и готовились к службе перед завтраком.
      В палатке появился колдофон и подлетел к Гарри. Им всем выдали подобные колдофоны, только более миниатюрные. Колдофон – это недавнее изобретение, гибрид магловского диктофона и Патронуса для передачи срочных сообщений. Колдофон представлял из себя плоскую серебристую коробочку с кнопкой в центре. Чтобы включить колдофон, нужно нажать кнопку и назвать адресат, к кому отправить сообщение, после этого всё сказанное записывалось, и после отключения колдофон улетал адресату. Аврорат приобрел колдофоны для всех авроров. В случае опасности аврор-оперативник с колдофоном мог быстро вызвать подмогу. Авроры-следователи получили более массивные колдофоны, на которые записывали допросы подсудимых или показания свидетелей.

      Влетевший колдофон не был похож на аврорский. Он был намного больше и лимонного цвета. Колдофон завис на уровне плеч Гарри и металлический голос произнес: "Послание Гарри Поттеру".
Гарри решил, что ему прислали сообщение из Министерства и нажал кнопку. Колдофн загорелся мягким тёплым светом. Тот же металлический голос проскрежетал: "Двадцать третье августа. Пять ноль девять утра". И тут же живой человеческий голос произнёс:
      – Гарри, я, наверное, сдохну…
      Слова прерывались сдавленными стонами. Голос был настолько искажен от боли, что Гарри не сразу понял, что это Драко.
      – Так херово… мне ещё никогда не было…
      Громкий стон и прерывистое дыхание. Вдох-выдох, вдох-выдох…
      – Я точно сдохну… Ты только, пожалуйста, не бросай его, если меня не… А-а-а! Найди его! А-а-а!Гарри, я те… А-а-а!А-а-а!
      Крик не прекращался. Крик разрывал уши, разрывал сердце.
Неожиданно чужой мужской голос мягко произнёс:
      – Драко, потерпи немного. Сейчас я сниму боль, – и гораздо громче, – Анальгиус!
      – А-а-а!
      – Потерпи ещё чуть-чуть, сейчас подействует.
      Через несколько секунд крик стих, раздавалось только громкое прерывистое дыхание Драко.
      – Так, ложись на спину.
      Драко кряхтел и шипел от боли.
      – Тихонько, вот хорошо.
      Драко громко застонал.
      – Извини, более сильные заклинания пока применить не могу, чтобы не повредить ребёнку. Осталось потерпеть ещё немного. Первая бригада уже в пути. Дыши глубже, расслабь живот.
      В помещение ещё кто-то вошёл.
      – Кто второй отец? – ещё один голос, женский. – Надо срочно его вызвать.
      – Он никому не говорил о нём, а зачем?
      – Отец должен решить, кого спасать в первую очередь – ребёнка или мать, тьфу ты – отца. Если мы спасаем ребёнка, то нужно примен…
      Гарри молился, чтобы Драко из-за своих стонов не слышал эту несносную женщину.
      – Что за средневековые предрассудки! – возмущённый голос первого врача прервал её рассуждения. – Спасать нужно обоих! Я уже вызвал первую бригаду, вторая прибудет чуть позже.
      – А вот и они…
      Стало слышно, что в палату зашли ещё несколько человек. Они поздоровались с присутствующими, назвав их Дэвидом Окшотом и Кирой Джоркис. Один из них подошёл и заговорил с Драко.
      – Так, Драко, покажи свой живот,- голос говорившего был жизнерадостным и с каким-то неуловимым акцентом.
      Все парни из отряда авроров напряжённо вслушивались в голоса, боясь пропустить слово.
      – О, кому-то не терпится в наш мир! Драко, сейчас я тебя усыплю, а когда проснешься, то будешь уже папой. Понял? Вот и молодец, – его слова внушали оптимизм.
      – Сомниус!
      Гарри сел на стул, опустив голову и вцепившись руками в волосы.
      Зазвучали команды, бригада чётко и быстро трансфигурировала операционный стол, установила освещение, навела стерильность. Драко раздели и леветировали на стол.
      Но слышно было плохо – колдофон остался висеть на прежнем месте. До них доносились только отдельные слова – что-то про разрез, инструмент, тампон, пульс, давление, обрывки незнакомых заклинаний.
      Подошла вторая бригада.
      Неизвестно сколько прошло времени, но из авроров никто не произнёс ни слова. Никто даже не пошевелился, пока не раздался крик ребёнка.
      В палате активизировалась вторая бригада,они что-то тихо говорили, но слов было не разобрать.
      – А это что такое? – совсем близко раздался голос Дэвида Окшота, первого врача, пришедшего на помощь Драко.
      На дальнем плане в мешанине слов можно было расслышать:
      – Давление падает…
      Окшоту ответила женщина Кира Джоркис:
      – Это он собирался отправить сообщение,наверное, вам.
      Раздалось громкое шуршание – кто-то трогал колдофон возле микрофона.
      – Нет, тут написано – послание родственнику, идёт запись пятьдесят семь минут.
      – Мужу? – спросила женщина.
      – Непонятно кому: мужу, матери или дяде. Это так замаскировано имя, сработала защита персональных данных, – ответил ей Окшот. – Но будем считать, что мужу.
      И он громко и чётко произнёс:
      – У вас родился мальчик.
      До них прорывались слова других колдомедиков:
      – Вес пять фунтов…
      – Пульс не определяется…
      – …унции.
      И снова чётко:
      – Ребёнок здоров по…
      Металлический голос прервал слова доктора: "Послание завершено. Двадцать третье августа. Шесть ноль девять утра". Запись была рассчитана на один час.
      Колдофон перестал светиться и, отлетев к выходу, исчез. Первым очнулся Эндрю Медоуз:
      – Поздравляю, Гарри, с рождением сына, – он хлопнул Гарри по плечу.
      – Гарри, как и я, полукровка, а вы говорили, чтобы стать отцом нужно быть чистокровным, – сказал Дин Томас.
      – Упс, – произнёс Медоуз, – извини, Гарри, я думал ты – чистокровный.
      Рон громко вздохнул:
      – Жалко малфёныша, если Малфой умрёт. Останется круглым сиротой.
      – А Малфоя не жалко? – спросил Невилл.
      – Выкарабкается, – ответил Пикс.
      – Я же говорил, что в моём роду был маг, родивший ребёнка, - сказал Медоуз. - Так вот он не выкарабкался.
      – Это было давно, сейчас колдомедицина далеко продвинулась, вытащат, - уверенно заявил Корнер.
– К тому же такое говно, как Малфой не тонет, - хохотнул Пикс.
      – Почему сразу говно? – удивился Невилл.
      – Да потому что впаривает чужого ребёнка Гарри, рассчитывая на его непросвещённость в этом вопросе.
      – И правильно делает, – встал на защиту Малфоя Корнер. – Он заботится о своём наследнике, хочет пристроить своё потомство в надёжные руки. А Гарри и богат, и влияние в обществе имеет.
      – А ещё добрый и благородный, – продолжил Пикс. – Рвётся защищать всех обиженных и обездоленных. И, конечно же, пожалеет сиротинку. А там окажется, что и папаша очнётся, и пойдёт бесплатным приложением к чаду.
      – У этого расчетливого змея всё продумано, слышь, Гарри, – подхватил Рон.
      – Ты считаешь, что испытывая такие боли, Драко коварно диктовал сообщение не отцу ребёнка, а Гарри? Чтобы вызвать его жалость? Да он ничего не соображал от боли, – сказал Медоуз.
      – Ты не знаешь этого хитрого слизеринца, а я с ним семь лет проучился, он и не такое может, – ответил Рон.
      – Если бы не появление колдомедиков, я бы подумал, что Драко притворяется, разыгрывает спектакль, чтобы навязать ребёнка Гарри, – сказал Корнер.

      – Какие же вы все циники! – вскричал Невилл. – Такое невозможно разыграть, он действительно страдал.
      – Не все, – ответил Дин, – я считаю, что Малфой действительно верит, что ребёнок от Гарри.
      – Я ни разу не видел вашего Малфоя, но так притворяться невозможно. У меня у самого всё тело болело, когда я слушал его крик, – сказал Медоуз.
      – Это достойно уважения, испытывая такие боли, думать о ребёнке, определить ему отца, – сказал Корнер.
      – У тебя совершенно нет моральных принципов, по-твоему, обмануть, навязать чужого ребёнка, это достойно уважения?! – Рон почти кричал. – Как ты можешь после этого работать аврором?
      – Легко. Я буду преследовать любого, кто нарушит закон, даже если я его безмерно уважаю, и наоборот, защищать невиновных, даже если они мне отвратительны. Можно подумать, ты никого никогда не обманывал.
      – Драко нереально крут. Перед смертью, – а он считал, что умрёт, он думал не о себе, а о ребёнке. Независимо от того, верит он или нет, что ребёнок от Гарри, он заслуживает уважения. Мужественный поступок, – сказал Невилл.
      – Очень мужественно – залетел как девка, – усмехнулся Пикс.
      Рон бешено завращал глазами, незаметно кивая в сторону Гарри.
      – Ой, прости, Гарри, – сказал Пикс.
      – Ну, ты урод! – крикнул Невилл. – Он там умирает, а ты… а ты сам, как девка. Ты слышал, у него пульс пропал?
      Рон уже пучил глаза на Невилла, уже откровенно кивая на Гарри.
      – Я урод? Это он урод - задн… – вскочил Пикс.
      – Успокойся, Джимми, – одернул напарника Корнер.
      Пикс проглотил чуть не вырвавшееся слово и, сжав кулаки, шумно дышал.
      – Да, моральный урод! – Невилл встал напротив Пикса.
      Спор грозил завершиться дракой.
      – Так, всем слушать меня, – приказал Гарри, не произнёсший ни слова во время спора. – Скоро выходить. Дежурные – на кухню, остальные им помогать. Через двадцать минут – завтрак, через сорок минут – на задание. Сегодня в лагере остаются два человека – Пикс и Корнер. Остальные – со мной в "поле". Выполняйте.
      Все поспешили к выходу из палатки на кухню.