Сталл 2 | h.s [rus]

Гарри стал милым.

Это пугает меня до смерти.

Прошло три дня с того трюка, который я проделала, когда оставила его на коленях жестким и расстроенным после того, как он повел себя как полный мудак.

Я ожидала, что заплачу за это, когда выйду из душа.

Но этого не произошло.

Вместо этого меня встретил спокойный Гарри, ожидающий на кровати, который встал и подошел ко мне, нежно поцеловал меня, прежде чем сказать:

- Надеюсь, у тебя был хороший душ, детка, я пойду приму его сейчас. Мне нужно кое о чем позаботиться.

Я безмолвно наблюдала, как он с бесстрастным выражением лица прошел в ванную и закрыл дверь.

Черт.

На следующий день, когда я закончила работу, Гарри заехал за мной, и я чуть не подавилась слюной, когда увидела его. Он подстригся, почти так же, как и тогда, когда мы встретились почти год назад.

Правда, теперь его волосы были немного длиннее на макушке, длинные лохматые кудри, которым он позволил отрасти за несколько месяцев, теперь были уложены в более короткую стрижку, убраны назад со лба, за исключением одного лохматого локона, который выбился и свисал над бровями.

Он был одет в простую черную рубашку, пуговицы которой были почти не застегнуты, обнажая грудь под приталенным пиджаком.

Я села в машину, пытаясь поднять челюсть с колен, когда он поприветствовал меня с жеманной ухмылкой, держась пальцами за подбородок, локтем опираясь на дверь машины, а другой рукой держась за руль.

- Привет.

Я сглотнула, не в силах скрыть удивленный взгляд, и крепко сомкнула ноги, ответив:

- Привет... ты подстригся?

Гарри наклонился над консолью, прижав быстрый поцелуй к моим губам, прежде чем завести машину и хмыкнуть:

- Ммм, тебе нравится?

Нравится? Мои чертовы яичники пульсируют из-за этого.

Я без слов киваю ему, все еще просто потрясенная, а самодовольная ухмылка, от которой на его щеке появляется ямочка, когда он сосредотачивает свое внимание на дороге, заставляет меня с трудом набирать воздух в легкие.

- Хорошо.

Если в машине я думала, что теряюсь в словах, то когда мы приехали домой и я увидела, как он садится на диван и звонит Джимми, я чуть не упала.

Как только я услышала слова:

- Да, слушай, я позвонил, потому что мне нужно поговорить с тобой кое о чем. О том, что ты говоришь об Эбби.

У меня возникло искушение ударить себя, чтобы убедиться, что я не сплю.

Он сжал переносицу, издав разочарованный стон:

- Я знаю, что ты просто шутишь, Джимми... Да, я знаю, что у Эбби нет члена... Нет, я знаю, что ты не хочешь ее трахнуть... О Боже, ты просто дашь мне сказать или нет?

Он потер затылок, прежде чем запустить пальцы в волосы, и я могла сказать, что он чувствовал себя совершенно не в своей зоне комфорта:

- Мне не нравится, когда ты говоришь о ней... Например, когда ты говоришь всякую хрень о ее теле и все такое, - он сделал паузу, прежде чем пробормотать, - Это заставляет меня чувствовать себя неловко и вроде как расстраивает меня... Как бы, искренне беспокоит меня. Я был бы признателен, если бы ты прекратил.

Расстраивает? Это преуменьшение века.

- Нет - Джимми, я знаю, что ты пошутил... Господи, успокойся, перестань так много извиняться... Нет, мне не нужен Хэппи Мил, - еще одна пауза, пока он слушает, одновременно треща большим пальцем по костяшкам пальцев на свободной руке, - Хорошо. Спасибо - я ценю это. Да, увидимся позже.

Он положил трубку и поставил ее на журнальный столик, а затем посмотрел на меня с еще одной сладкой нервирующей улыбкой:

- Теперь все улажено - ты готова к ужину, детка?

Он... под кайфом? Поэтому это все происходит?

Я наблюдала за ним с молчаливым подозрением, пока он готовил нам ужин, смотрела на него, как на одержимого, и все время держала ухо востро.

Это плохо.

Весь вечер он был только ласковым и любящим, ни одного грубого грязного намека не прозвучало из его уст, и он вел себя наилучшим образом.

Для Гарри это, блять, не нормально.

Каждый раз, когда он замечал, что я смотрю на него, как будто он был каким-то цирковым аттракционом с нервными глазами, он просто улыбался мне.

Честно говоря, я находила, что он держит нож против моей чертовой вагины менее угрожающим, чем эта милая улыбка.

Вам когда-нибудь улыбалась акула? Нет? Звучит жутковато, да? Да, потому что так оно и есть.

Я решила проверить его, просто чтобы узнать по шкале от одного до десяти, насколько меня трахнет та игра, которую он затеял.

Мы наконец-то забрались в постель, Людо занял свое обычное место в конце кровати, а Гарри пристроился позади меня, как коала, продолжая вести себя мягко и нежно, целуя мою шею, а затем уткнулся в нее носом.

- Может, мне стоит заставлять тебя подчиняться мне, а потом просто оставлять в подвешенном состоянии почаще, ты ведешь себя гораздо лучше, - сказала я, ожидая его реакции.

На мгновение я почувствовала, как напряглись его руки, но он быстро оправился и просто согласился:

- Может, тебе стоит, у тебя были веские причины, дорогая, я заслужил это. Все в порядке.

Клянусь, я почувствовала, как вся кровь отхлынула от моего тела, слушая непринужденный тон его усталого голоса. Он был спокоен. Слишком спокоен. Такое спокойствие, что кажется, будто апокалипсис не за горами.

По шкале от одного до десяти, я на одиннадцатой степени в жопе.

Но я бы хотела, чтобы вместо того, чтобы затягивать с этим, он просто избавил меня от страданий и просто сделал это... я не знаю что, что угодно!

Он вообще никак не отреагировал, только был милым. Чрезмерно милым. Это сводит меня с ума.

И так было до сегодняшнего дня. До среды.

Он медленно мучает меня с тех пор, как я проснулась - он точно знает, что делает. Но это не обычное явное поддразнивание, а более тонкое. Или, может быть, я просто настолько на взводе, что мои нервы расшатаны, и я слишком чувствительна.

Но я абсолютно уверена, что он намеренно пытается убить меня просто... тем, как он выглядит. Его манерами. Тонкими жестами. Его уверенностью.

Как будто он провернул какую-то хрень с обратной психологией, и его отсутствие интереса и безразличие в последние несколько дней приковывает меня к нему, как будто я нахожусь в каком-то трансе.

Несмотря на то, что он был ласков, в нем не было ни малейшего сексуального намерения. Это было похоже на жизнь с милым воздержанным святым в течение трех дней. 

Я все еще была в постели, пытаясь как следует проснуться, когда увидела, как он выходит из ванной: блестящая кожа и мокрые волосы, полотенце свободно обернуто вокруг его бедер так низко, что оно дразняще показывало место чуть выше лобковой кости.

В некоторые дни меня до сих пор поражает, насколько этот мужчина небрежно относится к своей внешности, и хотя он всегда выглядит хорошо, даже когда не старается, но когда старается... это похоже на оргазм для глаз.

Он подошел и встал перед шкафом, не обращая на меня никакого внимания, когда он сбросил полотенце, а я старалась не уронить челюсть со своего тела.

Я смотрела, как он перебирает одежду, чтобы выбрать то, что хочет надеть, напевая себе под нос какую-то мелодию, словно бодрая певчая птичка, а я следила глазами за его красивой спиной, видела, как мышцы сокращаются при его движениях, пока не перевела взгляд ниже, на его упругую задницу, и сильно прикусила губу.

Не должно быть законным, чтобы у мужчины была такая красивая задница, и я не могу сказать, что до него я когда-либо любовалась мужским задом.

Почему у меня внезапно возникло желание шлепнуть его?

- Хорошо спала, детка? - голос Гарри вырывает меня из моих мыслей, и я прогоняю образы в моей голове, только чтобы понять, что он смотрит на меня через комнату, одетый в трусы, с влажными волосами, убранными назад, в одной руке он держит брюки от костюма, а в другой - белую рубашку на пуговицах. Боже, как он хорошо выглядит.

- Э...

Слова, Эбби! Используй свои гребаные слова!

- Ага.

Гарри улыбается сам себе, поворачиваясь обратно, кладя рубашку на комод, пока он начинает натягивать брюки:

- Это хорошо.

Это заставляет меня прищуриться на него, сидя в кровати, пока он одевается.

Ты точно знаешь, что делаешь, наглый ублюдок.

Я словно под действием какого-то заклинания смотрю, как он одевается, как будто это самый завораживающий процесс, который я когда-либо видела, и с каждой вещью, которую он надевает, я хочу ее снять.

У меня пересыхает во рту от одного только наблюдения за тем, как он застегивает рубашку, как распущенные пряди его волос падают на лоб, когда он смотрит вниз, чтобы увидеть, как его опытные пальцы просовывают несколько пуговиц в отверстия, затем поправляет манжеты на рубашке, пока материал прижимается к его торсу во всех нужных местах.

Я понятия не имею, как кому-то удается сделать процесс одевания почти более чувственным, чем процесс раздевания.

Затем Гарри исчез в ванной, и я услышала звук фена, так что я воспользовалась моментом, чтобы попытаться собрать себя, чувствуя себя неловко под одеялами и сбрасывая его со своего тела.

С таким же успехом я могла просто поджечь себя, это было бы не так больно, как когда я увидела, что он снова появился из ванной с волосами, уложенными в самый противоречивый беспорядок, который я когда-либо видела.

У меня возникает искушение прижать руку к сердцу, и я чувствую боль в груди, когда смотрю, как он проводит своими длинными унизанными кольцами пальцами по ним, прежде чем заправить рубашку в брюки, продеть ремень в петли и застегнуть его.

Я чуть не теряю сознание, наблюдая, как он просовывает руки в пиджак, берется за воротник, чтобы подогнать его по фигуре, а затем проводит руками по рукавам, чтобы разгладить материал.

Я скрещиваю ноги, не зная, как именно это поможет, но когда он подходит, берет свой пистолет с прикроватной тумбочки и засовывает его за пояс брюк, а затем снова поправляет пиджак с острой челюстью и сосредоточенным выражением бровей, я могу только крепче сжать их.

Такое ощущение, что каждое его движение - это визуальное порно, я не могу этого объяснить. Просто сегодня в нем что-то изменилось.

Трудно дышать.

Гарри вернулся к шкафу, подошел к моей стороне и взял одно из моих солнечных платьев, бледно-желтое, с цветочным узором и пуговицами спереди, он вернулся к кровати и положил его на край, а затем встал рядом со мной и наклонился, чтобы положить свои руки по обе стороны от моих бедер и прислонить свое лицо к моему.

- Мне пора идти, у меня сегодня дела, но не могла бы ты надеть это платье для меня и встретиться со мной в клубе, когда закончишь работу сегодня вечером, любимая? Пожалуйста? Я попрошу Джимми или Стива подвезти тебя, - его голос мягкий, он следит за моим лицом, ожидая моего ответа, и в его глазах горит веселье от очевидной реакции, которую я показывала ему все утро.

Я понятия не имею, почему он выбирает мою одежду или почему он хочет, чтобы я встретилась с ним там после работы.

- Разве клуб сегодня не закрыт? Почему я встречаюсь с тобой там?

Гарри наклоняет голову, с жеманной однобокой улыбкой, выглядящей так, будто масло не растает в его чертовом рту:

- Это сюрприз.

- Почему это платье?

- Это секрет.

Он не ждет вопросов, а наклоняется вперед и прижимает свои губы к моим в нежном поцелуе, он остается совершенно невинным.

Затем он отстраняется и стоит прямо, глядя на меня с таким выражением лица, как будто знает что-то, чего не знаю я:

- Увидимся в 20:30, детка.

Он поворачивается, не давая мне шанса ответить, и идет к двери спальни, хватая свой телефон и бумажник с комода возле двери, засовывая их в карманы, пока он поет через плечо:

- Хорошего рабочего дня, мышонок, люблю тебя.

Я смотрю на пустой дверной проем, когда он исчезает в нем, моргаю, говорю "Я люблю тебя" пустой комнате и пытаюсь понять, что, черт возьми, происходит.

Весь день на работе я сходила с ума, пытаясь разгадать его зловещий план, я едва могла сосредоточиться. День тянулся как столетие, пока наконец не пришло время идти в клуб и выяснить, какой сюрприз меня ожидает.

Весь день от него не было никаких вестей, что тоже было не в его духе и играло в моей голове, я проверяла свой телефон чаще обычного, ожидая, не появится ли его имя на экране.

Стив высадил меня у входа в клуб, и даже он заметил мою нервозность, я чувствовала себя чертовски напряженной из-за последних нескольких дней и предвкушения встречи с Гарри сегодня вечером.

Было странно войти в клуб и увидеть, что он пуст, нет потных тел, скрежещущих друг о друга, или моря пьяных людей, теряющих себя без запретов.

Хотя все еще играла тяжелая музыка, но она не сотрясала стены, как обычно, и красные огни все еще заливали пустую комнату.

Гарри нигде не было видно, и я несколько мгновений ждала, переминаясь с ноги на ногу, прежде чем решила написать ему.

Для Гарри. Отправлено в 20.35:
Я здесь. Где ты?

Мой телефон зазвонил почти мгновенно, и его имя появилось на моем экране впервые за сегодня.

От Гарри. Получено в 20.35:
Наверху. Жди в баре.

Я смотрю на свой телефон, перечитывая сообщение, словно оно волшебным образом должно дать мне какую-то подсказку о том, что он задумал, но любопытство берет верх, и я решаю подняться по лестнице в верхнюю комнату, где выступают танцоры.

По какой-то причине мое сердце бьется быстрее с каждым шагом, пока я поднимаюсь по лестнице, и не замедляется, когда я достигаю вершины и оглядываю комнату, чтобы увидеть, что его нигде нет.

Где он, черт возьми?

Я поджимаю губы в ровную линию, пробираясь к пустому бару, сажусь на один из табуретов ближе к стене и не могу унять нервы, бурлящие в моем животе.

У вас когда-нибудь было такое чувство, когда вы гуляете по дому ночью в одиночестве, и вам кажется, что что-то идет позади вас? Волоски на затылке встают дыбом, и вы не можете избавиться от ощущения, что за вами наблюдают.

Вот на что это похоже.

Но мне не приходится долго бороться с этим чувством, когда краем глаза я замечаю движение и смотрю на Гарри, выходящего из коридора через комнату, ведущую к туалетам. Мое дыхание замирает в горле, в то же время сердце словно останавливается, когда я смотрю, как он уверенными шагами идет через комнату, а за ним вспыхивают и загораются малиновые огни сцены.

Его глаза наконец-то поймали мои, когда он перевел взгляд на меня, сидящую за барной стойкой, и я, должно быть, выгляжу такой же встревоженной, как и чувствую себя.

Губы Гарри превращаются в медленную довольную улыбку, он наклоняет голову, пробираясь ко мне, и обводит взглядом мои дрожащие колени:

- А вот и моя маленькая мышка. Ты в порядке, дорогая? Ты выглядишь нервной.

Я смотрю на него со своего места в баре, когда он останавливается в нескольких футах от меня, начинает снимать пиджак и кладет его на стойку.

- Я просто не знаю, почему мы здесь, - отвечаю я, нервно перебирая пальцами и чувствуя, как мой желудок делает гимнастику в моем теле из-за того, каким бесстрастным, но пугающим он кажется.

Он делает последние несколько шагов, чтобы встать рядом со мной, смотрит на меня сверху вниз, а я опускаю глаза, чтобы посмотреть, как он расстегивает манжеты рубашки на запястьях и начинает закатывать рукава до локтей.

Я понятия не имею, как такое простое безобидное действие могло выглядеть как зловещая угроза.

- Мы здесь, потому что я тут подумал, - говорит он, сосредоточенно наблюдая за мной, кладет ладонь на барную стойку рядом со мной, и я замечаю, что мягкость, которая была на его лице уже несколько дней, никуда не делась.

Я прикусываю язык, чтобы не сказать первый умный комментарий, который приходит мне в голову, вместо этого я проглатываю его и спрашиваю:

- Подумал о чем?

Он опускает лицо вниз, так что его рот оказывается рядом с моим ухом, и его голос падает так низко, что у меня сводит живот:

- Я был очень хорошим мальчиком последние несколько дней, ты так не думаешь, Эбби?

И снова то, как он это спросил, прозвучало не как вопрос, а как угроза. Предупреждение, от которого у меня по позвоночнику пробежал холодок.

Это очень-очень большая проблема.

Я не отвечаю, не зная, что сказать, но Гарри замечает, как я быстро вдыхаю воздух под его словами.

Его рука поднимается и берет меня за плечо, побуждая встать так, чтобы оказаться лицом к лицу с ним, но я отвожу глаза, чтобы избежать его взгляда, и вместо этого фокусируюсь на его голой груди, обнаженной едва застегнутой рубашкой.

Он возвышается надо мной, глядя на меня сверху вниз, а его голос наполняется тем коварным тоном, который я так хорошо узнаю:

- Ты стала очень смелой, любимая, тебе понравилась твоя маленькая игра?

Когда я снова не отвечаю, чувствуя, что слова застряли у меня в горле, он делает шаг, что заставляет меня инстинктивно сделать шаг назад.

- Ты помнишь, что я сказал об играх со мной, Эбби? Заканчивать то, что начинаешь? - продолжает он, поднимая руку, чтобы ткнуть указательным пальцем мне под подбородок и заставить меня посмотреть на него.

Я сглатываю, пытаясь избавиться от того, как быстро пересох мой рот, когда я поймала опасный взгляд его глаз:

- Я помню.

Он хмыкает на мой ответ, отчего мне хочется отпрянуть назад от его пристального взгляда на моем лице, но я словно застываю.

- Хорошая девочка. Но есть кое-что, о чем, по-моему, ты забыла.

Его палец скользит вниз по моему горлу, по воротниковой кости, проникает между моими декольте, когда он слегка оттягивает верхнюю часть моего платья.

- О чем? - успеваю спросить я, с трудом выговаривая слова, когда в нем словно щелкнул выключатель, и появилось властное присутствие, которое словно заполняет комнату и сжимает тебя.

Его голос становится тихим, но бархатный тон противоречит его грубому звучанию:

- Я могу быть очень хорошим мальчиком... Но я также очень опасный человек.

Я задерживаю дыхание, ничего не могу с этим поделать, и все мое тело почти дрожит от сокрушительного напряжения, которое заставляет эту большую комнату чувствовать себя так, будто стены смыкаются, чтобы раздавить нас вместе.

Гарри придвигает свое лицо ближе к моему, выражение его лица совершенно зловещее, а его теплое дыхание обдает мой рот:

- Ты забыла, что дразнила дьявола, любимая? Ты сказала той ночью, что хорошие мальчики делают то, что им говорят - что ж, в таком случае, хочешь, чтобы я показал, насколько плохим я могу быть?

Я не знаю, как ответить, но он продолжает давить на меня:

- Ну же, ты уже большая смелая девочка, ответь на вопрос. Ты хочешь, чтобы я напомнил тебе, какой я?

Мое сердце бьется в горле, и весь контроль и уверенность, которые я чувствовала несколько дней назад, тают в трепетном предвкушении от темного многообещающего тембра его голоса.

Я знала, что заплачу за это, и, похоже, сейчас время пришло. Но я не могу отрицать, что при мысли об этом меня охватывает трепет.

Я осмеливаюсь сфокусировать свой взгляд на его глазах, подписывая свой смертный приговор, когда бросаю ему вызов.

С таким же успехом я могу уйти в лучах славы.

- Напомни мне.

Это почти как если бы вы могли услышать, как атмосфера в комнате трещит, грохочет вокруг нас, как будто надвигается буря и гром, наконец, сотрясает небо.

Он делает шаг назад, оглядывая меня с ног до головы, затем перекатывает плечи, чтобы хрустнуть шеей, и наклоняет лицо вперед, когда на его губах появляется леденящая до костей улыбка.

- Тогда давай сыграем в игру с дьяволом.

Гарри опускает глаза на меня, прижимая меня спиной к стене, красное освещение только придает ему еще более грозный вид.

- Ты хотела плохого парня Эбби?

Мое сердце бежит со скоростью сто миль в час, а дыхание сбивается в горле, когда его рука поднимается и обхватывает своими длинными пальцами мою челюсть, заставляя меня посмотреть ему в глаза.

- Ну, теперь ты его получила.

Он наклоняет свое лицо близко к моему, его голос падает до низкого предупреждающего рокота, от которого мой живот ударяется об пол.

- ...Беги, маленькая мышка.

***