Сталл 2 | h.s [rus]

Гарри повел меня в ванную, когда я, наконец, согласилась отпустить его, но он продолжал крепко прижимать меня к себе, пока мы шли. Скоро должно было взойти солнце, а он настаивал на том, чтобы мы следовали тому же ритуалу, что и всегда, и никто из нас не собирался возвращаться ко сну.

Я все еще чувствую на себе тяжесть, то болезненное ощущение из моего сна словно ползет по моей коже, и я не могу от него избавиться.

Гарри все еще кажется не успокоился, он постоянно смотрит на меня или прикасается ко мне, пытаясь понять, что делать. Как бы ужасно я себя ни чувствовала, у меня все равно щемит в груди, когда я вижу его таким потерянным, почти по-детски, желающим все исправить.

Исправить меня.

Забавно думать, что в эти дни именно я нуждаюсь в исправлении.

Мы все еще привыкаем к этому новому дому, мы здесь всего полтора месяца. Он находится всего в пятнадцати минутах езды от города, так что это немного ближе к клубу, чем квартира Гарри и не так далеко от моей работы.

Дом не огромный, но он довольно причудливый. Это старое кирпичное здание - и оно совсем не похоже на квартиру Гарри, которая выглядела совсем недавно отремонтированной и похожей на то, что можно увидеть в модном журнале.

Здесь чувствовался домашний уют. В доме есть крыльцо, огражденное решетчатой изгородью, виноградники, даже цветы в палисаднике.

Можно было поклясться, что здесь живет пожилая пара, которая сидит на крыльце и пьет чай каждый день, а не владелец клуба, который убивал людей, и работник собачьего приюта, который до сих пор извиняется перед жуком за то, что наступил на него.

В доме три спальни и две ванные комнаты, но мы пользуемся только ванной комнатой, примыкающей к нашей спальне.

У Людо есть своя комната, он больше не дремлет в прачечной.

В главной ванной комнате есть единственная вещь, из-за которой Гарри отказывается туда заходить, - это ванна. Дверь в ванную остается закрытой 90% времени, если только я не беру туда Людо, чтобы искупать его.

Я сказала Гарри, что нам не обязательно выбирать этот дом, основываясь на том, что в нем есть ванна - пока в нем нет подвала, мне все равно, но помимо того, что это был тот дом, в который мы могли бы переехать быстрее всего, ему понравилось, что в нем есть свой двор для Людо, чего не было в других домах, и как только он увидел выражение моего лица, когда впервые привел меня посмотреть на него, он сказал, что покупает его.

Но я также уверена, что широкая ухмылка на лице Людо, когда он быстро бегал по двору и катался по траве, тоже сыграла свою роль.

Он также сказал, что не хочет, чтобы что-то вроде ванны управляло им или мешало ему получить дом, который мы хотим.

Он стал гораздо более домашним - Гарри теплый и будто гостеприимный, хотя иногда, наблюдая за ним в доме, я понимаю, что он лев, который пытается вести себя как домашний кот.

Но он старается, и иногда забавно наблюдать, как он пытается сделать из обычного здания наш дом.

Он даже купил ароматическую свечу. Всего одну.

Он сказал, что искал в гугле, как создать домашний уют, и, очевидно, там были ароматические свечи. К сожалению, на той, которую он выбрал, хоть и было написано "дом", но пахло от нее, как от несвежей бабушки.

Я помню, как Гарри смотрел на нее, выглядя почти преданным запахом, прежде чем он стащил ее с кофейного столика, задул и выбросил в мусорное ведро, быстро заявив "Больше никаких чертовых свечей".

Не вините его за попытку. По крайней мере, в доме не пахнет дезинфицирующим средством, маленькие победы.

Кстати, о гугле... У нас теперь есть границы с гуглом, хотя он все еще пользуется им, и я понимаю, почему - но он теперь должен поговорить со мной, прежде чем делать выбор, меняющий жизнь, основываясь на чертовом поиске гугла.

Я все еще злюсь на гугл.

Должна сказать, что моя любимая вещь, которую он сделал по дому - это повесил всех своих бабочек в гостиной. Они занимают всю стену за телевизором, и я почувствовала, что моя грудь чуть не взорвалась от гордости, когда он это сделал.

У нас нет ни одного книжного шкафа, и у меня сейчас отвращение к полкам - может быть, это глупо, но, наверное, у моего мозга просто негативные ассоциации с теми кассетами. Даже мне трудно смотреть на ванну в некоторые дни.

Также, к его ужасу и протесту, я каждую неделю переводила деньги на его счет, потому что я отказываюсь позволить ему купить целый чертов дом и вести себя так, будто я не могу внести свой вклад.

Если бы у нас была ипотека, мы бы оба платили ее, так что я вижу это именно так. Я знаю, что его не волнуют деньги, и, возможно, моя гордость слишком упряма, но мне не нравится чувствовать, что я просто полагаюсь на него или даже пользуюсь его положением или его деньгами.

Последние пару месяцев были просто... адаптацией, на самом деле. Мы пытались понять, что это за новая глава в нашей жизни и как жить дальше.

Все не идеально. Ничего не было исправлено волшебным образом за одну ночь.

Гарри все еще снятся кошмары - эпизоды или как их еще можно назвать, и хотя они стали реже и не такие разрушительные, они все еще случаются. У него по-прежнему есть все проблемы, с которыми он боролся с тех пор, как я его знаю - просто теперь он не отгораживается от меня.

Меня не держат в неведении.

У него нет от меня секретов.

Теперь я держу секрет от него.

Но часть меня беспокоит то, как он давит на себя и все эти большие перемены, такие как переезд и даже просто взрослые романтические, преданные отношения впервые в жизни. Не говоря уже о том, что он больше не убивает людей в своем подвале.

Я беспокоюсь, что все станет еще хуже, прежде чем станет лучше, и все это обрушится на него сразу, почти как затишье перед бурей.

Я не могу быть уверена, но мысль об этом не дает мне спать по ночам, потому что я просто хочу, чтобы ему стало лучше, чтобы его не сбивало с ног все, что причиняет ему боль.

Это потребует времени и терпения.

Я просто хочу, чтобы то, что вызвало эти внезапные кошмары для меня, ушло...

Я уверена, что это просто стресс.

Когда Гарри закрыл дверь в ванную, пробормотав Людо, чтобы тот перестал пялиться на него и вернулся в постель, он пошел в душ, чтобы включить воду, а я стояла перед стойкой, проводя глазами по узорам на плитке пола, пытаясь прогнать это ужасное чувство в моем нутре.

Гарри никогда бы не причинил мне боль. Это был не он.

Я повторяла это про себя, но не могла отделаться от ощущения реальности происходящего... это было так ярко.

Самой большой ошибкой было то, что я увидела этот подвал до того, как мы переехали из его квартиры. Я не могла найти его за пару дней до переезда, вышла на улицу посмотреть и увидела, что двери в подвал не заперты. Не знаю, что заставило меня спуститься туда - не считая паники, что Гарри причиняет себе боль, но я обнаружила, что он запирает свои кассеты в контейнеры для хранения, которые ему доставили.

Подвал был... призрачным. У меня кровь стыла в жилах, когда я туда заглядывала. Эта ржавая ванна была такой зловещей. Как только Гарри заметил, что я спустилась туда, когда я стояла в дверях комнаты, он в панике бросился ко мне. Он выглядел испуганным и одновременно пристыженным. Не думаю, что он хотел, чтобы я увидела это.

Я не уверена, что он собирается делать с кассетами, но это не мой выбор, а его. Я не думаю, что хранить их - хорошая идея, и я не могу понять, почему он до сих пор делает это, но они все равно лежат запертыми в подвале.

Он до сих пор не знает, что делать с той квартирой.

Руки Гарри, обхватившие мою талию, вырывают меня из моих мыслей, и я поднимаю глаза, чтобы увидеть его в одних трусах, он смотрит на меня, нахмурив брови, в то время как из душа начинает идти пар.

- Мне не нравится, когда ты грустишь, - дуется он, и то, как по-детски он выглядит, почти разбивает улыбку на моих губах.

- Со мной все будет в порядке, - заверяю я его, но не совсем уверена, что верю в это в данную секунду.

Гарри бросает на меня взгляд, который говорит мне, что он считает меня полной дурой, и опускает глаза вниз, чтобы посмотреть, как его пальцы хватают подол футболки, в которой я все еще сплю, и начинают стягивать ее с моего тела.

Его волосы спадают беспорядочными прядями на лоб и нависают на глаза, он не стригся уже несколько месяцев, и сейчас у него такая причудливая лохматая щенячья прическа.

Это мило.

- Я бы хотел, чтобы ты поговорила со мной..., - бормочет он, натягивая ткань рубашки на мои руки так, что она оказывается у меня над головой, - Расскажи мне, что происходит в этих снах.

Я опускаю глаза к его груди и пожимаю плечами:

- ...Я не очень много помню...

Я знаю, что секреты никогда не бывают хорошими, и обычно я бы никогда не стала скрывать что-то от Гарри, но я знаю, что он будет автоматически винить себя, мучить себя из-за этого - это совершенно разобьет его. Но что это даст? Он не может остановить то, что мой мозг делает во сне. Я уже чувствую вину за то, что не могу заставить себя рассказать ему... но мне приходится бороться с чувством вины за то, что мне вообще снятся эти сны.

Я чувствую себя ужасно.

Боже, какая я чертова лицемерка, потому что я знаю, что хотела бы, чтобы Гарри рассказал мне, если бы роли поменялись. Я просто так волнуюсь, что что-то вроде этого испортит весь его прогресс. Он может так распинать себя - было бы легче сказать ему, если бы я знала, что он не будет ненавидеть себя за это.

Может быть, это мне нужно с кем-то поговорить...

Но с кем? К кому я могу пойти, чтобы объяснить все это?

Мы уже пытаемся понять, к кому Гарри мог бы обратиться за помощью. Он обещал, что ему помогут, но, похоже, это временно отошло на второй план, когда он искал Дэвида.

Я могу поговорить со Стивом.

Я могла бы поговорить с Софи, но я могу рассказать ей лишь малую часть всего. Гарри уже сказал, что ему все равно, что я ей скажу, он доверяет мне - я доверяю Софи, значит, и он тоже.

Но было достаточно тяжело пытаться объяснить ей все, что произошло за последние несколько месяцев с Дэвидом, и я просто не знаю, как объяснить подвал и те кассеты.

Я все еще не до конца осознала это.

Влюбленность в убийцу - это своего рода кривая обучения, особенно для меня. Я помню, как просто грубость была для меня абсурдным шоком. Я помню, как ругала его за то, что он просто не был милым.

Гарри обхватывает мои щеки, побуждая меня посмотреть на него, и хмуро переводит взгляд между моих глаз:

- Что происходит в твоем мозгу? Я вижу, как колеса в нем вращаются со скоростью сто миль в час - поговори со мной, пожалуйста.

Его руки опускаются с моего лица, чтобы схватить подол моего нижнего белья, пока он начинает спускать его вниз, и я жую губу, снова пожимая плечами:

- Я просто слишком много думаю. Думаю, это просто один из тех дней, когда все, что произошло, настигает меня.

Я знаю, что все, что произошло с тех пор, как я встретила его, должно было как-то отразиться на моей психике, просто я никогда не думала, что это будут такие сны.

Когда мое нижнее белье соскальзывает под колени и оседает у моих ног, Гарри снимает свои черные трусы с протяжным вздохом и поджатыми губами. Он выглядит расстроенным, что не может остановить то, что происходит в моей голове.

Я понимаю его разочарование, я чувствовала то же самое с ним.

Он берет меня за руку, смотрит на мое лицо мягкими глазами и суровыми бровями, пока ведет нас в душ, толкает стеклянную дверь и заталкивает меня под воду вместе с ним.

Этот душ больше, чем тот, что был в его прежнем доме, здесь даже есть полка с сиденьем, прикрепленная к задней стене, что позабавило нас с Гарри по совершенно разным причинам.

Я радовалась, что могу сесть, чтобы побрить ноги, в то время как он просто бросал на меня наглый взгляд с волчьей ухмылкой каждый раз, как только видел его.

Гарри делал все по той же схеме, что и всегда: мыл меня, словно пытаясь смыть стресс с моего тела, и шептал утешительные слова, которые только мог придумать, в перерывах между поцелуями, которые он оставлял на любом участке моей кожи, который был в пределах досягаемости.

Они были любящими, нежными, и каждый из них словно умолял мою кожу забрать все это.

Хотя это и помогло, но не дало того эффекта, который должен был быть. Я все еще чувствовала себя такой чертовски тяжелой и как будто не могла избавиться от этих ощущений из моего сна, я хотела бы, чтобы они не задерживались.

Когда Гарри закончил, его руки обвились вокруг моей талии, я прижалась спиной к его груди, его подбородок лежал на моем плече, а теплая вода струилась по его плечам и спине, стекла вокруг нас запотевали, а воздух был густым от пара.

- Тебе все еще не лучше, - говорит он тихим голосом, и я прижимаюсь щекой к его щеке, мои короткие мокрые волосы прилипли к шее.

Я подстригла волосы месяц назад, так что они сидят чуть выше плеч, и я не могу объяснить точную причину, по которой я решила это сделать. Думаю, мне просто нужны были перемены, которые я могла бы контролировать, учитывая, что все вокруг меня так резко перевернулось с ног на голову.

Гарри понравилось, но сначала он был немного шокирован и все время проводил по ним пальцами, как будто был очарован, но потом сказал, что ему нравится, только потом добавил лукавый комментарий, что теперь у него меньше волос, за которые он может держаться, и это единственный минус.

Наглый гаденыш.

Мои волосы всегда были длинными. Максимум, что я сделала, это покрасила их в черный цвет по прихоти в 19 лет, как раз перед тем, как встретила Гарри, что не слишком контрастировало с моим естественным темно-каштановым цветом.

Помню, у моей мамы чуть не лопнул кровеносный сосуд из-за этого, это был один из самых бунтарских моих поступков, потому что я не спросила ее разрешения.

Я до сих пор не разговариваю со своей матерью.

И не собираюсь пытаться сделать это. Не сейчас.

Я вздыхаю, пытаясь успокоить мысли, мечущиеся в моем мозгу, и просто наслаждаюсь ощущением его теплого тела и горячей воды, льющейся на нас:

- Я просто не могу перестать думать, вот и все. Хотела бы я отключить свой мозг.

- Мммм - вот это чувство я понимаю, - хмыкает Гарри, кладет ладони мне на низ живота и начинает двигать ими вверх, - Я хочу помочь - хочу сделать так, чтобы это прошло, я сделаю все для тебя.

Я думаю, то, что мне снятся кошмары, так сильно беспокоит Гарри, потому что это единственное, что он может понять, что я чувствую, и я думаю, это причиняет ему боль. Тот факт, что он может понять, что я чувствую, и что он не может просто убрать это.

Как ни странно, я знаю, что он чувствует при этом. Это то, как отчаянно я чувствовала себя, когда ему было больно, и я просто хотела забрать у него все это - вот как больно было видеть его таким.

Он поворачивает лицо и проводит носом по моей шее, чтобы нанести несколько медленных поцелуев вдоль моей челюсти и вернуться вниз к основанию шеи.

Несмотря на то, что я все еще чувствую себя ужасно, мою кожу все еще покалывает от каждого прикосновения его губ. Это похоже на теплое омовение моего тела, которое пытается заглушить боль в груди.

- Я знаю - но я в порядке, - снова заверяю я, ненавидя, что волную его, а Гарри меня отчитывает.

- Ты дерьмовый лжец, детка, не знаю, сколько раз мы должны это повторять.

Его словам удается вызвать слабую улыбку на моих губах, когда его руки плавно поднимаются вверх по моей груди и снова опускаются вниз, в то время как он наблюдает за мной через плечо.

Я уже знаю, к чему клонит Гарри, я слишком хорошо его знаю.

- Секс не решает проблем, Гарри, - замечаю я, когда его руки возвращаются вниз и проходят по передней части моих бедер, а затем опускаются внутрь и ощупывают кожу на их верхней внутренней стороне.

- Я знаю, - соглашается он, но поворачивает свой рот к моему уху и целует его чуть ниже, - Но это чертовски хорошо отвлекает.

Он прав.

Хотя секс - это самое последнее, о чем я сейчас думаю, он делает чертовски хорошую работу, заставляя мой живот завязываться узлом, когда он оставляет дорожку горячих поцелуев с открытым ртом на моей шее, заставляя меня откинуть голову назад.

Он все еще чертовски сексуальный колдун, и это никогда не изменится.

- Я не умею обращаться со словами и чувствами, как ты, я не знаю, что еще сделать, чтобы тебе стало лучше, - вздыхает он, проводя своими тупыми ногтями по моим бедрам, и это заставляет меня задыхаться, - Я не могу заставить твое сердце чувствовать себя лучше... Но я могу сделать так, чтобы твое тело чувствовало себя хорошо - могу я сделать это для тебя?

Он делает лучшую работу по облегчению моего сердца, чем он сам себе это представляет.

Но только когда он не трахает его до смерти.

Его способность менять мое настроение от угрюмого до похотливого почти за несколько секунд, честно говоря, сейчас просто впечатляет, я действительно не знаю, как ему это удается.

Мой разум может быть затуманен остатками кошмара, но мое тело пульсирует от жара, который распространяется по моей коже только от звука его голоса, реагируя так, как будто оно обладает собственным разумом.

- Позволь мне помочь, - бормочет он между поцелуями в мое плечо, а его руки продолжают блуждать по моему телу в дразнящих прикосновениях, заставляя меня впиваться зубами в нижнюю губу и неглубоко дышать, - Позволь мне заставить тебя забыться на некоторое время - я заставлю все это уйти.

Это чертовски заманчивое предложение, и я знаю, как он старается, как сильно он хочет, чтобы мне стало лучше. Это его собственный способ показать, что ему не все равно.

Кстати, о трудностях.

Судя по тому, как меня сейчас подталкивают сзади, это показывает, что я не единственная, на кого это влияет.

- Просто скажи слова, Эбби, скажи мне, чего ты хочешь, - дышит он мне в ухо, впиваясь пальцами в мои бедра, чтобы притянуть меня к себе.

Я сглатываю сухость, внезапно возникшую во рту, смачиваю влажные губы, в то время как воздух кажется почти слишком густым, чтобы вдыхать его, и закрываю глаза.

- ...Я хочу, чтобы это прошло.

Я бы предпочла чувствовать его, чем те чувства, которые сейчас терзают мой разум и тело.

Он растягивает губы в медленную улыбку, которую я чувствую на своем ухе:

- Я буду так хорошо заботиться о тебе, всегда буду, - обещает он.

Но затем его голос падает с приказом, от которого моя кожа покрывается колючками, а его рука змеится вверх, пока его пальцы не обхватывают мое горло.

- Руки к стене, маленькая мышка. 

***