Глава 6
Как ни странно, Паркинсон так и не узнала ни об их прогулках, ни о совместных ночевках почти каждый день, ни о регулярных вылазках на все выходные. Никому не было дела до заучки Грейнджер и бывшего Пожирателя. Война отгремела, и у людей вокруг было полно куда более занимательных тем для обсуждения. Гермиона даже им завидовала, потому что для нее самой интересен теперь был только один человек.
Малфой не менялся. Весь год он оставался верен себе, оставаясь одновременно наглым самовлюбленным нахалом и обходительным безукоризненно воспитанным джентльменом. Как в одном человеке могли сочетаться столь противоречивые качества, Гермионе до сих пор приходилось только гадать, но за эти месяцы она уже успела привыкнуть к его манере делать уточненные подарки, говоря при этом жуткие скабрезности, и приглашать на невероятно романтические свидания, высмеивая эту самую романтику при каждом удобном случае. Откровенно говоря, ей очень нравилась эта нелогичность его поступков, и очень скоро она действительно поняла, что имел в виду Малфой, говоря, что с ним не бывает скучно.
С ним были интересно разговаривать, забавно спорить и уютно просто молчать — они могли просидеть над уроками до полуночи, не перекинувшись и парой слов, и Гермиона не чувствовала себя брошенной. А еще Малфой просто феноменально умел слушать.
А еще был секс. Каждый раз Драко умудрялся показать Гермионе новую грань этого, казалось, уже изученного вдоль и поперек процесса.
В канун Рождества Гермиона впервые задумалась о том, что будет летом. Но тогда до этого лета было так много времени, что она отмахнулась от этой мысли. Потом, когда снег вокруг замка расчертили первые ручьи талых вод, она снова вспомнила о неизбежном. А едва на Дракучей иве набухли почки, не проходило и дня, чтобы она не говорила себе: "Нельзя привыкать. Уже совсем недолго". Но не получалось. Она привыкла. К скабрезностям и колкостям, к вниманию и заботе. К прикосновениям и запаху туалетной воды. К Драко.
К счастью, весной хандрить было некогда — экзамены занимали большую часть мыслей и отвлекали от грустных мыслей. И только когда последнее "Превосходно" было получено, Гермиона вдруг поняла, что это конец. Еще неделя, и в ее жизни не останется ничего — ни Хогвартса, ни друзей, ни Малфоя.
Раздавленная и оглушенная этим открытием, она сидела в спальне Драко, куда уже давным-давно приходила сама, накинув легкие Отводящие взгляд заклинания, когда Малфой вернулся с ужина.
— Ты чего не пришла? — поинтересовался он, внимательно ее разглядывая. — И что случилось?
Он сел рядом и сунул ей в руки пирожок.
— Нет аппетита, — Гермиона передернула плечами и тут же, противореча себе, откусила пирожок. — Готовилась-готовилась к экзаменам, а теперь будто сдулась. Знаю ведь, что из Министерства придет бланк, где будет двенадцать ЖАБА, а все равно думаю, что могла бы и лучше.
Малфой фыркнул и ушел в душ. Гермиона проводила его взглядом и принялась механически жевать пышное, с хрустящей корочкой и воздушным мякишем, тесто.
— Я буду скучать по выпечке хогвартских эльфов, — сказала она Малфою, нагишом вышедшему из ванной. — Все-таки все эти годы я не задумывалась о таких вещах, как покупка продуктов и готовка. Теперь придется привыкать жить по-другому. Я просмотрела проспекты Лондонской академии колдомедицины и Магического отделения Сорбонны. В принципе, баллы позволяют поступать в любой из них, только я никак не могу решить, — она теребила поясок тонкого летнего платья, — в Британии сильнее курс зельеварения, зато во Франции гораздо лучше дают основы лечебных заклинаний. А ты куда собираешься?
Она интересовалась только ради того, чтобы сделать правильный выбор и получить наибольший объем знаний... Зачем врать самой себе? Конечно, она хотела знать, куда поступит Малфой. Чтобы не подавать туда документы. Она не маленькая, и отлучки Драко домой, в последние недели ставшие регулярными, были красноречивы. Люциус наверняка присмотрел несколько кандидатур на место миссис Малфой и уже вовсю, должно быть, готовил помолвку. И ей совсем не хотелось видеть обручальное кольцо на пальце Драко. Учиться с ним, встречаться взглядами и не иметь возможности ни сказать хоть слово, ни дотронуться.
Малфой помолчал, призвал из шкафа белье и брюки, а потом коротко бросил:
— В Китай.
Гермиона поперхнулась воздухом на вдохе и закашлялась.
— К-как в Китай?! — переспросила она заикаясь. Нет, она и правда не планировала больше встречаться с Драко, но никак не предполагала, что у нее не будет возможности даже встретиться случайно.
— Там совершенно иной подход к медицине — это раз, — сказал Малфой бесцветным голосом. — Мне интересна эта страна — два. Отец еще семь лет не сможет контролировать мою жизнь — три. А там и возраст Наследия не за горами.
— Рискую нарваться, но что за Наследие? — спросила Гермиона, смотря куда-то мимо Малфоя. Китай. Другой конец света...
Неужели сосватанная Люциусом невеста так некрасива? Или... или это не невеста, а жених? Или она просто понапридумывала себе всякого, а Малфой просто хочет еще несколько лет беззаботной жизни, ну и получить самое лучшее образование?
— Возраст магического совершеннолетия, — без обычных язвительных замечаний пояснил Малфой. — Родовая магия признает во мне состоявшегося наследника. После этого можно будет жениться и заводить детей, перестраивать мэнор и управлять эльфами. В смысле не просто приказывать, а быть Хозяином. Да и поступать вопреки воле Главы Рода без последствий — тоже можно. В определенных границах, правда.
— А когда наступает этот возраст? — живо заинтересовалась Гермиона, даже позабыв о собственных тягостных мыслях. — Кстати, завтра меня не будет, — сказала ровным тоном, — иду на растерзание к Стефании. Будет делать из меня звезду выпускного.
Ей совсем не хотелось идти на этот выпускной. Уж лучше еще раз прогуляться вокруг озера. Но завтра МакГонагалл будет вручать аттестаты, и она просто обязана выглядеть лучше, чем Браун, сестренки Патил, Джинни и уж конечно Паркинсон.
— Я пойду с тобой, — тут же решил Малфой, и у Гермионы сладко екнуло сердце. Она ожидала чего-то подобного, ведь Драко никогда не оставлял без внимания ее внешность, но все равно каждый раз это было очень приятно. — Заодно и платье померишь, которое я тебе заказал, — добавил он ровно.
— Платье? Ты... — она сглотнула. — Почту за честь, — справившись с эмоциями, она чинно кивнула головой.
Это пришло само собой. Малфой ни единым словом не намекнул, что ее манеры недостаточно правильные, но она неосознанно тянулась за ним. За месяцы общения научилась безошибочно различать приборы и как рыба в воде чувствовала себя в тонкой науке подбора одежды к определенному случаю. Только вот с тонкостями родовой магии она так и осталась на "Вы". Драко охотно отвечал на любые ее вопросы, но ей все равно все это напоминало спутанный клубок ниток.
— Леди останется довольна, — подмигнул ей Малфой.
Он не соврал: платье оказалось невероятным. Гермиона затруднялась описать, какого оно было цвета и фасона, но точно знала одно: оно безумно ей шло. Подчеркивало столь любимую Малфоем грудь, красиво оголяло ключицы и плечи и рассыпалось невесомым облаком к ногам.
— Ты красива настолько, что мне даже не хочется снять это все с тебя, — похвалил Драко собственный выбор. — И, собственно, теперь я просто обязан спросить, пока ты не поняла, что достойна лучшей участи: ты пойдешь со мной на бал?
Резко развернувшись на каблуках, Гермиона внимательно посмотрела на Малфоя, ища на его лице хотя бы малейшую тень насмешки. Но нет, Драко смотрел на нее серьезно, даже будто с опаской, и терпеливо ждал ответа.
Почему она? Из жалости, ведь кроме него ее никто больше не приглашал? Нет, на такое Малфой точно не пойдет. Потому, что он нынче тоже не слишком популярен? Тогда бы он пошел один, да еще с таким выражением на лице, будто все окружающие недостойны даже находиться с ним в одном зале. Неужели он просто хочет, чтобы она пошла с ним?..
— Я согласна, — она все еще не верила до конца, что Драко наплюет на общественное мнение и войдет в зал под руку с грязнокровкой. Хотя отчего нет, ведь общественное мнение уже давно сделало из одного из них бессердечного убийцу младенцев, а вторую уверенно записали в сумасшедшие. — Только я не слишком хорошо танцую.
— Поверь, я и не надеялся, что хорошо, — фыркнул Драко, но тут же опять посерьезнел. — Отцу, конечно, донесут, но у него сейчас проблем и без моего выпускного хватает. Да и в конце концов, глупо стоять весь вечер у стенки, если можно устроить феерический скандал на прощанье. По-моему, эта школа забыла, чьи имена не так давно гремели в этих стенах на все лады.
— Да уж, скандал будет что надо, — внезапно развеселилась Гермиона. Только сейчас она поняла, что безумно хочет увидеть вытянувшееся лицо Рона и, в особенности, Браун. Она живо представила, как белесые глаза выпучатся, делая круглое лицо похожим на блин. — Но теперь я просто обязана не просто затмить, а растоптать всех своей красотой. Надо будет платье показать Стефании, чтобы она знала, в каком стиле прическу делать.
Еще раз крутанувшись перед зеркалом, Гермиона впервые в жизни пожалела, что у нее темные волосы. К этой воздушной ткани куда лучше пришлись бы струящиеся белокурые локоны. Может, попросить Сьефанию навести иллюзию?
— Подожди минутку, — Малфой вышел из примерочной, оставив ее кружиться перед зеркалом. Вернулся он с небольшой колдокамерой.
— Специально для таких случаев, — пояснил в ответ на удивленный взгляд. — Ну-ка, скажи: "си-сиськи"!
Он навел на нее камеру и прищурил один глаз.
— Сы-ыр! — Гермиона показала ему язык. — Нет, Малфой, ты определенно маньяк. Уже должен был насытиться моими сиськами.
Щелкнул затвор. Она на автомате крутанулась вокруг себя, чтобы платье запечатлелось со всех сторон, подождала, пока затвор колдокамеры закроется, а потом прошептала раздевающее заклинание. Почему Малфой до сих пор с ней? Только из-за скуки? Но тогда скуку он развеял давным-давно, еще в маленькой Японии. Победа одержана, противник повержен, можно приступать к осаде новой крепости. С его напором и манерами он сумел бы очаровать любую в Хогвартсе, если бы того захотел. Пусть не сразу, но переломил бы репутацию и растоптал общественное мнение, Паркинсон доказала тогда, решив помириться. Но Драко все так же восхищался ее телом, как в самый первый раз, все так же пылко целовал. И сексом занимался голодно, безудержно, словно они не делали это почти ежедневно. Молодость и гормоны? Или Гермиона просто была ему удобна? Понимала шутки и вступала споры, не требовала обещаний и клятв... Ответов не было.
* * *
От родной гриффиндорской спальни она уже успела отвыкнуть. Шум, царивший в этом женском царстве, неприятно резал по ушам и не давал сосредоточиться. Сложные визажистские чары давались Гермионе с трудом, даром, что она потратила не один час на их изучение. Остальные девочки поглядывали на нее с недоумением, интересом и тайной завистью — то, как она изменилась за этот год, заметили все. Исчезновения из спальни по ночам объяснить оказалось очень легко: Гермиона была совершеннолетней и могла беспрепятственно аппарировать из Хогсмида в город. Она просто сказала всем, что сняла квартиру и договорилась с МакГоннагал. Проверять это, разумеется, никто не стал. Только вот лжи скоро суждено было всплыть наружу — едва только она войдет в Большой зал под руку с Малфоем.
— Ничего себе, как это ты так, — Джинни присвистнула и осторожно потрогала крутой локон. — Это зелья или чары?
— Чары, — пожала плечами Гермиона. — Прости, мне еще нужно маникюр подправить.
Джинни пожала плечами, отвернулась к своему зеркалу и принялась укладывать волосы. Гермиона навела маникюрные чары и отложила палочку. Осталось буквально несколько часов, и все. Малфой уедет в Китай, и вместо яркости предыдущих месяцев останется только однообразная серость.
Платье было страшно вынимать из чехла. Она чувствовала буравившие спины взгляды, а дружный вздох изумления и вовсе был неприлично громким.
— Откуда?! — выдохнула Джинни, не справившись с голосом, в котором явственно слышалась зависть.
— Заказала по каталогу, — не моргнув глазом, соврала Гермиона.
О том, чтобы надевать платье за пологом или в ванной, рискуя помять или испачкать, не было и речи. Поэтому она решительно скинула халат и потянулась к висевшему на вешалке воздушному соблазну. Тонкая, нежная ткань приятно легла на плечи, уютно обхватила грудь и свободно заструилась вокруг бедер.
— Если бы такое продавали по каталогу, пол Хогвартса пришло бы сегодня в таких, — заметила Джой Галла, однокурсница Джинни.
— Не пол, — покачала головой Джинни. — Слишком дорого для простых смертных.
— Тогда закончим этот разговор, — Гермиона провела пальцем по зачарованному шву, застегивая платье.
Ей совсем не хотелось сейчас слушать предположения о стоимости платья и месте, где Гермиона его купила. Буквально через полчаса все догадаются сами. В последний раз оглядев себя в зеркало, она накинула на шею кулон с эдельвейсом и поспешила к выходу.
За этот год цветок заметно вырос, и стал сиять еще ярче.
По пути к Большому залу она десять раз успела пожалеть, что не стала переодеваться у Малфоя — рядом с ним выдержать шепотки за спиной и разномастные косые взгляды было бы легче. В конце концов, она бы никогда не оделась бы так для Рона или даже для самой себя. Такое платье хотелось надеть только для одного человека.
Для того, с кем ей суждено расстаться навсегда. Буквально приказав себе не портить себе последний вечер грустными мыслями, она нарочно пошла длинным путем, чтобы еще раз увидеть картины, лестницы и коридоры. Вспомнить, как когда-то, кажется, очень много лет назад, она ходила тут с Гарри, выслеживая Снейпа или спасая Норберта.
Малфой ждал ее в холле. Как всегда подтянутый, идеально причесанный и одетый с иголочки. Теперь он больше не казался чужим, напротив, Гермиона замечала и прикушенную губу, явный признак волнения, и напряженную позу.
Еще больше замедлив шаг, она фактически остановилась посреди холла. От предвкушения, смешанного со с волнением и горечью, по спине пробежали мурашки.
На Малфоя тоже косились — всем был интересно, кого он пригласил, и, главное, кто согласился пойти с ним на бал.
Увидев ее, он сверкнул привычной кривоватой улыбкой и картинно достал из-за спины розу.
— Даже банальность иногда уместна, — заметил, вручая ей цветок. — Тем более, должна же ты получить от меня розу хоть однажды.
— У тебя даже банальные розы уникальны, — Гермиона взяла в руки цветок на длинном стебле и принялась разглядывать бутон. В нем причудливо переплелись лепестки самых разных оттенков от белого до темно-красного. — Никогда не видела ничего подобного.
За их спинами шушукались. Гермионе очень хотелось уйти, спрятаться в малфоевской спальне, но она прямо держала спину и улыбалась. Она не стыдилась своего спутника, а если кому-то не по вкусу, что они пришли на выпускной вместе, пусть оставят свое мнение при себе.
Драко улыбнулся еще шире и предложил ей локоть.
— Ну что, готова оттоптать мне ноги? — усмехнулся он. — Обещаю громко не кричать и не сквернословить. Правда, мстить буду страшно. Всю ночь на пролет и за каждую мозоль.
— Прямо даже растерялась, — с ехидством протянула Гермиона. — Я-то была намерена не ударить в грязь лицом, но после такого заманчивого предложения... Обещаю много поводов для мести! — сказала, понизив голос, потому что холл стремительно наполнялся взволнованными учениками.
Косые взгляды никуда не исчезли, но теперь Гермиона не обращала на них внимания. Впервые она шла рядом с Малфоем не таясь и не скрываясь, и это ощущение нравилось куда больше, чем следовало бы.
— На нас все смотрят, — шепнула она выглядевшему абсолютно невозмутимо Драко.
— А ты представь, что ты королева Женовии, — хмыкнул тот, и Гермиона улыбнулась — затащить Малфоя в кино во второй раз было очень не просто, но все же у нее это получилось, и с каждым разом потом он сопротивлялся все меньше.
— Нет уж, я буду как Скарлет! — Гермиона вздернула подбородок и улыбнулась. — Как там она говорила, я подумаю об этом завтра? Вот и я смущаться буду завтра!
Завтра она, правда, будет вовсе не смущаться, а тосковать, но Гермиона заставила себя отбросить эту мысль. Тем более, что в холл вышел Хагрид и, откашлявшись, пробасил:
— Директор сказала, пора заходить!
— Пойдем, — Драко решительно двинулся к двери.
— Стой! — прошипела Гермиона, пытаясь его затормозить. — Первыми входят старосты и вообще...
— Первыми входят те, кто достоин, — мотнул головой Малфой и прижал ее руку локтем к боку. — И мне осточертело постоянно уступать свое место каким-то идиотам.
Только теперь Гермиона в полной мере поняла, как же трудно ему было весь год. После выходки Рона на уроке по чарам и реакции Флитвика, наказавшего Малфоя, он старался не встревать больше. Слушал, хоть и морщась, нелепые отговорки Рона, вообще забросившего учебу, терпел агрессию со стороны Паркинсон, демонстрирующую оскорбленные чувства, и сносил холодную отчужденность остальных.
— Идем, — кивнула она, ускоряя шаг, чтобы обогнать рвущегося вперед Рона, буквально тащившего за собой Браун в ужасающем в своем безвкусии платье. — Ну, удачно нам повеселиться?
Малфой скривил губы в ухмылке и шагнул в проем. Лица сидящих за столом учителей вытянулись от удивления. В полной тишине они с Гермионой пересекли зал и заняли самое почетное место рядом с преподавательским столом.
Рон, скривившись, демонстративно сел через несколько стульев от них. Гермионе стало интересно, а займут ли эти места вообще. И едва не вскрикнула от неожиданности, когда рядом с ней сел Невилл, сначала галантно устроив Луну. Она, как всегда, была одета экстравагантно, если не сказать чудаковато, но странным образом по-цыплячьи желтое платье удивительно шло ей, заставляя водянистые глаза стать более яркими и придавая теплый оттенок как всегда немного небрежным локонам.
Дождавшись, пока все займут свое место, МакГонагалл встала.
— Ну что же, вот и настал этот день, — ее голос заметно дрожал, и Гермиона едва удержалась, чтобы не шепнуть что-нибудь ободряющее. Ведь это ее первый выпуск в статусе директора Хогвартса. — Сегодня мы провожаем вас во взрослую жизнь...
Она все говорила и говорила. Гермиона быстро потеряла нить ее мысли, опять вспомнив о Гарри. Прошло уже столько времени, а рана в ее душе не только не затянулась, но даже не перестала кровоточить, просто болеть стала немного по-другому. Глухо, монотонно, иногда только обжигая нервы. Гермиона уже не дергалась, услышав от кого-то имя Гарри, и сны почти перестали ее беспокоить. Но ощущение ужасающей несправедливости так и осталось.
— Будешь скучать? — вдруг ворвался в ее мысли тихий шепот. Она вздрогнула, не сразу поняв, что спрашивает Малфой. — По Хогвартсу, — пояснил он чуть насмешливо. — Я вот ни секунды.
— А я буду, — так же шепотом ответила Гермиона. — И именно по Хогвартсу.
Не по ученикам и учителям, хотя МакГонагалл, сильно состарившуюся за прошедший год, ей будет не хватать. А по школе, запаху пергамента и кожи в библиотеке, завыванию ветра в башне. Пусть ветер и книги будут и в той академии, куда она поступит, но этой атмосферы уже не повторить.
— А теперь приступим к вручению аттестатов! — МакГонагалл вышла из-за стола и подозвала к себе парящий под потолком поднос. — Министерство Магии проявило расторопность, и результаты ЖАБА уже внесены в них. Прошу...
Она развернула первый пергамент, перевязанный синей лентой.
— Мистер Невилл Лонгботтом, девять ЖАБА! — торжественным голосом провозгласила, улыбнувшись.
Гермиона заметила, что почти все пергаменты перевязаны синими лентами. Один или два, в общей куче было плохо видно, зелеными, несколько красными. Наверное, по числу сданных ЖАБА.
— Превосходный результат, мистер Лонгботтом, — подтвердила ее догадку МакГонагалл. — Я рекомендую вам продолжить образование!
Все захлопали, а счастливый Невилл неуклюже поклонился, смущенно улыбаясь. Когда он сел, МакГоннагал откашлялась и взязала с подноса следующий пергамент с синей ленточкой.
У всех "синих" было от пяти до десяти сданных ЖАБА, и Гермиона уже догадывалась, как связаны зеленые ленточки и тот факт, что имя Рона так и не назвали. Их с Драко имена тоже пока что не прозвучали, но на этот счет она не волновалась.
Первый же зеленый пергамент оказался выигрышным.
— Рональд Уизли, — чуть замешкавшись, объявила МакГоннагал и посмотрела на хмурого покрасневшего Рона поверх очков. — Три ЖАБА. Поздравляю вас, мистер Уизли, с окончанием...
Слова прозвучали как насмешка, а Малфой ее усугубил: в полной тишине он вдруг громко захлопал в ладоши. Его растерянно поддержали, и Рон грузно поднялся, краснея до пунцовости. Он буквально выдернул свиток и рук МакГоннагал и кинул на Малфоя ненавидящий взгляд.
Гермиона, картинно хлопнула в ладоши. Для предсказания этого результата совсем не нужно быть прорицателем. Рону могли прощать невыполненные домашние задания и невыученные параграфы, но экзамены писались анонимно, и ЖАБА выставляли не учителя Хогвартса, а министерская комиссия.
— Мисс Гермиона Грейнджер, — дождавшись, пока Рон усядется на место, сказала МакГонагалл. — Двенадцать ЖАБА! — сказала, не скрывая приятного удивления в голосе, прочитав написанное в аттестате. — Поздравляю, это один из лучших результатов за всю историю школы!
Гермионе казалось, что она неуклюжая кукла с разболтанными конечностями. Драко галантно подал ей руку, помогая встать. Луна громко захлопала в ладоши. К ней присоединился Невилл, потом еще и еще кто-то. Как в замедленной съемке она шла к директрисе, отчаянно не зная куда деть руки.
— Спасибо, — прошептала, смущенно улыбаясь, и взяла перевязанный алой лентой пергамент. По-прежнему было неуютно оттого, что на нее все смотрят. Хотелось ссутулиться, чем-то укрыть плечи, заправить за ухо мешающиеся волосы, но стоило только взглянуть на Малфоя, смотрящего на нее и улыбающегося ей, все прошло. Она выслушала напутственные слова МакГонагалл, пожелавшей ей и дальше добиваться таких же успехов, и уже спокойно вернулась на место.
Красных ленточек было всего четыре, и после Гермионы прозвучало еще два имени — двух девушек с Равенкло, по одиннадцать ЖАБА. Когда МакГоннагал развернула последний пергамент, Гермиона точно знала, чье имя сейчас прозвучит.
— Драко Малфой, двенадцать ЖАБА, — медленно произнесла МакГоннагал, и прежде чем встать, Драко кинул на Гермиону победно-счастливый взгляд.
Впервые, пожалуй, она так искренне радовалась, что не самая лучшая в учебе. Напротив, она до последнего боялась, что каким-нибудь образом работы Малфоя пометят, и ему выставят минимальные баллы, просто чтобы не дать возможности продолжить образование.
— Вот, а ты не хотел повторять программы прошлых курсов, — все-таки не удержалась она от шпильки, впрочем, беззлобной.
Она заметила, что у Драко дрогнули руки, когда он забирал пергамент, и снова укорила себя за то, что настолько недооценивала его внутреннюю трагедию. Оставалось надеяться, что он действительно не хотел, чтобы его жалели.
— До последнего был уверен, что на чем-нибудь, да срежут, — признался Драко, вернувшись на место. — Особенно на Уходе проклятом.
— Да ладно, Хагрид дал нам даже больше, чем нужно для ЖАБА, — фыркнула Гермиона. — Но срезать могли бы, это да.
Ей вспомнилось, что Драко упоминал о каких-то проблемах у Люциуса. Интересно, а не из-за аттестата сына он так озадачился? Или занят поисками невесты ему побогаче да повлиятельнее. Воображение услужливо подкинуло картинку: Драко под руку с дряхлеющей ведьмой. Морщинистые, унизанные кольцами пальцы собственнически хватают его за подбородок, а вторая рука нагло тянется к ширинке...
— Фуу! — отвращение было так велико, что она неосознанно сказала это вслух.
К счастью, в этот момент МакГонагалл сказала, наконец: "Да начнется пир!" — и возглас Гермионы утонул в шуме аплодисментов.
— Надеюсь, ты такая грустная не потому, что рядом с тобой сегодня не Поттер, — сказал ей Драко, когда они сели рядом с Невиллом и Луной с краю стола.
— Нет, хотя я бы не отказалась увидеть сегодня, как он получит аттестат с красной лентой и его поцелует Джинни, — за прошедшие месяцы Драко почти не упоминал о Гарри, и сейчас что-то екнуло у Гермионы в груди. В его голосе она услышала что-то, до боли напоминающее ревность. — Но история сослагательного наклонения не любит.
Она боялась признаться даже себе, но теперь и сама не понимала, как могла подпустить Рона так близко. И если бы не... если бы не смерть Гарри, она всю жизнь тянула бы его за собой, покрывала патологическую лень, пробивала бы ему должности. Рвалась бы сама на работе, причем не в Мунго, как хочется, а в душном кабинете Министерства в никому не нужном комитете по, например, учету за поголовьем поющих сверчком, потому что там зарплата больше.
— Мерлин, нет! — ужаснулся Драко. — Ты правда хотела бы для Поттера такой судьбы? — он с отвращением покосился на Джинни. — Пожалуй, он правильно сделал, что прыгнул. Я бы тоже прыгнул бы, если бы меня ждало такое.
Гермиона снова подумала про старуху и медленно покачала головой. Конечно, Люциус никогда бы не приказал Драко жениться на ком-то из Уизли, но если вдруг это все же случилось, тот не ослушался бы. Плевался ядом, превратил бы жизнь Джинни в ад, вымуштровал под себя, но женился.
— Ладно тебе, Джинни не так уж плоха, особенно если брать ее в отрыве от семьи, — пожала плечами Гермиона. — Да и у них не удались только Перси да Рон. Билл и Чарли совсем другие по характеру, отзывчивые и добрые, а близнецы, пусть и взбалмошные, но ради кого-то другого наизнанку вывернутся... вернее, теперь только Джордж.
— Они — предатели крови, — презрительно скривился Малфой. — Этим все сказано. Гнилые изнутри.
Гермиона никак не стала отвечать, да и что ответить-то, если Драко прав.
— Кажется, я основательно подсела на азиатскую кухню, — она отставила тарелку с картофельной запеканкой. — Отчаянно хочется хотя бы соевым соусом полить.
Драко тихо рассмеялся.
— Добро пожаловать в мой мир, — фыркнул он. — А ты еще спрашивала, буду ли я скучать! Я вообще не уверен, что мне захочется возвращаться в Англию.
— Неужели не соскучишься по Рождеству? — удивленно вскинула брови Гермиона. — Вспомни, как хрустит под ногами снег, а как елью пахнет...
Наверное, она никогда не сможет уехать из Англии насовсем. Нет, если будет знать, что в любой момент сможет вернуться, пожить в другой стране было бы интересно, но не навсегда.
— Не знаю... — задумчиво протянул Малфой. — Может, и соскучусь.
Он бросил на нее долгий взгляд, и Гермиона мысленно приготовилась к стандартной шутке про сиськи — мол вот по ним я точно буду скучать! — но Драко промолчал. Видимо, уже успел мысленно попрощаться... Вдруг стало тоскливо, даром, что вокруг все веселились, и действительно очень захотелось, чтобы рядом оказался Гарри. Вот он бы точно не поехал ни в какой Китай, не аппарировал завтра в недосягаемый мэнор и не делал вид, что ничего не происходит. Не бросил бы ее одну. Ведь даже прыгая в пропасть, он был уверен, что оставляет ее с Роном.
Горячие блюда и закуски исчезли со столов, уступая место фруктам, пирогам, сладостям и напиткам. Неизменные кувшины с тыквенным соком сегодня соседствовали с пузатыми крюшонницами, матово поблескивающими запотевшими боками, и округлыми вазами для пунша. Гермиона налила себе в кубок воды и бездумно перекатывала по столу яблоко, так и не решившись его откусить.
— А теперь, когда все сыты предлагаю начать танцы! — усиленным Сонорусом объявила МакГонагалл. — По традиции, бал открывают ученики, чьи успехи в учебе были самыми заметными...
Она замялась. Гермиона видела, что профессор сейчас мучительно пытается решить, что лучше. Нарушить тысячелетний обычай или позволить первыми станцевать ей и Малфою. Наверное, предполагалось, что Рон сдаст ЖАБА куда лучше, или она сама придет на бал с кем-то другим.
Малфой усмехнулся и помахал ей красной ленточкой своего аттестата.
— Что ж, не станем нарушать традиции и сегодня, — выдавила из себя МакГоннагал.
По взглядами притихших выпускников, Драко картинно сложил салфетку, до этого покоившуюся у него на коленях, встал и подал Гермионе руку.
— Леди изволит танцевать со мной? — спросил негромко, но так, что все наверняка услышали.
— Почту за честь, — Гермиона тоже сняла с колен салфетку.
Неторопливо, аккуратно свернула ее, положила на край стола и только потом подала Малфою руку. Краем глаза заметила, как Флитвик взмахнул палочкой, оживляя зачарованные музыкальные инструменты. Зал наполнился звуками медленного вальса. Стеффани научила ее простенькому заклинанию, заставляющему края платья чуть приподниматься над полом, буквально на дюйм, но это почти гарантировало, что она не запутается в подоле. И сейчас, идя за Малфоем на середину зала, Гермиона мысленно поблагодарила девушку — от волнения ноги будто стали ватными, а перед глазами все кружилось.
— Забудь о них, — прошептал Малфой, остановившись. — Танцуй со мной! — и сделал первый шаг.
Это оказалось совсем просто. Вот совсем. Довериться, позволить вести себя — и вот она уже легко кружится по залу в целомудренных и оттого непривычных малфоевских объятьях. Драко не отрываясь смотрел ей в глаза и улыбался краешками губ, такой незнакомый сейчас. Бал, красивые платья, вальсы — это была его стихия, и сегодня она окунулась в нее вместе с ним. В первый и последний раз.
Танец кончился, мелодия сменилась, но Малфой и не думал ее отпускать. Танцпол заполнился, и стало еще проще, потому что на них никто не смотрел. Да даже если и так...
Наверное, лучше расстаться прямо сейчас. Не ждать, пока кончится бал и оплывут свечи. Не ночевать сегодня у Малфоя, занимаясь сексом в гнетущей тишине, или наоборот, жадно, неистово, напоследок. А как в сказке про Золушку, прямо сейчас.
Она дождалась окончания музыки и уже набрала воздуха в грудь, чтобы сказать, как раздался оглушительный звон, сопровождающийся грязными ругательствами.
Все дружно охнули. Обернувшись, Гермиона увидела Рона, погребенного под опрокинутым столом. Вокруг него, причитая, скакала Браун. Пол был усеян осколками бокалов и испачкан разлившимися напитками.
— Вингардиум Левиоса! — среагировал кто-то из стоящих рядом, убирая в сторону стол.
Рон, красный, с налившимися кровью глазами, неуклюже сел, некрасиво расставив ноги. Браун попыталась поднять его, но поскользнувшись на чем-то, только сама грохнулась. Платье задралось, обнажая полные ноги.
Кто-то догадался наложить Эванеско, Рона и Лаванду подняли и усадили на стулья. Гермиона, как вкопанная, стояла на месте, с отвращением глядя на происходящее.
— Что уставилась? — громко рыгнув, рявкнул Рон, заметив ее взгляд. — Подстилка пожирательская! Вот, оказывается, где ты горевала по Гарри! В постели этого, — он указал пальцем на Малфоя. — И что он в тебе, дуре фригидной, нашел-то? Небось, за помощь с уроками только и трахал!
Кто-то ахнул, кто-то запричитал, и все, как один, уставились на Малфоя. На лицах большинства был испуг, а у кого-то — предвкушение, и Гермиона поняла, что все они ждут, что Драко сейчас выхватит палочку. По рядам учеников пробежал ропот, в котором ясно слышались слова "убьет" и "Авада". В ужасе посмотрев на окаменевшего Драко, Гермиона схватила его за руку, на секунду поверив, что он и правда может... Малфой вздрогнул и посмотрел на нее осуждающе.
— У моего отца, — начал он, не глядя на Рона, — есть один очень мерзкий и злобный павлин. Каждый день он взлетает на самую высокую статую и кричит всему миру, о том, как он хорош, красив и смел. Вот только ни одна, даже самая глупая курица не ведется на его петушиное кукареканье. Но, собственно, эта история не относится к такому борову, как ты, Уизли, — он наконец повернул голову и презрительно выплюнул последние слова Рону в лицо. — У тебя есть все — слава, почет, женщины, не так ли? Ах да, и целых три ЖАБА!
Гермиона потрясенно смотрела на Малфоя, будто не узнавая его. Ведь Драко Малфой, учившийся бок о бок с ней все эти годы, сейчас бы уже бросался заклятьями. Или угрожал бы Рону, его отцу и МакГонагалл своим отцом и влиятельностью его связей. А Малфой, не повышая голоса и не употребив ни одного бранного слова, сумел буквально растоптать Рона. Если после его фразы по залу пробежался шепоток, а Гермиона буквально затылком ощутила неприязненные взгляды, то сейчас стояла абсолютная тишина.
— Мистер Уизли, думаю, вам нужно отдохнуть, — наконец сочла нужным вмешаться МакГонагалл. — Мистер Лонгботтом, мистер Томас, помогите мисс Браун проводить его.
Но ни Невилл, ни Дин не двинулись с места. Выкрикивающего бессвязные ругательства Рона, перекинув через плечо, унес Хагрид.
— Уйдем отсюда? — тихо спросила Гермиона, наконец выпуская руку Малфоя. — Пожалуйста.
Хотелось вымыться, чтобы избавиться от ощущения, что на нее вылили ушат помоев. И без того отвратительное настроение было окончательно испорчено.
Драко сам положил ее руку себе на локоть, но не повел к двери сразу.
— Директор, господа преподаватели, — он склонил голову в легком поклоне. — Спасибо за чудесный вечер.
Его голос звучал безукоризненно вежливо, и зал снова загудел — на этот раз гадая, была ли это дань этикету или очередная завуалированная насмешка.
МакГоннагал не нашлась, что ответить, и только отрывисто кивнула.
Зал они пересекли медленно, но едва вышли за дверь, Драко прибавил ходу. Он вывел ее из замка и повел по хорошо знакомой дороге к теплицам, а точнее, за них, к дубам.
— Достойно попрощалась, — сказал Драко все так же бесцветно, остановившись посреди рощи. — Уместный финал всей моей жизни здесь. Хотя, конечно, нужно было расквасить Уизли нос.
— Драко, ты же маг, а какие вульгарные маггловкские замашки, — покачала головой Гермиона, улыбнувшись. — Но ты прав, съездить ему по морде очень хотелось.
Дубы мягко шелестели листвой. Пахло землей, немного смолой, чем-то сладким, скорее всего цветущим сейчас в изобилии деревьями и кустарниками. Гермиона чувствовала, как неприятный осадок в душе растворяется. Грязные слова Рона, шепотки, взгляды — все осталось там, в Большом зале. А здесь был только стрекот сверчков, теплый ветерок и Драко, задумчивый, погруженный в себя. Ставший таким нужным и близким, оставшись недосягаемым.
— Кстати, у тебя это получилось бы лучше, — вдруг улыбнулся Драко. — У тебя рука тяжелая.
— Это было от всей души, — Гермиона прикрыла глаза, вспоминая давнюю историю. — Тогда мне отчаянно хотелось как минимум сломать тебе нос.
Кажется, это происходило не с ними, столько всего случилось потом.
— А мне хотелось окунуть тебя в озеро вниз головой, — усмехнулся Драко. — И чтобы мантия непременно задралась. Видишь, мне уже тогда хотелось тебя раздеть, — подытожил он и привлек ее к себе.
— Тогда?! — недоуменно переспросила Гермиона. — Ты же через слово называл меня лохматым бобром!
Интересно, а будет ли ей еще когда-нибудь так уютно в чужих объятиях? Малфой не сжимал, так чтобы трудно было вдохнуть, но и не прикасался едва-едва, словно боясь. Гермиона боялась отвечать на этот вопрос. Золушка она и есть. В одолженном платье пришла на королевский бал и увлеклась принцем. Но часы бездушно отсчитывают последние минуты. И вот-вот на блестящей ткани опять проступят заплатки, и нужно будет уходить. У принца будет еще множество королев, принцесс и графинь, и он забудет ее, а она... у нее вряд ли получится.
— И сейчас назову, — фыркнул Драко. — Бобер, а бобер, поедешь со мной в Китай?
— За бобра сейчас точно по яйцам на прощание отвешу! — выпалила Гермиона и замерла.
Только сейчас до нее дошел смысл сказанного Драко. Она смотрела куда-то за его плечо, ожидая, что вот-вот он скажет, что пошутил, извинится за горячность. Вот сейчас... прямо сейчас. Закусив губу и затаив дыхание, она все ждала и ждала. Легкие горели, сердце тяжело ворочалось в груди, но Малфой молчал. Только стиснул ее в объятиях, как куклу. Неужели... неужели он это серьезно?
— Поеду, — так трудно было произнести такое простое слово, но едва только она это сделала, как сердце пустилось вскачь, словно с плеч только что сняли каменную глыбу. — С тобой — куда угодно.
— А как же снег, елка и Рождество? — спросил Малфой серьезно, хотя глаза его непривычно лучились. — Ты все-таки хотя бы до утра подумай, готова с ними попрощаться на семь лет.
— А что мешает нам на пару часов вернуться в Британию? — Гермиона встревожено посмотрела на него. — Или там не выпускают все семь лет?
Даже если бы это было так, неважно. Потому что без Малфоя все эти елки и снега были бы лишь статичными декорациями к серым будням. И если нужно пожертвовать ими, она готова.
Правда, оставался еще Люциус. Пусть Драко был уверен, что его не заставят жениться до окончания учебы, у старшего Малфоя могли быть на этот счет другие планы. Но сейчас она была слишком обрадована, чтобы всерьез этого опасаться. Семь лет. Семь лет в Китае, где никто не знает, кто они, где их ждет интереснейшая учеба, и где рядом будет Малфой.
— Выпускают, — кивнул Драко. — Вот только не знаю, совпадают ли там праздничные дни с нашими. Но мы посмотрим... — он замолчал, задумавшись о чем-то. Почему-то это молчание показалось Гермионе тревожным. Как оказалось, не напрасно. — Я должен буду сказать отцу, — тяжело произнес Драко наконец. — Иначе будет скандал, а узнать он все равно узнает.
— Да, конечно, — кивнула Гермиона, заставив себя быть спокойной. При упоминании о Люциуса Малфое в горле встал комок. — Мне кажется, он уже к утру будет в курсе произошедшего на балу, — она пожала плечами. — Если это может повлиять, то у меня вполне хватит денег содержать себя предстоящие семь лет.
— Мерлин, причем тут деньги? — изумился Драко. — О деньгах отец будет думать в последнюю очередь, уж поверь мне. Но что-то мне подсказывает, что он не будет сильно возражать. В конце концов, он хотел женить меня на Поттере!
— Ну, так то женить на герое, одолевшем Волдеморта, а то — позволить общаться с грязнокровкой, — пожала плечами Гермиона. — Тем более, отец Гарри происходил из древнейшего рода, а мой весь день сует руки людям в рот, вырывая гнилые зубы.
— "Кровь считается чистой, если оздоравливающие вливания проводятся не чаще, чем раз в семь поколений", — процитировал Драко какой-то трактат. — Малфои не принимали в род грязнокровок уже шестнадцать поколений. Я намекнул на это отцу не так давно, и он промолчал. Думаю, он понял меня правильно.
Гермиона будто схлопотала Петрификус. Не отрываясь, она смотрела Драко в глаза, не в силах поверить в услышанное. Вернее, боясь в это поверить. Он... этого просто не может быть! Она ведь ничем не выдала себя, не показала, что для нее он стал куда больше, чем собеседник и временный любовник. Он не мог догадаться.
Но тогда получается, что не только она попала в силки собственных чувств. Драко тоже... И это предложение поехать с ним в Китай было отнюдь не спонтанным, как могло показаться.
— Но ты же не сказал, какую именно кровь намереваешься влить, — голос предательски дрожал. Хотелось откашляться, но Гермиона только сглотнула. — Ведь у меня есть и еще что-то, помимо нечистой крови.
Она была свидетелем проявления слабости Люциуса, его падения. И, безусловно, очень сильный человек, он вряд ли захочет видеть ее женой своего сына, чтобы каждый день за завтраком вспоминать тот проклятый день, когда их с Гарри и Роном в мэнор притащили егеря.
— А вот на то, чтобы с этим смириться, у отца в запасе целых семь лет, — усмехнулся Драко. — Ну и у нас тоже — чтобы осчастливить его, передумав. А пока что улыбнись, Грейнджер! И покажи мне наконец сиськи, я ведь был таким хорошим мальчиком...
— Драко, ты такой... Драко! — покачав головой, простонала Гермиона и шутливо хлопнула его по ладони, когда он попытался положить ее ей на грудь. Ну вот как он мог шутить в такой момент? Когда внутри все просто клокотало от бурлящих эмоций, хотелось смеяться, плакать и визжать одновременно. И все же она нашла в себе силы сдержать эту бурю, ведь кто знает, почему Малфой решил остаться с ней — может быть, и за сдержанность тоже?.. — А то ты на них еще не налюбовался! Если будешь хорошим мальчиком еще минут пятнадцать и проводишь меня к замку, не только их покажу, но и разрешу снять с меня платье. Кстати, я надела тот пояс с чулками, — шепнула заговорщически.
И сама потянула его обратно к замку.