278.
День 58 без Амелии
Гарри Стайлс
Я открыл уставшие, полные боли глаза, уставившись в потолок спальни. Как только свет проник в мои зрачки, я почувствовал, как всё тело пронзила боль, сильнее, чем когда-либо. Я прикрыл солнце рукой, подняв её, и увидел свои багровые синяки на костяшках пальцев.
Прошлая ночь прошла как в тумане, всё, что я помню, – это как покупал лекарства у Куинтона, а потом следующее, что я помню, – я лежу один на парковке рядом с машиной, и задыхаюсь от крови.
Я думал, что меня убьют, правда думал. Но я проснулся и каким-то образом добрался домой, едва помня и это.
Я медленно сажусь в постели, чувствуя, как мой мозг пульсирует о череп. Я застонал и схватился за голову, привыкнув к этому ощущению. Было больно глубоко дышать, и у меня были болезненные болезненные места по всему телу, особенно на лице, которое казалось опухшим.
Я вылез из кровати, кряхтя, и медленно вышел из комнаты по коридору. Зашёл в ванную и включил свет, впервые после бара увидев своё отражение.
Ничего себе, они меня здорово потрепали. Может, подумали, что убили, потому что я выглядел мёртвым.
Под глазами и на переносице были синяки, нижняя губа распухла, щёки расцарапаны.
Расстёгнутая рубашка обнажала огромные синяки на боках и один ужасный на животе. Я втянул воздух сквозь зубы, когда попробовал прикоснуться к одному из синяков на боку. Это было адски.
Сегодня мне нужно было забрать Брайар из дома Мэри и Бена, но я знал, что она расплачется, увидев меня в таком состоянии.
Я лезу в задний карман, хватаю один из маленьких пакетиков кокаина и делаю то, что постоянно делаю в последнее время – вдыхаю его, чтобы пережить следующие несколько часов. Я вдохнул порошок, чтобы почувствовать жжение, которое вскоре переросло в эйфорический кайф, дающий мне энергию, чтобы продолжить свой день и забыть обо всем плохом. Я глотаю таблетку от давления и чищу зубы, болезненно, конечно, из-за разбитой губы.
Я выхожу из ванной, немного теряя равновесие, но тут же беру себя в руки, потому что кокаин уже попал в кровь, и моя реакция замедлилась. Я крепко держался за перила и спотыкался, поднимаясь по ступенькам, чтобы не упасть и не ушибиться ещё сильнее.
Когда я благополучно добрался до первого этажа и пошёл на кухню, я увидел задвоение, но оно было незначительным и скоро пройдёт. Я всегда видел задвоение поначалу, когда принимал кокаин.
Я резко открыл холодильник, лениво взял пиво, поднёс крышку ко рту, открыл её зубами и выплюнул в раковину. Я сделал большой глоток, держась за стойку, потому что немного кружилась голова, но я снова знал, что это пройдёт.
Я стоял перед раковиной, одной рукой держась за столешницу, а другой – за коричневую бутылку. Я сделал ещё один большой глоток, практически осушив горло. Отняв стакан от губ, я посмотрел в окно, которое было прямо перед раковиной. Это было маленькое окно, выходившее на задний двор.
Но когда я посмотрел в это окно в этот пасмурный день, моё сердце остановилось, потому что вдали я встретился взглядом с другим.
Я замер, и бутылка пива внезапно выскользнула из моей онемевшей руки. Губы раздвинулись, и я почувствовал, как от шока сжался желудок. Бутылка пива упала на пол и разбилась справа от меня, но я даже не взглянул на неё.
Вдали, на заднем дворе, стояла Амелия, вся в белом, держа что-то на руках. Моё сердце замерло, горло сжалось, я несколько раз моргнул от шока.
Она стояла там, глядя на меня с другого конца заднего двора и через окно. Лёгкий ветерок развевал её волосы по лицу и плечам. Она была прекрасна, и я всегда это знал, но, увидев её снова, я лишь напомнил себе, насколько она прекрасна на самом деле.
Я потерял дар речи, глядя на неё, стоящую там, держащую что-то в руках. Когда мой взгляд сфокусировался, я понял, что она держит новорождённого ребёнка, но не Брайар. Я протёр глаза, но она всё ещё была здесь, держа таинственного младенца, одетая во всё белое. И тут меня осенило. Так сильно, что я тихо вздохнул.
Она держала на руках Паркера, нашего ребёнка, которого мы потеряли.
Мои широко раскрытые глаза наполнились слезами, и я тут же бросился к задней двери, отчаянно желая добраться до неё.
-Амелия! — крикнул я, распахивая дверь, так что меня обдало холодным воздухом, и я выбежал босиком на траву.
Я так быстро бежал по траве большого заднего двора, отчаянно желая добраться до неё. Но когда я посмотрел туда, где она только что была, там никого не было. Я подбежал к тому месту, где она только что была, и увидел, как она исчезла, и я остался здесь одна.
-Амелия! — закричал я, кружась на месте в надежде снова увидеть её.
Мои глаза наполнились слезами, я продолжал бешено кружиться, тяжело дыша, руки и ноги онемели. Я крутился, глядя то влево, то вправо, грудь болела.
-Вернись! - Я закричал, падая на колени на траву, осознавая, что её здесь никогда не было, и я схожу с ума. Мой взгляд продолжал блуждать по пустому заднему двору, дыхание учащалось, я потерял всякую надежду.
-Я схожу с ума! — кричал я во все лёгкие, прижимая ладони к вискам, и слёзы потекли по лицу. Я так сильно прижал голову, что слеза скатилась по подбородку.
Я свернулся калачиком на траве, прижавшись лбом к земле и оттянув волосы на затылке. Я больше не мог этого выносить, я не мог так страдать, это было слишком.
Я снова сел и посмотрел на небо, губы мои были полуоткрыты от ощущения одиночества и потерянности. Облака были серыми, как стена, ветер обдувал деревья, а я сидел один на траве.
-Почему ты не можешь вернуться? Почему ты не просыпаешься? Чего ты ждёшь, а? — закричал я во все лёгкие, глядя в небо и надеясь, что она где-то слышит, находясь в бессознательном состоянии. Даже на холодном воздухе я чувствовал, как моё лицо горит, когда я кричал в небо.
Я чувствовал, что схожу с ума, я больше не могу. Я зарылся руками в траву и вырвал две большие пригоршни, дважды ударив себя по лбу от растерянности.
-Разве ты не видишь, у меня осталось совсем мало времени! — снова кричу я в небо, имея в виду войну, которая надвигается почти через два месяца.
-Я тебя пугаю? Неужели ты так боишься вернуться? — кричал я в гневе, обращаясь к Амелии всякий раз, когда она была рядом.
-Что мне делать? — кричал я, моля её подать мне знак, глядя в небо.
-Я не могу продолжать это без тебя! - Слёзы текли по моему лицу, потому что я никогда так отчаянно не нуждался в знаке, что делать.
Мне нужно было что-то, что подскажет мне, что делать.
-Хочешь, я к тебе присоединюсь? Я сделаю это! - Я встаю на ноги и, спотыкаясь, иду по траве к задней двери. Я снова врываюсь на кухню, теряя равновесие, но успеваю ухватиться за столешницу, прежде чем в панике броситься к подставке для ножей, выхватить большой острый нож, выбежать обратно через открытую дверь и снова споткнуться на траве посреди заднего двора.
-Этого ты хочешь?! – закричал я в воздух, поднося лезвие к горлу, стоя посреди заднего двора.
-Ты всё равно уже почти покойница, да? В конце концов, ты же не хочешь возвращаться! – кричу я в надежде на ответ, прижимая лезвие к горлу, и мне нужно всего лишь усилить давление, чтобы нанести урон.
-Я сделаю это, Амелия! Только дай мне знак, и я сделаю это прямо сейчас! - кричал я во весь голос, но качающиеся деревья и стук моего сердца – всё, что я слышал.
Я смотрел на небо сквозь застилающее глаза слёзы зрение, крепко сжимая рукоять ножа влажными от пота руками. Я был на грани безумия, готовая покончить со всем этим, если она этого захочет. Я не знал, что делать – я был в ярости, злости и отчаянии. И я никогда не узнаю, как это исправить.
-Ты никогда не вернёшься, правда?! Так, может, мне просто присоединиться к тебе? – закричал я, и в голосе моём звучала лишь злость.
Внезапно в заднем кармане зазвонил телефон, когда я смотрел на небо. Я замер с лезвием у горла, отдёрнул его и сунул дрожащую руку в джинсы, чтобы схватить телефон.
Я поднимаю телефон и смотрю, кто мне звонит, читая на экране «Мэри Адамс». Я снова опускаюсь на колени в траву и отвечаю на звонок, подношу телефон к уху, держа нож в другой руке, всё ещё прижатым к телу.
-А-алло? — пробормотал я, стараясь говорить, чтобы у меня не было психотического срыва.
-Привет, Гарри, быстро, а Брайар уже ест фрукты? Я только что была в магазине и купила ей ягод, но будет ли она их есть? Она просто дома с Беном, — тихо спрашивает Мэри по телефону.
Брайар, мой ребёнок.
-Э-э... да, да, ест, — я зажмуриваюсь и опускаю голову, внезапно вспомнив Брайар.
-Но она не ест клубнику, потому что от семечек о-она кашляет. - Я отвечаю, поднося тыльную сторону запястья к глазам, не отпуская нож.
-Отлично, спасибо, — говорит она.
-Я скоро приду за ней, — говорю я.
-Не торопись! — любезно отвечает она.
-Увидимся позже. - Телефонная линия отключается.
Я опускаю руки на траву, держа телефон неподвижно, а нож в другой руке. Ветер трепал мою одежду, и я вспоминал, что у меня есть ребёнок, ради которого я и живу.
-Т-ты никогда не вернёшься. - Я повторяю это, обращаясь к небу, но уже тише, и мои глаза снова наполнились слезами, когда осознание по-настоящему меня поразило.
Я посмотрел на нож в правой руке, поднял его и воткнул в траву так, чтобы рукоятка торчала вверх.
-Ты никогда не проснёшься... — сказал я ещё тише, зная, что это правда.
Мэри Адамс
Я подошла к входной двери, услышав стук, должно быть, это был Гарри. Когда я распахнула дверь, я оказалась права: Гарри стоял там, но в таком состоянии, что у меня отвисла челюсть.
Он был избит до костей — оба глаза подбиты, нижняя губа рассечена, ссадины на лице. Он выглядел так, будто ввязался в безумную драку, моё сердце тут же сжалось от боли.
-Гарри, о нет... — сказала я в горе и шоке.
-Да, я знаю, что всё выглядит ужасно, но это не так уж и важно. - Он пытался отмахнуться, его глаза горели, как я часто замечал в последнее время. Выглядел он ужасно, бедняга был буквально избит до нитки.
-Что случилось? Зайди, я принесу тебе льда или чего-нибудь ещё. - Я немного отошла в сторону, чтобы предложить ему войти, я просто хотела ему помочь, но если бы я хоть что-то о нём знала, то знала бы, что даже в юном возрасте он не любил чью-либо помощь.
-Н-нет, я в порядке. Мне просто нужно пойти домой и выспаться. - Он отказался, как я и предполагала, покачав головой.
-Мы можем присмотреть за ней ещё одну ночь, если нужно, Гарри, ты же знаешь, – искренне говорю я.
-Вы уже достаточно сделали, я могу отвезти её домой. - Он кивает, потирая один глаз.
Он выглядел таким потерянным, усталым и несчастным. Каждый раз, когда он оказывался на этом пороге, он выглядел всё хуже, и я нервничала из-за того, что он делает, когда остаётся один.
-Врачи вчера сказали мне, что ты не видел Амелию во время своих ежедневных визитов около трёх недель... как так? – бормочу я, зная, что Гарри раньше был в больнице и навещал её каждый день, и делал это целый месяц. Но теперь он вообще её не видел, и это меня беспокоило, потому что, возможно, он теряет надежду.
Он почесал затылок и снова покачал головой.
-Э-э, да. Я просто потерял счёт дням, – оправдывается он, глядя в землю.
-Гарри... — тихо прошептала я, заставив его оторвать взгляд от пола и снова посмотреть на меня. Он знал, что я знаю, что он лжёт.
-Ничего страшного, просто скажи, что тебе тяжело её видеть, — говорю я утешающе, надеясь, что он поймёт, что ему не нужно это скрывать.
Мне тяжело видеть Амелию, когда она была подключена к аппаратам без надежды на пробуждение, и я знаю, что он чувствовал то же самое.
Его унылое выражение лица не меняется, словно он не знал, что сказать, или просто не хотел об этом говорить. Я не собираюсь на него давить, я просто хотела дать ему понять, что ему не нужно скрывать свои эмоции так, как он считает нужным.
-Я в порядке, правда, — говорит он, слегка кивая.
Если бы мне давали по пять центов каждый раз, когда он говорил, что всё в порядке, я была бы очень богата. Каждый раз, когда я спрашивала его, как он себя чувствует, или выражала хоть какое-то беспокойство о его состоянии, он всегда говорил одни и те же два слова:
Я в порядке.
Даже с того момента, как я вошла в больницу, узнав о коме Амелии, Гарри говорил мне, что с ним всё в порядке, хотя я знала, что это далеко не так.
Я развернулась и пошла в гостиную, чтобы схватить Брайар, которая сидела на полу с плюшевой уткой.
-Ну же, принцесса, ты едешь домой с папой. - Я поднимаю её и несу к двери, пока животное обнимало её руку.
Я передаю её Гарри, на лице которого всё ещё было то же выражение несчастья. Хотелось бы мне чем-то помочь, но я знаю, что долгое отсутствие Амелии было для него настоящим испытанием. Они действительно любили друг друга, и ни один из них не заслуживал разлуки.
-Спасибо, — говорит он, когда я передаю ему её дорожную сумку, и перекидывает лямку себе на плечо, а Брайар держит в другой руке.
-Конечно. - Я киваю и снова прислоняюсь к дверному проёму.
Он сжимает свои разбитые губы в тонкую линию и разворачивается, чтобы уйти, спускаясь по ступенькам к подъездной дорожке.
-Эй, Гарри... – кричу я, чтобы он меня услышал.
Он обернулся перед своей машиной, глядя на меня издалека.
-Ничего страшного, что тебе нехорошо, – говорю я, слегка кивая.
-Просто держись за это, – закончила я, надеясь, что он примет это близко к сердцу.
Он на секунду замолкает, его лицо становится спокойным, затем он кивает и возвращается к машине. Я не ожидала, что он что-то скажет, надеюсь только на то, что он запомнит мои слова. Я хотела помочь ему справиться с тем, что он переживает, но не смогла бы, если бы он собирался игнорировать свои чувства. Он не может делать это вечно, однажды он всё отпустит, и я надеюсь только на то, что когда наступит этот день, он будет знать, что я здесь, чтобы помочь ему справиться с этим.
Как и в двенадцать лет, бедному мальчику просто нужно кого-то обнять.