268.
День 36 без Амелии
Я постучал в дверь дома Мэри и Бена, держа Брайар в правой руке, которая плакала у меня на плече, и лямку спортивной сумки на левом. Настал день встречи, а Амелия всё ещё не очнулась.
С Брайар сегодня было особенно тяжело: она не спала всю ночь, а я сам не спал почти три дня. Я был на пределе и пытался держать себя в руках, но это было нелегко. В моей голове было так темно, что я начал забывать, каково это – быть спокойным. Я чувствовал себя ходячим трупом – и морально, и физически.
Белая входная дверь открылась, и на её стороне стояла Мэри. Её волосы были заплетены в косу, и на ней был только серый спортивный костюм. Когда её взгляд встретился с моим, её губы нахмурились, а в карих глазах отразилось лёгкое удивление.
Она была так похожа на Амелию, что мне стало просто больно.
-Твои глаза... – виновато произнесла она. Я едва слышал её из-за плача Брайар мне в ухо, который я слышал весь день каждый день.
-Я-я знаю, я немного не спал. - Я несколько раз моргаю.
-Они налиты кровью, а мешки под глазами очень тёмные. Когда ты в последний раз спал? – спросила она с материнской заботой, глядя на Брайар и протягивая ей руку, чтобы взять её у меня.
-Хм... недавно, не знаю. Всё хорошо, всё нормально. Извините, что она плачет, я никак не могу её успокоить в последнее время. Мне нужно всего час, и я заберу её у вас. - Я передаю ей дорожную сумку с вещами Брайар.
-Хорошо, но подожди секунду, Гарри, я волнуюсь за тебя. Ты вообще принимал душ? - Она переводит взгляд с моих волос на мои, а потом снова на мои глаза.
-Н-нет, у меня редко есть такая возможность, но я в порядке. Спасибо, что присмотрите за ней немного, я... я ненадолго. - Я наклоняюсь и чмокаю Брайар в лоб, и она начинает кричать. Я совсем оцепенел.
-Мы можем присмотреть за ней всю ночь, если нужно, ты же знаешь. - Она попыталась помочь, но я тут же её отверг.
-Нет, всё хорошо, я вернусь через час. - Я прервал разговор и отошёл от двери, чувствуя головокружение от поворота, но я к этому привык. Наверное, мне небезопасно водить, но выбора у меня не было.
-Просто не торопись, — сказала Мэри с тревогой в голосе, беспокоясь за своё здоровье. Я кивнул и повернулся, чтобы пойти по подъездной дорожке к машине, несколько раз потирая глаза.
-И Гарри... - Она снова привлекла моё внимание плачем Брайар, заставив меня повернуться к ней в дверях. Она посмотрела на меня с беспокойством, держа Брайар на правом бедре.
-Пожалуйста, будь осторожен на встрече, — закончила она, понимая, во что я ввязываюсь, но также зная, что у меня нет выбора, если я хочу, чтобы Брайар была в безопасности.
Я слегка кивнул.
-Со мной всё будет хорошо, я всегда так говорю, правда? — риторически пробормотал я, прежде чем вернуться к машине, обойти её с водительской стороны, открыть дверцу и запрыгнуть внутрь.
Я всегда выхожу из машины без проблем, хотя никогда этого не заслуживал.
Я завёл мотор и начал выезжать задним ходом с небольшой подъездной дорожки, проверяя слепые зоны. Я видел, как Мэри всё ещё смотрит на меня из дверного проёма, пока я уезжаю. Выехав на дорогу перед её домом, я хотел кивнуть на прощание, но понял, что она что-то кричит. Я остановился на дороге и опустил стекло, жестом приглашая её повторить, чтобы я мог слышать.
-Ремень безопасности, — любезно сказала она, указывая на свою грудь.
Я фыркнул, но не показал этого. Вместо этого я просто пристегнул ремень безопасности, кивнув и сложив губы в тонкую линию. Она показала мне большой палец вверх и слегка улыбнулась, прежде чем я снова тронулся с места.
Как только я свернул за угол, я невольно расстегнул ремень безопасности. Надеюсь, я разобьюсь в автокатастрофе.
Стоп, нет, не разобьюсь. У меня есть Брайар.
Я снова пристёгиваюсь.
Поездка до штаб-квартиры «Спасения» была недолгой, она находилась практически в этом самом городке на окраине. Я ехал молча, не слыша ничего, кроме пульсирующей боли в голове. Лекарства мне больше не помогают, и я от них очень устал. Возможно, я просто слишком привык, но я не могу остановить эту физическую боль, мне и так слишком много дел.
Сегодня я ещё не видел Амелию, так что после этого, возможно, привезу к ней Брайар. Но сейчас мне нужно было сосредоточиться на том, чтобы убедить «Спасение», что битва — это не выход. По крайней мере, не сейчас, мне нужно было выиграть как можно больше времени. Потому что эта битва, вероятно, убьёт меня, а если я умру, а Амелия не проснётся, Брайар потеряет обоих родителей.
Ей нужен хотя бы один, ей нужна Амелия.
Как только Амелия проснётся, я смогу продолжить войну, даже если мне это совсем не нужно. Я хотел всё исправить с помощью «Спасения», где никому не придётся умирать. В тот день, когда я сделал ей предложение, я пообещал Амелии, что сделаю мир лучше для нашей дочери.
И я не остановлюсь, пока это не произойдёт.
Я подъехал к открытым воротам штаб-квартиры «Спасения» и увидел вооружённых людей в бежевых комбинезонах, расхаживающих по двору вокруг огромного здания. Я въехал на территорию, привлекая внимание прохожих, когда моя машина подъезжала к въезду. Не знаю, знали ли все о моём приезде или нет, но, судя по тому, что никто не стреляет мне в лобовое стекло, думаю, меня ждали.
Я подъехал к огромному каменному зданию, припарковался прямо у входа и совершенно не беспокоился, положено ли мне это делать. Никто, блять, не дал мне инструкций по парковке перед встречей, где нужно было поговорить о борьбе насмерть.
Я заглушил двигатель, схватил чёрные солнцезащитные очки, надел их и вышел. Достал из кармана пару обезболивающих, которые взял с собой, и засунул одну в рот. Ещё раз взъерошил волосы, вышел из машины и захлопнул за собой дверь.
В ту минуту, как я закрыл дверь, я понял, что вокруг меня кто-то пялится. Я застыл, стоя посреди моря мужчин в бежевых комбинезонах, выделяясь лишь наполовину расстёгнутой синей фланелевой рубашкой и чёрными спортивными штанами.
Я посмотрел на машину, чтобы убедиться, что я действительно заехал на бордюр, и даже не заметил этого. Я припарковался очень небрежно, как и вся моя жизнь в тот момент, так что мне было совершенно всё равно. Я беру вторую таблетку, кладу её в рот, проглатываю и смотрю, как все смотрят на меня и мою работу в парке.
-Упс. - Я поднял взгляд на множество мужчин, смотревших на меня с разного расстояния от фасада здания, пожал плечами и поднялся по ступеням. Поднимаясь по каменной лестнице, я небрежно закинул руку на плечо и запер машину кнопочными ключами, слыша, как машина издаёт звук замка.
Я поднимаюсь на верхнюю ступеньку, чувствуя пульсирующую головную боль, и встречаю у двери двух охранников с серьёзными лицами. Я встаю перед ними, как они стоят у входа, чтобы не войти.
-И что же будет? Раздевание? Вы меня к стене привязать хотите, что ли? — спросил я с таким видом, потому что меня раздражала вся эта ситуация. Можно даже сказать, что я злился из-за этого.
-Раздвиньте ноги и поднимите руки, мистер Стайлс, — произнёс один из охранников своим низким голосом, конечно же, зная, кто я.
-Прямо к делу, понятно, — пробормотал я, прежде чем расставить ноги и вытянуть руки.
Двое мужчин начали обыскивать меня, выискивая оружие, которого у меня не было. Я просто стоял молча, пока их руки обыскивали меня повсюду. Я не взял с собой оружие, некоторые сказали бы, что я глупец, но какой в этом был смысл? Я знал, что меня обыщут.
-Теперь вы меня впустите или как? — спросил я, прежде чем они отошли от входа, чтобы пропустить меня.
Я прошёл мимо них и оказался на территории моего врага, в месте, где никогда не был. Было странно находиться здесь после всех лет борьбы с этими людьми. Я вошёл в нечто, похожее на огромный вестибюль, отделанный кремовым мрамором, с высокими потолками. Здесь стояло эхо, я слышал шаги.
-Мистер Уэстли, — раздался мужской голос справа от меня.
Я повернул голову, и у меня закружилась голова, и я увидел незнакомца в комбинезоне, идущего ко мне с планшетом. На вид он был старше меня, но большинство мужчин здесь были старыми хрычами лет сорока.
-Я Гарри, - поправляю я.
-Что ж, господин главарь банды, убившей тысячи невинных людей, встреча состоится прямо за этими дверями. - Он делает это подчёркнуто, указывая на высокие дубовые двери – другую сторону длинного вестибюля.
Я закатываю глаза под солнцезащитными очками и поёрзаю.
-Как скажешь, – бормочу я, не оглядываясь, прежде чем пройти милю до дверей, не зная, чего ожидать по ту сторону.
Дойдя до места, я даже не дал себе времени собраться с мыслями, а с силой распахнул обе двери, открыв конференц-зал, залитый естественным светом из стены с единственным окном в дальнем конце.
Передо мной стоял большой длинный дубовый стол, а в дальнем конце сидели какие-то люди, но я не мог разглядеть их, пока не зажмурился от яркого света.
-Блять, неужели вам нужно было сделать эту комнату светлой? - Это было первое, что я сказал, прикрывая глаза солнцезащитными очками, которые не слишком хорошо блокировали свет. Головная боль от этого не спасала, да и я уже был зол.
-Рады видеть, что вы одеты по случаю, мистер Стайлс, — саркастически произнёс он, пока мои глаза привыкали к естественному свету из окна.
Я прошёл дальше в комнату и дал глазам привыкнуть, прежде чем посмотреть, кто там.
-Сегодня обычная пятница, что тут скажешь? — говорю я с сарказмом, чтобы они поняли, что мне плевать, во что я одет для этой дурацкой встречи.
Там было трое мужчин в форме «Спасения», и только одного я узнал в центре, поскольку все сидели на дальнем конце длинного стола для переговоров.
Это был Кайл, тот парень из «Обмана», который поймал меня под землёй. Тот самый парень, который думает, что я убил его девушку, но я этого не делал.
Глаза мои расплываются в ухмылке, когда я смотрю на него, видя, как его татуированное тело втиснуто в уродливые коричневые комбинезоны, которые они носят. Кажется, у него когда-то был пирсинг, но сейчас его нет. Он выглядел более чистым, и, очевидно, это потому, что он теперь в «Спасении», где, полагаю, целый дресс-код.
-Живёшь там мечтой, да? — говорю я ему прямо, усмехаясь, откидывая руку назад, чтобы погладить волосы. Он стиснул челюсти, наверное, он всё ещё меня ненавидит.
-Присаживайтесь, — сказал тот, что пониже, слева.
-Итак, кто из вас Итан? - Я достаю кресло на колёсах и сажусь, всё равно нужно дать отдохнуть ноющим ногам.
-Итана сегодня с нами не будет, у него есть дела, — произнёс тот же мужчина.
Я со стоном откинул голову назад и ударил кулаком по столу.
-Он вообще когда-нибудь встретится со мной лицом к лицу или просто продолжит посылать своих приспешников делать за него всю работу? - Я смотрел на всех троих сквозь солнцезащитные очки, ожидая ответа.
-Когда он встретится с вами, это будет его собственный выбор. Мы здесь, чтобы обсудить детали восстания, которое должно произойти через пару месяцев, — сказал он мне.
-Для начала, могу я узнать несколько имён? - Я показываю на них, не зная, как, чёрт возьми, их назвать.
-Офицер 4012, это 3564, а это 2539. - Они называют себя по номерам.
-По номерам? Серьёзно? — спрашиваю я, слегка шокированный их глупостью.
-Значит, Итана вы зовёте Итаном, а вы, ребята, — по номерам? - Я сижу, положив руки на стол.
-У Итана больше власти, чем у нас, — сказал другой безымянный.
-Ладно, я буду называть вас Брайан, Кайл и Оскар, хорошо? — говорю я, называя их имена и зная, что только имя Кайла настоящее.
-А что касается этой битвы, мне понадобится больше нескольких месяцев, — добавляю я.
-И почему? — спросил Оскар.
Потому что я не знаю, когда Амелия проснётся.
-Потому что пары месяцев недостаточно, чтобы подготовить мою банду к этому, — лгу я.
-Жаль, у нас уже назначена дата, — вмешивается Кайл.
-Кто это сказал? Почему вы все принимаете решения, когда речь идёт о двух разных группах? - Я хмурюсь и обращаюсь к ним с другого конца этого длинного стола.
-Потому что мы намного сильнее Malignant, — заявляет Брайан.
-Это вопрос личного мнения. - Я сопротивляюсь.
-Ваши ряды тают.
-Ну и что? Это не делает вас сильнее.
-Вам нравится, что у вас есть дочь, мистер Стайлс? — спросил тот же парень, и моё сердце замерло.
Я замер, чувствуя, как нарастает тревога, горло тут же сжалось.
-Как ты, твою мать...
-Вам нравится быть отцом маленькой девочки? — повторил он более чётко.
Я ударил кулаком по столу так, что тот задрожал, и встал.
-Не смей впутывать мою, мать твою, дочь! И клянусь Богом, если ты или любой из вас, ублюдки, тронете хоть волосок на её голове, и я...
-Что ты сделаешь? — перебивает меня Оскар, и в комнате воцаряется тишина. Голова раскалывается, а тревога достигает своего пика. Все сидели, не обращая внимания на мои слова и поступки.
-Я тебя убью, — бормочу я.
-Кстати, как там девочка? Не твоя дочь, а та, другая. Мы послали двоих наших людей убить её в твоём маленьком секретном доме, но, как оказалось, вы оттуда выбрались. Она же в коме, верно? Я слышал, у неё мало шансов выжить, — Брайан встал и подошёл к окну, выглянув из него спиной ко всем нам.
-Откуда ты знаешь, что она в коме? — спросил я сквозь зубы, и в голосе звучала злость.
-Забавно, что у тебя на коже маячок... ты снял его только после поездки в больницу, — уточняет он.
-Иди нахуй! — я бью кулаками по столу.
Он, не торопясь, отворачивается через плечо и смотрит на меня прямо из окна.
-Просто признай: у нас есть ты, Стайлс. А раз ты у нас есть, значит, ты сделаешь то, что мы хотим. Мы пригласили тебя сегодня, чтобы обсудить детали, и если ты хоть как-то выйдешь из строя, мы позаботимся о том, чтобы ты потерял всё, что имеешь. - Он разворачивается и идёт ко мне, заложив руки за спину, пытаясь своей позой показать своё превосходство надо мной.
Я всё ещё прижимаю ладони к столу, стоя на месте и наблюдая, как он подходит ко мне. Челюсти стиснуты, а взгляд за солнцезащитными очками пронзает.
-Не трогай мою дочь и мою, блять, жену, понял? — строго говорю я, вцепившись в край стола.
-Тогда тебе лучше делать то, что мы скажем, Уэстли. - Он говорил тише, но требовательно.
-А теперь сядь и позволь нам рассказать тебе, как это произойдёт. - Он сказал это, стоя в нескольких шагах от меня.
-Когда же будет эта грёбаная война? - пробормотал я, не отрываясь от позиции.
-Через три месяца - главная улица Эшборна. Мы перекроем город, оповестим улицы. Люди будут в восторге, узнав, что Malignant наконец-то сойдёт в могилу, как и вся история. Так что берите с собой всё, что у вас есть. - Он говорит мне, начиная отходить к противоположному концу стола.
-А если мы вас победим, что будет? - спросил я.
-Malignant свободен. Перед боем мы сотрём все записи о вашем существовании и дадим вам свободу жить своей жизнью, чтобы никто и никогда больше не охотился за вами. Вы сможете начать всё сначала, и ничто не будет вас сдерживать. Ты сможешь отправить свою дочь в школу, не беспокоясь о том, что с ней что-то случится, потому что, поверь мне, с тобой в роли отца она не в безопасности. - Он сообщил мне об этом, и меня разозлило то, что он снова упомянул Брайар.
-Со мной она в безопасности, что бы ни случилось! - кричу я.
-Она дочь главаря банды серийных убийц! - Он огрызается.
-Это не имеет значения!
-О, это так. Если хочешь, чтобы она выжила, ты появишься на ринге с остатками своей банды, и тогда мы покончим с этим раз и навсегда. Никаких переговоров, никаких исключений. Если ты не выполнишь это, я сам приду в больницу и проткну этой девчонке череп ножом, чтобы она никогда не вышла из комы, а потом мы придём за твоим ребёнком.
-Ты, блять, больной, - выплюнул я.
-Ты всё это начал! Не мы. Ты сам попросил об этой жизни в ту минуту, как создал Malignant. И ты сам знал, что это произойдёт, когда решил привести в свою жизнь бедного, блять, ребёнка! Так что проснись и пойми, что у тебя нет выбора. Хочешь их уберечь? Тогда ты появляешься здесь, в Эшборне, через три месяца со своими людьми, чтобы покончить с этим. Мы предлагаем тебе сделку, так что соглашайся или прощайся со всем тем малым, что у тебя осталось, — объясняет Брайан, не давая мне никаких вариантов.
-Перенеси дату ещё дальше, — требую я.
-Этого не произойдёт. Вот все подробности. Следуй им, и мы увидимся через несколько месяцев в последний раз. - Он отодвигает лист бумаги, на котором были напечатаны все подробности боя с точной датой и местом.
Я смотрю на него секунду, откидываясь на спинку стула, чувствуя, как сердце ёкает, потому что это действительно происходит. Мне нужно было сделать всё, чтобы они перенесли дату, я был так зол, но и так расстроен. Я просто хотел лучшего для Брайар.
-Я-я не могу умереть на войне до того, как Амелия очнётся... Я не могу оставить свою дочь без родителей, — бормочу я уже спокойнее, глядя на лист бумаги на столе.
-Это не наши проблемы, мистер Стайлс. Это окончательная дата, мы не будем вмешиваться в вашу личную жизнь, — говорит Оскар.
-Умоляю, прошу. Я готов к бою, но дайте ещё пару месяцев. - Я начинаю отчаиваться, осознавая, что на кону всё.
-Нет, — отказывается Брайан.
-Наша встреча окончена, и нам нужно уладить ещё кое-какие дела, так что, пожалуйста, уходите. - Брайан указывает на дверь.
Я сжимаю кулаки и поднимаюсь на ноги, снова злясь.
-Это полная чушь. Увидимся через три месяца, — сплюнул я, развернулся и бросился к двери, сжимая в правой руке скомканную бумагу. Я остановился прямо в дверях и обернулся, чтобы в последний раз взглянуть на троих парней.
-И, Кайл, надеюсь, с твоей девушкой всё хорошо, — говорю я в пылу. Он тут же вздрогнул на стуле, собираясь встать, но двое других парней его удерживают.
-Иди на хер, Стайлс! — кричит он, прежде чем я выхожу за дверь.
-Да, да, иди на хер! — кричу я в ответ через дверной проём, заставляя людей в фойе оглядываться на меня, пока я в ярости несусь по мраморному полу.
Я провожу рукой по волосам и выхожу прямо за дверь, комната кружится, а тело так ослабевает от гнева и недостатка сна.
Я выхожу на улицу, где солнечный свет снова ослепляет меня, даже сквозь очки. Я открываю машину, припаркованную на обочине, и сажусь за руль, не теряя ни секунды. Я был так зол и опустошён, что чувствовал боль в руках и костяшках пальцев. Едва сев в машину, я завёл её и выехал на полной скорости.
Я чуть не удвоил скорость, сжимая руль от переполнявших меня мыслей. Мне хотелось кричать, ударить кого-нибудь, причинить кому-нибудь боль. Я чувствовал, как всё вокруг меня рушится. Я хотел переговоров, мне нужны были переговоры. Но теперь я должен был умереть на этой войне и оставить Брайар без родителей.
Прошло уже больше тридцати дней с тех пор, как Амелия впала в кому, и теперь каждый день моя надежда угасала. Спустя тридцать дней врачи сказали, что им нужно начать обсуждать более смертельные варианты. Но я избегал этого разговора.
Я молча ехал всю дорогу до дома родителей Амелии, сдерживая весь свой гнев, от которого меня тошнило.
Припарковавшись на обочине, я на секунду задумался и откинул голову на подголовник. Схватил солнцезащитные очки, протёр их, бросил на приборную панель и потёр глаза пальцами.
Ничего не получается.
Всё разваливается на части.
Прежде чем я успел подумать о чём-либо ещё, я закричал, просто закричал. Мои руки несколько раз ударили по рулевому колесу, выплёскивая наружу весь свой гнев и душевную боль. Мне всё это так надоело. Мне просто нужно было забрать Брайар и вернуться домой, надеясь, что она больше не будет капризничать.
Я вздохнул и вышел из машины, оставив её заведённой, пока шёл к входной двери дома. Я постучал в дверь, перед которой, как мне казалось, я стоял совсем недавно.
Секундой позже Мэри открыла дверь, улыбаясь, но на заднем плане слышался плач Брайар.
-Как всё прошло? — тут же спросила она.
-Плохо. - Я тут же ответил.
-Спасибо, что присмотрели за ней, — монотонно говорю я.
-Что ты имеешь в виду? Что случилось? Они не стали откладывать? - На её лице отразилось беспокойство.
-Я-я не могу сейчас об этом говорить. Наверное, ей было нелегко? - Я захожу в дом и вижу, как Брайер кричит на ковре в гостиной.
-Она не умолкает с тех пор, как ты её привёз. Ты уверен, что с ней всё в порядке, раз она так плачет? — спрашивает Мэри, пока я захожу в гостиную и поднимаю Брайар с пола. Её крики отдавались прямо у меня в ушах, пока я держал её на бедре.
-Я водил её к врачу, и он сказал, что с ней всё в порядке, она просто скучает по маме, которой нет уже 36 дней, — бормочу я, хватая дорожную сумку, перекидывая её через руку и направляясь обратно к двери.
-Она рано или поздно прекратит, Гарри, просто действуй постепенно, – пытается подбодрить она меня, когда я выхожу за дверь.
-Ещё раз спасибо. - Я говорил коротко, потому что всё ещё был в смятении, спешил, потому что просто хотел поскорее попасть домой и выговориться в одиночестве. Я сбежал по ступенькам, следя за собой, потому что с головокружением нужно было быть осторожнее.
-Гарри, подожди, – крикнула она с порога, заставив меня обернуться в последний раз.
-Ты уверен, что всё в порядке? – спросила она.
-Я в порядке. - Я сжал губы в тонкую линию, отвечая так же, как всегда.
Она тихо кивает, прежде чем я возвращаюсь к машине, подхожу и сажаю Брайар на заднее сиденье. Она плачет и плачет, пока я пристёгиваю её ремнём, лицо у неё красное, как помидор, глаза зажмурены.
-Знаю, знаю, – говорю я, а она кричит во весь голос.
-Мне тоже грустно, поверь, — добавляю я, прежде чем закрыть заднюю дверь, подойти к водительскому сиденью, запрыгнуть в машину и уехать.
Она кричала всю дорогу обратно, не переводя дыхания. Я ехал домой с онемевшей головой, настолько привык к её крикам, что ненавидел их. Когда мы подъехали к дому, я молился, чтобы она начала уставать и, может быть, уснула.
-Давай, детка, давай уложим тебя спать, — устало говорю я, прежде чем выйти из машины и обойти её, чтобы обнять.
Вытащив её из автокресла, я поднял её на руки и пошёл по подъездной дорожке к дому, отпёр дверь и вошёл. В доме был беспорядок, но пока не катастрофический. У меня просто не было времени убраться или что-то сделать. Я совершенно не мог функционировать, я был ходячим трупом.
-Мы уложим тебя в постель, хорошо? Тебе нужно поспать, ты и так уже так устала, - пробормотал я, входя в дом.
Я сбросил обувь и бросил сумку у входа, направляясь к лестнице, ведущей в спальни. Я отнёс её в комнату, переодел и надел чистую одежду. Она сопротивлялась всему, что я пытался сделать. Я пытался дать ей бутылочку, но она даже этого не хотела. Как будто всё, что я ей давал, было ей не нужно, если бы это делала не Амелия.
Она так хотела Амелию, и я тоже.
В конце концов я уложила её в кроватку и попытался напевать ей колыбельную, чтобы она заснула, но, конечно же, она не слушала. Она всё кричала и кричала, и я ничего не слышал. Я тупо смотрел в стену, напевая над её кроваткой, пока она кричала. Мои глаза с трудом держались открытыми, голова стучала, ноги слабели. Я чувствовал, как моё тело медленно увядает, потому что, что бы я ни делал, ничего не получалось.
-Пожалуйста, Брайар, — умолял я, пока она лежала на спине и кричала.
-Пожалуйста, просто дай мне передышку, — бормотал я, закрыв глаза и стоя у её кроватки, словно мёртвый.
-Пожалуйста, – снова прошептал я, понимая, что растерялся.
Она посмотрела на меня, глаза её наполнились слезами, она не собиралась останавливаться.
Она никогда не остановится.
Я никогда не справлюсь с этим.
Я отошёл, чувствуя, как у меня кружится голова. Мне нужно было выбраться из этой комнаты. Мне нужно было что-то от боли во всём теле.
Я спустился в ванную, включил свет и встал перед зеркалом в раковине. Я взглянул на себя, увидел свои мёртвые глаза в отражении и бледную кожу. Я действительно выглядел так, будто чувствовал себя сломленным. Мне нужно было вымыть волосы, а налитые кровью глаза не спали уже несколько дней. Я бежал в пустоту, скользя по туннелю, в конце которого не было света.
Амелия никогда не проснётся, а я погибну на войне. Я сделал это со своей семьёй, я – причина всей этой боли и потерь. Брайар кричала, потому что скучала по маме, которая должна была быть здесь, а не по мне. Я был причиной состояния Амелии, причиной всей этой ненависти, что царила в мире. Я не заслуживал счастья, никогда не заслуживал. Я был обречён с самого начала, и то, что я думал, будто заслуживаю чего-то большего, кроме разрушения, было идиотизмом с моей стороны.
Не было смысла, смысла пытаться.
Прошло 36 дней, а я почти не спал. Я так сильно скучал по ней, по её прикосновениям, по её смеху, по её присутствию, по её улыбке, по её словам. Я так сильно скучал по ней, что не знал, сколько смогу прожить без неё. Я постоянно испытывал такую сильную эмоциональную боль, и не находил выхода.
Мне нужна была эта боль, так чтобы уйти, я больше так не могу.
У меня не было сил на это.
Я смотрел в зеркало, ненавидя своё отражение. Мне нужно было не чувствовать боли, эмоциональной и физической.
Я распахнул шкафчик, схватил пузырёк с обезболивающим, открыл крышку и быстро высыпал три таблетки себе в руку. Как только они попали мне в руку, я замер. Я смотрел на три таблетки, которые ничего мне не давали, таблетки, которые были недостаточно сильными, чтобы обезболить меня, сколько бы я ни принимал их в день.
Под крики Брайар из другой комнаты я смотрел на белые таблетки в своей ладони, чувствуя себя хуже некуда.
Я положил их на стойку, закрыл глаза и на секунду сжал стойку. Брайар плакала и плакала, и это было всё, что я слышал, пока я достигал точки кипения. Её состояние никогда не изменится, она никогда не остановит это. Мне хотелось плакать, но во мне больше не было сил, я был на грани онемения эмоций.
Я открыл глаза, посмотрел на таблетки и одним драматическим движением дважды ударил кулаком по стойке, так что они раздавились.
Я поднял руку и увидел, как превращаю белые таблетки в порошок. Сердце заколотилось, ладони вспотели, когда я посмотрел на горку порошка. Я опустил голову и зажмурил глаза, тряся головой и слегка покачиваясь всем телом. Я побелел от напряжения, вцепившись в край стойки, и правая нога дрожала от беспокойства.
В один импульсивный момент я высыпаю порошок пальцем в прямую линию, сгорбившись и втягивая нить в нос. Я вдыхаю всю дорожку обезболивающего, прежде чем снова вколоться, чтобы посмотреть на своё отражение в зеркале. Жжение жжёт нос – ощущение, которое я раньше постоянно испытывал.
Я тяжело дышу ртом, прежде чем слегка протереть нос, грудь быстро поднимается и опускается, и ощущение, как лекарства поступают в кровь, происходит медленно, но эффективно.
Я смотрю на себя в зеркало, в свои красные глаза и красный нос. Я шмыгаю носом несколько раз, проводя рукой по волосам. Я понял, что уже видел этого парня раньше. Это был тот парень, которым я был в восемнадцать лет. Красноглазый, во фланелевой рубашке нараспашку, отвратительного вида парень. Тот парень, который скрывался под тем, кем я всё это время притворялся. Тот парень, который знал, что жизнь — это беспощадное наказание. Он знал, что лучше уже не будет, как бы я ни притворялся. Он знал, что жизнь можно пройти либо лёгким путём, либо трудным, и никто не хотел идти по трудному пути.
Этот парень — я, и он вернулся, чтобы делать то, что у него получалось лучше всего годами —
Просто заглушить боль.