256.
Амелия Адамс
-Прошу прощения, мисс Адамс, из-за осложнений у вас, похоже, случился выкидыш. - Врач заговорил у изножья больничной койки, его слова прозвучали эхом в длинном тёмном туннеле.
В комнате повисла гробовая тишина, и я могла поклясться, что слышала, как хрустит моё сердце, разрывая рёбра. В горле за секунду пересохло, а ноги вдруг онемели. При этих словах доктора Гарри крепко сжал мою руку, его ладони были влажными от пота, но в то же время холодными. Моё тело распухло от разбитого сердца, и единственной мыслью в моей голове была мысль о ребёнке и о том, как я его заставила уйти.
Я была раздавлена.
-Ч-что? Но мы даже не знали, что она б-беременна. - Голос Гарри кричал от разочарования и боли.
-Анализ крови показал, что Амелия была всего на второй неделе. Мне очень жаль, но из-за стресса у плода не было шансов на выживание. Это очень часто встречается у женщин на таком раннем сроке беременности. Первые восемь недель всегда такие хрупкие, и это не значит, что вы сделали что-то неправильно. - Врач объяснил мне, но я погрузилась в свои мысли, заглушив его.
Я повернула голову и посмотрела на Гарри справа от себя. Он смотрел на доктора так, словно говорил на другом языке. Его глаза, лишённые сна, покраснели, и в них читалось полное потрясение. Кожа была бледной, а губы слегка приоткрыты. Я поняла, что он не дышит, когда его грудь слегка вздулась, словно он забыл, как выдыхать.
Его губы шевельнулись, пытаясь что-то сказать, но я его не слышала, всё приглушилось в моих ушах, и я слышала только стук собственного сердца. Я смотрела на Гарри, пока он медленно говорил с доктором, а затем медленно повернула голову к спящей рядом со мной Брайар на кровати. Мне казалось, что я забыла, как говорить, дышать, плакать.
Я не могла плакать.
Почему я не могла плакать?
Я тупо смотрела на свои ноги в изножье кровати, теряясь в пустоте, а все разговоры вокруг были лишь непонятным эхом. Моё сердце наполнилось болью, как заезженная пластинка, и я онемела. Я чувствовала себя оторванной от всех вокруг и от себя самой. Моё тело больше не казалось мне моим, это было не то тело, которое было у меня всю жизнь. Теперь оно стало чем-то, что отнимало жизнь.
Когда две руки схватили моё лицо, и Гарри внезапно сел передо мной на кровать, я уставилась в его зелёные глаза, полные боли и потери.
-Амелия, послушай меня, — сказал он, хотя мой слух всё ещё был приглушён, а я потерялась в его усталых глазах. Я не хотела слушать, не знала, как.
-Это не твоя вина, детка. Понятно? Ты должна это понять, — строго сказал он, глядя в мою измученную душу и умирая от желания услышать его слова, но это была лишь ответная реакция. Это была моя вина, это моё тело сделало это.
-Мы пройдём через это. Главное, что с тобой всё в порядке, — продолжает он, поглаживая мою щёку большим пальцем и не отрывая рук от моего лица.
Я молча смотрела на него, потеряв дар речи от своего разбитого состояния. Я не плакала и не дышала – просто смотрела на него. Он с тревогой изучал моё лицо, ожидая чего-то, чего не происходило. Мои мысли погружались в самые глубокие и тёмные мысли; никакие слова не могли бы объяснить, как ужасно я себя чувствовала.
-Пожалуйста, скажи что-нибудь. - Он переводил взгляд с моего на меня, не задерживаясь ни на одном, умоляя меня выразить свои мысли словами. Я даже не заметила, что врач ушёл.
-Как Лиам? – спросила я, и мой тихий голос нарушил тишину.
Его брови опустились, и на лице отразилось замешательство. Он помолчал, прежде чем ответить, глядя на меня безучастно.
-С-с ним всё хорошо. Он здесь, Луи его осмотрел, – пробормотал он.
-Мне нужно к нему. - Я попыталась встать, но он схватил меня за бёдра и остановил.
-Нет, нет, не сейчас. Тебе нужно оставаться в этой постели. - Он запретил мне уходить, его голос стал строже, но всё ещё тише.
-Мне нужно проверить, всё ли с ним в порядке. - Я сопротивляюсь.
-Но ты не в порядке! - Он повысил голос, всё ещё прижимая мои ноги к земле, так что я осталась сидеть и застыть на кровати. Его громкий голос заставил меня перестать сопротивляться, он выглядел расстроенным. Его челюсти были слегка сжаты, а взгляд был требовательным.
-Малышка, ты не в порядке... – повторил он, но на этот раз тихим шёпотом.
-И это нормально – быть не в порядке, но я сейчас переживаю за тебя. Ты ни слова не сказала о том, что тебе только что сказал врач. Пожалуйста, не держи всё в себе. - Он потёр мне ноги, сидя на краю кровати.
Я какое-то время смотрела на него, он выглядел таким измученным и сломленным. Казалось, он рассчитывал на мою реакцию, чтобы понять, что делать дальше. Но я не давала ему того, чего он хотел: чувствовать, плакать. Потому что сама ничего не чувствовала.
-Тогда пойди проверь его и расскажи мне, как он, – монотонно проговорила я, поворачиваясь к Брайар, которая лежала, свернувшись калачиком. Я легла на бок, засунув руки между подушкой и щекой.
Я повернулась к Брайар и закрыла глаза, поджав колени, так как теперь я была спиной к Гарри.
Я слышу, как он тихо и горестно вздохнул, дважды похлопав меня по ноге.
-Хорошо, — прошептал он, потерпев поражение, понимая, что встаёт, судя по тому, как опустилась кровать. Я услышала, как он медленно вышел из комнаты, оставив меня наедине с Брайар в постели.
Я задержала взгляд на ней, вглядываясь в её крошечные черты лица, пока она мирно спала, уткнувшись щекой в матрас, с открытым ртом. Глядя на неё, я невольно подумала, что однажды смогу смотреть на двух прекрасных детей. Что Брайар будет обнимать своего младшего брата или сестру, пока они мирно спят в постели. Но я больше не собиралась смотреть на это, эта возможность исчезла у меня прежде, чем я успела опомниться.
И я заставила её исчезнуть.
Гарри Стайлс
Я закрыл за собой дверь, оставив Амелию и Брайар в больничной палате, где царила гробовая тишина и тоска.
Я шёл по коридору оживлённой больницы, много раз сворачивая направо и налево, пока не стало немного тише. Мне было всё равно, куда идти, мне просто нужно было побыть одному. Меня тошнило, кружилась голова, я чувствовал себя разбитым. Наконец я добрался до тихого коридора, где было немного людей. Я прислонился к стене и присел на корточки, обхватив голову руками. Я закрыл глаза, погрузившись в ужасные мысли обо всём, что я мог сделать, чтобы этого не случилось.
Две недели, она была всего на второй неделе беременности.
Это была та самая вечеринка, та ночь, когда я понял, что не предохраняюсь. Та ночь, когда я был пьян, но не настолько, чтобы не знать, что не принял должных мер предосторожности. У меня в заднем кармане был презерватив и всё такое. Но когда я был пьян и снимал с неё штаны, мой разум переключился на что-то другое.
Мой опьянённый разум хотел ещё одного ребёнка – я хотел, чтобы она забеременела.
Алкоголь стал причиной этого решения. Потому что, если бы я был трезв, я бы слишком много думал об этом и понял, что сошёл бы с ума, тайно пытаясь зачать Амелию. В тот момент я не мог не думать только о том, что, возможно, мы наконец-то в безопасности, ведь Спасение думает, что я мёртв. Мы с ней договорились некоторое время назад, когда она проходила тест на беременность, что пока будем соблюдать меры предосторожности, но если что-то пойдёт не так, это не конец света. Мы не пытались забеременеть, но в ту ночь я пытался.
Я был глупцом, мне следовало надеть презерватив, потому что тогда я бы не сделал этого с ней.
Это была моя вина, моя вина. Всё было сделано мной. Я решил не предохраняться и рисковать, что она снова забеременеет. Это я поставил её в ту ситуацию с Лиамом, из-за которой она потеряла ребёнка, это я стал причиной всего этого.
Она не плакала.
Она не проявила ни единой эмоции с тех пор, как врач сообщил ей, что мы потеряли ребёнка. Я понимаю, что она в шоке, но она же Амелия. Это та самая девочка, которая выколола себе глаза, когда умерла птица, и выколола себе глаза, когда я сказал ей сделать аборт, когда мы узнали о Брайар. Она плачет, когда ей грустно. И я знаю, что это её расстраивало, но она не плакала.
Она скрывала свои эмоции, и это тревожило меня, потому что я не знал, о чём она думает. Я понятия не имел, где она находится, кроме того, что знал, что это тёмное место. Она оттолкнула меня, не желая той помощи, которую я ей предлагал. Злилась ли она на меня? Злилась, ведь это всё моя вина.
Я был глуп, эгоистичен и безответственен; а теперь она даже не разговаривает со мной.
Я вырвал волосы с корнем и снова встал, чувствуя, как у меня поднимается температура, и прежде чем я успел опомниться, мой кулак пробил гипсокартон.
Я не осознавал, насколько я вышел из-под контроля, пока не взглянул на свой кулак, глубоко в образовавшуюся мной дыру в стене, на белый сухой комок, покрывающий мои запястья и кулак. Я разжал зубы и вытащил руку из стены, оглядываясь налево и направо, чтобы убедиться, что меня кто-нибудь видит, но вокруг никого не было. Я быстро отряхнул руку и отступил от этого беспорядка.
Словами не описать, насколько я был подавлен всем этим. Я был поражён горем, и я не осознавал, что могу испытывать его к плоду, которого никогда не встречал. Но дело было в том, что я видел в нём не плод, а ещё одного ребёнка, который будет на руках у Амелии.
И я заставил его исчезнуть.
——————————————————————————
💔💔💔💔
Я пытаюсь не пропадать, девочки, но пока не очень выходит..(((
Но я в любом случае переведу до конца, не переживаем))