Счастливые дни в аду

31 июля 1975 г.

Привет.

Если ты читаешь эти строки, то это значит, что ты – мой сын (или дочь), и я мертв. Так странно – писать все это, но я уверен, что ты можешь понять мое волнение. Это как оставить прощальное письмо самоубийцы, а я никогда не хотел совершить самоубийство, так что никогда не писал прощальных писем. В конечном счете это значит, что у меня нет в этом опыта. Так что, пожалуйста, прости мне мое смущение и, возможно, раздражающее вступление, я пишу это, чтобы оставить что-то после себя, если мои подозрения подтвердятся.

Итак, мой дорогой потомок (о Боже, я почти не могу поверить, что написал это слово!), я надеюсь, этот дневник поможет тебе узнать и понять кое-что о себе и мне, если ты когда-нибудь прочитаешь это.

В целом я считаю себя рассудительным и серьезным мужчиной («мальчиком», возможно, было бы лучше, учитывая мой возраст) и этот дневник – самая глупая вещь, которую я когда-либо делал в своей жизни. Но с тех пор, как моя сильно недоооцениваемая профессор, миссис Трелони, сделала мне свое предсказание, я не могу перестать думать о нем снова и снова, и, имея некоторые подозрения о его (и ее) правдивости, я, наконец, решил сделать это – написать дневник.

Возможно, это глупо и я делаю это только для себя, но у меня есть неуверенное ощущение, что это лучшее решение, которое я мог сейчас принять.

Итак, я начинаю этот дневник с ее предсказания, чтобы дать тебе понять, о чем я говорю.

Это произошло на моем экзамене по Предсказаниям на четвертом курсе. Я сидел напротив нее, уставившись в стеклянный шар, и принуждал себя что-нибудь там увидеть, когда она неожиданно упала без сознания и вошла в транс. Ее голос стал медленным, глубоким и совершенно неузнаваемым, и она, казалось, была не в себе. Я никогда раньше не видел ее такой.

Она сказала (я цитирую ее слова так точно, как могу):

«Через смерть ты дашь жизнь; любовью твоя победит врага. Но Темный Лорд вернется, когда придет его время, и твоему потомку придется встретить смерть, чтобы уничтожить его и остаться.»

Я не до конца понимаю, что она (или ее пророчество) предвещает мне, но у меня есть предчувствие, что оно не означает ничего хорошего. В нем слишком много смерти, и мне не нравится, что поражение Волдеморта лежит на плечах моей любимой (и моего потомка – то есть тебя). Я бы уничтожил его сам, это было бы действительно хорошо, но эти слова, по-видимому, не дают мне на это шанса.

Я подозреваю, что они говорят о моей смерти, и меня не радует эта мысль. Мне сейчас 15 с половиной, и я надеюсь, что это пророчество относится к моей старости, когда у меня будут жена и дети. Но я не верю своим мечтам. По-видимому, я умру молодым, и после меня останется вдова и, по крайней мере, один ребенок, и это пугает меня почти до смерти. Я не хочу умирать.

На случай, если мои подозрения окажутся правильными, я оставляю после себя этот дневник с письмом к Северусу (я надеюсь, он переживет мою смерть), чтобы он отдал его тебе, чтобы ты смог узнать и понять меня, мой будущий потомок. Однако я надеюсь, что смогу узнать тебя лично, и вся эта чушь с дневником станет ненужной.

Я боюсь, что это пророчество не очень радостное и для тебя, последнее слово Трелони – и я с сожалением уверен, что помню его точно – было «остаться», вместо успокоительного «жить», что подсказывает мне твою неизбежную судьбу, хотя я надеюсь, что ошибаюсь относительно этого. Я не хочу, чтобы кто-то умер, кроме самого Темного Лорда, и я страстно надеюсь, что старая летучая мышь ошиблась, и ее пророчество – неправда.

Я надеюсь. «Имеющие надежду да не устыдятся», как написано где-то в маггловской Библии.

Я не стыжусь того, что не хочу умирать. Но я попытаюсь принять это, когда придет мое время.

Северус сказал бы, что я – дурак, если бы прочитал это, и, возможно, он прав.

Я – дурак, я всегда был дураком, всю мою жизнь, чудаком в моей семье, в моем доме и на моем курсе. Сейчас я – будущий пятикурсник с факультета Рэйвенкло школы Хогвартс. У меня нет настоящих друзей в школе, исключая Лили, но она, я думаю, скорее партнер, чем друг. У меня есть старший брат Северус, сердитый и неаккуратный парень, выпускник Слизерина. У нас двое родителей, которые на самом деле не любят нас, они только хотят, чтобы мы присоединились к их Темному Лорду и шли их глупыми и злыми путями.

Я надеюсь, что твоя ситуация лучше. У тебя есть друзья и семья (твоя мать и моя жена – ох, как странно это писать!), и они обращаются с тобой лучше, чем мои родители со мной. Я уверен, что Северус обожает тебя, так как он странно, но сильно привязан ко мне. Я могу его понять, я тоже его люблю. Он чудесный, но глупый, ты всегда можешь рассчитывать на него, он всегда будет готов помочь, даже если иногда он кажется несколько недружелюбным.

Я зачаровал эту книгу так, что только мой наследник и я можем ее прочитать. Она кажется просто пустой книгой, которая показывает тебе свой секрет только тогда, когда ты открываешь ее, чтобы прочесть. Эти полезные чары я узнал от Лили. Ты должен ее знать, она великолепна в Чарах! Таким образом, никто другой не может ее прочитать, только мы двое.

Я не знаю, что еще написать. Ты узнаешь другие детали моей жизни из следующих записей, так что теперь я здесь остановлюсь.

Твой отец (это совершенно нелепо!) Квайетус.

* * *

Гарри опустил дневник. Он прочитал первую запись третий раз, но все еще чувствовал, что она до смерти его напугала, так же как и Квайетуса.

Предсказание Трелони было слишком страшным, не говоря уже о его объяснении Квайетусом. И Квайетус правильно объяснил первую часть, которая относилась к нему. Он подозревал, что умрет молодым, и был прав. Он подозревал, что оставит после себя ребенка, и был прав. Это значило, что он мог быть прав, когда предполагал, что его потомок тоже умрет.

Гарри содрогнулся.

Когда Северус в первый раз сказал ему о пророчестве в подземельях Поместья Кошмара, Гарри пришел к выводу, что его часть о «встретиться со смертью» означала их заключение и выход оттуда. Теперь у него было ужасное чувство, что он ошибался. Это «встретиться со смертью» было у него впереди.

Гарри вздохнул и закрыл дневник. Он решил, что на сегодня достаточно, и он перечитает эти записи когда-нибудь попозже и исследует значение предсказаний в библиотеке, как только найдет время. И он найдет время: это касалось его жизни и смерти, и он должен был быть настолько уверен во всем, насколько мог.

Он даже решил не говорить об этом Северусу, так как тот будет встревожен открытием, а возможно, оно полностью ложное, так что зачем беспокоить его такими глупыми предположениями, как это.

Гарри положил книгу обратно в сумку, рядом с учебниками, и вытащил домашнее эссе по зельеделию, чтобы снова его проверить. Оно было таким длинным, как просил Северус, о магическом и немагическом использовании ромашки в лечебных зельях, скучная вещь, но это помогало перестать думать о приближающейся судьбе.

Ромашка. Лечебные зелья. Зелья. Северус. Поместье Кошмара. Волдеморт.

Агент в его окружении. Агент среди его друзей.

Квайетус был, возможно, прав.

Боже! Он умрет. Возможно, раньше, чем ему исполнится 19. Раньше, чем отец.

Сконцентрироваться на эссе! – приказывал он себе. Нет никакой нужды задерживаться на туманных пророчествах, которые сделаны той несчастной летучей мышью, преподающей Прорицание!

Но ее пророчество было правдой. Это пророчество было правдой. Даже Дамблдор считал его таковым.

Рука Гарри задрожала.

Должно быть, для его отца, пятнадцатилетнего отца, было ужасно прийти к такому решению. Гарри теперь хорошо мог его понять. Он чувствовал то же самое или даже больше. Ему было 15 с половиной, как и отцу, но Гарри точно знал, с кем ему было суждено встретиться.

Красные глаза. Дьявольская усмешка. Костлявые руки, взмахивающие и отдающие приказы, тонкие белые губы, удовлетворенно бормочущие от порождающей боль работы его слуг.

Северус, скулящий и хныкающий под его проклятьями. Он сам, кричащий от страха.

Гарри не хотел видеть его снова. Он не хотел нести эту ношу. Он был просто мальчиком. Никем больше. Почему взрослые ожидали, что он выполнит эту чрезвычайно отвратительную обязанность?

Гарри закрыл лицо руками и глубоко вздохнул.

Нет, решил он. Глупые вопросы ничего не решат. Ему нужно действовать. Он должен учиться, готовить себя к тому дню, быть готовым встретиться с врагом, убийцей его родителей, и стереть его с лица земли раз и навсегда.

Даже если это было его роком, у него не было выбора, кроме как встретиться и выполнить это.

Он решительно сжал зубы и усилием воли снова вернулся к эссе. Он должен выучить так много, как сможет. Он не может знать, что и как ему пригодится.

* * *

— Квайетус, хотя я думал, что твои оценки не могут стать лучше, твои результаты в этом месяце меня поражают. Ты превосходно сдашь СОВ, я уверен.

Гарри ошеломленно повернулся к Северусу. Они сидели на слизеринской трибуне среди зрителей, ожидавших квиддичный матч Гриффиндор-Рэйвенкло. Гарри был прикован к месту, наблюдая за летающей фигурой мадам Хуч, и голос Северуса вывел его из этого состояния.

— А? – равнодушно спросил он. Это был первый квиддичный матч, который он решил увидеть, он не приходил и на квиддичные тренировки. Все это было слишком болезненно. Он любил противоборство на матче. Возбуждение, небольшой страх. Теперь он пришел только потому, что его просили одноклассники, особенно Симус, новый ловец.

Он любил все, что касалось игры, и теперь очень по этому скучал. Он скучал и по ежедневным тренировкам. Он ненавидел этот стиль жизни: сидеть и читать без всяких занятий спортом не из-за своего веса, но из-за недостатка движения. На самом деле, у него не было проблем с излишним весом, как раз наоборот, он снова терял килограммы. К счастью, Северус не заметил этого, по крайней мере, пока, и поэтому не задавал вопросов.

— Я сказал, что горжусь тобой. Твои оценки поразительны, — Северус улыбнулся ему. – Но почему ты решил сесть рядом со мной? Почему ты не сядешь с друзьями?

— Спасибо, — Гарри улыбнулся в ответ. – А насчет того, что я сел рядом с тобой: мне кажется, так безопаснее. На квиддичном матче может случиться что угодно, и я все еще не знаю, кто хочет передать меня тому, ну, ты знаешь, о ком я говорю.

Северус посмотрел на него.

— Это первый раз, когда ты называешь его Ты-Знаешь-Кем.

— Я не называл его Ты-Знаешь-Кем. Я только использовал придаточное предложение, как ты отлично знаешь, — сказал Гарри, скрестив руки на груди.

Северус поднял бровь.

— В самом деле.

Гарри покачал головой.

— Папа, ты передразниваешь профессора Снейпа!

Северус ухмыльнулся и, наклонившись вперед, прошептал на ухо Гарри:

— Я расскажу тебе секрет. Я и есть профессор Снейп.

— Я тебе не верю, — сказал Гарри. – Ты гораздо лучше его.

— Действительно? Тогда наказание тебе за неуважение к профессору, — он отклонился назад. – Завтра.

— Ты не можешь говорить серьезно.

— Я полностью серьезен.

— С Филчем? Хагридом? МакГонагалл?

— Со мной.

— С Невиллом?

— Нет, — серьезно сказал Северус. – Дополнительные занятия по зельеделию для вас двоих закончились. Теперь даже Невилл сможет удовлетворить требованиям экзаменов, так что я не вижу необходимости тратить свое свободное время на приготовление глупых зелий. Вместо этого ты поможешь мне варить зелья для мадам Помфри. Хорошо?

Гарри кивнул. И кое-что неожиданно пришло ему в голову.

— Папа?

— Хмм?

Гарри открыл рот, чтобы задать вопрос, но в следующий момент не услышал своего голоса. Игроки вышли из раздевалок к мадам Хуч, которая судила матч. Она стояла в центре поля, ожидая две команды, держа в руке метлу.

Гарри не услышал ее слов, но знал их наизусть. Она просила игроков вести честную игру и приказывала сесть на метлы. Они так и сделали.

Затем мадам Хуч громко свистнула в свой серебряный свисток, и игра началась.

Джордан снова комментировал матч, как обычно, поправляемый МакГонагалл.

Гарри просто помахал Северусу и, пытаясь перекричать толпу, закричал: «Позже!». Северус кивнул, и они перенесли свое внимание на поле.

Первой, кого заметил Гарри, была Чжо, и он почувствовал, как его сердце остановилось. Он не думал о ней месяцы, он даже не замечал ее в этом году. Неожиданно он почувствовал себя смущенным и виноватым. Это было слишком просто для него –забыть ее после того, что он причинил ей смертью Седрика. Гарри закрыл глаза и слегка задрожал. Он не слышал комментариев Джордана. Весь мир онемел для него, и он пожалел о том, что пришел смотреть матч. Он не хотел быть здесь. И он не хотел быть нигде. Это жизнь была слишком тяжела. Гарри бы хотел прижаться к Северусу ради небольшой помощи и подкрепления, но простая мысль об этом заставила его покраснеть – он, прижимающийся к Северусу в середине слизеринской толпы! Что это сделает с репутацией Северуса? Не говоря уже о репутации Гарри, или, лучше сказать, Квайетуса.

Он с усилием отрыл глаза, чтобы смотреть на матч, избегая, как только возможно, бросать взгляды на Чжо. Когда глаза наталкивались на нее, на него накатывала новая волна вины. «Убей лишнего!», и он чувствовал, что не может пошевелиться. Он ненавидел себя за свою слабость. Он открывал глаза и заставлял себя смотреть матч снова и снова.

Гриффиндорская команда была так же хороша, как и раньше. Охотники играли в полной гармонии, двое отбивал, близнецы Уизли, были быстрыми и точными, Симус искал снитч, однако Чжо не летала следом за ним, в отличие от Гарри.

И Рон – Рон летал на старой гарриной Молнии. Гарри почувствовал, как вспотели его ладони. Его чувства по отношению к Рону начали меняться. Он не был так уверен, что все еще хочет быть его другом. Была ли это вина Перси? Или самого Рона? Гарри не мог ответить на свой собственный вопрос. Он просто чувствовал горечь, когда смотрел на своего бывшего друга.

Неожиданно их глаза встретились. На короткий момент Гарри думал, что Рон помашет ему или улыбнется, их взгляды были такими напряженными. Но затем выражение лица Рона сменилось на усмешку, и Гарри почувствовал за ней чистую ненависть. Просто отлично. Рон, сидящий на ЕГО метле и усмехающийся ему. Жизнь прекрасна, не правда ли?

Гарри бросил взгляд на гриффиндорцев, вскочивших и прыгавших от возбуждения. Матч был очень напряженным и сбалансированным, Гарри видел, что ловцы определят финальный результат. Слизеринцы вокруг него кричали, громко поддерживая команду Рэйвенкло. Единственными исключениями были Арес и Северус.

Гарри все еще не мог нормально слышать. Он только смотрел матч в созданной им самим тишине, когда гриффиндорские охотники пасовали кваффл друг другу, красиво избегая бладжеров и игроков другой команды.

Бладжер атаковал Анжелину, но она увернулась от него, а Джордж подлетел и отправил его по направлению к рэйвенкловскому охотнику, который в этот момент сумел поймать кваффл и быстро повернулся. Бладжер остался немного позади. Джордж снова подлетел и ударил его изо всех сил.

Затем это произошло.

Глаза Рона были устремлены на приближающегося охотника, а взгляд – на кваффл в ее руках. Он так сильно сконцентрировался, что не заметил бладжер, несущийся к нему на полной скорости.

Джордж крикнул что-то неразборчивое, Фред закрыл глаза руками.

Анжелина закричала, Симус, не мигая, застыл в ужасе.

Все шумы замерли и время, казалось, остановилось или замедлилось – это чувство заставило Гарри вспомнить тот момент, когда Питер Петтигрю бросил в него Смертельное проклятие.

Но теперь Гарри был уже на ногах, его рука двигалась по направлению к поясу, за который была заткнута его палочка.

В следующий момент бладжер ударил Рона в висок. Внезапно его залило кровью, свежей и яркой. Болезненное выражение появилось в глазах его друга, затем они потеряли свою яркость и устало закрылись.

Это было, как во сне или как будто Гарри видел замедленный фильм. Руки Рона выпустили метлу, он потерял равновесие и начал падать, метла выскользнула из-под него.

Неожиданно все вернулось к своему нормальному состоянию и скорости.

Гарри вытащил свою волшебную палочку и, указав на падающую фигуру, закричал во все легкие:

— ВИНГАРДИУМ ЛЕВИОСА!

Это заклинание всегда первым приходило ему на ум. К счастью, тело Рона неподвижно повисло в воздухе, только капающая кровь показывала, что существует явление, называемое гравитацией.

— Ты можешь отпустить его, Квайет. Директор уже позаботился о нем, — неожиданно услышал Гарри голос Северуса и почувствовал его руку на своем плече.

Чтобы понять, что говорит Северус, потребовалась секунда, показавшаяся очень долгой. Он медленно опустил свою палочку, но только когда он увидел, что тело Рона медленно опустилось на землю, полностью убрал свой магический контроль над ним. Он упал на сиденье в шоковом состоянии.

Когда Северус обнял его за плечи, он почувствовал, что сильно дрожит.

— Ты в порядке? –снова услышал он озабоченный голос. Он только кивнул в ответ; он все еще не доверял своим голосовым связкам.

Некоторое время они сидели, не двигаясь, Северус в тишине держал Гарри. Когда же он, наконец, смог напрячься и открыть глаза, первое, что он увидел, была красная щека Северуса. Он отпустил своего приемного отца и бросил взгляд на странно притихших вокруг учеников.

Вся школа смотрела на него. Вся, без исключений. Северус, со своим обычным взглядом и усмешкой пытался – безуспешно – заставить их отвести взгляды, но это возымело какой-то эффект только на первоклашек и младших слизеринцев, остальные продолжали потрясенно смотреть на них.

— На что они смотрят? – нервно прошептал Гарри.

— На тебя. И на меня, очевидно, — в гневе прошипел Северус. Гарри был рад, что гнев Северуса не был направлен на него.

— Но почему? – сглотнул он.

Северус серьезно посмотрел на него.

— Ты был чрезвычайно, невероятно быстр, Квайет. Я никогда не видел, чтобы кто-нибудь действовал столь стремительно, даже директор. Мы все еще были в шоке из-за того, что случилось, когда ты уже был на ногах с палочкой в руке, останавливая падение мистера Уизли. Все произошло не больше, чем в пять-шесть секунд.

Гарри покачал головой, чтобы она прояснилась.

— Мне показалось, гораздо больше. Почти минуты. Прямо как... — Гарри не продолжил, так как заметил все еще смотрящих на него студентов и учителей. – Пошли. Я ненавижу, когда на меня так смотрят. Это делает меня больным, — и он вскочил на ноги и поспешил к выходу со стадиона. Северус последовал за ним.

Его движение стало сигналом к окончанию тишины. Громкий шум наполнил квиддичное поле и трибуны, звучали вопросы и удивленные замечания. Не только о быстрой реакции Гарри, но и об их ненавистном преподавателе зельеделия. Никто раньше не видел, чтобы он кого-то трогал, не говоря уже об объятиях! Он вел себя как человек. Как любой другой человек на земле. Некоторые студенты были до смерти испуганы. Другие были в шоке.

На самом деле только один человек, кроме профессоров, заметил скорость реакции Гарри. Но ее уже не было на квиддичном поле. Она следовала за своим бессознательным бойфрендом в больничное крыло позади Дамблдора.

* * *

— Северус!

Снейп поднял глаза на Гарри, стоявшего у другого края стола.

— Да, Квайет?

— Ты хотел мне что-то сказать. Перед матчем.

На мгновение Северус закрыл глаза, задумавшись.

— О, вспомнил. Я просто удивлялся твоим оценкам.

— Да?

— Они поразительны.

Гарри вздохнул и сел на стол, несмотря на неодобрительный взгляд Северуса.

— Ты удивляешься, почему? Я ничего не делаю, кроме учебы. Я стараюсь не проводить слишком много времени со своими так называемыми друзьями, а ты всегда работаешь. Что мне делать? Я учусь.

Северус тоже вздохнул.

— Ты пытаешься избегать друзей из-за видения?

Гарри негодующе фыркнул.

— Ты можешь и так сказать.

— Понимаю.

Они смотрели друг на друга, их печаль была почти осязаемой.

— Мне жаль, Га... Квайет.

Гарри не ответил, только взял в руки фотографию. Это была любимая фотография Северуса, она всегда находилась на его столе. На ней они были вдвоем, задумчиво играли в шахматы, и никто из них не заметил директора, входящего с фотоаппаратом. Северусу нравилась эта фотография, фигуры на ней почти не двигались, их внимание было приковано к шахматной доске. Это было так характерно для них: сильная концентрация, серьезные выражения лиц, тихие и спокойные движения. Гарри был уверен, что это было главным объяснением их почти невозмутимого и мирного сосуществования. Гарри, в основном, не беспокоил Северуса, он проводил дни в библиотеке, после ужина помогал тому экспериментах, затем читал, пока Северус проверял эссе или проверочные, и они вели длинные и серьезные беседы на серьезные темы, которые, в основном, касались учебы Гарри.

И иногда они играли в шахматы.

— Я хочу попросить тебя об одолжении, — наконец вздохнул Гарри. Северус, который уже вернулся к работе, поднял голову и удивленно ждал, пока Гарри продолжит. – Я бы хотел, чтобы ты учил меня Темным Искусствам.

Северуса как будто неожиданно сильно ударили, и он открыл рот несколько раз, прежде чем смог сказать хоть слово.

— Что?

Гарри усмехнулся.

— Ты меня слышал. Я хочу изучать Темные Искусства.

— Ты не будешь, — сказал Снейп и так сильно сжал перо, что оно сломалось у него в руке. – Я не буду учить тебя Темной Магии. Никогда. И не используй это глупое слово «искусство». Темная Магия – не искусство. Это оружие. Очень отвратительное оружие, надо сказать.

Гарри усмехнулся еще сильнее и наклонился вперед.

— Но, я думаю, мне нужно ее изучать, ты можешь называть это как угодно. Мне нужно это изучить.

— Чушь, Квайет. Тебе это не нужно, и все. Я никогда не буду учить тебя Темной Магии. И я никогда не позволю тебе сменить школу, если ты хотел предложить такую глупость.

Гарри сглотнул и еще раз продумал, что он хотел сказать, и особенно, как.

— Послушай, Северус. Я начал читать дневник Квайетуса.

Снейп неожиданно отпустил сломанное перо и посмотрел на Гарри – в ужасе?

— Как ты смог это сделать?

— Он писал его для меня.

Эффект слов Гарри был мгновенным и очень шокирующим. Челюсть Северуса упала, глаза расширились и стали выглядеть как бездонные черные дыры.

— Это невозможно, — прошептал он. – Он не знал о тебе!

Гарри кивнул.

— Точно. Он не знал, но он начал вести дневник после предсказания Трелони. Он предположил, что у него будет ребенок, и в случае своей смерти он хотел, чтобы ребенок знал его. Он написал, что дал тебе письмо с дневником.

Северус покачал головой, но долго не произносил ни слова.

— Нет, — наконец сказал он. – Он не давал мне письмо. Возможно, потому, что его смерть была слишком неожиданной, и он не знал о тебе. Я нашел это среди его книг, и я знал, что это дневник, он писал его годами, и я... – Северус громко вздохнул. – Как ты прочитал его? Буквы невидимы.

— Он зачаровал его с помощью Ли... моей мамы. Только он и я можем читать его.

— Черт возьми, — пробормотал Северус. – Как я ненавижу все эти секреты и пророчества!

Гарри внутренне кивнул. Он был полностью согласен с Северусом, пророчество, кроме всего прочего, предполагало и его собственную смерть.

— Он процитировал и пророчество. И оно говорит, что я – единственный, кто может победить Волдеморта.

— Нет, — ответ Северуса был мгновенным и строгим.

— Да. Оно говорит: «твой потомок должен уничтожить его, чтобы остаться». – Это была слегка измененная версия пророчества, так как Гарри не хотел пугать Северуса своей возможной смертью.

Снейп уронил голову на руки.

— Почему ты? Почему всегда ты? Почему у тебя не может быть немного мира, наконец?

Гарри замер, затем печально улыбнулся.

— Я – Мальчик-Который-Выжил, помнишь? Новая знаменитость Хогвартса! Сын величайшего светлого волшебника столетия! – его слова были настолько горькими, что Северус смущенно моргнул. Он никогда раньше не видел Гарри в таком отчаянии.

— Я... я сожалею, Гарри.

— Не нужно. Это не твоя ошибка. Это ошибка жизни. Ошибка моей судьбы. Я не знаю, чья именно, но определенно НЕ твоя.

Северус кивнул несколько раз.

— Так это все еще на тебе – победить его, — Снейп не ждал, пока Гарри ответит, и продолжил. – Тогда хорошо. Я буду обучать тебя Темной Магии, но не практике. Только теории. Я хочу, чтобы ты понимал ее, но ты не можешь рассчитывать, что я превращу тебя в отличного Пожирателя Смерти!

— Этого будет достаточно?

— Этого должно быть достаточно. Ты не можешь победить тьму тьмой. Ты можешь стать новым Темным Лордом, сделав так. Ты должен победить тьму светом.

— Итак, ты можешь научить меня понимать природу тьмы.

— Если ты настаиваешь.

— Я настаиваю.

— Тогда хорошо, сын. Но я не рад твоему решению.

— И я тоже. Но я не вижу другого выхода.

* * *

Лазарет был слишком ярким и слишком стерильным, на взгляд Гарри. Он страстно ненавидел это место, он каждый год проводил здесь определенное количество времени.

Он двигался медленно, чтобы не разбудить Рона, если тот спал. Он на цыпочках двигался к единственной занятой кровати, и, когда подошел ближе, увидел копну рыжих волос на подушке.

Это был Рон.

Гарри проклял себя в сотый раз за то, что пришел беспокоить Рона, но он надеялся, что они, наконец, смогут помириться, по крайней мере, частично, после неудачного падения Рона.

Гарри было точно известно, что все знали о его роли в спасении Рона, и он знал, что Гермиона сказала Рону, что произошло два дня назад на матче. (Она сказала ему, что Рэйвенкло выиграл, потому что Чжо оказалась лучшим ловцом. Гарри улыбнулся так гордо, как если бы он был бойфрендом Чжо или даже ей самой.)

Его разговор с Гермионой длился недолго, но она поблагодарила его за быструю реакцию и готовность спасти человека, который ненавидел его так же страстно, как Малфой. Гарри долго не говорил ни слова, просто вздохнул, но в конце не мог промолчать.

— Я сделал это для тебя, Гермиона, — он жестоко усмехнулся. – Я уже сказал тебе, что я не хочу встречаться с тобой. Ты не мой тип. Я предпочитаю менее умных девушек.

Реакция Гермионы заставила его усмехнуться еще сильнее. Она в гневе уперла руки в боки.

— Я бы никогда не начала встречаться с тобой, даже если бы ты был единственным мужчиной на земле!

— Это такое облегчение, моя дорогая, — Гарри поклонился ей, и они рассмеялись.

Гарри улыбнулся, когда подумал об этом разговоре. Гермиона все еще была одним из его лучших друзей.

Он осторожно подошел ближе к кровати.

Рон развернулся, возможно, он услышал мягкие шаги и повернул свою голову в направлении Гарри. Сначала он не узнал высокого темноволосого волшебника: свет был слишком ярок, и Рону нужно было время, чтобы восстановить свое зрение, но как только его глаза привыкли к освещенности комнаты, на его лице, как всегда, появилась мерзкая усмешка.

— О, я вижу, мой спаситель пришел, чтобы представить счет за проявленную храбрость, — рыжеволосый мальчик бросил ненавидящий взгляд на Гарри. – Сожалею, я не благодарен тебе, маленький Слиз. Я знаю, что обязан тебе своей жизнью, и обещаю, что постараюсь это как-то выплатить, но я не думаю, что когда-нибудь поменяю свое мнение о тебе, — он нахмурился и прошипел. – Я не знаю, что конкретно тебе нужно, но я никогда не отдам тебе гаррино место, даже если все, включая Гермиону, это сделают! Никогда! – он сердито прокричал последнее слово и лег обратно. – Ты можешь идти, грязное подобие человека. Оставь меня в покое и никогда больше не возвращайся.

Гарри застыл на месте. Он не мог пошевелиться, он не мог думать, он чувствовал, как будто его сердце стало ледяным. Он поднял руку, чтобы прервать Рона, он даже открыл рот, но совершенно не мог что-нибудь сказать или сделать.

— Мистер Снейп? Идите, пожалуйста, — это был голос МакГонагалл. Старая ведьма стояла в дверях, глядя на двух врагов. – И двадцать баллов с Гриффиндора за ваши грубые и ничем не вызванные слова, мистер Уизли. Я ожидала от вас большего.

Гарри пробормотал неуверенное «пока» Рону, но тот не отреагировал, затем он пошел вслед за развевающейся красной мантией, гадая, не научился ли Северус делать так, чтобы мантия развевалась, у старой женщины. МакГонагалл привела его к кабинету Дамблдора. Пароль все еще был «Выдумка», и чувство неудобства, испытываемое Гарри, усиливалось с каждым шагом.

Он не хотел, чтобы его называли героем за то, что он сделал, он не хотел, чтобы его спрашивали о скорости наложения заклинаний, все, чего он хотел – вернутся в подземелья к своим книгам и почитать или сварить зелье вместе с Северусом, чтобы успокоить нервы.

Но в кабинете не было того, что он ожидал. Там не было вопросов и ожиданий, но, с другой стороны, там была большая группа рыжеволосых людей, которые обнимали его и счастливо трясли руку.

Но все они были очень шокированы, заметил Гарри, глядя на их лица, как только пришел в себя. Телесный контакт был слишком неожиданным, и он потерял сознание в медвежьих объятиях миссис Уизли, и это Гермиона вытащила его из них и с помощью близнецов рассказала всем о его боязни прикосновений.

Наконец он сел и посмотрел на свою первую настоящую и любимую семью. Здесь были не все: Перси и Чарли не пришли, но Фред и Джордж были здесь и широко улыбались, мистер Уизли смотрел на него со смесью любопытства и одобрения, миссис Уизли была все еще в шоке от реакции Гарри на ее объятия, Билл осторожно поедал его глазами, а две девушки тепло улыбались.

В общем, все это не было слишком неудобно, решил Гарри и попытался улыбнуться.

— Итак, Ронникин снова оказался мерзавцем, — начал разговор Джордж. Гарри не ответил, МакГонагалл, однако, громко фыркнула.

— После того, что я услышала в лазарете несколько минут назад, я думаю, что понимаю ту драку между вами и мистером Уизли в сентябре, мистер Снейп. Он вел себя в той же манере?

Гарри просто пожал плечами.

— У нас есть разногласия, мадам, — наконец сказал он. – Это между мной и им, и я не хочу говорить об этом в его отсутствие.

МакГонагалл подняла бровь.

— Действительно? Тогда зайдите ко мне в кабинет в пятницу после обеда. Мы поговорим вместе с мистером Уизли.

Гарри нахмурился, но кивнул. Его не вдохновляла идея профессора. Этот разговор только ухудшит их отношения, он был уверен.

— Мы хотели поблагодарить тебя за твое... э... присутствие духа, — наконец произнесла миссис Уизли. – Близнецы сказали нам, что ты действовал быстро и не раздумывая. Однако насколько я слышала от них, а теперь и от профессора, вы в плохих отношениях.

Гарри выдавил короткий смешок.

— Это, миссис Уизли, преуменьшение. Однако я пытался побороть его ненависть много раз, но он не может забыть, что я Снейп, — он скрестил руки и бросил печальный взгляд на людей вокруг.

— После того, что сделал с тобой Перси, у тебя есть право ненавидеть его и Рона, я полагаю, — добавил Фред, и двое взрослых покраснели.

— Чарли передает привет, — наконец сказал Билл. – И мы оба хотим извиниться за поведение Перси и Рона.

Гарри опустил руки и положил их на колени.

— Вам не нужно. Это не ваша вина. А насчет спасения Рона – я бы сделал то же самое для любого.

— Ты уверен, что ты – Снейп? – неожиданно спросил Билл, многозначительно подмигнув.

Гарри покраснел от гнева.

— Я ДЕЙСТВИТЕЛЬНО Снейп, и если вы хотите сказать, что мой отец – мерзкий Пожиратель Смерти, который заслужил все мучения, которые он испытывал в своей жизни, тогда я скажу вам, что вы не правы! – Гарри вскочил на ноги, его лицо исказилось от возмущения. – Возможно, он не самый приятный человек в мире, но он не просто «мерзкое подобие человека», как ваш драгоценный братец всегда говорит о нем, да и обо мне тоже! Он даже много раз спасал жизнь Гарри Поттера, не говоря уже о людях, которых он спас, будучи шпионом! У вас нет права делать дурные намеки насчет него!

— Квайетус! – серьезный голос директора прервал тираду Гарри. – Никто не хотел задеть твоего отца.

— Действительно? – резко спросил Гарри. – Мне показалось по-другому, — но он сел на место и бросил последний презрительный взгляд на Билла.

— Извини, — пробормотал тот в смущении. – Но ты знаешь...

— Он знает, — неожиданно сказала Гермиона. Все с удивлением посмотрели на нее. – Однажды он услышал наш разговор с Роном, когда он... он сказал мне о вашей семье, — она сглотнула от волнения и замолчала.

Директор и МакГонагалл недоуменно посмотрели на них.

— Я не думаю, что отец знает, что Гальвани были вашими родственниками, — спокойно сказал Гарри. – Когда он говорил о них, то никогда не упоминал об этом.

— Не Томас Гальвани, а его жена. Она была моей сестрой, — печально сказала миссис Уизли. – Но они были Пожирателями Смерти. Оба. Томас и Нелли. Я... я не хотела говорить Рону или детям... но они... заслужили это, в каком-то смысле.

— Но твоя сестра... была гриффиндоркой! – закричала Джинни.

— На самом деле это не имеет значения, дорогая, — миссис Уизли покачала головой, а ее муж утвердительно кивнул. – У Ты-Знаешь-Кого были и есть последователи со всех факультетов.

Гарри вздохнул.

— Их убили из-за того, что они были шпионами Министерства, и Волдеморт это раскрыл.

— Мой дорогой, тебе не нужно оправдывать их, — успокаивающе сказала миссис Уизли.

— Я не оправдываю. Я просто повторяю то, что слышал от Северуса, — сказал Гарри и в нескольких словах изложил то, что услышал несколько недель назад.

Тяжелая тишина повисла в комнате, когда скрипнула дверь. Снейп вошел в кабинет.

Тишина стала еще глубже, и Северус остановился в проходе.

— Я помешал? – спросил он после долгой паузы.

Гарри шагнул к нему.

— Мы говорим о Гальвани, — сказал он и твердо встал рядом с зельеваром, показывая, что готов его защищать в возможной ссоре.

Но никто не сказал ни слова.

— Они были родственниками миссис Уизли, — наконец продолжил Гарри. – Это главная причина ненависти Рона.

Снейп просто кивнул в ответ на слова Гарри и, не мигая, посмотрел на директора, как будто бы просил помощи.

— Никто не осуждает тебя, Северус, — сказал Дамблдор, прерывая долгое молчание.

— Я осуждаю сам себя, Альбус, — прошипел Снейп, но не сдвинулся с места.

— Это было давно. Это не было твоей ошибкой. Они бы умерли в любом случае. Они выбрали этот путь, они были взрослыми и должны были знать последствия, — слова миссис Уизли были серьезны и тверды.

— Их дети были невиновны, — устало заявил Снейп.

— Они бы все равно умерли, — сказал мистер Уизли.

— Это не имеет значения. Я убил их, а не кто-то другой.

Слова падали в глубокой тишине как камни.

— Ты искупил свои ошибки, Северус, — вздохнула миссис Уизли.

— Я никогда не смогу искупить мои ГРЕХИ, миссис Уизли, — отреагировал Снейп, но он все еще не уходил. Вместо этого он повернулся к Дамблдору. – Альбус, я думаю, пришло время принять мою отставку.

Гарри почувствовал, как его сердце остановилось.

— Почему, Северус? – отчаянно закричал он на мужчину.

— Я не думаю, что мне стоит учить студентов после того, как я убил их родственников. Единственным моим извинением может быть только то, директор, что я не знал об этом, — он решительно посмотрел на Дамблдора.

Снова наступила тишина. Но на этот раз она была еще глубже и более нервирующая, чем раньше.

Дамблдор посмотрел на шокированную семью, и, наконец, мистер Уизли открыл рот.

— Я не знаю, что ты собираешься делать, Альбус, но я хочу сказать свое слово, — он посмотрел на директора, который кивнул, соглашаясь. Мистер Уизли продолжил. – Во-первых, мы все должны извиниться перед вами обоими за поведение двоих моих сыновей. То, что сделал Перси и сказал Рон, непростительно, и никто из вас не сделал ничего против них или моей семьи, однако, по моему мнению, у вас были все основания действовать. Во-вторых, ты, Северус, спас много жизней в первой войне, и я помню, что это ты предупреждал нас много раз, когда Ты-Знаешь-Кто планировал нападения на непокорные чистокровные семьи. Это твоя заслуга, что мы тогда выжили. В-третьих, мы все знаем, что ты много раз спасал жизнь Гарри, а Гарри был для нас как член семьи, как сын для меня, — он остановился и глубоко вздохнул, прежде чем продолжить. – В любом случае, если ты сейчас оставишь школу, ты будешь в опасности, а твой сын останется здесь один, без твоей помощи. Не говоря уже о том, что Дамблдору придется посреди учебного года искать квалифицированного зельевара, чья преданность не вызывает сомнений, и чей профессионализм достаточен не только для того, чтобы учить, но и чтобы варить необходимые зелья для лазарета и для Ордена.

Дамблдор улыбнулся мужчине и повернулся к Снейпу.

— Артур прав, Северус. Я не могу принять твою отставку. По крайней мере, не сейчас. Ты нам нужен здесь, по крайней мере, до конца войны.

Снейп усмехнулся.

— Так вы хотите, чтобы я оставался здесь до конца моих дней, директор?

Дамблдор рассмеялся, и даже некоторые Уизли улыбнулись.

— Ты не находишь, друг мой, что ты немного пессимистичен?

Северус слегка поклонился, но не улыбнулся.

— Я был серьезен, Альбус.

Гарри повернулся к нему и взял за руку.

— Мистер Уизли и директор тоже были серьезны. Ты нам нужен здесь, — сказал он, и затем неуверенно добавил, — папа?

Когда же Снейп так и не показал ни единым знаком, что он принял ситуацию, к нему шагнула миссис Уизли.

— Сейчас война. Нам нужно научиться прощать и забывать, объединяться против нашего общего врага. Ты не можешь сейчас уйти. Твое место здесь. Я, мы прощаем тебя, Северус, — сказала она и протянула свою руку для рукопожатия.

Снейп смотрел на женщину напротив него.

— Если вы настаиваете, — горько сказал он и схватил протянутую руку.

А потом произошло то, что, Гарри был уверен, он никогда не увидит: все присутствующие Уизли шагнули к зельевару и пожали ему руку.

Битва была выиграна.

__________________________

— Завтра поход в Хогсмид. Пойдем вместе? – спросил Арес, намазывая масло на свой обычный утренний тост.

Гарри посмотрел на него, думая, что ответить. Могли они пойти вместе? Его глаза сузились, когда он посмотрел на коричневоволосого мальчика, сидевшего рядом.

— Папа хотел, чтобы я помог приготовить зелья для лазарета, — сказал он наконец, и это было правдой: они с Северусом действительно планировали приготовить в выходные заживляющие зелья. – Но я спрошу его, — торопливо добавил он. Ему нужно было побольше времени, чтобы решить, и это было хорошим предлогом.

— Ладно, — сказал Арес, в его голосе явственно ощущалось разочарование.

Гарри мысленно вздохнул. Арес никогда не хотел ходить в Хогсмид, а теперь он хотел бы пойти, и именно с Гарри! Он неловко поежился.

— На зимних каникулах я был дома, — спокойно добавил Арес, но Гарри в тревоге не мог поднять на него глаза.

— О, — Арес не общался с ними с тех пор, как его отца арестовали как Пожирателя Смерти. – И что? – с любопытством спросил он.

— Это долгая история, — тот откусил тост. – И я не хочу рассказывать перед всем факультетом.

Гарри огляделся и заметил, что никто не смотрел на них и не слушал.

— Никто не обращает внимания, — повернулся он к Аресу.

Тот нахмурился.

— Ты не можешь быть в этом уверен, — его лицо посуровело, и, открыв учебник по арифмантике, он спрятался за ним. Его поведение ясно сказало Гарри: «Оставь меня в покое!»

Гарри громко вздохнул.

— Послушай, я действительно... — начал он, но Арес его перебил:

— Я хочу перечитать главу перед уроком, — пробормотал он, не поднимая взгляда от книги.

Гарри почувствовал в животе сильную боль в ответ на слова Ареса. Он не хотел причинит боль или оскорбить мальчика, но умудрился это сделать. Гарри действительно не знал, как поступить. Видение предостерегло его от внезапных и опасных шагов, он не был готов оказаться перед красноглазым монстром – по крайней мере, пока. Они с Северусом даже не начали курс темной магии.

Арес не говорил ни слова весь урок арифмантики, а после его окончания поспешил к классу трансфигурации, оставив Гарри с Гермионой. Они направились в кабинет защиты.

— Я не знаю, что делать с Роном, — вздохнула Гермиона, когда они остались одни в пустом коридоре. – Он всегда ведет себя так подло по отношению к тебе. И что он сказал в воскресенье...

Гарри пожал плечами.

— Брось это. Я не возражаю. Так или иначе, сегодня я должен идти в кабинет МакГонаголл, чтобы поговорить с ней и с Роном. Поверь, я не жду этого с нетерпением. Однако я уверен, что профессор не позволит ему обзывать меня, как обычно.

— Он ведет себя с тобой как ублюдок!

— Да, — Гарри остановился и посмотрел Гермионе в глаза. – Но я не думаю, что и сотни бесед смогут его изменить. Он решил, что всегда будет меня ненавидеть. Некоторое время я думал, что могу завоевать его... по крайней мере, симпатию, если не дружбу, но он никогда не давал мне даже маленького шанса сделать это. Я для него только отвратительный мечтающий-быть-Пожирателем-Смерти Снейп, он не смог разглядеть меня сквозь мое имя и свою необоснованную ненависть. И теперь я бросил попытки с ним подружиться.

Гермиона кивнула и положила свою руку на его. Оба в страхе остановились, когда Гарри не вздрогнул, почувствовав прикосновение. Гермиона тепло улыбнулась.

— Я счастлива, что профессор Снейп не ушел в отставку. Знаешь, он сильно изменился с тех пор, как он с тобой. Он не столь пристрастен и несправедлив, как обычно был раньше.

— Он больше не шпион, Гермиона.

— Да, но... не только эти шпионские дела. Он кажется спокойнее... счастливее. Знаешь, впервые я увидела его не таким, как раньше, на похоронах Гарри. Профессор тогда был полностью сломлен.

На лице Гарри отразилась боль, и он не смог ответить. Внезапно у него в памяти всплыла картина стоящего на коленях и плачущего Северуса, и его сердце на мгновение остановилось. Что с ним сделала бы его НАСТОЯЩАЯ смерть? Пережил бы он снова потерю Гарри, но на этот раз безвозвратную и навсегда? Гарри зажмурился.

— Квайетус? – голос Гермионы был обеспокоенным. – Что-то не так?

Гарри все еще не мог открыть глаза, только покачал головой. Не «что-то» было не так. Не так было все.

Рука Гермионы на его руке слегка сжалась.

— Гарри пытали и убили, а Северус обвиняет во всем себя. Он не может себя простить за все, что сделал. Однако всю жизнь он действовал под принуждением, даже когда Поттера поймали. Вся эта ситуация была виной Поттера, а не Северуса. Поттер действовал безответственно, оставив дом дяди, и это была его вина, что их так ужасно пытали, — Гарри не смог продолжить. Его настойчиво атаковали картины предыдущих ночей. Пять дней назад кошмар Северуса впервые разбудил Гарри, и он держал и успокаивал дрожащего мужчину, находившегося в полусознательном состоянии, и с тех пор каждая ночь была наполнена кошмарами и слезами – и Гарри видел, что кошмары Северуса были, в основном, о Поместье Кошмара и их общем плену.

Гермиона внимательно разглядывали стоящего перед ней задумчивого мальчика.

Что-то в его поведении было странным, слишком личным, но Гермиона не могла понять, что именно. Как будто он обвинял себя, но он же не был там, ничего не сделал. Слезы текли из глаз мальчика, но он их не замечал, просто стоял, и плечи его дрожали. Внезапно Гермиона положила руку ему на плечо и притянула поближе, успокаивающе обняв. Гарри, потрясенный, принял дружеское прикосновение и прислонился головой к ее плечу, борясь с рыданиями, рвущимися из груди.

Он все еще не отдернулся от физического контакта. Но ни один из них этого не заметил.

— Мы должны идти, Квайет. Мы опоздаем, — пробормотала она на ухо Гарри через несколько минут.

Гарри кивнул и освободился от объятий. Его глаза все еще были красны от слез.

— Да, мы должны идти, — согласился он и наклонился, чтобы поднять рюкзак.

Когда они вошли в кабинет, миссис Фигг уже была там. Она бросила на них холодный взгляд.

— Пять баллов с Гриффиндора за ваше опоздание, мисс Грэйнджер, а для вас, мистер Снейп, отработка с мистером Филчем, — сказала она, нахмурившись.

Профессор не любила Гарри, хотя после стычки с Северусом никогда не пыталась снова на него нападать – в действительности, она полностью игнорировала его во время практических уроков, но никогда не упускала возможности назначить отработку. Гарри мысленно улыбнулся. Независимо от того, как миссис Фигг пыталась ухудшить его положение, она была в этом не так хороша, как Северус по отношению к «Поттеру» первые четыре года. Для этого у нее не было надлежащей злобы и доведенной до совершенства практики.

Он вздохнул, вежливо ей поклонился и сел на свое обычное место рядом с Невиллом. Странно, но неприветливость профессора ослабила его печаль, и он уже не чувствовал себя таким несчастным. За последние месяцы он зарабатывал себе отработки только на ее уроках, подумал он.

— Сегодня, класс, мы начинаем изучать очень сложную и трудную, но, в то же время, очень полезную магию. Как вы знаете, этим летом Тот-Кого-Нельзя-Называть снова возродился, и одним из его первых дел было убедить дементоров Азкабана присоединиться к нему. Так что в ближайшие годы нам также придется встретиться с ними, где бы мы ни оказались. Для этого мы должны изучить заклинание, которое дает нам возможность удерживать их на расстоянии и спасает жизни в чрезвычайных ситуациях. Вы знаете, о каком заклинании я говорю?

Конечно, подумал Гарри, но не поднял руку. Он решил не знать чар Патронуса. Нет, он никогда прежде о нем не слышал. Вовсе нет. И нет, он не мог его наколдовать. И нет, форма его Патронуса – не олень. Почему бы это?

Но руки Рона и Гермионы были в воздухе.

— Мистер Уизли? – наклонилась профессор к рыжеголовому мальчику.

— Заклинание Патронуса, мадам, — вежливо ответил Рон.

— Хорошо, Вы блестяще ответили на вопрос, десять баллов Гриффиндору.

— Профессор? – внезапно спросила Гермиона. – Почему мы изучаем это на уроке защиты? Это ведь чары, не так ли?

Профессор вскинула бровь.

— Очень хороший вопрос, мисс Грэйнджер. Да, это чары, и вы узнаете о них и на уроках Чар. Скоро профессор Флитвик преподаст вам теорию, и мы проведем на наших уроках практические занятия. Другие вопросы?

Гарри глубоко вздохнул и уставился на стол перед собой. Его отметки по этому предмету не были действительно плачевными, но были худшими из-за трудностей с созданием щита для собственной защиты. Гарри уже обнаружил, что у него нет никаких проблем с созданием щита для защиты других, но профессор не была удовлетворена его результатами.

А теперь заклинание Патронуса. Он не мог наколдовать даже слабого Патронуса, если не хотел раскрыть себя. Его Патронуса знали не только Рон и Гермиона, его видела почти вся школа на квиддичном матче, когда Малфой и его приятели сыграли над ним глупую шутку.

Проклятье. Гарри был уверен, что его в этом году прокляли. Не говоря уже о будущем... Ближайшем будущем в кабинете МакГонаголл.

Гарри внезапно заметил перед собой кусок пергамента. Он прочитал:

«В чем проблема?»

Гарри набросал под первой строчкой:

«Рон.»

Невилл написал следующий вопрос:

«Я вижу, тебя что-то беспокоит. Ты плакал?»

«Не твое дело,» — был грубый и смущенный ответ Гарри.

Невилл сконфуженно улыбнулся.

«Как насчет завтрашнего похода в Хогсмид?»

Гарри застыл. Сначала Арес, теперь Невилл. Ничего не делало его выбор легче.

«Еще не знаю. Оставь...»

— Мистер Снейп, — промурлыкал перед ним медленный голос. Дыхание Гарри прервалось, и он поднял голову.

— Профессор?

— Дайте мне этот пергамент, — сказала она, а когда увидела, что Гарри сидит неподвижно, нетерпеливо крикнула: — ЖИВО!

Гарри, слегка съежившись и снова опустив голову, вручил преподавательнице пергамент. С минуту он ждал реакции женщины, но ничего не случилось. Потом ее шаги отдалились. Она вернулась к столу и положила на него листок.

Гарри был рад, когда урок, наконец, закончился.

* * *

— В чем дело, Квайет? – Снейп осторожно помешивал свое зелье, пока оно не стало темно-оранжевым. Когда Гарри не ответил, Северус, все еще внимательно глядя на свое варево, добавил: — Это Рон, да?

Гарри пожал плечами и взял нож, чтобы нарезать флоббер-червей.

— Я полагаю, беседа с МакГонагалл прошла неудачно.

— Это преуменьшение, — сердито пробормотал Гарри. – Но, по крайней мере, тебе не нужно беспокоиться о победе своего факультета в конце года.

— Сколько баллов?..

— В итоге семьдесят. Однако я не сказал ни слова. Я просто сидел там, как идиот, а Рон и МакГонаголл кричали друг на друга, как будто меня там вовсе не было. Уверяю тебя, это было неприятное ощущение. Наконец я спросил профессора, необходимо ли мое присутствие, и ушел после того, как она назначила мне отработку с Филчем за мою дерзость.

Снейп вскинул бровь.

— Мои поздравления! Две отработки за один день!

— Но что за день, Северус! – внезапно широко улыбнулся Гарри. – Представь, Гермиона коснулась меня, а я не отступил. Более того, я даже не вздрогнул!

Рука Северуса остановилась, и он удивленно посмотрел на Гарри.

— Хорошие новости! – сказал он, и его лицо отразило улыбку Гарри. – Надеюсь, ты начинаешь поправляться.

— Думаю, я просто начал доверять Гермионе больше, чем кому-либо другому, конечно, кроме тебя. Она – мой единственный друг, в ком я полностью уверен.

— А как насчет остальных? – спросил Северус, снова склонившись к котлу.

Гарри отдал Северусу нарезанные растения, выбрал маленький котел и начал греть воду для битумной настойки.

— Будь осторожен, последняя настойка была немного липкой, — взглянул на него мастер зельеварения. – Мне пришлось увеличить количество других ингредиентов, чтобы правильно ее приготовить. Я почти испортил ее.

— Невилл и Арес хотят сопровождать меня завтра в Хогсмиде. Я не знаю, могу ли доверять им, — нахмурился Гарри. – Ты знаешь, что я хочу, но... Я просто параноик. Семейная черта? – подмигнул он нахмурившемуся мужчине.

— Квайетус не был параноиком.

— Ты тоже моя семья, — объяснил Гарри, словно разговаривая с маленьким ребенком. – Кроме того, Квайетус был параноиком. Он просто никому не давал об этом узнать.

Рука Северуса слегка вздрогнула.

— Ты все еще читаешь дневник?

— Да. Это очень... поучительно, — голос Гарри не звучал счастливым.

Северус, однако, не настаивал на продолжении разговора. Некоторое время они работали молча.

— Я не понимаю Рона, — сказал Гарри, гася огонь под кипящим котлом. Он рухнул в кресло и поднял глаза на Северуса. – Знаешь, я думал, что после... после воскресных событий он не будет меня ненавидеть так, как раньше, — задохнулся он.

Северус долгое время не отвечал. Он положил в настойку Гарри последние ингредиенты и смешал ее с зельем в своем котле. Затем отставил его в сторону и сел перед Гарри.

— Думаю, я могу это объяснить, — начал он, серьезно посмотрев Гарри в глаза. – Но я не знаю, хорошо ли рассказывать тебе это или нет. Я не хочу, чтобы ты думал, что я завидую или что-то...

Гарри поставил на стол локти и оперся подбородком на кулаки.

— Я не думаю, что ты хочешь меня обмануть.

Северус покачал головой.

— Нет, просто... видишь ли, об этом трудно говорить. Это то, почему я ненавидел тебя... Я ненавидел сына Джеймса Поттера, — в замешательстве он сглотнул, но лицо Гарри не исказилось от гнева или разочарования. – Когда он спас мне жизнь после выходки твоего крестного, я негодовал еще сильнее, чем раньше. Когда тебя спасает твой злейший враг, и ты обязан ему жизнью... это тошнотворное чувство. Ты чувствуешь, что лучше было бы умереть или что угодно, — закончил он, и наступила тишина.

— Но почему, Северус, почему он ненавидит меня? – отчаянно воскликнул Гарри. – Я думаю, я понимаю эту ненависть, но я не могу понять, ПОЧЕМУ он возненавидел меня, как только увидел на Диагон-аллее?

Северус усмехнулся, но Гарри знал, что это не относилось к нему.

— Он ненавидит меня, Гарри. Он ненавидит меня, потому что я выжил, а его друг – нет. Потому что я всегда был жесток к его другу – к тебе, Гарри, — и я оказался не в состоянии спасти тебя, я действительно не смог. Простая удача и другой долг жизни спасли тебя... Так что это вид мести. Мести мне за тебя.

— Да, я думал то же самое, — кивнул Гарри. – А как ты думаешь, смогу я убедить его...

— Ты не сможешь ничего сделать, Квайет, — тихо сказал Северус. – Я сожалею.

— Ты? Я сожалею, Северус, — сказал Гарри, и оба встали, чтобы продолжить свою работу.

Было довольно поздно, когда они вернулись к себе в апартаменты, но, к их удивлению, в коридоре их ждали двое: директор и Люпин.

— Привет, Северус, — усмехнулся Люпин. – Я пришел за своими зельями.

— Я в любом случае принес бы их завтра, — пробормотал Снейп, его глаза сердито блеснули, когда он открыл дверь. Коротким взмахом руки он пригласил пришедших в гостиную. – Ну? Что вы здесь делаете? – спросил он, когда гости сели.

— Мы пришли на чай, Северус, — глаза Дамблдора замерцали в свете факелов.

Гарри усмехнулся и опустился в свое любимое кресло, взяв теплую чашку. Оборотень посмотрел на него.

— Привет, Гарри, — сказал Люпин.

И Гарри, и Северус мгновенно застыли.

— Проклятье, Альбус, — выдавил, наконец, Снейп. – Почему ты ему рассказал?

— Ему не пришлось мне рассказывать, Северус, — произнес Люпин. – Я догадался сам.

— Ты не должен никому об этом говорить! – шагнул к нему Северус. – Это подвергнет его крайней опасности! – добавил он, и внезапно ему на ум пришла одна мысль: — Твой идиотский приятель-пес знает?

— Северус! – одновременно воскликнули Гарри и Дамблдор.

Люпин бросил на бывшего коллегу ледяной взгляд.

— Хотя я не думаю, что ты имеешь право хранить это в тайне от него, я ему не сказал – ради директора, Северус. Он заботится о Гарри, и все еще не смирился со своим горем, но я подумал, что у Альбуса были причины хранить это в секрете от него – и он уже объяснил мне, почему так важно не говорить Сириусу. Я, однако, хотел посмотреть на Гарри и предложить свою помощь вам обоим, в чем бы она ни состояла.

Снейп негодующе фыркнул.

— Спасибо, мне не нужна никакая помощь, Люпин. Особенно от тебя, — он с ненавистью сузил глаза. – И особенно для Квайетуса. Ты не его крестный и не родственник, так что можешь оставить его в покое.

— Северус, я все еще в комнате, — Гарри положил ладонь на руку Северуса, повернувшего голову к мальчику. – И не нужно быть таким раздражительным и грубым. Профессор Люпин много раз помогал мне раньше, и я доверяю ему.

— Он почти такой же безответственный, как и твой крестный, Квайет. Вспомни свой третий курс. Он не мог знать, что Блэк невиновен. Напротив, он был уверен в виновности своего друга, однако он не защищал тебя как следует. Я не доверяю ему, и сейчас изрядно из-за него беспокоюсь.

— Ты не имеешь права говорить обо мне так, Северус. Я хорошо помню, что ты обращался с Гарри, как с дрянью в последние годы, и...

— Да, я знаю, я был неправ, но я всегда делал все, что мог, чтобы спасти его жизнь, пока ты беспокоился о своем друге и о себе!

— Это я научил Гарри вызывать Патронуса.

— И это ты забыл принять зелье, когда решил последовать за детьми в Визжащую хижину! Ты мог убить их!

В этот момент оба вскочили на ноги, их лица покраснели от злости, и они кричали друг на друга над кофейным столиком.

— Ты едва не убил Сириуса! – крикнул Люпин так громко, что Гарри вздрогнул.

— Чтобы спасти Гарри! Я не знал о его невиновности! – глаза Северуса опасно блестели, рукой он проводил по волосам. Затем он внезапно остановился. – Но я думаю, не обязательно перечислять все эти происшествия. Ты знаешь о нашей тайне, — он тяжело перевел дыхание.

Двое мужчин обменялись взглядами, но снова кричать не стали. Гарри облегчено покачал головой.

— Спасибо, что прекратили эту глупую ссору, — посмотрел он на Северуса, а потом на Люпина. – И уверяю вас обоих, что я доверяю вам, — Гарри потер горящие глаза кулаками. – И должен согласиться с Северусом: мне не нужна помощь, по крайней мере, сейчас, и мы не можем сказать Сириусу правду. Я знаю, что он будет зол на меня, когда узнает об этом. Я понимаю ваши мотивы, профессор, но Сириус все еще должен встретиться с министерством, а я думаю, вы знаете об их методах допроса...

Люпин кивнул.

— Да. Сириус рассказал мне об этом.

Снейп опустил голову и сжал губы так, что они почти исчезли. Гарри встревожено посмотрел на него. Он хорошо помнил замечания Северуса, но затем тот посмотрел на него, и Гарри понял, что мужчина горевал из-за него и его столкновения с Перси и его компаньонами. Гарри слегка побледнел. Он не любил вспоминать те события, беспомощность, страх, боль.

— Я понимаю твою точку зрения, — прервали неприятные воспоминания слова Люпина. – Клянусь, я не скажу Сириусу. Я подожду, пока не придет время.

Когда Люпин и Дамблдор ушли, Гарри лег спать, но не смог заснуть. Он лежал, плотно завернувшись в одеяло, чтобы защититься от холодного воздуха комнаты, устремив глаза в потолок, на его хорошо знакомые линии, образующие фигуры в воображении Гарри. Одна походила на льва с открытым ртом, словно он ревел. Гарри улыбнулся, вспомнив реакцию Северуса, когда он показал ему воображаемого льва на потолке декана змеиного факультета. Мужчина протестовал несколько часов – это произошло после ужасного кошмара, когда Гарри был просто не в состоянии снова заснуть.

Гарри ненавидел спать. Он ненавидел ночи, а иногда чувствовал, что ненавидит всю свою жизнь.

В час ночи он решил, что лучше почитать, чем бессмысленно вертеться и пытаться заснуть. Он вышел из спальни и, взяв дневник отца, лег на диван.

* * *

31 июля 1976

Что за отвратительная годовщина – этот день! Не могу представить, что когда-нибудь в этот день может случиться что-то хорошее; я вижу, как готовятся осуществиться мои опасения и пророчество Трелони: я скоро умру. Северус присоединился к Волдеморту.

Господи, я всегда хотел, надеялся, молился, чтобы этот день не настал, а теперь... Я у Поттеров. Я не смог оставаться в той же квартире, где был Север – я оставил ему письмо с сообщением, что приехал сюда. Может, я должен был остаться с ним? Не знаю.

Этим утром я рано встал и пошел на кухню приготовить чаю. Я нашел Северуса спящим на диване в гостиной в его обычной темной одежде. Прошлым вечером он отправился на вечеринку, по крайней мере, сказал, что это будет вечеринка. Не знаю, когда он вернулся домой.

Он спал там, порой издавая стоны от явной боли.

Он плакал во сне. Он плакал и отчаянно просил у кого-то прощения.

Он вздрогнул и повернулся.

Я хотел помочь. Я присел рядом с ним и положил ему руку на лоб. У него была лихорадка. Я намочил носовой платок и положил ему на лоб и на запястья.

Потом... Боже, это так трудно даже написать! Первым, что я заметил, было то, что его одежда была окровавлена. Я подумал, что он ранен. Я снял его верхнюю одежду, оставив его в штанах и рубашке с коротким рукавом, и... и увидел темную метку, выжженную на его теле. Это была свежая татуировка, и было ясно, что он был этой ночью принят к Волдеморту.

Я не могу описать, что я почувствовал, как я себя чувствовал. Я не сломался тут же. Я поднялся на ноги и собрал все свои вещи так быстро, как смог. Несколько дней назад я сказал Северу, что поеду на лето к Поттерам. Я собирался поехать через несколько дней: у нас с Северусом были билеты на завтрашний концерт. Но я просто не мог там оставаться, дожидаясь, пока он придет в себя.

Я не хотел слушать его мотивы, его объяснения. Что он сделал – то сделал, я никак не могу это изменить. Я потерял свою семью, своего лучшего друга сразу и навсегда.

Гарольд заметил мою напряженность и рассеянность и предложил поговорить, но я отказался. Он не любит Северуса, и я не хотел давать ему шанса причинить боль моему брату. Он потерял, полностью потерял свой шанс на жизнь, я не хотел, чтобы Гарольд презирал его, рассказал Джеймсу, говорил об этом за едой... Нет, Северус все еще мой брат.

Ведь это так, верно?

Я надеюсь, я хочу надеяться против всякой очевидности, что он все еще любит меня.

Это ведь так?

Не думаю, что ты знаешь его. Когда ты читаешь эти строки, он, вероятно, мертв или заперт в Азкабане. Если последнее верно, пожалуйста, посети его ради меня! Он не так плох, как многие о нем говорят. Его просто обманули наши родители. Поверь мне!

Теперь я скучаю по Лили. Да, ты прав, но я все еще не говорил ей о своих чувствах. Но в этот момент я так ужасно без нее тоскую! Я хотел бы, чтобы кто-то был со мной рядом, чтобы понять, не осуждая!

О, как я ненавижу этот день! Я бы проклял его как самый худший из всех, которые когда-либо были. День предательства Северуса.

Что он теперь обо мне думает?

Что он чувствует?

Увижу ли я его когда-нибудь в жизни

* * *

Гарри уставился на страницу. На его ресницах повисли слезы. Этот день был его днем рождения, днем, которого он всегда ждал. И, по-видимому, это был последний день жизни молодого и свободного Северуса Снейпа.

Страница была помята из-за небольшого количества жидкости. Гарри был уверен, что это – слезы Квайетуса. Гарри провел указательным пальцем по листу бумаги и почувствовал, как его плечи задрожали от тихих рыданий. Он не нуждался в этих записях, чтобы успокоиться. Он чувствовал печаль Квайетуса и знал о чувствах Северуса – мужчина однажды рассказал об этом Гарри. В тот день, проснувшись совершенно один, Снейп чувствовал беспомощность и боль, но не мог зачеркнуть события прошлой ночи – убийство Гальвани.

Северус жалел о решении, принятом той ночью. Но он не знал, что делать, как свернуть с этого пути.

Гарри почувствовал на плече его руку.

— Не можешь спать? – пробормотал усталый голос.

Гарри молча покачал головой, но не поднял глаз от страниц дневника. Северус расстроился бы, увидев его плачущим.

— Я услышал, что ты плачешь, — в тихом голосе мужчины прозвучало беспокойство. – Что-то не так?

Гарри не сказал ни слова, только вложил книгу в руку Северуса. Тот бросил на нее короткий взгляд.

— Я не могу увидеть написанное, Квайет.

Мальчик вздохнул и прочитал запись. Закончив, он опустил книгу и прямо посмотрел на Северуса.

— Поверь мне и поверь Квайетусу, Северус. Ты заслужил жизнь и счастье.

Северус не ответил, только притянул Гарри к груди и крепко обнял.

— Ты заставляешь меня жить, упрямец.

— Мне нужно, чтобы кто-то вырастил моих детей, если я умру, — пробормотал Гарри Северусу в пижаму. Он почувствовал, как тело мужчины окаменело в его объятиях.

— Что ты бормочешь, Квайет? – Северус отстранил его на длину рук, чтобы заглянуть в глаза.

— Пророчество Трелони оставляет мне не слишком много возможностей выжить.

— Какое пророчество? – сердито выпалил Северус.

— В котором она предсказала смерть твоего брата, моей мамы и мою временную победу над Волдемортом. Вторая часть – только обо мне, она гласит, что я должен умереть, чтобы уничтожить Волдеморта.

— НЕТ! – короткий, но сильный крик боли прервал Гарри. Лицо Северуса исказилось от муки, и он снова притянул Гарри ближе, едва не раздавив его. – Я не позволю тебе умереть! Я сделаю все, что могу, чтобы спасти тебя.

— Я знаю. Я не хочу умереть. Но я так боюсь...

— Я не позволю Волдеморту убить моего сына!

Гари слабо улыбнулся, когда услышал попытку Северуса утешить и успокоить его.

Но где-то глубоко внутри он почувствовал его боль, вызванную этими словами, и не осмелился представить, что Северус почувствует, когда, в конце концов, потеряет Гарри.

* * *

— Эй, Квайет! Ты выглядишь усталым, — услышал Гарри голос Гермионы, когда сражался со своей усталостью в библиотеке.

Он посмотрел на девочку, которая в этот момент заметила его покрасневшие глаза.

— Я выгляжу усталым, потому что я устал, — досадливо нахмурился Гарри. – Что ты здесь делаешь?

— Занимаюсь. В следующие выходные будет квиддичный матч против команды Хаффлпафа, и Рон опять тренируется вместо занятий. Так что я пришла сюда позаниматься с тобой. Я знала, что ты здесь один. Твои друзья не так увлечены учебой.

Гарри вздохнул.

— Ты не права. Арес учит зельям девочку-четверокурсницу, а Невилл обещал прийти сразу после того, как они с профессором Спраут закончат свою работу в теплицах.

Гермиона хихикнула.

— Арес кого-то учит?

Гарри усмехнулся и подмигнул.

— Не просто кого-то, Гермиона. Он учит Грету Ли из Гриффиндора.

— Ту белокурую девочку! Я знаю ее. Но я не знала, что ей нужны дополнительные занятия...

Гарри покачал головой, округлив глаза.

— Ты глупая, Гермиона.

Девочка снова хихикнула и открыла его учебник зелий.

— Можете поучить меня зельям, мистер Снейп? – кокетливо спросила она.

— Сумасшедшая.

— Эй, ты – сын мастера зельеварения! Я думаю, ты самая подходящая кандидатура для обучения!

В следующий момент палочка Гарри уткнулась ей в шею.

— Еще одно слово, и я прокляну тебя. Ты лучше меня в зельеварении к огромному горю Северуса! Он никогда не упускает возможности сообщить мне об этом!

Лицо Гермионы засияло.

— Правда?

Гарри откинулся назад и его усмешка превратилась в улыбку от уха до уха.

— Конечно... нет. Он думает, что я лучший студент в школе по всем предметам, включая зелья. И я думаю, он прав.

— А как насчет защиты от темных искусств? – спросила Гермиона, и, хотя Гарри видел, что она пожалела об этом тотчас же, как сказала, он все же рассердился.

— Темная магия – не искусство, Гермиона. И я лучше, чем думаешь ты или считает профессор Фигг. Я уже сталкивался с худшим, чем мои одноклассники или глупая немолодая, помешанная на кошках женщина, и я выдержал это! – выкрикнул Гарри, не подумав.

Некоторое время они пристально смотрели друг на друга. Все в библиотеке вокруг них затихли, и внезапно у края стеллажа появилась мадам Пинс с негодующим выражением на лице.

— Мистер Снейп, мисс Эв... Грэйнджер! Библиотека – не место для улаживания личных дел! Вы мешаете своим товарищам.

— Мы не улаживаем свои личные дела, мадам, — так же негодующе, как мадам Пинс, фыркнул Гарри. – Между нами было некоторое недопонимание, но, клянусь, мы с ним покончили. Извините за нарушение порядка в библиотеке, — поклонился он женщине.

Вежливые слова и жест не прошли мимо цели. Мадам Пинс вернулась к своему столу, улыбаясь учтивому поведению мальчика.

— Она едва не перепутала меня с кем-то другим, ты слышал? – повернулась Гермиона к Гарри, как только библиотекарь ушла.

Гарри пожал плечами.

— Я не заметил.

— А как насчет кошек?

— Каких кошек? – моргнул в замешательстве Гарри.

— Ты назвал профессора Фигг помешанной на кошках женщиной. Откуда ты знаешь о ее кошках?

«Личный опыт», — хотел сказать Гарри, но сумел удержать слова, прежде чем они вылетели.

— Я знаю учителей лучше тебя. И отец рассказывает о них, — справился Гарри с выражением лица.

Гермиона, прежде чем отвернуться, бросила на него долгий заинтригованный взгляд.

— Пойдешь со мной в субботу в Хогсмид? – внезапно спросила она. – Рон должен тренироваться, а я не хочу идти одна.

Гарри почувствовал облегчение. Гермиона была хорошим извинением для Невилла и Ареса. Однако он не мог решить, как отреагирует Рон, когда это услышит. Он обеспокоено посмотрел на девочку.

— Ох, — пожала плечами Гермиона. – Я уже объяснила ему, что он ведет себя с тобой, как мерзавец, и если он хочет оставаться моим парнем, то должен принять то, что ты – мой друг, — сейчас Гермиона была серьезной. – Ему это не понравилось, но после того разрыва в декабре он больше не хочет рисковать, так что он принял мой ультиматум. Я сказала ему, что если он снова причинит тебе боль, я тут же его брошу.

— Глупая девочонка, — тепло улыбнулся Гарри. – Я не могу понять, почему ты так сильно заботишься обо мне.

На лице Гермионы появился намек на неуверенность. Глаза Гарри недоверчиво расширились. Он никогда не видел Гермиону неуверенной!

— Я не знаю, Квайет. Твое присутствие так... знакомо. Я чувствую, словно знаю тебя много лет. Нет, — повысила она голос, когда увидела, что Гарри открыл рот. – Я не думаю, что ты похож на Гарри, как считает Рон, или... да, ты похож на него, но, в то же время, очень отличаешься. – Ее плечи опустились. – Я, правда, не знаю.

— Все нормально, — смущенно пробормотал Гарри. Он поднял голову, и их глаза встретились.

— Я помешал? – внезапно спросил чей-то голос. Они оба повернулись в его сторону. На том же месте, где и мадам Пинс несколько минут назад, стоял Янус Мун.

— Нет, — ответил Гарри. – Мы просто обсуждали кое-что... — неопределенно махнул он рукой.

Янус прочистил горло.

— Я вижу, — сказал он. – Э... Я просто принес тебе пакет.

Гарри покраснел от волнения.

— Спасибо, — хрипло каркнул он. Это подарок от Лиэ?

— Не за что. И еще один совет, — он наклонился над столом к лицу Гарри. – Если я еще раз увижу тебя возле своей сестры, клянусь, я тебя убью.

— Что? – Гарри почувствовал себя глупо. Он не мог понять смысла слов Януса. – В чем дело?

— Лиэ не знает, почему ты избегал ее последние недели. Хорошо, — он презрительно посмотрел на Гермиону, — она узнает. И я буду знать. Но она была так уверена в тебе. Как во мне.

— Но я не... — Гарри искал слова, чтобы извиниться, но не смог закончить фразу.

— Оставь ее в покое, Квайетус. Этот пакет – твой подарок. Она вернула его тебе, — с этими словами он встал и ушел.

Как только они остались одни, Гарри откинулся назад и закрыл глаза.

Это было больно, но он мог понять реакцию девочки. Его холодное и отталкивающее поведение после зимних каникул должно было причинить ей боль. Но он не мог ничего сделать, он только хотел быть в безопасности, защититься от Волдеморта...

— Ты встречался с ней? – услышал он вопрос Гермионы. И покачал головой. Встречался? Нет. Они только разговаривали друг с другом. Только смотрели и улыбались. Единственным признаком его чувств был этот подарок в его ладонях – но теперь она вернула его, продемонстрировав одновременно две вещи: первое – она что-то чувствовала к нему, и второе – она невиновна. А он оттолкнул ее.

Внезапно он почувствовал всплеск понимания. Он действительно становился таким же параноиком, как и Северус. Или даже больше. Он ошибочно подозревал девочку только потому, что у него было расплывчатое видение о ком-то, собиравшемся передать его Волдеморту. Он был ничуть не лучше Рона. Да, он никогда не обижал девочку и не набрасывался на нее с недружелюбными словами, но его холодное поведение должно было ранить ее сильнее слов.

У него было подозрение, и он действовал согласно ему, не заботясь о его правдивости, как и Рон по отношению к нему. Гарри не дал Лиэ ни единого шанса доказать свою честность, после своего видения он предположил, что наиболее подходящими для того, чтобы предать его, людьми были Арес, Лиэ и, возможно, Невилл, но теперь он осознал, что был в дружеских отношениях почти со всеми гриффиндорцами и многими слизеринцами, рэйвенкловцами и хаффлпафцами. Было слишком много людей, которых можно заподозрить. Но он поспешил с выводами, не исследовав их правильность.

Он не мог злиться на Рона. Он был ничем не лучше его. Нисколько.

И теперь он ужасно ранил Лиэ, возможно, непоправимо. К сожалению, он чувствовал, что хочет, чтобы девочка была рядом, хочет говорить с ней, смотреть на нее... Но теперь слишком поздно, не так ли?

Возможно, ему следовало бы попросить помощи у Северуса. Они всегда беседовали об очень серьезных вещах, таких как Волдеморт, министерство, авроры, Квайетус, пугающие пророчества, кровавое прошлое, ужасное будущее – но Гарри ничего не знал о девушках и тому подобном и, вероятно, не проживет достаточно долго, чтобы накопить собственного опыта. Он нуждался в советах Северуса.

Извинившись в нескольких словах, Гарри оставил Гермиону, чтобы вернуться в их апартаненты.

Он надеялся, что у Северуса найдется несколько мыслей об этой ситуации.

____________________________

— Итак, как ты обобщишь разницу между Светлой и Темной магией?

Гарри вздохнул и попытался собрать воедино все свои мысли о том, что он читал на последней неделе. Северус дал ему много того, что нужно было прочитать и запомнить о Темной магии: две книги и несколько статей и монографий. Он потратил все свое свободное время, читая и делая записи. Но количество делало сейчас обобщение довольно трудным.

— Я думаю, есть только одна главная разница между ними, — сумел он сказать через несколько минут. – Намерение.

— Очень хорошо. Ты можешь объяснить мне это поподробнее?

— Конечно. Мы не можем говорить о Темной или Светлой форме магии, это не магия Темная и Светлая, а все зависит от ее использования.

Снейп нахмурил брови.

— Тогда как насчет Непростительных?

Гарри удивленно посмотрел на него.

— Я полностью о них забыл!

— Ну, тогда попытайся сейчас найти ответ. Я уверен, что ты много о них прочитал.

— Да, действительно... – Гарри притянул колени к груди и обнял их. Они находились в гостиной в своих апартаментах, Гарри сидел на диване, в то время как Северус занял свое любимое коричневое кресло. – Я думаю, проблема с ними в том, что ты не можешь использовать их в светлых целях. Я имею в виду, ты не можешь сделать с ними что-то хорошее. С их помощью ты можешь только вызвать боль или смерть.

— Как насчет Империус?

Гарри закрыл глаза, задумавшись.

— Империус – это тоже своего рода насилие, я полагаю. Насилие над волей, — его глаза неожиданно открылись. – Но теперь я не могу понять, почему Торменто – это светлое заклинание. С его помощью можно вызвать только боль!

— Очень хороший вопрос, Квайет, — серьезно кивнул Северус. – Ты ничего не читал о нем, не так ли?

— Нет. В книгах были только темные проклятия, и я не нашел среди них Торменто.

— Потому что Торменто – не темное проклятие.

Гарри раздраженно скрестил руки и пристально посмотрел на Снейпа.

— Я не согласен.

— Тебе не нужно соглашаться. Торменто столетиями было, или точнее, является, светлым заклинанием. Только в этом веке, во время предыдущей войны, оно стало светлым аналогом Круциатуса. Изначально оно служило педагогическим целям.

— О, теперь я могу понять мотивы Фигг, пославшей его в меня! – с сарказмом заметил Гарри.

— Квайет. Первое: в прошлом физическое наказание было важной частью образования. Второе: тренировка авроров включает систему физических испытаний, чтобы развить выносливость будущего аврора, которому необходимо терпеть боль, усталость и прочее. Торменто – простой инструмент достижения этих целей.

Гарри пожал плечами.

— Я все еще не вижу разницы между Круциатусом и Торменто.

— Отличий много. Ты знаешь, у Торменто нет физических последствий, даже в случае повторного применения, тогда как одиночный Круциатус вызывает легкие нервные и мускульные повреждения. Не говоря уже о том, что эти эффекты накапливаются, так что повторяющееся применение Круциатуса может вызвать серьезные и зачастую необратимые умственные и физические расстройства.

Гарри глядел ему в глаза.

— Это было причиной того, что ты применил его ко мне, когда...?

Снейп слегка побледнел.

— Частично, да. Но есть еще и другие отличия. Могу я продолжить?

Гарри просто кивнул, и Снейп продолжал.

— От Торменто можно защититься щитом, в то время как не существует щита, который бы выстоял против Круциатуса и других Непростительных. Ты можешь использовать щит, чтобы ослабить их, но ты не сможешь полностью их остановить.

Гарри наклонился вперед и кивнул.

— Третье: эффекты Торменто нельзя ухудшить, даже параллельным использованием пыточных инструментов или зелий. Проклятие не имеет воздействий на нервную систему или тело: после определенного количества боли подверженный ему теряет сознание. Круциатус, примененный вместе с другими проклятиями или зельями, не дает проклинаемому потерять сознание.

— Понимаю, — сказал Гарри, глубоко дыша. – А как насчет других пыточных заклинаний? Я думаю, я знаю множество их, я их лично испытал.

— Послушай. Использование пыточных заклинаний, включая Торменто, когда его накладывают не в педагогических целях, жестоко наказывается, но они не Непростительные, которые наказываются пожизненным заключением или Поцелуем Дементора. Их природа гораздо более злая, и урон, который они наносят, гораздо труднее исправить.

Гарри кивнул.

— Я думаю, на сегодня достаточно, Квайет. Я дам тебе другую книгу, чтобы почитать на следующей неделе. Это была бы первая книга, которую я бы заставил вас прочитать, если бы получил эту проклятую должность по Защите, — насмешливо пробормотал он. – Я пытался рекомендовать ее Арабелле, но у нее свои идеи...

— Она довольно хороша, — серьезно сказал Гарри. – Ну, она не любит меня, но она почти так же хороша, как был Люпин. Я никогда не подозревал этого раньше, когда сидел в ее доме с кошками, но... Она нормально учит.

Снейп фыркнул, но не прокомментировал слова Гарри. Тишина повисла между ними, Северус встал, шагнул к книжной полке и вытащил оттуда книгу. Но как раз перед тем, как он собирался ее открыть, Гарри решил задать вопрос, который вертелся на языке уже неделю.

— Северус, как можно убедить девушку, что она... что она тебе нравится?

Книга почти выпала из рук Снейпа. Он повернулся на каблуках, и его взгляд был таким испуганным, как никогда раньше. Гарри глупо улыбнулся ему и беспокойно поежился.

— Почему ты об этом спрашиваешь? – отреагировал Снейп.

— Ну, я думаю, это очевидно, — сказал Гарри и сглотнул. Его смущение росло с каждой секундой. – Есть девушка и... и я не знаю... я... – он не смог продолжить. Он полностью покраснел и отвел взгляд от мужчины.

В то же время Северус сумел восстановить самообладание и упал в любимое кресло.

— Мы не можем вместо этого продолжить с Темными Искусствами? – спросил он.

Челюсть у Гарри упала.

— Ты шутишь? – спросил Гарри в полном неверии.

— Если ты хочешь профессиональное руководство по Темной Магии, я могу тебе помочь. Но не думаю, что я – подходящий человек, чтобы ответить на твой предыдущий вопрос о девушках.

— Тебе нравятся мужчины? – Гарри ухмыльнулся.

— Не дерзи, Квайет. Мне никто не нравится. Долгие годы.

В голосе Снейпа было что-то, что остановило Гарри от дальнейшего его поддразнивания.

— Извини, — пробормотал он. – У меня просто... у меня просто есть проблемы, и я думал, что ты мог бы дать мне совет.

— Относительно чего?

— Относительно девушки, которую я умудрился оттолкнуть своим поведением.

— Что ты сделал?

— Я был подозрителен, — печально сказал Гарри. – После моего видения я стал так параноидален, что оттолкнул ее. Я всегда скрывался от нее, избегал ее, и, наконец, она заскучала и послала обратно мой рождественский подарок через своего брата.

Северус поднял бровь.

— Так это она была теми мистическими «другими», которым ты хотел послать подарок со своей новой совой!

— Точно. Но я не хочу... терять ее.

— Ты встречался с ней?

— Нет. Мы просто... ты знаешь. Просто улыбались и типа того.

Снейп жестоко усмехнулся.

— Это могло бы быть интересными отношениями...

Лицо Гарри потемнело.

— Это не смешно! Или не больше, чем твое безбрачие! – сказал он и повернулся к огню.

— Квайетус!

Гарри просто пожал плечами.

— Это не легко – признать, что я никогда не встречался ни с кем, и ты смеешься надо мной!

Теперь была очередь Снейпа вздыхать.

— Ну, извини. Я не хотел обидеть тебя.

Гарри посмотрел на него.

— Я тоже хочу извиниться.

— Принято, — сказал Северус, — и кто же эта девушка, которую ты хочешь завоевать?

— Лиэ Мун, пятикурсница из Хаффлпаффа.

— Да, я знаю ее. Она довольно неуклюжа на зельеделии.

— Изумительно. Ты всегда основываешь свое мнение о человеке на том, как он себя покажет на этом твоем проклятом уроке?

— Нет, — усмехнулся Северус. – Иногда я делаю исключения, в основном, если у меня есть возможность увидеть его где-то еще.

— Хорошо. Итак, твой совет: забудь эту девушку, она ужасна в зельеделии. Я никогда не дам своего благословения на такие отношения.

— Ты сумасшедший. Ты можешь встречаться с ней, если захочешь.

— Но ОНА не хочет!

— О, ну... – Северус, задумавшись, постучал по подбородку. – Ты должен как-то поговорить с ней.

— Янус сказал, что убьет меня, если я подойду к его сестре.

— Ах, Янус!

— Не говори мне, что он превосходен в зельеделии и поэтому полностью прав!

— Ты лучше, чем он, так что я принимаю твою сторону, — глаза Северуса сверкали весельем. – Как насчет общего наказания с ней? Чистки парт и котлов?

— Это будет романтическая ситуация, — простонал Гарри. – Есть идея получше?

— Эй, я не намерен давать бессчетное число наказаний двоим влюбленным подросткам! Я просто думаю, это может оказаться хорошей возможностью поговорить с ней, решить проблему.

— Северус. Моей самой главной проблемой является то, что я не знаю, что ей сказать. «Извини, но я думал, что ты – агент Волдеморта, и поэтому избегал тебя?» или что еще?

— Ты можешь возложить вину на поведение Рона...

— Сказать: «Эй, я был так расстроен из-за Рона, что не мог не избегать тебя?» Не слишком хорошо. И Янус верит, что я встречаюсь с Гермионой.

— Ну, она...

— Я знаю! Она великолепна в зельеделии, она была бы лучше, чем Лиэ! – отчаянно закричал Гарри.

— Нет. Я думал, что ты можешь спросить ее, — просто ответил Снейп. Лицо Гарри просветлело.

— Это хорошая идея.

— И когда ты определишь, что сказать, я дам вам наказание. Хорошо?

Гарри улыбнулся с облегчением.

— Отлично.

* * *

Гарри с громким стуком захлопнул книгу. Она называлась «Глядя в Темноту». Это была книга, которую ему рекомендовал Северус. Гарри, закончив вторую главу, начал чувствовать сожаление, что тот не получил должность по Защите. Книга была великолепна, она отвечала на множество вопросов – и порождала новые. Но у него все еще оставалось немного домашних заданий, чтобы поработать: прежде всего, эссе по Чарам об изменяющих память заклинаниях.

Неожиданно ему на ум пришел Локхарт. Это был бы превосходный пример эффектов заклинания «Обливиэйт». К сожалению, он, Квайетус Снейп, никогда не встречал мужчину и не видел, как тот проклял себя из-за сломанной палочки Рона. Гарри вздохнул и ухмыльнулся, и на ум ему пришел еще один непечатный пример. Это было короткое замечание Северуса о частом употреблении огневиски. И другое предупреждение зельевара о сексе и забвении, но ни одно из них не подходило для эссе по Чарам, горько подумал Гарри.

Но затем ему на ум пришел другой разговор, который они с Северусом вели в Поместье Кошмара об инверсии эффектов чар, воздействующих на память. Он содрогнулся от мысли о серьезных словах мужчины о том, что Северус пожертвовал бы своей памятью ради Гарри... Это была ужасная возможность. Гарри поднялся и прошел к секции Чар в библиотеке. Там было много книг, и много о чарах, изменяющих память, но Гарри не видел ни одной о восстановлении. Он пробегал своим указательным пальцем по корешкам, читая названия, но после двух долгих часов поиска все еще ничего не нашел. Он вздохнул и подошел со своей проблемой к мадам Пинс.

— Я полагаю, вы можете найти их среди медицинских книг или среди книг по психологии – и вы не должны пропускать маггловские книги по психологии, в основном те, которые имеют дело с амнезией, — и так далее, без конца. Меньше, чем за десять минут у Гарри было почти пятьдесят названий, и мадам Пинс ради его отца разрешила ему взять три очень редкие книги.

Через несколько минут после того, как он сел с книгами в руках, из теплиц пришел Невилл.

— Эссе по Чарам? – недоверчиво спросил он. – Но у нас почти две недели, чтобы его написать!

— Ну, я нашел тему, которая мне интересна, — сказал Гарри и пригласил Невилла на стул рядом с ним. – Как твоя домашняя работа?

— Отлично, — сказал Невилл. – Кроме кого проклятия Патронуса.

— Это чары, — автоматически поправил его Гарри.

— Ты говоришь как Гермиона, — пожаловался Невилл. – Где она? – неожиданно добавил он.

— Не знаю. Вопреки популярному мнению, я не встречаюсь с ней, — сердито сказал Гарри.

— Я знаю, — бросил Невилл. – Но ты вел себя как мерзавец в последние две недели. Какие-то проблемы?

Гарри бросил извиняющийся взгляд на Невилла.

— Извини. Плохие новости, ничего больше.

Невилл кивнул.

— Скажешь мне?

— Не сейчас. Я знаю, я вел себя отвратительно в последние недели, но... но, послушай, Невилл, я не могу тебе сказать. Может, позже. Я не знаю.

— Я понимаю, Квайетус, — успокаивающе сказал Невилл. – Я не думаю, что твое положение легкое, тебе нужно принимать во внимание множество вещей, ты не можешь все рассказать нам. Но это не значит, что ты должен нас избегать! Я думаю, Арес нуждается в тебе, он всегда ищет шанса с тобой поговорить, но ты не даешь ему такой возможности!

— Я... я... – заикаясь, произнес Гарри, но он не знал, что сказать.

— Ты все еще не уверен в нем?

Гарри опустил голову.

— Я не завидую твоей ситуации, — наконец сказал Невилл. – Но я все еще не думаю, что это хорошая идея – избегать нас. Это выглядит, как будто ты играешь с нами.

— Я ненавижу эту ситуацию так же, как и ты, — бросил Гарри. – Но решить нелегко. Я боюсь, что Волдеморт охотится за Северусом, и... – он посмотрел на широко раскрывшего глаза Невилла. – Что?

— Ты... ты сказал его имя!

— Отец и директор тоже произносят его, и я был воспитан маглами, которые не боялись называть вещи своими именами!

Невилл поднялся.

— Очень хорошо. Если ты хочешь говорить с нами в будущем...

— Эй, Невилл, сядь. Не уходи. Мы можем, если хочешь, вместе написать это эссе по Чарам.

Они несколько минут напряженно смотрели друг на друга, и, в конце концов, Невилл сел назад.

— Хорошо. У меня сейчас куча свободного времени. Ну, и я все еще не закончил то эссе по зельеделию о целебных свойствах аконита.

— Я могу порекомендовать тебе хорошую книгу, если хочешь, — Гарри развернул свой пергамент.

— Не надо. У меня много книг. Мне просто было лень его заканчивать.

* * *

В тот день в Трех Метлах было полно народу, но Гарри не видел никого из школы, за исключением Хагрида в темном углу, погруженного в разговор с незнакомцем.

— Я надеюсь, не еще одно яйцо дракона, — пробормотала Гермиона. Гарри улыбнулся, подумав о Норберте, Норвежском Хвостороге. У Хагрида все еще была привычка дружиться с незнакомцами и собирать невозможных животных. Он поднял свое сливочное пиво к губам и сделал маленький глоток.

— Я думаю, ты можешь сказать ей, что не хотел подвергать ее опасности, — Гермиона неожиданно продолжила их разговор. – Это наиболее убедительная причина.

— Но я не хочу говорить с ней о таких серьезных вещах. Я сказал тебе и никому больше. Если бы я сказал ей, что Вол... э... Ты-Знаешь-Кто охотится за моим отцом, и Дамблдор думает, что наиболее вероятно, что он использует меня, чтобы шантажировать Северуса...

— Но почему ты сказал мне? Почему ты веришь мне больше, чем ей?

Это был совершенно неожиданный вопрос, так что Гарри некоторое время не мог открыть рот. Гермиона была права, у него, как Квайетуса Снейпа, не было причин верить ей больше, чем Лиэ, но...

— Поттер верил тебе, Северус мне сказал.

— Он мог ошибаться...

Глаза Гарри были печальными, когда он поднял их на девочку.

— Это слишком тяжело – никому не верить, — тихо сказал он. Гермиона не ответила, а просто кивнула.

— Да уж. Но... извини, мне надо выйти, — она мотнула головой по направлению к туалету.

— Конечно, иди. Я подожду тебя, — сказал он.

Он смотрел вслед Гермионе, исчезающей в толпе, когда неожиданный голос вывел его из задумчивости.

— Снейп, нам надо поговорить. Но не здесь.

Это был Рон. У Гарри появилось нехорошее предчувствие.

— Мне нечего тебе сказать, — сказал он и повернул свой взгляд обратно к толпе.

— Но мне есть. Наедине. Ты выйдешь, или мы будем кричать прямо здесь?

Гарри мгновение сомневался, затем встал.

— Хорошо. У тебя пять минут.

— Этого достаточно, — Рон повернулся и пошел к выходу. Гарри последовал за ним. Когда они вышли из бара, Гарри остановился.

— Говори.

— Не у входа, — махнул рукой Рон.

Неожиданно дверь открылась, и группа полупьяных волшебников неверной походкой вышла наружу, почти сбив Гарри с ног. Гарри покачал головой и нерешительно шагнул в сторону. Через секунду он обнаружил, что стоит в темном переулке лицом к лицу с очень злым Роном.

— Итак, это твой последний удар! – прошипел Рон ему в лицо. Гарри отодвинулся назад, и его лицо приняло недоуменное выражение.

— О чем ты говоришь?

— Ты хочешь получить все, что когда-то принадлежало мне! Моего друга, мой факультет, мою семью, а теперь и мою девушку!

— Я не...

— Не ври мне! – сердито кричал Рон. – Я видел вас вместе.

— Мы просто говорили. Ничего больше.

— НИЧЕГО БОЛЬШЕ? Как насчет объятий и поцелуев с ней после Арифмантики?

— ПОЦЕЛУЕВ? – Гарри не верил своим ушам. – Я никогда не целовал ее, и более того: я никогда не хотел этого сделать!

— Прекрати лгать, Снейп. Этому есть свидетели! Вы так обвили друг друга руками, что даже не заметили, что были не одни!

— Эй, Уизли. Ты противоречишь сам себе. Так мы целовались или обнимались? – он усмехнулся рыжеволосому мальчику. – Это не одно и то же!

В следующий момент палочка так агрессивно уткнулась ему в шею, что он с трудом мог дышать.

— Так ты это признаешь!

— Я не должен ничего признавать!

Рон шагнул назад, но все еще держал палочку в руке.

— Тогда хорошо. Ты отрицаешь это. Но я не верю тебе. Я никогда тебе не поверю. Терри видел вас двоих, и после этого вы опоздали на Защиту.

Гарри сглотнул, неожиданно вспомнив. Боже! Кто бы предположил последствия простого дружеского действия? Но он не мог ничего сказать. Было бы слишком долго объяснять это злому и предвзятому противнику. Он скрестил руки и бросил презрительный взгляд на Рона.

— Я не влюбился в твою девушку. Мы просто друзья.

— Мерзкий Слизень, — пальцы Рона побелели, пока он сжимал палочку.

Гарри потянулся за своей палочкой, но его пальцы схватили пустоту.

У Рона в кулаке была зажата ЕГО палочка. Он побледнел.

— Верни мою палочку, Уизли.

— Зачем, маленький Слиз? Ты хочешь заколдовать меня? Пытать меня? Убить меня после того, как украл у меня все?

— Я никогда тебя не задевал! – нетерпеливо закричал Гарри. – Отдай мою палочку!

— А мой нос? – поддразнил его Рон с жестокой ухмылкой.

— Ты спровоцировал меня!

— Так же, как ты спровоцировал меня! Ты не делал в этом году ничего, кроме как постоянно провоцировал меня!— бросил ему Рон и шагнул ближе. Гарри хотел наклониться, чтобы схватить свою другую палочку, которая была засунута в ботинок, но не мог. Он посмотрел в безумные глаза бывшего друга и внутренне сжался. – Но знаешь, к счастью, есть люди, которые тебе не верят. Которые видят тебя насквозь.

— Кто...

— Перси рассказал о тебе интересную подробность, — ухмылка Рона стала шире, в то время как его глаза опасно сузились. Гарри начал паниковать. – О твоих маленьких шрамах по всему телу.

Он ткнул в грудь Гарри палочкой и провел ей по направлению к плечам. Гарри не мог шевельнуться от охватившей его паники, внутри его появилось отвратительное чувство. Рон ткнул в его плечи и руки.

Пошел снег. Несколько снежинок пощекотали лицо. Гарри содрогнулся.

— О, тебе это не нравится! – усмехнулся Рон и наклонился к гарриному лицу. – Ты знаешь, я могу сделать больше, чем просто ткнуть...

Гарри побледнел и в ужасе закрыл глаза. Он почувствовал себя так, словно был в камере пыток, беззащитный и униженный, и абсолютно беспомощный.

— Оставь меня в покое, — пробормотал он, но был уверен, что Рон не отпустит его без...

— Нет, я этого не сделаю.

Снегопад усилился. Он длился уже пять дней, так что снег покрывал все, он доходил Гарри до колен. Когда он отшатнулся назад, то провалился по пояс. Он почувствовал, как снег попал в ботинки.

— Меня не волнует этот долг жизни, Слиз, — сказал Рон, проведя палочкой по шее Гарри, откидывая его шарф. Ветер вцепился в незащищенную шею Гарри.

— Оставь меня в покое, — повторил Гарри, ненавидя себя за проклятую слабость.

— Ты не такой храбрый сейчас, не так ли? Твоего драгоценного отца здесь нет, чтобы спасти тебя!

Более сильный порыв швырнул большое количество снега в шею Гарри.

— Ревело, — садистским голосом пробормотал Рон, и Гарри был рад, что шапка была надвинута на глаза, скрывая шрам на лбу. Но Рона не интересовал его лоб. Он изучал красные линии, появившиеся на шее Гарри.

— Отличные шрамы, Слиз.

Теперь палочка следовала за рисунком шрамов. У Гарри застыла кровь. Он даже не мог больше открыть рот.

— Знаешь, существует прекрасное проклятие, которое отлично взаимодействует с твоими шрамами. Хочешь его попробовать? – спросил Рон, глядя в расширенные зрачки Гарри.

Гарри яростно замотал головой.

— Перси рассказал мне о нем. Но я думаю, что хочу увидеть его на практике.

Плечи Гарри опустились. Рон снова наклонился и прошептал, как будто хотел сказать что-то секретное:

— Калтер.

Ножевое проклятие. Гарри помнил его, однако он испытывал его только один раз, от руки Северуса.

Это было ужасно, но в то время у него не было шрамов по всему телу, которые на этот раз заболели, и Гарри упал на колени, чувствуя внезапную и почти непереносимую боль.

Но он не дал Рону насладиться криками. Он крепко сжал зубы и открыл глаза. Снег под ним был закапан кровью. Его шрамы снова открылись.

И Рон все еще не хотел прекращать действие проклятия. Гарри, в полусознательном состоянии и весь горящий от боли, собрал всю свою силу духа, дотянулся до левого ботинка и одним движением вытащил свою настоящую палочку.

— Ступефай, — каркнул он абсолютно хриплым голосом.

Он услышал, как тело Рона стукнулось о землю, но боль не уменьшилась. Наоборот, он чувствовал, что одежда становится промокшей от крови. Он потянулся за шарфом и болезненным движением обернул его вокруг шеи. Но он все еще не мог встать.

Гарри подполз к Рону, вытащил отцовскую палочку у того из кулака и засунул другую в левый ботинок. Он сел на корточки.

— Энервейт, — прошептал Гарри, указывая на Рона.

Рон шевельнулся и открыл глаза. Когда он понял, что беззащитен, а его враг стоит на коленях напротив него с палочкой в руках, то страшно побледнел.

— Я мог бы сейчас отомстить, — прошептал Гарри, чувствуя, как его сознание медленно уплывает прочь. – Но я не буду этого делать. Ты хуже Волдеморта. Но я не скажу Северусу, что ты сделал. Он бы убил тебя. Правда. Но никогда, НИКОГДА больше не приближайся ко мне.

Помогая себе руками, он поднялся. Мир вращался вокруг него, но он это проигнорировал. Он не смотрел назад. Он не знал, как добрался до входа в бар.

Он почувствовал чьи-то руки вокруг себя.

— Это Рон, ведь так? – спросила Гермиона.

— Не говори Северусу, пожалуйста. Он убьет его. Пожалуйста.

Он не услышал ответ девочки.

В темном переулке Рон сидел под кружащимся снегом, его глаза не отрывались от места, где лежал его соперник.

Оно было красным. Красным от крови.

Кровь.

Везде кровь.

Рон поднял руку и потрогал место, где его враг стоял на коленях, когда забирал свою палочку. Кровь была все еще теплой и парила в морозном воздухе.

Что он наделал?

Неожиданно события последнего полугодия наполнили его мозг.

Он не был плохим. Он не был несправедливым. Он не был пристрастным.

Он был злобным, даже более злобным, чем Темный лорд.

«Ты хуже Волдеморта». Слова эхом отдавались у него в мозгу, и ему приходилось соглашаться.

Квайетус всегда был честен с ним. Он пытался подружиться с ним. Он был тихим, застенчивым мальчиком, и только из-за предубеждений Рона казался назойливым высокомерным ублюдком. Предубеждения – по отношению к его отцу!

Квайетус спас Невилла. Квайетус спас Симуса. Квайетус подрался с Малфоем. Квайетус спас его, в конце концов. После всего, что он сказал и сделал ему. После всего, что Перси ему сказал и сделал. Как он мог так обращаться с мальчиком? Как он мог быть таким жестоким?

Как он мог исправить то, что сделал, залечить раны, которые нанес?

Что-то в его голове сказало, что он не мог.

И он не мог не понять.

То, что он сделал, не может быть легко исправлено. Если это вообще можно исправить.

* * *

— ХАГРИД!

Вопль потряс посетителей бара. Разговоры прекратились, кружки со сливочным пивом замерли на пути к пересохшим губам. Миловидная, с волосами коричневого цвета девочка стояла в дверях, и на ее лице был написан ужас.

— Хагрид, пойдем! Поторопись!

Полугигант мигнул, услышав приказной тон, но тем не менее, подчинился.

— Что такое, Миона?

— Квайет, — спешно объяснила она. – Он упал в обморок. Кровопотеря. Что-то произошло, — она схватила Хагрида за руку и с силой ее рванула. – Поторопись, пожалуйста!

— Мне нужно оплатить счет...

— НЕТ! Пойдем, пожалуйста, — она снова потащила его.

Хагрид бросил извиняющийся взгляд на Росмерту, и та согласно кивнула. Они вышли из бара.

Снег вокруг Гарри был красным от крови.

— Боже мой! – Хагрид не мог пошевелиться.

— Мы должны доставить его в школу так быстро, как сможем! Ты можешь нести его! – Гермиона вывела его из транса. – Подними его и пошли!

Хагрид осторожно взял податливое тело руками и поднял так мягко, как мог.

— Тебе не обязательно быть осторожным! Он без сознания и ничего не чувствует! – Гермиона нетерпеливо топнула ногой. – Теперь пошли!

Но едва они сделали несколько шагов, когда их остановил холодный голос.

— Где Квайетус?

— У меня на руках, профессор, — послушно ответил Хагрид. – Он без сознания.

Снейп пошатнулся. Гермиона схватила его за руку.

— Мы должны немедленно отнести его к мадам Помфри!

— Что случилось? – спросил профессор заплаканную девочку.

— Я... я не знаю. Я пошла в туалет. Я оставила его одного на три или четыре минуты. Когда я возвратилась, его нигде не было видно. Кто-то сказал, что он просто хотел с кем-то поговорить, но скоро вернется. Я подождала десять минут, затем решила его поискать. Я вышла из бара и нашла его у входа, в полусознательном состоянии. Он отключился. Я позвала Хагрида, — задыхаясь, объяснила Гермиона, когда они старались успеть за огромными шагами полугиганта. Она была почти полностью ослеплена слезами, так что ее шаги были более неуверенными, чем Снейпа. Когда девочка упала на землю, тот поднял ее и заставил взять себя за руку.

Впоследствии Гермиона не могла вспомнить деталей этого путешествия. Там было много шатаний, падений, слез у всех, кроме Квайетуса, холодный кусачий ветер, и, казалось, прошли столетия, прежде чем они достигли школьных ворот.

В лазарете кто-то дал ей в руки кружку горячего чаю, а ее верхняя одежда была снята с нее, как и промокшая обувь, и она пролила горячий чай кому-то на колени, и, наконец, она плакала, уткнувшись в плечо очень удивленного зельевара. Этот последний фрагмент воспоминаний был единственным твердым среди вечерних событий.

Немного позже Квайетус пришел в себя и пробормотал что-то Снейпу, звучавшее как: «Мне суждено погибнуть от руки Волдеморта, папа, не волнуйся», и Снейп ответил на это какую-то чушь.

Потом она лежала на кровати, одеяло было плотно подоткнуто. В лазарете была темнота, и кто-то плакал. Это был Снейп, стоявший на коленях около кровати; его голова прижималась к голове сына. Квайетус был без сознания. Гермиона не решалась пошевелиться, чтобы еще сильнее не смущать своего учителя. Вместо этого она думала. О Квайетусе и Роне. В основном, о Роне.

С утра, сразу после того, как мадам Помфри разрешила ей уйти из лазарета, она оделась и оставила оцепенелого учителя и его бессознательного сына. Она направилась в Большой Зал, но Рона там не было. Симус сказал, что тот был в спальне.

— Гермиона, что случилось вчера вечером? Я видел тебя со Снейпом и Хагридом, и ты э... держала Снейпа за руку...

— Да, — кивнула Гермиона. – А Хагрид нес Квайетуса на руках. Мы нашли его в луже крови рядом с «Тремя Метлами».

Симус побледнел, и Гермиона увидела, что Невилл уронил вилку.

— Как он?

— Я не знаю. Он еще не пришел в себя. Мадам Помфри не разрешит никому посетить его. Она не уверена, переживет ли он день.

С этими словами Гермиона поднялась и пошла к гриффиндорской башне. Она встала напротив лестницы, ведущей в спальни мальчиков, и закричала изо всех сил:

— Рон Уизли! Выходи немедленно!

Ей не пришлось долго ждать. Но, как только Рон появился, она схватила его и вышла из гостиной. Она толкнула покорного мальчика в пустой класс и наложила на комнату чары тишины.

— Все кончено, Рон. То, что ты сделал – непростительно, и, независимо от того, выживет Квайетус или нет, я не хочу говорить с тобой никогда в жизни. Я предупреждала тебя. Если он выживет, я не скажу его отцу, что ты сделал, потому что он просил меня, но если он умрет, то первое, что я сделаю – пойду к профессору Снейпу С ТОБОЙ, и расскажу ему всю историю. НО ПОЧЕМУ ТЫ ЭТО С НИМ СДЕЛАЛ? – последние слова они прокричала. – ПОЧЕМУ? ОТВЕЧАЙ МНЕ!

Рон упал на парту, его руки бессильно опустились на колени.

— Я ревновал. Я думал, ты меня обманываешь, — он не решался взглянуть на девушку.

— ЕСЛИ ТЫ ТАК ДУМАЛ, ПОЧЕМУ СНАЧАЛА НЕ ПОГОВОРИЛ СО МНОЙ? Я была твоей девушкой, если бы я тебе изменяла, это было бы, прежде всего, МОЕ решение, а не его! У меня были обязанности по отношению к тебе, а не у него! Что ты наслал на него?

— Ножевое проклятие, — сглотнул Рон, его голос был едва громче шепота.

Резкий звук раздался в глубокой тишине. Лицо Рона горело там, где его коснулась ладонь Гермионы.

— Это было предложение Перси? Это он рассказал тебе секрет Квайетуса? И ты использовал это против него – то, за что он не был ответственен, отчего он так страдал, и ТЫ ИСПОЛЬЗОВАЛ ЭТО ПРОТИВ НЕГО? Я не могу поверить, что когда-то думала, что ты – человек! Я не могу поверить, что встречалась с ублюдком!

— Гермиона, пожалуйста...

— Заткнись! Мне не интересны твои жалкие извинения! Больше нет! И если ты когда-нибудь близко подойдешь к Квайетусу, я клянусь, что лично убью тебя! – с этими словами она вылетела из комнаты и хлопнула за собой дверью.

Рон отчаянно смотрел на дверь. Но она не вернулась.

Она так никогда к нему и не вернулась.

* * *

Дверь лазарета слегка скрипнула, но в тишине этот звук показался очень резким. Гарри увидел, как туманная фигура, сидящая рядом с кроватью на стуле, сердито повернулась к двери и прошипела:

— Вы не можете... – но он не закончил.

— Как он? – спросил второй голос. Гарри почувствовал, как напряжение сидящей фигуры как-то уменьшилось.

— Мадам Помфри говорит, что ему лучше. И я тоже так думаю.

— Можно мне войти? – робко спросил владелец голоса. Размытая фигура кивнула, и дверь открылась шире.

Гермиона вошла в комнату.

Гарри был немного ошарашен поведением Северуса.

Тот поднялся и придвинул к кровати еще один стул.

Гарри неожиданно перестал быть уверенным, спит он или нет.

Гермиона взяла предложенный стул и села, прижав колени к груди.

— Я так боялась, что он... – она не закончила, просто задрожала.

— Я тоже, — прошептал Северус, и Гарри снова был удивлен дружелюбностью его голоса.

— Но теперь... Он ведь выживет, не так ли? – в голосе Гермионы прозвучала надежда.

— Конечно, — Северус пытался говорить обычным голосом, но, по мнению Гарри, у него не получалось.

Через некоторое время Гермиона снова заговорила.

— Спасибо.

— За что? – голос Северуса точно был НЕ холодным. Только удивленным.

— За то, что довели меня обратно.

— Вы пришли обратно своими ногами, мисс Грэйнджер, — Снейп отмахнулся от благодарности. — И я думаю, я должен вас поблагодарить. Если бы вы не действовали так быстро...

— И мы оба должны Хагриду, — прервала Гермиона учителя. Северус, должно быть, чувствовал себя очень плохо, потому что даже не попытался выговорить за дерзость.

— Я думаю, что должен вам обоим, — хриплым голосом вставил Гарри короткий и тихий аргумент.

Они оба вскочили на ноги.

— Ты проснулся! – одновременно закричали они.

Гарри выдавил полуулыбку, глядя на их смущенные лица.

— Не совсем, — сказал он и постарался сесть.

— Оставайся так, — Северус положил ладонь ему на грудь и слегка надавил.

— Я хочу пить, — настаивал Гарри.

Северус помог ему сесть, и Гермиона принесла стакан воды. Когда она попыталась помочь Гарри напиться, он нахмурился и забрал у девушки стакан.

И, конечно, пролил его содержимое на себя.

Гермиона захихикала, Северус улыбнулся, а Гарри покраснел.

— Я сделала вчера то же самое, — вспомнила Гермиона.

— Это не было то же самое, мисс Грэйнджер. Ваше питье было обжигающе горячим, и вы пролили его не себе на колени, а мне. Вы почти кастрировали меня.

Он сказал все это абсолютно строгим голосом, но и Гарри, и Гермиона не смогли сдержать смех.

— Эй, папа, ты сказал, что ты...

— Не смей открывать свой рот! – Северус предупреждающе поднял указательный палец. Гарри пожал плечами и осторожно выпил второй стакан, который держала Гермиона.

После того, как Гарри лег обратно на подушку, лицо Северуса потемнело, и он скрестил руки на груди, нервно барабаня пальцами.

— Кто это был? – спросил он.

Гарри вздохнул.

— Я не скажу тебе. Это была ошибка, и мы все выяснили. Я не хочу снова говорить об этом.

— Квайетус! – угрожающе сказал Снейп.

— Нет, Северус. Я тебе не скажу.

— Ты кого-то защищаешь.

— Это очевидно, — Гарри закрыл глаза. – Я обещал, Северус. Я никогда тебе не скажу. Ты будешь действовать поспешно и не раздумывая. Я хочу, чтобы ты был со мной. Я не хочу, чтобы ты попал в тюрьму.

— Я... – начал Снейп, но Гарри громко зевнул.

— Я хочу спать, — сказал он и повернулся на бок.

Он почувствовал, как заботливые руки подоткнули одеяло, и слышал, как Гермиона спорит с Северусом о том, что мужчине нужно нормально поспать и поесть, и он уснул, когда Северус отказался и остался с ним.

Он не проснулся, когда Гермиона вернулась с подносом еды, и пропустил длинный, тихий разговор между ними двумя.

* * *

Напротив усмехающейся горгульи Рон ждал кого-нибудь из учителей, чтобы ему дали пароль к кабинету директора.