Безжалостный

"Благими намерениями вымощена дорога в ад".

Это должно было быть заклинание, приносящее удачу. Оно было до смешного простым, особенно для Джеймса, который считал себя далеко не новичком в чарах, все же из Хогвартса выпустился с "Превосходно". Не мастером, как Лили, его призванием была Трансфигурация.

Но в этой ситуации он должен был сделать хоть что-нибудь для защиты своего ребенка. Джеймс знал, что задумала Лили, несмотря на то, что она старалась не говорить о своем плане. Их сын, без сомнений, будет гриффиндорцем, как и отец, и ему будет нужна удача в этом жестоком мире.

Это заклинание и близко не было похожим на Феликс фелицис. Всего лишь маленькая щепотка, удачное совпадение в тот момент, когда это нужно больше всего.

"Fortunatus Electiones".

Джеймс наложил чары и улыбнулся тому, как младенец протянул к нему ручки. Поцеловав его в щеку, он покинул комнату, уверенный в том, что его дитя готово встретить все невзгоды мира лицом к лицу.

* * *

Однако для создания заклинания мало знать латынь. Если бы Джеймс проводил больше времени, изучая записи своей жены, он бы знал, насколько важно использовать правильные взмахи палочкой. А главное — понимал, что решающую роль играет желание того, кто накладывал чары.

Новые заклинания — опасная штука. Джеймс хотел, чтобы его сыну сопутствовала удача, однако вместо этого он дал ему возможность принимать правильные решения. Те решения, которые принесут ему удачу.

Но между понятиями чар и проклятий тонкая граница, и зачастую их разделяет лишь восприятие мира того, кто накладывал заклинание.

Возможно, все было бы хорошо, если бы не одна маленькая ошибка.

У магии было свое понятие удачи, отличавшееся от того, чего ожидал Джеймс.

* * *

Младенец посмотрел на красноглазого монстра и принял решение не плакать.

Его мама лежала на полу, чего она никогда не делала, когда они играли. Он еще не понимал, что это значило, но ему было страшно. Когда ему было страшно — он плакал, понимая, что это приносило нежность: ласковые прикосновения родителей, приятные для слуха фразы и любящие поцелуи. Но сейчас монстр глазел на него, а хуже всего — сделал нечто с его мамой, той, кто дарил младенцу нежность.

Поэтому он не плакал, а просто смотрел на это существо широко раскрытыми глазами зеленого цвета, невинно и серьезно.

— Ты? И это человек, который должен меня победить? — вопрошал монстр удивительно нормальным человеческим голосом. Младенец заколебался, решая, стоит ли заплакать, ведь тогда может прийти отец. Он в последнее время был злой: произносил громкие слова и фразы, махал руками и мальчик этого боялся.

Он не заплакал.

Красноглазый монстр ухмыльнулся и поднял палочку в руке. Похожую использовали его родители. Магическая штука делала волшебные вещи: хорошие и плохие.

Монстр остановился, глаза серьезно смотрели, он что-то решал для себя.

— Пожалуй... пожалуй, есть и другой вариант.

Он подошел ближе и протянул палец к младенцу. Мальчик знал, что это значит, ведь они с мамой играли подобным образом, их игра называлась "достань, пожми, улыбнись".

И поэтому он сжал палец своей маленькой рукой.

Боль возникла неожиданно, и она была куда сильнее страха перед этим монстром.

Мальчик заплакал. Он сильно кричал, плакал, ожидал нежности, надеялся, что его мама сейчас поднимется с пола и возьмет его на руки, или же отец забежит в комнату и выпроводит монстра, что обидел его. Он кричал и ждал, пока его не прервал страшный голос.

Луч зеленого цвета возник между ними, и в этот раз мальчик получил еще больше боли вместо нежности. Ни мамы, ни папы, только красноглазый монстр и его зеленый луч. Воздух сгустился и стало тяжело дышать.

Мальчик упал в свою колыбельку и оглянулся: монстр пропал. Он втянул воздух и икнул, собираясь закричать, но передумал. Он плакал до этого, и пришел зеленый луч. Пожалуй, правила опять изменились. Мальчик лежал в тишине, и это был хороший выбор.

Ведь слезы не приносили нежности.

* * *

Он редко говорил. Если только была необходимость, ведь каждое сказанное вслух слово использовалось кузеном против него. Еще одно правило: одинаковые действия не приносят одинакового результата в отношении разных людей.

В молчании он нашел свою силу и начал сам устанавливать правила.

Когда шла вторая неделя занятий в школе, он научился читать и узнал, что мальчики спят в кроватях, а не чуланах.

Он разглядывал простые слова и рисунки.

"Джейн спит. Джейн спит в кровати. Джейн спит в своей кровати".

Мальчик воровато осмотрелся и вырвал страницу из книги. Вечером тетя Петуния нашла эту страницу у изголовья их с Верноном кровати. А уже ночью вторая комната Дадли перешла к нему.

Решение молчать всегда было самым разумным.

* * *

Он знал, что куда умнее своих сверстников. И не понимал, почему они не придерживались правил. Почему совершали все те же ошибки; почему выбирали длинный путь; почему им было так трудно? Он слышал, как они ссорились, как кричали, дрались, но не вмешивался.

Он всегда выбирал правильно, и поэтому учился. Он читал о людях: сначала только слова, пока не нашел в себе силы читать и понимать длинные предложения. Его узнавали в школьной библиотеке, считая ненормальным, но тихим, до которого никому не было дела.

Шло время, и он начал понимать, что хорошие решения иногда становятся плохими, если в будущем совершить ошибку. И то, что хорошее и плохое не значит — правильно и не правильно.

Его удивляло, что дети вокруг не понимали этих банальных вещей, но ни к кому не лез со своей правдой, а продолжал учиться и узнавал мир вокруг себя, который был ему так чужд и непонятен.

* * *

Его кузен был огромен. Большой мальчик был слишком толстым, но в этом была его сила. Мальчик знал, что он никогда не будет таким сильным, как кузен. Впрочем, мир всегда находился в равновесии, поэтому его сила была в скорости.

В книжках, что он читал, Дадли был бы врагом, хулиганом, тираном.

Он не хотел, чтобы его кузен победил, ведь он хотел быть героем и принимать героические решения. Но в последнее время эти решения не были хорошими: они были правильными, что сделало ситуацию куда более запутанной.

Он решил стать таким героем, который будет принимать только хорошие решения.

В тот же день Дадли толкнул его на землю и громко рассмеялся.

Мальчик поднялся, вытащил небольшой нож (который украл из кухни тети Петунии) и воткнул его в ногу кузена. Толстяк завыл, но место было выбрано правильно: спортивная площадка была пуста, а большие деревья преграждали обзор с автомобильной дороги, что проходила невдалеке.

— Урод! Я скажу мамочке! Я скажу-у-у!

Он же молча вытащил нож, который вышел из плоти с мерзким хлюпающим звуком. Дадли застонал и упал на землю, продолжая рыдать. Это продолжалось не слишком долго, и когда кузен поднял на него взгляд, в его глазах отчетливо виднелся страх.

— Скажешь ей — и тебе станет еще хуже.

Все было просто. Он любил простоту, в то время как другие любили заполнять ее никому не нужными мелочами. Или тем, чего боялись услышать.

Дадли от удивления приоткрыл рот, наблюдая, как мальчик провел ножом в сантиметре от своего горла, явно предостерегая от необдуманных решений.

После этого Дадли один раз кивнул.

* * *

Имя мальчика было Гарри Поттер. Он всегда знал это, но в их доме оно было сродни страшному проклятию. Однако в школе ситуация поменялась, конечно, учителя звали его "мистер Поттер", а вот ученики — Гарри. Поэтому он начал понимать, насколько велико значение имен, какая сила у титулов и как именно завязывается дружба. С имени.

Гарри не называл своего имени, потому что не хотел ненужных друзей. Сначала мальчики и девочки называли его по имени без разрешения, но он не отзывался, поэтому они отстали от него.

И это был еще один урок: если ты игнорируешь — рано или поздно будут игнорировать тебя. Это был урок, который он быстро сделал для себя правилом.

* * *

Гарри шел по улице и услышал голос девочки.

— Остановитесь! Ох... пожалуйста. Это мое! Стой!

Дадли и двое его друзей (почти столь же массивные, как и он) крутились вокруг рыдающей девочки и улюлюкали, перебрасываясь ее розовым портфелем.

— Заставь нас, — гоготал его кузен.

Но девочка лишь плакала, напоминая маленького кролика, окруженного сворой собак.

В этот момент Дадли заметил его приближение и застыл. Его друзья все еще ухмылялись, поигрывая небольшими, но заметными мускулами. Дадли больше не смеялся, он помнил урок.

Гарри остановился возле них и посмотрел на девочку вблизи. Затем он перевел взгляд на кузена.

— Жалость, — просто сказал он, и Дадли слегка покраснел. Гарри же пошел дальше, игнорируя крики девочки.

— Оставьте его в покое, — донеслось до него, — он сумасшедший.

Гарри не уточнил, что именно он имел в виду, для этого потребовалось бы слишком много слов, а слова — это ценность. Девочка была жалкой — слезы не решали проблемы. Дадли был жалким — выбрал столь слабую цель. Друзья кузена тоже были жалкими — находились рядом с ним.

Но почему Гарри должен мешать им? Тут, как обычно, был выбор. И он знал, что есть хороший выбор, лучший выбор и наилучший выбор. А также плохой и наихудший.

Поэтому Гарри забыл о девочке и пошел домой, сделав для себя хороший выбор.

* * *

— Помоги мне, Гарри! Пожалуйста! — со слезами шептал Дадли.

Им было по десять и его кузен больше не издевался над маленькими девочками на улицах. Он понял и запомнил слова Гарри, сказанные годами ранее, и решил, что это слишком мелко для него. Теперь его банда ставила перед собой более высокие цели.

Гарри лежал на кровати, смотрел на потолок в своей комнате и сохранял молчание.

— Я не хотел, это был несчастный случай! Мама с папой убьют меня. Мы просто хотели украсть этот новый велик, тут недалеко есть человек, который купил бы его втридорога. Там никого не должно было быть. Я просто... решил, что если я слегка ударю его, он просто вырубится, и мы сможем уйти. Но он меня увидел, Гарри! И я был так зол, и... он не дышит. Пирс убежал, а я не могу сделать это сам. Пожалуйста!

Гарри прикинул все варианты. Дадли в этот момент стоило волноваться не о родителях, а о более серьезных инстанциях, но мозг его кузена был слишком маленьким для этого, а вот кулаки, как оказалось, нет.

Он мог ему не помогать и тем самым от него избавиться. Но у подобного решения были свои подводные камни. Человек уже был мертв, сделанного не исправить. И, если Гарри поможет кузену, тот будет обязан ему.

Гарри посмотрел в его глаза.

— Покажи мне, — сказал он и приготовился избавляться от тела.

* * *

Гарри всегда был один. Он читал книги, а когда это ему надоедало, выходил на пробежку. И в движении, и в покое его мозг постоянно работал, просчитывая разные варианты.

В последнее время он обучался математике, выучил все улицы вокруг дома, тренировался подсчитывать дистанцию, время и риск. Каждый шаг был выбором: быстро или медленно, вперед или назад.

И Гарри всегда делал правильный выбор, а зачастую — лучший.

Он был прилежен и тих, и за последний год заработал небольшой авторитет у одноклассников, приправленный дозой страха.

Банда Дадли доминировала в школе, но только у Гарри имелся к ним иммунитет, что вызывало уважение. Гарри был сильнее, чем они. Это новое для них правило он тщательно вкладывал в головы детей.

За месяц до одиннадцатого дня рождения пришло письмо. Тетя открыла его и застыла, словно статуя. Гарри наблюдал, как она переводит взгляд с него на мужа и на Дадли.

Он видел, как она подсчитывает варианты.

Их глаза встретились, ее плечи опустились и Петуния сдалась. Она протянула ему письмо, отвернулась и вышла.

Гарри прочел его, ни на минуту не сомневаясь в правильности: он знал, что он особенный.

Теперь он знал, почему.

* * *

Тетя отвечала на его вопросы безжизненным голосом, в ее глазах плескалась злоба, но направлена она была куда-то в прошлое. Она провела его в магический переулок, так как у Гарри не было совы, чтобы ответить на письмо из Хогвартса.

Он узнал для себя много нового в тот день и выучил новых правил больше, чем мог сосчитать.

"Не все волшебники одинаковы".

"Кровь и фамилия очень важны".

"Гарри Поттер — это Мальчик-Который-Выжил".

"Никто не мог сказать ему, кто такой Сами-Знаете-Кто".

Гарри не позволял своему разуму расслабляться, впитывая всю информацию, до которой мог добраться. Он не позволял глазам любоваться чудесами магии. Он создал специальную ячейку в своей голове, запоминая все.

Поэтому смог принять самое наилучшее решение.

Он не покинул переулок, а его тетя не слишком удивилась этому. Теперь у него были деньги. Старые деньги, деньги Поттеров, сейф, полный золотых монет. Ему не нужны больше родственники-магглы.

Он принял решение и попрощался с ними с улыбкой.

Первую неделю он провел, читая все книги о магическом мире. Сразу ответил на письмо, приобрел вещи для школы и сотню других важных предметов.

Конечно же, наиболее памятным стал выбор палочки.

Оливандер — изготовитель палочек — был таким же тихим, как сам Гарри, поэтому они уютно чувствовали себя в тишине.

Он пробовал палочку за палочкой, пока одна из них не выпустила сноп жёлто-зелёных искр.

— Интересно, — пробормотал мастер, и Гарри наблюдал за ним, запоминая новое правило: "Чтобы получить ответы — надо задавать вопросы".

— Что именно интересно? — спросил наконец он.

Оказывается, его палочка была сестрой палочки Того-Кого-Нельзя-Называть. Той палочки, которая оставила ему этот шрам и убила родителей. Тот красноглазый монстр из кошмаров.

Гарри нашел его имя в книгах: Волдеморт.

Смог ли колдун убежать от смерти или заставил ее саму бежать от него? Что именно Волдеморт пытался сделать, когда выбрал себе подобное имя?

Еще одно правило: есть причина между каждым выбором — хорошим или плохим, правильным или нет. И эти причины всегда бывают важными.