Глава 7
- Давно не виделись, Най. Привет, наследник Мракс!
Позже Вальбурга и Марволо будут долго спорить, у кого первого задергался глаз: у Найджелуса Гарольда Певерелла или у Арктуруса Сириуса Блека. Но это потом, а в тот момент детям было просто страшно, такую ярость выражали лица лордов.
- Регулус, - прошипел старший брат, заставив молодого Мракса, усомниться в том, что Блеки не владеют змеиным языком.
- Регулус, еще раз так сделаешь и можешь не сомневаться, мне будет абсолютно все равно, что в Англии применение Круциатуса карается заключением в Азкабан! – тихо, но очень убедительно сообщил Найджелус, заставив всех присутствующих нервно вздрогнуть. Блек выпустил молодого человека из объятий и упал на стул рядом с братом.
- Иногда ты пугаешь меня, Най, - выдохнул он нервно. – Что плохого в том, что я чмокнул тебя в щеку?
- Ты сделал это на людях! – ответил Певерелл, поправляя воротник. – Это не прилично.
- Я думаю, они правы, дядя. Тебе бы тоже не понравилось, если бы тебя тискали, как плюшевого мишку прямо посреди Косого переулка. Ведь здесь бывают магглорожденные! Что они могут подумать? – деловито заговорила Вальбурга. – Они решат, что мы такие же невоспитанные, как и они!
Всех немало позабавило сравнение с плюшевым мишкой. Взрослые расслабились и с улыбкой переглянулись.
- Я слышала, - понизив голос, промолвила Ликорис. – У магглов не приняты отношения между мужчинами.
- Мне плевать на них, - отмахнулся Блек младший. – Я просто хотел, чтобы Най немного расслабился.
- Тебе это не удалось, - отрезал молодой человек, поджав губы. – Да и нам все равно пора.
Лорд Певерелл поднялся из-за столика, вручил официантке деньги и церемонно распрощался с Блеками. Вознамерившийся отправиться вместе с Найджелусом и Томом по магазинам Регулус был резко осажен и оставлен с братом. Дети неохотно попрощались. Уходя и постоянно оглядываясь, чтобы поймать взгляд Вальбурги и посмотреть, как она машет ему рукой, Реддл услышал ворчание:
- Черт, я опять впал в немилость, теперь он меня месяц до своей постели не допустит.
До этого дня Том никогда не бывал в магазинах игрушек. Но он не сомневался, что маггловские и волшебные магазины сильно отличаются друг от друга. Хотя бы потому, что даже самые дорогие маггловские игрушки не умели ходить или разговаривать. Солдатики в красной форме сражались с солдатиками в синем, медведи тянулись к покупателям мягкими лапами, куклы приседали в реверансах. Реддлу показалось, что его опекуну понравилось в магазине не меньше, чем ему самому. Глаза Найджелуса горели, щеки покрылись легким румянцем. Он тискал и дергал каждую приглянувшуюся игрушку, чуть ли не заставляя Тома делать то же самое. Они бродили между чудесных полок несколько часов, получая ни с чем несравнимое наслаждение, и вернулись домой нагруженные пакетами, как домовые эльфы.
Марволо впервые видел, чтобы опекун столько смеялся.
Том раньше никогда особо не задумывался об этом, но вечером того дня, перелистывая книжки, принесенные Ирвином в его комнату, впервые обратил внимание на существенное различие в маггловских и волшебных сказках. Принц отнюдь не всегда спасал принцессу, а злой колдун не редко похищал вовсе не красавицу. Любовь между мужчинами воспевалась в балладах и поэмах волшебного мира ничуть не реже, чем любовь к женщине.
Осознание того, какие именно отношения поддерживают его опекун и Регулус Блек было не просто болезненным. Оно било по нервам, по сердцу, по разуму. Кто-то другой владеет сердцем Найджелуса, кто-то другой прикасается к его телу. В памяти Реддла всплывали отвратительные картины того, как щупал его попечитель приюта, как заставлял гнуться его тело, сколько боли и ненависти... Неужели лорд Певерелл позволяет Блеку делать такое с собой? Но зачем? Неужели, он получает от этого удовольствие.
Том представлял, как его опекун стоит на постели, среди мятых простынь, в той же самой позе, в какую встал перед ним наследник Мракс в свою первую ночь в поместье. Мальчик воображал, как руки Регулуса поглаживают гладкие ягодицы Найджелуса, как его губы скользят по позвоночнику молодого человека, как встречаются их губы. Том судорожно втянул воздух и закусил губу. Отвратительно.
Но что если бы это его, Тома, руки гладили, ласкали, раздвигали, его губы целовали...
Том провалился в сон и, проснувшись, забыл о своих фантазиях, решив, что лорд Найджелус гораздо более умный и опытный, чем его воспитанник и сам разберется со своей личной жизнью. Впрочем, Том больше не мог так благосклонно оценивать Регулуса Блека.
А на следующее утро, за завтраком, наследник Мракс получил свое первое письмо. Его принесла маленькая серая сова со смешной розовой ленточкой на шее. Птица аккуратно приземлилась около тарелки мальчика и деловито протянула ему крохотную лапку, к которой было прицеплено письмо. Том удивленно посмотрел на нее и перевел вопросительный взгляд на Найджелуса. Хотя Ирвин сидел напротив него и проводил с ребенком куда больше времени, когда рядом находился опекун, Том всегда инстинктивно искал только его одобрения и поддержки.
- Открывай, - кивнул молодой лорд, поднося к губам чашку.
Мальчик быстро освободил сову от ноши и пододвинул к ней тарелочку с беконом, как всегда делал Певерелл, если ему приносили почту за завтраком. Почтальонша от угощения не отказалась и тут же захватила довольно большой кусок.
- Это от Вальбурги, - удивленно сообщил Том, прочитав послание.
- Вот как? Мисс Блек решила начать переписываться с тобой?
- Похоже на то, - растеряно ответил мальчик.
- Надеюсь, ты не против общаться с ней? Тебе следует завести друзей, чтобы не скучать.
- О! Вообще-то Вальбурга мне очень понравилась, я с удовольствием отвечу ей.
Так и началась их переписка. Они обменивались письмами каждый день, рассказывая все, что только приходило им в головы: о занятиях, учителях, прочитанных книгах, завтраках и обедах, особенностях поведения домовых эльфов, полетах на метле и буйном нраве лошадей. Вальбурга так же писала о родственниках. Ее семья не бедствовала, но и богачами их назвать нельзя было. Отец приходился двоюродным братом Арктурусу и Регулусу. Он работал в министерстве и прилично зарабатывал. Мать серьезно болела и старалась большую часть времени проводить в постели, поэтому дети редко видели ее. Чаще всего, юная Блек жаловалась на своего приставучего младшего брата. Альфарад всегда ходил за ней хвостиком, не упуская из вида даже на полчаса. Том писать о своем семейном положении опасался. Во-первых, он не был уверен, что можно, а что нельзя рассказывать, во-вторых, о Найджелусе и его жизни он почти нечего не знал, а в-третьих, мальчик боялся, что подружка, к которой он так привязался, откажется общаться с ним, если узнает, что он полукровка, ведь все Блеки очень трепетно относились к чистокровности.
Примерно после двух месяцев подобного общения девочка решила устроить Марволо сюрприз и однажды утром просто вывалилась из камина на пол его спальни. До утренней побудки и прихода Ирвина оставалось еще полчаса, которые Том обычно занимал чтением какой-нибудь книги, например «Истории Хогвартса». Утренней гостье он был, конечно, рад, но в то же время весьма обеспокоен реакцией взрослых на этот визит. Как вскоре выяснилось, Вальбурга тоже разрешения на поход в гости не получала и сбежала из дома тайно. Обнаружив ее в комнате воспитанника Ирвин, не поддаваясь ни на какие уговоры, отправился будить Найджелуса, а тот в свою очередь был вынужден будить Поллукса Блека – отца Вальбурги, чтобы предупредить о местонахождении девочки. Но, что изумительно, никто не сказал ни слова против, и с этого дня юной Блек разрешалось в любое время навещать Марволо, предварительно предупредив родителей и взяв с собой няню – эльфа. Чем она беззастенчиво пользовалась, проводя иногда целые дни в компании своего друга. Часто Вальбурга приходила еще с утра, высиживала рядом с мальчиком все его занятия, потом они вместе ели, посвящая остаток дня играм.
Мисс Блек была не похожа на тех детей, с которыми Том общался в приюте. Она не знала слова «нет», у нее было все, чего только можно пожелать, но природная смекалка подсказывала ей чувство меры. Хитрая, не глупая, бойкая, слегка нагловатая и при этом совсем не плохо воспитанная. Вальбурга не давала ему окопаться в книгах, заставляла действовать. Чем-то эта девчонка напоминала Реддлу Билли Стаббса, он наверняка был бы таким же, если бы жил не в приюте. Первоначальные страхи о том, что она отвернется от него из-за его полукровности развеялись, когда Блек сказала, что уже знает об этом. Но о детстве в приюте, Том предпочитал молчать.
Вальбурга со своей стороны считала Марволо очень красивым, и это было поначалу самым главным, ибо девочка мгновенно влюбилась в него еще в кафе семьи Фортескью. Переписываясь с ним, она не переставала восхищаться его умением играть словами, каллиграфическим почерком... Том был приятным собеседником, хорошим мальчиком и вообще достойным кандидатом на роль ее друга и возлюбленного. Вальбурга пророчила ему великое будущее, в котором она, конечно же, будет стоять от него по правую руку. В ее воображении уже звенели свадебные колокола.
Гарри нередко наблюдал за ними, оставаясь незамеченным. В его воспоминаниях Вальбурга Блек была крикливым полусумасшедшим портретом, нелюбимой женой, одинокой женщиной, разочаровавшейся и разочаровавшей матерью. В этот образ никак не вписывалась визжащая девчонка в сиреневой мантии с цветочками, плескавшаяся в фонтане или летавшая наперегонки на метле. Впрочем, мальчик, который смеялся рядом с ней, тоже не мог быть Волдемортом.
Это просто убивало Поттера. Итак, расшатанная психика, стонала под грузом противоречий. Люди, которых он видел глубокими стариками, многие из которых сыграли отнюдь не лучшую роль в его жизни, представали перед ним несмышлеными детишками, нуждались в чужой заботе и присмотре. Только сейчас Поттер начал понимать какую ответственность возложил на него Волдеморт, вернув в прошлое. Гарри предстояло изменить не только жизнь мальчика Тома, но и жизни нескольких поколений чистокровных волшебников, пошедших за ним. Изменить целый век истории. Целый мир.
Думая об этом, Гарри впадал в депрессию и часами рыдал в подушку, в кровь, кусая губы и руки. Иногда у него начинались истерики, и он бил вазы и рвал мантии и одеяла. Один раз молодой человек чуть не перерезал себе вены. Тщательно подобранная Гарри прислуга, в преданности которой он совершенно оправданно не сомневался, боялась заходить в комнаты лорда Певерелла в такие дни. Экономка и дворецкий были давно предупреждены о том, что такие приступы сумасшествия возможны и выполняли главный приказ: Марволо об этих безумных выходках не должен узнать ни в коем случае. Преданные люди, тем не менее, не собирались оставлять Найджелуса одного в таком положении, поэтому и пригласили Регулуса.
Блек, как ни странно такому поведению любовника не удивился и вовсе не испугался. Из старинных книг он, конечно, знал о проклятии рода Певереллов и сейчас стоически воспринял увиденное. Впрочем, Регулус боялся, но не того, что сумасшедший может ему что-то сделать, а того, что такой замечательный талантливый парень, как Найджелус, у которого к тому же ребенок на попечении, сойдет с ума. Регулус не хотел потерять его. Наверное, в те дни Блек впервые осознал, что Певерелл не просто очередное временное увлечение, он действительно любил Найджелуса. Молодой человек не прислушивался к сбивчивым рассказам и тихим бормотаниям, не пытался узнать, что именно гложет его возлюбленного. Хотя и тяжело было не обращать внимания, когда Найджелус звал его Блейзом. Он лишь перебинтовывал его раненые руки, целовал опухшие от слез глаза и шептал на уши ласковую утешительную чушь. Как ни странно это помогало. Найджелус чаще всего брал себя в руки и спускался к обеду в столовую. Том даже не заметил, что с его опекуном что-то происходит.
В середине декабря, за несколько дней до Рождества, когда домовые эльфы уже носились по всему поместью, чистя и украшая, Вальбурга явилась в гости не одна. Ругаясь словами, которые маленьким девочкам знать совсем не полагалось, она вытолкнула из камина уже знакомую Тому, Лукрецию Блек и симпатичного мальчика их возраста. Был выходной, и Реддл только что пришел с завтрака и собирался в библиотеку. Все вместе, они тайком убежали в сад и затаились там, в одной из любимейших беседок Вальбурги.
Мальчика звали Игнатиус Преветт. Он принадлежал к древнему чистокровному роду и являлся единственным наследником. Его волосы отливали рыжим, на носу - кнопке резвились многочисленные веснушки. Он был немного полненьким, во рту не хватало одного зуба, но Тому мальчик сразу понравился. Реддл ощутил в нем что-то близкое и родное. Лукреция мгновенно стала лишь помехой в их трио.
Ребят нашли только ближе к вечеру. Впрочем, не очень-то их и искали. В преддверии рождественских празднеств семьи Вальбурги и Игнатиуса жили в родовом особняке Блеков в Лондоне. Поллукс, разумеется, сразу же догадался, куда убежала его дочь, так что родители особо и не беспокоились, отчасти еще и потому, что последние три недели в поместье «Старые дубы» почти безвылазно находился Регулус, хотя дети об этом, конечно, не знали.
Идея Рождественского Бала у Виолетты Блек – бабушки Вальбурги пугала Тома до дрожи в коленках. Бал, на котором ему предстояло почти три часа провести под оценивающими взглядами чистокровных, должен был состояться уже завтра. Терпеть их едкие высказывания и издевательства, следить за каждым своим жестом, чтобы не опозорить семью. Мнение этих людей было очень важно для мальчика, потому что оно было важным для Найджелуса. Все заверения Вальбурги, что Марволо самый красивый, умный и родовитый ребенок в Англии ничуть не обнадеживали. Реддл уже начал подозревать, что его подружка влюблена в него.
Ирвин о таких мероприятиях ничего не знал, поэтому его утешения и попытки развеселить пропадали даром. Тому хотелось поговорить с опекуном, но лорд Певерелл, как назло, уже два дня не появлялся на обедах, а в последний раз, когда ребенок его видел, выглядел таким усталым и больным, что Том не решился подойти. Но сегодня страх перед неизвестным все-таки пересилил. Расположение комнат в противоположном крыле было мальчику прекрасно известно, поэтому, когда часы пробили одиннадцать вечера, он накинул халатик, всунул ножки в тапочки и осторожно двинулся к спальне опекуна.
Ему просто необходимо было поговорить с лордом Найджелусом!
Часть дома, в которой находились покои хозяина, показалась мальчику какой-то темной, опасной и... больной. Здесь царила тяжелая атмосфера отчаяния и безумия, заставившая коленки наследника подогнуться. Но Том все же продвигался вперед, испуганно замирая от каждого шороха и прячась в нишах и за гардинами.
- Нет, Блейз, пожалуйста, уходи, я хочу остаться один, - простонал знакомый голос. Том вздрогнул и невольно прислонился к стене. Он никогда не слышал в голосе опекуна таких интонаций. Болезненных и умоляющих. «Кто такой Блейз?» - сердито нахмурился мальчик: «И почему он мучает милорда? Надо позвать слуг, пускай, они выкинут этого типа из дома!»
- Най, солнышко, успокойся. Это я, Регулус. Давай я тебя обниму, мой хороший. Вот так, - ласково ответил Блек. Реддл нахмурился еще больше. «Если с ним мистер Блек, то почему лорд Найджелус зовет его другим именем?»
- Я так виноват перед тобой, Блейз, - всхлипнул Певерелл. – Посмотри, везде кровь! Магглы... мертвые, все мертвые... А они убили тебя, точно. Я видел, как у Драко дрожали руки, когда они вошли. А я все равно говорил с ними, даже чай пил. Прости, прости...
- Все хорошо, я прощаю, - утешающее ответил Регулус.
- Это его вина, его! Почему он велел мне приехать сюда?! Я не хочу! Я хочу домой! Сириус, забери меня! – закричал вдруг Найджелус и стал вырываться из рук мужчины. В процессе борьбы они задели тумбочку, и с нее упала лампа. Молодой лорд замер, и Блек, взглянув на него, понял, что наступил один из моментов просветления. Они случались все реже в последнее время. Даже к ужину, Найджелус теперь не каждый день мог спуститься, а о завтрашнем Бале Блек даже думать отказывался. Регулус опасался, что его любимому не долго осталось. И от этого молодого чистокровного начинало трясти. Сделать ничего для остановки безумия не представлялось возможным, а в моменты озарения Найджелус просто улыбался ему и непонятно говорил, будто знал, на что шел, когда приехал сюда, и что ему не стоило доверять врагам. Говорил не понятно и не желал объяснять. Регулус устал и чувствовал, что еще немного и сам начнет сходить с ума.
- Спасибо, - вздохнул Певерелл, потрепав любовника по волосам. – Не знаю, чтобы мы без тебя делали. Репаро!
Разбившаяся несколько мгновений назад лампа собралась в свое прежнее состояние, хотя у Найджелуса не было волшебной палочки, Блек, предусмотрительно ее отнял.
- Ничего не хочешь мне объяснить, Най? Кого ты зовешь, перед кем извиняешься? И что у тебя за враги такие, что даже в бреду, ты не называешь их по имени? – строго потребовал Регулус. – Я хочу знать!
- Здесь нам ничего не угрожает, - покачал головой Певерелл. – Я сделал все, как он велел мне...
- Ничего не угрожает?! Да ты вот-вот свихнешься! – вспылил его собеседник.
- Это неизбежно. Но я уже выполнил основную часть того, что было нужно...
- Да что ты несешь! Ты не имеешь права...
- Регулус, не мог бы ты оставить меня одного? Я немного устал...
- Я ухожу! – рявкнул Блек и вылетел из комнаты, хлопнув за собой дверью. Он зашел в соседние покои и не заметил спрятавшегося за занавеской в коридоре Тома.
Подождав несколько минут и уверившись, что Регулус не выйдет из своей комнаты, мальчик тихо подкрался к двери и заглянул в покои опекуна. Найджелус сидел на постели в полураспахнутом светло-зеленом халатике, уронив голову на руки. Робко Реддл вошел и подкрался к опекуну. Он протянул руку и впервые в жизни первым, без разрешения дотронулся до Найджелуса. Задыхаясь от собственной дерзости, мальчик зарылся пальцами в густые волосы юноши. Певерелл поднял голову и с удивлением посмотрел на него. Несколько минут они молчали, просто смотря в глаза друг другу. Опекун был мертвецки бледен, выделялись только красные опухшие веки, да искусанные посиневшие губы.
- Я... я просто... - Том не знал, как оправдать свою дерзость. Лорд, вдруг, странно улыбнулся и кивнул на постель. Ребенок вздрогнул, но покорно забрался и лег под одеяло. Реддл ожидал чего угодно, но не того, что его обнимут, как мягкую игрушку и уютно засопят на ухо.
Кажется, его высокомерному, холодному и немного сумасшедшему опекуну нравилось спать, обнимая своего наследника.