Не Василиса
Чертыхаясь и кляня на чем свет стоит все древние традиции, сказочников и идейного батюшку, Иван-Царевич осторожно проверил траву, перед тем как шагнуть. В этих болотах не то что стрелы, света белого не найдешь. Наверняка же обычай придуман был где-нибудь в степях, а не в их болотах. Иван-Царевич снова отругал себя, что заикнулся, будто ему никто при дворе не нравился. Выбрал бы ту купеческую дочку, Марфа или как ее, нормальная ж была. А теперь? Нашли, понимаешь, древнюю традицию – пошли стрелу в любую сторону, а где найдешь, там тебе и судьба будет. Одно расстройство. А если не найдет? Сгинет он в этих болотах вместе со стрелой.
Справа раздалось громкое кваканье. От неожиданности Иван-Царевич оступился и по колено провалился в мутную воду, безнадежно испачкав дорогие штаны. Выругавшись и оглядевшись по сторонам, на кочке неподалеку он заметил необычайно большую жабу. Она была покрыта бородавками и вообще была крайне страшна. Ивану-Царевичу показалось, что она смотрела на него с нескрываемой жалостью. Но обрадовало его другое – перед ней лежала его собственная стела, целая и невредимая. Однако радость быстро сменилась недоумением, едва он вспомнил продолжение сказания про лягушку. Если легенды не врали, то дальше ему надо было поцеловать жабу, и тогда она превратится в принцессу, с которой они будут жить долго и счастливо.
Жаба снова квакнула, с сомнением глядя на Ивана-Царевича. Тот сомнения разделял. Легенды легендами, но кто гарантирует, что она станет красавицей? Какие у них там каноны красоты то были, когда эти сказания складывались. Или, что было еще хуже, красавицей-то может она и будет, но вдруг характер скверный окажется? Как ее в болото возвращать потом? Про это легенды умалчивали. Но делать было нечего, традиция требовала поцелуя, значит, поцелуй.
Иван-Царевич осторожно приблизился и наклонился, чтобы жабу поднять, но та квакнула с явным неодобрением и отпрыгнула в сторону. Иван-Царевич чертыхнулся.
– Да не бойся, дура, – пробормотал он, осторожно переступая по кочкам к жабе. – Я ж твою судьбу устраиваю.
В какое-то мгновение он был готов поверить, что если бы могла, жаба покрутила бы пальцем у виска. Но она только продолжала смотреть, как он прыгал по кочкам. Наконец, они снова оказались рядом на поляне. Иван-Царевич решил больше не рисковать брать несговорчивое животное и осторожно опустился рядом на колени. Вблизи жаба оказалась еще более противной. Он зажмурился и потянулся к ней, чтобы поцеловать.
– Мужик, ты чего? – неожиданно совсем рядом с ним прозвучал хриплый озадаченный голос.
Иван-Царевич открыл глаза. Он стоял на коленях перед пустым местом, жаба исчезла. Зато чуть впереди на трухлявом пне, скрючившись и подобрав под себя ноги, сидел странный тип. У него была бледная зеленоватая кожа, длинные серые волосы, в которых запуталась болотная тина. Роль одежды на нем исполняли какие-то листья.
– А жаба где? – от неожиданности Иван-Царевич сел на землю.
– Я за нее, – тип достал откуда-то ветку и поковырялся во рту, обнажая острые зубы. – Я это был. Думал, ты за стрелой. Мало ли, может у вас там нехватка, или ценность какая, раз ты за ней аж на болота приперся.
– А принцесса? – совсем обалдел Иван-Царевич.
– Какая еще принцесса? – тип не мигая посмотрел на гостя.
– Ну эта... пошли стрелу, куда глаза глядят, там и найдешь...
– Тьфу, – тип соскочил с пня и принялся расхаживать взад-вперед. Он оказался совсем невысокого роста, но с длинными конечностями. Иван-Царевич на всякий случай отполз подальше и угодил рукой в лужу. – Ты б еще на кладбище стрелу запустил. Откуда я тебе здесь невесту возьму? Утопленницу вот, хочешь?
Тип остановился и обнажил острые зубы, вероятно, улыбаясь. Иван-Царевич лихорадочно замотал головой.
– Нет? Зря. Толковая девка...
Но Иван-Царевич не стал слушать до конца. Он осторожно поднялся, и, пробормотав какие-то слова извинения за беспокойство, сломя голову бросился через кусты прочь, то и дело спотыкаясь.
– А стрела? – водяной задумчиво посмотрел ему вслед. Когда гость скрылся из виду, водяной со вздохом исчез в мутной воде.