любовный контракт

Гарри повел Дафну в свою комнату, стараясь не ерзать. Он решил, что для него будет лучше сначала забрать свою одежду, прежде чем он заберет свои школьные принадлежности. Когда они вошли в комнату, Дафна оглядела ее. Хотя она скрывала выражение своего лица, она не могла не испытывать отвращения к тому, насколько плохой была комната, хотя она сильно подозревала, что Гарри не был причиной этого.

Комната была относительно небольшой, матрас лежал на полу и выглядел так, словно из него торчали пружины. Справа от нее стоял шкаф, одна дверца которого выглядела так, словно вот-вот сорвется с петель. Рядом с матрасом, который стоял под окном, стоял небольшой письменный стол; когда Дафна присмотрелась к нему повнимательнее, она заметила, что снаружи у него были скобы для прутьев. Слева от комнаты стоял комод, на котором в своей клетке покоилась верная снежная сова Гарри, Хедвиг.

Большие янтарные глаза Хедвиг критически смотрели на Дафну. Дафна слегка вздрогнула, задаваясь вопросом, могла ли белая сова каким-то образом знать, что она студентка Слизерина и потенциально может представлять угрозу для своего учителя. Во многом она восхищалась преданностью совы, ее состраданием и верностью своей хозяйке. Ей даже пришлось уважать сову за то, что она хотела убедиться, что Гарри в безопасности; ей пришлось представить, что любое животное будет похоже на Хедвиг, когда дело касается их владельцев.

"Так вот где ты спишь?" Спросила она Гарри, пытаясь узнать его получше. "Выглядит ... что ж, я надеюсь, ты не обидишься, но выглядит не очень".

Гарри не мог не съежиться от слов, которые слетели с уст слизеринки. Он не был таким тщеславным, как его школьный соперник Драко Малфой, который тоже был из Слизерина, как и Дафна, но ему было немного стыдно за то, что ему пришлось расти с Дурслями. Как бы он ни старался скрыть отвращение, Дафна все равно смогла это заметить, что заставило ее пожалеть о выборе слов и пожалеть своего нареченного, который также был ее крестным братом.

"Прости, я не это имела в виду". Она извинилась, сбросив маску.

Гарри посмотрел на Дафну и на то, как она держалась. Она стояла перед ним с чувством уверенности и искренности, и он также испытывал к нему доброту и сострадание. Он также увидел, как она пожалела о своих словах, и что она действительно сожалела о том, что произнесла их. Это было то, что удивило Гарри, особенно от слизеринца. И снова он поймал себя на том, что недооценивает Дафну из-за поведения Малфоя.

"Все в порядке", - сказал Он, быстро двигаясь, чтобы облегчить ее чувство сожаления. "Мои тетя и дядя сделали эту комнату для меня незадолго до начала моего первого курса в надежде, что они смогут предотвратить доставку писем из Хогвартса".

Дафна наклонила голову и подняла брови с выражением любопытства на лице, когда Гарри повернулся к ней спиной. Она также почувствовала, что замешательство тоже укоренилось; Гарри сказал, что его переселили в эту комнату незадолго до их первого курса, так где же он спал до того, как его перевели? Она знала, что ее мать, скорее всего, захотела бы узнать об этом, но Дафна не хотела давить на Гарри. Они только начинали узнавать друг друга, и она не хотела все портить. Кроме того, она не хотела, чтобы их помолвка началась неудачно, что пока и было, пусть и немного. Поэтому она решила сменить тему.

"Моя мама - твоя крестная", - сказала она ему, с интересом наблюдая, как Гарри быстро повернулся к ней с выражением шока на лице. "Она была близкой подругой твоей матери в годы учебы в Хогвартсе, и твоя мама решила выбрать ее твоей крестной, хотя моя мама была слизеринкой, а твоя - гриффиндоркой".

Гарри не мог поверить своим ушам. У него был не только крестный отец, но и крестная мать? И его крестная мать оказалась матерью той самой девушки, с которой он был обручен? Гарри предположил, что Дафна подумала, что он ей не поверил, потому что она начала доставать что-то из кармана. Затем она достала фотографию и отдала ему.

"Вот, это фотография моей мамы, держащей тебя на руках, когда ты был маленьким", - объяснила она, отдавая ему фотографию. "Она была примерно на восьмом месяце беременности мной, когда ты родился, вот почему ее живот на фотографии выглядит большим".

Гарри взял фотографию дрожащей рукой и посмотрел на нее. Конечно же, на заднем плане он увидел свою мать, лежащую, как он предположил, на больничной койке, и себя в младенчестве, но что привлекло его внимание, так это женщина, которая, должно быть, была матерью Дафны и его крестной, держащая его на руках. Женщина, безусловно, была красивой, и Гарри предположил, что она была более старой версией Дафны, хотя, в отличие от девушки, которая дала ему фотографию, у женщины были не такие ярко-голубые глаза, как у Дафны; Гарри описал глаза Дафны как ярко-сапфирово-синие, в то время как у ее матери, его крестной, были глаза цвета океана. Женщина улыбалась, держа Гарри на руках, и Гарри, как младенец на фотографии, улыбался ей в ответ, его маленькие ручки пытались дотянуться до нее. Картинка, очевидно, была волшебной, поскольку люди на картинке двигались. Мать Гарри выглядела так, как будто смеялась, и руки Гарри тянулись к матери Дафны, в то время как упомянутая женщина продолжала откидывать голову назад, как будто пыталась удержать свое лицо вне досягаемости ребенка.

"Мама сказала, что ты имел обыкновение хватать ее за волосы", - объяснила Дафна, заставив Гарри поднять на нее глаза. "Вот почему ей пришлось отодвинуть от тебя голову, когда была сделана эта фотография".

Гарри не смог удержаться от смеха, когда Дафна сказала это, поскольку это заставило его почувствовать, что у него действительно есть еще один неизвестный член семьи, который любил бы его, как Сириус. Затем в голову Гарри пришла мысль. Знали ли Сириус и Ремус Люпин, близкий друг его родителей, что у Гарри также была крестная мать и, как следствие, контракт о помолвке? Если они знали, то почему они ничего ему не сказали? И если они знали, кто его крестная мать, и если он был помолвлен, могло ли это означать, что Питер Петтигрю тоже знал?

Несомненно, это были вопросы, которые он должен был задать своей крестной, и когда он сможет, написать Ремусу и Сириусу и спросить, знают ли они. Он просто не хотел, чтобы его крестная и Дафна подвергались какой-либо опасности со стороны Петтигрю или кого-либо, с кем он контактировал. Беспокойство Гарри за свою крестную было оправданным, но сейчас ему придется довольствоваться подготовкой к встрече с ней. Таким образом, он вернулся к вопросу о том, какая одежда у него была с собой, которая была просто понарошку от его толстого кузена Дадли. Это было еще кое-что, чего Гарри стыдился, особенно перед Дафной; у него не было своей одежды, и его заставляли носить одежду его кузины, которая не очень ему подходила.

Дафна увидела его одежду, когда он складывал ее, отметив, что вся она была ему велика. Как и многие другие в Хогвартсе, она всегда видела Гарри в одежде, которая свисала с его тела, когда на них не было школьной формы. В то время как большинство других студентов Слизерина, особенно те, кого возглавлял Малфой, всегда смеялись над ним по этому поводу, Дафна всегда задавалась вопросом, почему ее крестный брат носит одежду, которая ему не очень идет. Она вспомнила, что видела внизу мальчика-кита, который был на год старше Гарри, и задалась вопросом, носил ли он эту одежду изначально только для того, чтобы отдать ее Гарри; хотя она подозревала, что его неохотно заставляли носить эту одежду. Еще одна вещь, которую стоит рассказать ее матери.

"Одежда моей кузины", - заговорил Гарри, привлекая к себе внимание Дафны. "Мои тетя и дядя всегда уделяли моему кузену Дадли все внимание, но когда дело касалось меня, они просто предпочитали игнорировать меня и отдавали мне любую старую одежду Дадли или вещи, которые ему больше не нужны; хотя большую часть вещей он обычно ломал".

Дафна недоверчиво посмотрела на Гарри, ей было трудно понять, как кто-то может обращаться с ребенком так, как, по словам Гарри, тот прошел. Тем более, что он говорил ей это, особенно когда они только начинали узнавать друг друга.

"Зачем ты мне это рассказываешь?" Спросила она, ее любопытство достигло пика.

Гарри перестал собирать вещи, так как напряженно думал о том, что сказал ей. По правде говоря, то, чем он поделился с ней, было больше, чем то, чем он обычно делился с Роном и Гермионой. Гарри всегда был осторожен, чтобы никто не узнал, как он рос, но все же он рассказал небольшую часть о жестоком обращении с ним со стороны родственников кому-то, кого он только что встретил. И он поделился им с Дафной Гринграсс, студенткой четвертого курса Слизерина, которая скоро станет его крестной сестрой / нареченной. Он не мог понять, как и почему он был так готов поделиться этим с ней после того, как только начал узнавать ее получше.

"Честно говоря", - ответил Он. "Я не знаю, я думаю, поскольку ты моя крестная сестра, а твоя мама - моя крестная мать, это делает вас семьей. Вероятно, это моя настоящая семья, поскольку я не считаю Дурслей своей настоящей семьей."

Дафна думала о том, что сказал ей Гарри, пока он успешно закрывал чемодан, в который положил всю свою слишком большую одежду. Она догадалась, как по тому, что она заметила в отношении одежды Гарри, комнаты в целом, так и по тому, как его родственники-магглы вели себя по отношению к нему в гостиной, что у него было не самое лучшее детство. Затем она подумала о том, как росла со своими родителями и сестрой, и поняла, что, в отличие от Гарри, ей было относительно легко; с любящими родителями и заботливой, хотя и надоедливой младшей сестрой. У Гарри ничего этого не было; вместо этого он вырос с родственниками, которые его не хотели.

Пока Дафна была погружена в свои мысли, Гарри подошел к клетке Хедвиг и открыл ее, чтобы выпустить ее. Белая сова вылетела из своей клетки и направилась к девушке в комнате, вырвав Дафну из ее раздумий. Хедвиг приземлилась на правое плечо Дафны, пристально посмотрела на нее и удивила блондинку, потершись о ее щеку. Дафна, совершенно потрясенная белоснежной совой, ответила тем же жестом, погладив перья прекрасной белой совы. Это, казалось, сделало свое дело, поскольку сова нежно покусала пальцы блондинки, а затем улетела обратно к своему хозяину.

"Похоже, ты нравишься Хедвиге", - заявил Гарри, выводя Дафну из остатков ступора, и погладил перья своей совы. "И если я что-то и знаю о Хедвиг, так это то, что она хорошо разбирается в людях. И поверь мне, когда я говорю это: обычно она не доверяет кому-то так быстро, как тебе."

Дафна подумала о том, что Гарри только что сказал ей, и была вынуждена согласиться с тем, что он сказал. Она могла только догадываться, что Хедвиг почувствовала в ней что-то такое, что подсказало сове, что ей можно доверять, и дало ей шанс. Затем она наблюдала, как Гарри подошел к своему столу и начал писать письмо. Она могла только предположить, что письмо было адресовано Уизли, хотя она уже заявила, что ее отец сообщил патриарху Уизли, что Гарри пробудет у них около недели, а затем они привезут его к ним. Что ее смутило, так это то, что он писал не просто одно письмо, а еще три дополнительных письма.

Дафне было любопытно, кто были получатели четырех разных писем, но она решила не спрашивать, чувствуя, что Гарри в конце концов расскажет ей. Затем она наблюдала, как ее крестный брат / нареченный аккуратно вкладывал каждое из писем, хотя она заметила, что он сложил третье и четвертое письма вместе. Это вызвало у Дафны еще большее любопытство, и она не могла не задаться вопросом, зачем он складывал два отдельных письма для двух разных людей вместе; если только четвертое письмо не для кого-то, кто не может получить его напрямую или вообще не может получить напрямую по какой-то причине. Затем Дафна наблюдала, как Гарри подошел к окну и открыл его, а затем отдал письма Хедвиг, которая сидела по правую руку от него.

"Теперь, Хедвиг, отнеси каждое из этих писем Уизли, Гермионе и Ремусу". Он проинструктировал белую сову, прежде чем посмотреть на Дафну, прежде чем вернуться к своей сове. "И когда каждый из них даст свои ответы, принесите их мне по адресу ..."

Затем Гарри повернулся к Дафне с выражением любопытства и замешательства на лице, и Дафна поняла почему; он не знал, где живут Гринграссы. Она могла это понять; он ни разу не навещал семью Гринграсс, и он, очевидно, хотел бы знать, где его сова может найти его. Дафна еще раз восхитилась связью между Гарри и его совой и подошла к черноволосому мальчику со снежно-белой совой. Глядя в янтарные глаза разумной птицы, Дафна старалась поддерживать зрительный контакт с разумной птицей, указывая местонахождение дома своей семьи.

"Поместье Гринграсс, Нортгемптон". Сказала она и поддерживала зрительный контакт с Хедвиг еще десять секунд, когда глаза совы вспыхнули, а адрес ее семьи запечатлелся в ее памяти.

После этого Хедвиг посмотрела на Гарри и кивнула головой, показывая, что она готова идти. Гарри повернулся обратно к окну и вытянул руку, помогая Хедвиг выбраться из окна и вылететь на свежий воздух. Двое подростков смотрели, как белоснежная сова улетела, и видели, как она исчезла, превратившись в пятнышко в небе. Через минуту они стояли в тишине, каждый не зная, что сказать дальше. Наконец, Дафна решила нарушить молчание и поторопить их.

"Нам лучше забрать остальные твои школьные принадлежности", - сказала она, глядя ему в глаза. "Моей маме не терпится познакомиться с тобой, и я пообещала ей, что приведу тебя к ней".

Гарри кивнул головой и схватил сумку, в которую положил свою одежду; хотя он не видел хмурого выражения лица Дафны. Двое тринадцатилетних подростков спустились по лестнице, и когда Гарри положил свою одежду возле двери, он немного поколебался, прежде чем повернуться к шкафу под лестницей, в котором он спал первые десять лет, которые провел в доме номер четыре по Прайвет Драйв. Он с большим неудовольствием заметил, что дверь все еще заперта, и решил, что ни Дамблдор, ни его тетя или дядя не потрудились открыть шкаф.

"Ты в порядке, Поттер?"

Гарри повернулся к Дафне и посмотрел на нее. Он не хотел, чтобы она видела, где он спал маленьким мальчиком, поскольку ему все еще было стыдно за то, каким он вырос. Кроме того, он никогда никому в Хогвартсе ничего не говорил о шкафе, даже Рону и Гермионе. Он также был обеспокоен тем, что Дафна, как его невеста, могла почувствовать отвращение к тому, каким он вырос, и могла рассказать своим родителям о шкафу.

"Мои школьные принадлежности в шкафу под лестницей", - ответил Гарри, указывая на дверь перед ними. "К сожалению, он заблокирован, поэтому мне придется попросить моего дядю или тетю открыть его".

"Почему бы просто не использовать свою палочку, чтобы разблокировать его?" Спросила Дафна, ее любопытство достигло пика.

"Она заперта в шкафу" - ответил Гарри, почесывая затылок. "Моим родственникам не нравится ничего, связанного с магией; или все, что они считают причудливым, как вы уже видели в гостиной. Итак, каждый год, когда я возвращаюсь из Хогвартса, мой дядя всегда проверял, заперты ли мои школьные вещи в шкафу. Единственная вещь, которую мне разрешено держать в своей комнате, - это Хедвиг, как ты видела. "

Дафна кивнула головой, понимая, о чем он говорит. Она действительно полагала, что поведение дяди Гарри указывало на то, что он не одобрял все, что не считалось нормальным с точки зрения магглов. Она была уверена, что он рассказал ей больше, чем нужно, но она не хотела оскорблять Гарри за то, как он жил, и нежно положила руку ему на плечо. Хотя она почти удалила его, когда почувствовала, что он напрягся, как будто не привык, чтобы кто-то так делал.

"Все в порядке" - сказала она, заглядывая глубоко в его глаза. "Ты не обязан ничего говорить, если не хочешь. Но ни на секунду не думай, что то, каким ты вырос, было твоей виной; это вина твоего родственника в том, как с тобой обращались."

Гарри потрясенно посмотрел на Дафну, с трудом веря, что кто-то защищает его от Дурслей. Он благодарно кивнул ей и направился обратно в гостиную. Так же, как и до того, как они с Дафной ушли, Дурсли все еще сидели на своих местах, с оцепенением в телах и страхом в глазах, в то время как Дамблдор остался стоять, глядя на одну из семейных фотографий Дурслей. Гарри издал горлом достаточно громкий звук, привлекая внимание присутствующих. Затем он посмотрел на своего дядю, черпая свое гриффиндорское мужество, когда увидел ненависть и гнев в глазах дяди Вернона.

"Дядя Вернон, не мог бы ты, пожалуйста, открыть дверцу шкафа, чтобы я могла достать свои школьные принадлежности, и взять их с собой, пожалуйста?" - Спросил Гарри, изо всех сил стараясь оставаться сильным и храбрым, как и подобает гриффиндорцу.

Дафна внимательно наблюдала за дядей Гарри, в то же время незаметно поглядывая другим глазом на Дамблдора. Она могла легко сказать, что мистеру Дурсли не понравилось, что Гарри противостоял ему, и хотя она не могла сказать наверняка, она могла поклясться, что бровь Дамблдора дернулась. Она действительно не могла понять, почему их директору не нравилось мужество Гарри противостоять своим жестоким родственникам. Это был явный признак того, что, несмотря на все, что они пытались сделать, им не удастся сломить Гарри Джеймса Поттера.

"Почему бы тебе не использовать свои причудливые способности" - парировал Вернон с самодовольной ухмылкой на лице. "И открыть его самому?"

Гарри не смог сдержать вздоха. Его дядя знал, что у него нет волшебной палочки, так как она была в шкафу. Гарри также почти наверняка знал, что дядя Вернон знал, что он не может использовать магию за пределами школы. В противном случае у него были бы неприятности с Министерством магии, как летом перед его Вторым курсом; хотя, технически говоря, это была вина домового эльфа Добби, и Гарри был тем, кто попал в неприятности.

"Из-за дяди Вернона моя палочка в шкафу"- начал объяснять Гарри с явным раздражением в голосе. "И я также не могу использовать магию вне школы".

Дафна наблюдала за общением Гарри с его дядей и не могла не чувствовать возмущения тем, как родственники обращались с ее женихом. Гарри просто нужно было купить школьные принадлежности, а его дядя намеренно не давал ему этого сделать. Она посмотрела на Дамблдора краем глаза и возненавидела то, что он ничего не делал, чтобы помочь. Поэтому она решила вмешаться и помочь.

"Простите меня, мистер Дурсли" - начала Дафна, начав свое обучение ведению переговоров о возможном наследовании ее семейного бизнеса. "Но я думаю, было бы полезно, если бы вы позволили Гарри забрать его школьные принадлежности".

Дафна оставалась непоколебимой, когда Вернон Дурсли положил на нее глаз. Она могла видеть, какую сильную ненависть он испытывал к ней из-за ее магического наследия, хотя он совсем ее не знал. Она ничего не могла поделать, кроме как внутренне закатить глаза от высокомерия этого толстого маггла. Она ни капли не сомневалась, что негативное поведение и поступки мистера Дурсли однажды уничтожат его, и это будет его вина.

"В конце концов, если Вы поможете Гарри открыть шкаф" - дипломатично начала она, разговаривая с Верноном деловым тоном, в котором она не сомневалась, что он поймет. "Вы могли бы наслаждаться оставшимся летом и последующими десятью месяцами в совершенно нормальной обстановке. У вас в доме не было бы никаких, как вы выразились, причуд. Вы сможете прожить свои дни как нормальная семья без каких-либо проблем. И Гарри все это время будет отсутствовать, и ему не придется возвращаться за своими вещами перед отъездом в Хогвартс, но опять же, это только в том случае, если Вы не поможешь ему достать школьные принадлежности из шкафа. "

Гарри и Дафна, вместе с Дамблдором и остальными Дурслями, наблюдали, как Вернон обдумывал предложение, сделанное Дафной. Было ясно, что он крутит шестеренки в том маленьком мозгу, который был у него в голове, взвешивая плюсы и минусы предложения Дафны. Наконец, он посмотрел на нее, и в его глазах мелькнуло что-то вроде уважения к ее деловому поведению в его глазах; хотя ненависть к ее "причудливости" все еще была там, несмотря ни на что.

"Хорошо, я полагаю, это будет лучшее предложение, которое получит моя семья" - сказал Он, свирепо глядя на Гарри. "Чем иметь дело с тем зловонием, которое чудачества мальчика оставят в моем доме. И если это поможет вам, уроды, быстрее убраться из моего дома, то я с радостью открою шкаф. "

Сказав это, Вернон встал со своего места и вышел, или, по наблюдениям Дафны, вразвалку, в коридор и открыл шкаф, крикнув Гарри, чтобы тот быстро доставал свои школьные принадлежности. Гарри посмотрел на Дафну с восхищением от того, как хорошо ей удалось справиться с его дядей. Когда Гарри вышел за своими принадлежностями, она быстро заглянула в шкаф и почувствовала отвращение от того, что увидела внутри.

Она увидела на полу остатки чего-то, похожего на матрас, и какие-то тряпки, которые, должно быть, использовались как одеяло, отброшенные в сторону. Она едва могла видеть их под тем углом, под которым стояла, но заметила несколько полок, на которых лежали сломанные игрушки. Она могла легко сказать, что Гарри когда-то заставляли спать в этом тесном помещении, пока ему не исполнилось одиннадцать лет, как он и сказал ей ранее.

Сначала она почувствовала шок и ужас от того, что кто-то мог сотворить такое с их плотью и кровью, а затем это быстро переросло в чистый гнев и ярость. Она впилась взглядом в двух ближайших Дурслей, которыми были Петуния и Дадли Дурсли, которые вздрогнули от пронзительного взгляда ненависти; а затем она перевела взгляд на своего директора, который спокойно смотрел куда угодно, только не в ее наполненные яростью голубые глаза. Хотя ее отец и мать сдержанно относились к Дамблдору, Дафна испытывала некоторое уважение к директору своей школы; но теперь это уважение и любое доверие, которое она испытывала к нему, исчезли в тот момент. Ни для кого не было секретом, что Дамблдор назначил себя магическим опекуном Гарри и поместил его со своими родственниками-магглами, но как он мог поселить Гарри в доме, где над ним издевались, и ничего не предпринял по этому поводу?

Дафна почувствовала еще большую решимость поговорить со своей матерью о стиле жизни Гарри с Дурслями и не сомневалась, что ее мать примет меры, чтобы получить опеку над Гарри. Конечно, Дамблдор, несомненно, попытался бы предотвратить это, но на самом деле мать Дафны имела полное право бороться за опеку над Гарри, поскольку она была крестной матерью Гарри. Мысли Дафны были прерваны, когда Гарри втащил свой школьный чемодан в гостиную, в то время как его дядя просто вошел вразвалку, не прилагая никаких усилий, чтобы помочь Гарри.

"Хорошо, я взял свои школьные принадлежности" - сказал Гарри, быстро вытащил палочку и сунул ее в карман, затем он посмотрел на Дамблдора. "Ммм, профессор Дамблдор, как вы думаете, вы могли бы уменьшить мой чемодан, чтобы я мог положить его в карман?"

Дафна с презрением наблюдала, как Дамблдор лицемерно улыбнулся с огоньком в глазах. Она наблюдала, как пожилой мужчина вытащил свою волшебную палочку из рукава. Находясь так близко к Дамблдору, она впервые смогла хорошо рассмотреть его волшебную палочку.

Это был действительно интересный на вид кусок дерева, сделанный из чего-то, похожего на древесину бузины. Насколько она могла судить, на нем была небольшая костяная инкрустация, исписанная рунами, и выступы узелков, идущие по всей длине. Это произвело на Дафну впечатление гроздей бузины.

"Конечно, Гарри, мой мальчик". Он ответил, взмахнув палочкой, уменьшая сундук.

Теперь, когда сундук уменьшился, Гарри поднял его и положил в карман. Дафна воспользовалась моментом, чтобы взглянуть на Дурслей, и заметила, что их глаза были широко раскрыты от испуга, а в позах чувствовалась явная дрожь. Она также заметила, что двоюродный брат Гарри, Дадли, как, по ее словам, Гарри назвал его имя, крепко сжал свой большой зад, вызвав ухмылку на ее лице; ей придется спросить Гарри, зачем он это сделал, хотя у нее было смутное подозрение, что это только раззадорит ее.

"Ну, если это все" - сказал Дамблдор, отвлекая ее от размышлений. "Я думаю, для нас будет лучше всего откланяться и отправиться в поместье Гринграсс. Я уверен, что ваши родители будут с нетерпением ждать вашего приезда."

Гарри и Дафна кивнули, и каждый взял его за руку, когда он аппарировал прочь. Звук исчезновения Дамблдора заставил Дурслей вздрогнуть и потряс их так сильно, что к тому времени, когда фотограф прибыл, чтобы сфотографировать их семью, им все еще было трудно усидеть на месте.