На лезвии ножа

Вечер накануне прошел в теплой обстановке. Наставники Гарри заперлись в своей спальне, предоставив своему ученику выходной. Он и не возражал. Впервые ему удалось заснуть под боком у Сириуса, предварительно попросив того разбудить в нужное время: ведь им со Снейпом еще нужно было вернуться в Хогвартс. Правда, поднимать его пришел сам профессор, который в ультимативной форме потребовал немедленного возвращения в школу. На первый, да и на последующие взгляды, он выглядел куда здоровее, чем несколько часов назад.
По прибытии на место гриффиндорец был выпровожен досыпать. Надо сказать, что это был ценный совет: у Гарри хватило сил и времени, чтобы почитать учебник на ночь глядя. На следующий же день была устроена большая контрольная по Продвинутым Зельям, при воспоминании о которой стонала даже Гермиона. А потом пришло время Хэллоуина. Хэллоуин был любимым праздником в Хогвартсе да и во всем магическом мире. Нет, Рождество и Пасха тоже отмечались, но все же это были в большей степени заимствованные торжества, привнесенные магглами и их детьми, тогда как Хэллоуин имел исконно магические корни. Мистер Бинс когда-то рассказывал, что по сути это Новый год по кельтскому календарю. Самайн, как называли его тогда, объединял темное и светлое, мертвых и живых. Люди молили богов и духов умерших о благополучии. Им приносились дары, в их честь разжигался священный огонь и совершались жертвоприношения. А Королевский Пир Самайна являлся своеобразной защитой от сил тьмы, ведь именно в этот день границы между мирами истончались, и все силы — и добрые и злые — устремлялись на людей. Вот откуда и свет, и богатое угощение… Наверное, это была самая интересная лекция по Истории Магии за все существование этого предмета, не считая рассказа о секрете Тайной комнаты. Среди некромагов этот праздник почитался особо, многие инициации, как и всплески природных, не проявляемых ранее сил приходились именно на эту ночь. Лорд Волдеморт знал все это и так же питал слабость к Хэллоуину, так что не было ничего удивительного, что к нему готовились обе противоборствующих стороны. В Хогвартсе Хагрид притащил в Большой Зал свои тыквы-переростки, эльфы наготовили огромное количество сладостей для вечернего пира. А в Хогсмиде отметили наплыв посетителей, которые без толку слонялись по магазинчикам, ничего не покупая, или просиживали штаны в немногочисленных забегаловках, практически ничего не заказывая. Вслед за ними подтянулись и некоторые маги из аврората. В свете всего происходящего Поттер был вызван в кабинет директора. Каждый раз, когда Гарри бывал у Дамблдора, ему приходилось несладко. Неудивительно, что юноша не испытывал особой любви к этой части хогвартского замка. Вот и сейчас вряд ли его будут угощать лимонными дольками. Но именно с этого Дамблдор и начал разговор. — Чаю? Лимонных долек? — поинтересовался директор у юноши. Тот лишь покачал головой. — Северус? Сидящий в соседнем кресле Снейп лишь поморщился: — Альбус, пора уже перейти к делу, а сладости ешьте сами. — Северус, в твоем положении сахар полезен. — Я с Волдемортом встречался, а не с дементорами. — А есть разница? — деланно удивился Дамблдор. Кажется, все происходящее доставляло ему удовольствие. — Присаживайся, Гарри. Нам нужно поговорить. Для начала ответь: ты в последние пару дней никаких снов не видел? Юноша снова покачал головой и добавил: — Нет, я сплю без сновидений. — Это плохо. Мы уже говорили, что нам нужно знать, что затевает Том. — Альбус, — перебил его Снейп. — Мы только что научили мальчишку защищать свой разум, а вы требуете, чтобы он сразу отказался от своей защиты. Вы слишком много хотите, тут придется еще поработать не один день. Кроме того, не думаю, что Волдеморт будет ему показывать что-то, если это что-то направлено против мальчишки. Он не глуп и знает, что второй раз ему может не повезти. — Да, Северус, ты определенно прав, только меня нервирует ситуация, когда мы находимся в неведении. Ну да ладно. Мы и так догадываемся, что затевается что-то крупномасштабное. Как показывает наблюдение, все оставшиеся силы Волдеморта стянуты в Хогсмид, и уже можно говорить в лучшем случае — о провокации, в худшем — о возможном нападении на Хогвартс. — Почему именно Хогвартс? — поинтересовался Снейп, хотя даже Гарри было понятно, что в свете произошедшего другой цели у Волдеморта просто и быть не может. Дамблдор считал так же. — Смею надеяться, что именно в школе находятся самые непримиримые из его противников. Так что будем исходить из того, что он попытается нас атаковать. Вследствие этого, нужно скрыть самое ценное: Гарри и тебя. — И вас, директор, — подал голос Гарри. Как бы он ни относился к Дамблдору, но общая цель сейчас была важнее. Директор Хогвартса при всех его недостатках на данный момент являлся единственным магом, который мог противостоять Волдеморту в полную силу. — За меня не волнуйся, мой мальчик, официально я в Лондоне, так что меня они не рассчитывают тут найти. Нам необходимо позаботиться о вас. — И куда мы, по-вашему, с Поттером должны спрятаться? — поинтересовался Снейп, всем своим видом демонстрируя, что его эта мысль не прельщает. — Думаю, что самое лучшее место для тебя, Северус, будет госпиталь, тогда как для Гарри — кабинет мадам Пинс. — Это точно, в библиотеке Поттера точно никто не будет искать, — усмехнулся Снейп, а глаза его недобро блеснули. — Посидит мальчик с друзьями, домашнее задание сделает, к контрольной какой-нибудь приготовится, — легкомысленно отмахнулся Дамблдор, но было за этой простотой еще что-то невидимое с первого взгляда. — Как бы ни были сильны Поттер и его друзья, не им тягаться с Упивающимися. А из Ирмы плохой защитник. Стоит ли так рисковать? — Ты забываешь, Северус, что однажды Гарри уже, как ты сказал, «тягался» с Упивающимися и победил. — Но теперь нападающие будут к этому готовы, — предпринял Снейп еще одну попытку воззвать к логике Дамблдора, но и она провалилась. — Северус, я знаю, что ты хочешь сказать, но я не буду нерадивой хозяйкой и не сложу все яйца в одну корзину. Так что разговор закончен. Ты отправляешься к Помфри на лечение, а Гарри учится. Придется вам сегодня остаться без большой компании за ужином. Снейп снова поморщился, словно мысль о большой компании и без того ему претила. — Раз разговор закончен, то я отправляюсь к себе. — Будь добр, проводи Гарри на его урок. А ты, мой мальчик, после занятий сразу же отправишься к мадам Пинс, я ее предупрежу. Что оставалось делать — только кивнуть в знак согласия, так как спорить с этим старым интриганом было бесполезно. Но только камней на сердце прибавилось, и не у него одного. — Это ловушка, — произнес Снейп, как только они покинули башню директора. — Для кого? — так же тихо спросил Гарри. — Для Волдеморта, Упивающихся… и для нас. — Думаете, что Дамблдор что-то заподозрил в нашей игре? — Игре… — хмыкнул Снейп. — Он же не слеп, а мы не идеальные актеры, чтобы все время жить тройной жизнью. — Значит, нужно показать, что он ошибается, — забеспокоился Гарри, уже готовый куда-то бежать и что-то делать, только вот неизвестно что именно. Но спокойный голос профессора подействовал на юношу, как ведро холодной воды: — Для начала нужно выжить. — Может, позвать Сириуса или… — все же попытался внести свои предложения Гарри. — Никого не нужно звать. Сиди, как было сказано, в библиотеке, я постараюсь что-нибудь придумать.

На этом им пришлось расстаться, чтобы не вызвать дополнительных подозрений. Заклинания прошли спокойно, если не считать того, что Гарри фактически отсутствовал на уроке, блуждая в своих мыслях, далеких от чар тайнописи. Его беспокоило то, что Дамблдор мог догадаться об их со Снейпом игре, то, что могло стать известно и о возрождении Сириуса, и о занятиях некромагией, и о лжи, которая теперь составляла большую часть жизни юноши. И почему-то больше всего ему не хотелось, чтобы кто-нибудь из Ордена Феникса узнал об истинном Темном Лорде. С этой мыслью пришло и осознание того, что сам Гарри уже принял свою судьбу. В конце концов, он же не такой глупец, чтобы спорить с очевидными фактами, хотя ему обычно это удавалось. Можно сказать, что уроки Снейпа и Нарциссы не прошли даром. Что же ему делать в свете своего нынешнего положения? Гриффиндорец — тот, каким он раньше был, — скорее всего попытался бы сунуться в самое пекло. Гарри Поттер начала этого учебного года, повзрослевший и наученный горьким опытом, принял бы план Дамблдора и позволил бы запереть себя в кабинете библиотекаря. А что будет делать Темный Лорд? Он бы сначала подумал и прислушался бы к себе. Снейп назвал происходящее ловушкой. Скорее всего, так оно и есть. Но на какого живца будут ловить Волдеморта? Он же не дурак и будет знать, что его тут поджидают. Значит, лично он не сунется. Провокация? Нет, скорее отвлекающий маневр. Отвлекающий от чего? Что должно случиться, пока общее внимание будет обращено на Упивающихся? Для того, чтобы ответить на этот вопрос, нужно знать цели Волдеморта, чего тот хочет больше всего. Первое что приходит в голову — смерть для Поттера, которого он теперь боится. В связи с этим страхом решится ли он на нападение, зная силу противника? Вполне может. Тем более Гарри осознавал, что не настолько силен, чтобы тягаться со столь опытным магом. Но не далее как пару дней назад, во время того сна, юноша почувствовал, какую ненависть Лорд испытывает к предателю. Значит, вполне возможно, что именно Снейп станет целью номер один. В этом был смысл. Волдеморт теряет сторонников: часть сидит в Азкабане, часть уничтожена. Измена члена внутреннего круга не делает положение лучше. Если начали предавать близкие сторонники, то чего можно ждать от остальных? А если же за преступлением не последует воздаяние, то лавочку и вовсе можно будет закрывать, все попросту разбегутся. Значит, скорее всего, жертвой станет Снейп. Справится ли он один — неизвестно. Но вероятность того, что ментальное нападение на слизеринского декана может пройти незамеченным для других, очень велика. Гарри представил себе, что под личиной Снейпа окажется Волдеморт, и содрогнулся. Нужно что-то придумать, вместо него в библиотеке должен сидеть кто-то другой. Но… — Гарри, Гарри, очнись, — пробудил его от размышлений голос Рона. — Урок уже кончился. Это о чем ты так задумался, друг? — О Снейпе, — совершенно искренне ответил тот. Как он и предполагал, Рон принял это за шутку и расхохотался. Вместе они покинули класс. В голове продолжали крутиться мысли, выстраивались в планы и тут же таяли, как миражи. — Мистер Поттер, — догнала учеников профессор МакГонагалл. — Директор Дамблдор попросил меня проследить, чтобы вы тут же отправились в библиотеку. — Конечно, профессор, я так и собирался. Только мне сначала нужно зайти… в туалет. — Хорошо, я рассчитываю на вашу сознательность. Но на всякий случай, мистер Уизли составит вам компанию, а я вас буду ждать через десять минут у мадам Пинс. Обоих. — Да, профессор, — дружно ответили они, но когда декан их покинула, Рон соизволил спросить: — Это чего это она? Неужели они считают, что ты мало занимаешься? — Хуже, они считают, что вы Гермионой тоже учитесь плохо, а значит, будете составлять мне компанию. — Ты серьезно?! — Может быть, — пожал плечами юноша. — Во всяком случае, я точно сижу весь вечер в библиотеке. Распоряжение директора. — Вот ведь старый маразматик, — возмутился Рон. — Сегодня же праздник! — Верно, — в тон ответил ему Гарри, не уточняя, к чему именно относился его комментарий. В туалете, на их счастье, никого не было. Но и компания Рона Гарри была ни к чему. — Ты не мог бы подождать меня снаружи, а заодно никого сюда не пускать? — попросил его Гарри. — Что-то случилось? — встревожился было друг. — Да так, маленькая проблема, которую лучше было бы решать в душе, но за неимением возможности… — заканчивать свою фразу он не стал. — Это МакГонагалл тебя так завела или Снейп, о котором ты мечтаешь на уроках? — поддел его приятель. — Конечно, Снейп, — ответил Гарри и начал с придыханием: — Он такой умный, привлекательный, сексапильный. А какой у него голос! Представь, как он говорит непристойности. А еще он так строг, что хочется упасть и целовать ему ноги. — Тьфу! Чур, меня, чур! — Рона передернуло от отвращения. — Даже слушать это не могу. Это извращение какое-то. — Не хочешь, не слушай, — с пакостной улыбкой ответил ему Гарри. — Просто предоставь мне насладиться моей фантазией. Когда же он остался один, улыбка тут же погасла. Юноша заперся в кабинке, достал зеркало и назвал имя Оливьера. Тот ответил почти сразу же. — Мне нужна помощь, — начал Гарри без всяких предисловий. — Ты можешь на какое-то время стать мною? — Наверное. Смотря зачем это нужно, — хладнокровно ответил Вилманту, словно в этом вопросе не было ничего удивительного и неожиданного. — Мне нужно быть в двух местах одновременно, но пользоваться Маховиком Времени я не смогу, — пояснил Гарри положение дел, не вдаваясь в подробности. — Значит, Оборотное зелье или чары, — вынес свой вердикт седовласый маг. — Но тебе придется быть в обществе моих друзей, и никто из них не должен заметить подмены. — Если ты позволишь заблаговременно покопаться в твоих мозгах, вполне возможно. На худой конец, я их малость зачарую. — Согласен. Единственное, у нас не будет на все это времени. — Если ты согласен, то покопаться в мозгах я могу и сейчас, это недолго. Когда я должен быть? — Как можно быстрее, — в тоне Гарри невольно зазвучали умоляющие нотки. — И сколько мне предстоит играть роль Золотого Мальчика? — улыбнулся Оливьер. — Я не знаю, но не думаю, что больше дня. — Хорошо, я постараюсь прибыть как можно раньше. Как же отказаться от такого занимательного предложения. Где тебя там искать? — Черт! Я же не смогу выбраться, — внезапно дошло до Гарри. Это было нехорошо. — Куда тебя намереваются запихнуть? — поинтересовался Оливьер, наблюдая, как вытянулось лицо юноши, тогда как глаза стали огромными от осознания надвигающейся катастрофы, и, может быть, не мелкого масштаба. — В кабинет к мадам Пинс. — Я знаю, где это. Постарайся ровно в восемь выйти в зал, неважно зачем, а затем проскользнуть в Запретную Секцию.
—

 Но туда же нельзя заходить без разрешения, — возразил гриффиндорец, умолчав, что однажды уже ползал там. — Можно-нельзя, — проворчал Оливьер. — Просто сделай это. — А раньше… — Нельзя, — отрезал Вилмату и отключился. Гарри ничего не оставалось, как спрятать зеркало и выйти к заждавшемуся его Рону.

***

С одной стороны было интересно заглянуть в кабинет сурового и непреклонного библиотекаря, коим была мадам Ирма Пинс. Говорят, туда не было доступа даже директору, по крайней мере, МакГонагалл она туда не пустила. Более того, она заявила, что не пустит туда и Рона с Гермионой. — Поттер единственный за кого просил директор, и если мисс Грейнджер я еще доверяю, она очень начитанная девочка и умеет обращаться с книгами, то Уизли и книжные полки — понятия несовместимые. Спорить со столько категоричным мнением не взялся бы никто, кроме Дамблдора, но уже прошел слух, что директор отбыл в Лондон. Так что Гарри ничего не оставалось, как в одиночку обживать это небольшое помещение. Кабинет и вправду был невелик, а книги, окружавшие юношу со всех стороны, зрительно делали его еще меньше. Гарри вспомнился чулан, в котором он провел большую часть своей жизни и откуда благодаря Хогвартсу сумел выбраться. Правда, там не было такого количества книг, свитков и тетрадей, как здесь. И еще в чулан все же не влезло бы глубокое мягкое кресло и уж тем более большой стол из красного дерева с письменными приборами на малахитовой подставке. И уж чего там точно не было, так это духа старины и знаний, состоящего из книжной пыли, запаха кожи и старой бумаги и неяркого света большой круглой лампы, внутри которой дрожал огонек фитилька. — Ничего не трогать, лампу особенно. Магией не пользоваться, часть книг этого не переносит. Нарушишь эти правила — можешь пострадать, и спасать тебя будет некому, — предупредила мадам Пинс, недовольно посмотрела на заробевшего студента и вышла, плотно закрыв за собой дверь. Снаружи щелкнул замок, и Гарри остался один. Первый час он просто занимался домашним заданием, как и предсказывал Дамблдор, но потом начал присматриваться к полкам, подозревая, что ни Снейп, ни тем более Гермиона не оценят того, что, находясь здесь, Гарри не уделил внимания содержимому кабинета. А тут было на что посмотреть. Названия большинства книг он даже не слышал. Но было видно, что большая часть томов очень старые и наверняка редкие. Глаз зацепился за одну книгу в темно-синем кожаном переплете. Как гласила титульная запись, что перед ним была «История Темной Магии и ее производных, принадлежащая перу Франческо Прелати, с гравюрами дю Месниля». Ради интереса Гарри открыл ее и начал просматривать. С каждой перевернутой страницей его лицо мрачнело, а на душе становилось гнилостно и пусто. Книга рассказывала о темных силах, о жертвоприношениях, о магии крови и некромантии. Гравюры же делали этот текст еще ужаснее. В какой-то момент, юноша не выдержал и захлопнул фолиант, выпустив в воздух облако пыли. Если это и есть Темная Магия, то он не желает иметь с ней ничего общего, не хочет, чтобы друзья считали его таким вот извергом, новым Волдемортом, если не хуже. И как жить с этим? В душе поднялась волна протеста. Нет, он не хочет, отказывается, быть таким вот… Нельзя было даже подобрать правильного слова к тому, что он только что видел и чем чуть не стал. Занятый своими мыслями, Гарри не заметил, как часы пробили восемь. Он вообще забыл обо всем и потому был удивлен, когда на пороге кабинета, где юноша предавался печали, появился Оливьер Вилманту в черной мантии, очень похожей на школьную. Его белые волосы рассыпались по плечам, а черные глаза взирали на Гарри с интересом. Он аккуратно прикрыл за собой дверь и подошел к столу. Полистав книгу, молодой человек молча поставил ее на полку. — Если хочешь о чем-то спросить, то сейчас самое время, — тихо произнес Оливьер. — Это все правда? — Смотря, что ты имеешь ввиду под своим «все», — пожал плечами аристократ. — Так все и было? — Да, именно так. — Значит, это и есть Темная Магия? — Нет, это то, что люди считают Темной Магией. Давай я расскажу о Прелати. Это флорентийский монах, промышлявший оккультизмом и сатанизмом. На его счету смерть многих и многих людей. Но он маггл, так что большая часть того, что тут написано, с точки зрения магических ритуалов ересь. Когда-то этот Прелати был наставником Жиля де Рэ, более известного как прототип Синей Бороды. Профессор маггловедения Фаркисон приводил его в пример, когда рассказывал о невольном влиянии мифов о магах на человеческую историю. Страшная и в то же время поучительная история. — Значит, это не Темная Магия? — на всякий случай уточнил Гарри. — Магия, неважно к какому разделу она относится, всего лишь инструмент, все зависит от тебя самого, — так же невозмутимо ответил Оливьер и продолжил уже более живым языком: — Слушай, если ты и дальше собираешься вести теологические споры, то я, конечно, не против. Но если у тебя есть дела, то стоит поторопиться, пока нас тут не застукали вдвоем. Гарри опомнился и вскочил с кресла. — Как видишь, я тут один, так что тебе не придется особо напрягаться. — Это радует, хотя я, пожалуй, смог бы заморочить головы твоим друзьям, — улыбнулся Оливьер. У него была хорошая улыбка: слегка озорная и в то же время уверенная. — Значит, ты становишься мной, а я… — А ты мной. Если что, говоришь, что приехал навестить друзей в Хогсмиде и зашел навестить мадам Пинс. Кстати, это почти правда. Если я появляюсь в округе, то обязательно навещаю Ирму. — Вы друзья? — понимающе спросил Гарри, стягивая с себя мантию. — Я еще в школе ходил в ее любимчиках, так что ничего удивительного. — Значит, вот как ты открыл дверь, — догадался юноша. — Ничего сложного, она не меняла охранные заклинания и ключ со времен моей учебы. Давай живее. Вскоре они поменялись мантиями, и на свет была явлена фляга, крышка которой одновременно была и небольшим стаканом. Гарри вспомнил, как на втором курсе они с Роном пили ту же черную, похожую на грязь жидкость, только тогда им пришлось принять облик бегемотоподобных телохранителей Малфоя, теперь же в его стакане плавал седой волос худощавого молодого человека с манерами истинного аристократа, коим тот и являлся. Хотя от перемены объекта трансформации ощущения никоим образом не изменились. Желудок скрутило, по телу пронеслась жгучая волна. Ноги подогнулись, и Гарри упал на колени. — Все же это чертовски неприятно, — раздался над ухом знакомый голос. Юноша поднял глаза и ничего не увидел. — Может, отдашь мне очки? Тебе они без надобности, — снова донеслось до него. Это было разумно. Как только знаменитые поттеровские окуляры покинули свое законное место, Гарри смог увидеть, как напротив него стоял… он сам и близоруко щурился. Редко кому удавалось взглянуть на себя со стороны, но гриффиндорцу и тут повезло. Можно сказать, Гарри остался доволен увиденным. Он значительно подтянулся за прошедшее лето, чуть поправился и уж точно повзрослел, стал серьезнее. Во всяком случае, то выражение, что застыло на его лице, выглядело вполне естественно.
— Долго еще собираешься на себя любоваться? — поинтересовался его двойник с язвительностью, достойной самого Снейпа. Как ни странно, но в его исполнении это тоже прозвучало неплохо. — У тебя всего лишь час. Потом ты станешь самим собой, и лучше, чтобы этого никто не заметил. — А если… — В моем арсенале еще остаются чары, кроме того, зелья мне хватит, как минимум на шесть часов, — успокоил его Оливьер. Кивнув, Гарри вылетел за дверь. Позже он сам будет недоумевать, как же у него получилось проскользнуть мимо всех незамеченным. Может все дело в том, что Оливьер тут и вправду был если не частым, то все же известным гостем, а может в том, что большинство учеников и учителей были в Большом Зале. Оставалась надежда, что и мадам Помфри находилась со всеми. Когда юноша уже подходил к больничному крылу, на небе появилось зарево пожарища. Что-то здорово горело в Хогсмиде. Через несколько минут что-то заверещало, раздались далекие крики, началась паника. Судя по всему, все же информаторы Дамблдора оказались правы — атака на Хогвартс началась. Нельзя было терять ни минуты, и Гарри сломя голову помчался к лазарету. В палате никого не было, если не считать одного больного, лежащего на самой дальней койке за ширмой. — Профессор, — тихо позвал Гарри. — Сэр! Но ответом ему была тишина. Юноша быстро преодолел разделяющее их пространство. Увиденное его не обрадовало: бледное лицо на белых простынях, разметанные по подушке волосы, чуть подрагивающие веки, тонкие губы, застывшие в гримасе боли. Судя по всему, Снейпу снились сны, и они вряд ли были из категории приятных. Гарри попытался его разбудить, но ни крики, ни попытки трясти за плечи успехом не увенчались. А шум за стеной нарастал, на душе начали скрести не просто кошки, а целая орава мантикор. И не зная, что еще предпринять, Гарри решился на последнее средство. Он поднял палочку и произнес заклинание легилименции.

***

Боль пришла сразу же, но она была терпимой для человека, привыкшего и к переломам, и к действию костероста, и даже на своей шкуре испытавшего Круциатус. Так что можно было позволить себе оглядеться. Странно, это не было похоже на воспоминания так, как они действовали на занятиях. Такое ощущение, что это был кошмар, главным действующим лицом которого был Снейп. Он лежал на каменном полу, тщетно пытаясь принять позу эмбриона, и стонал. — Профессор! — Гарри кинулся к наставнику и попытался его приподнять, но одно лишь прикосновение к коже алхимика вырвало из его груди дикий крик, а на месте прикосновения показалась кровоточащая рана. Юноша отдернул руки, теперь он только и мог, что кричать: — Профессор! Сэр! Очнитесь! Это всего лишь сон! Дикий хохот раздался из темноты. — Сон! Да, это сон, только Северус об этом забыл. Теперь это реальность, и в ней он сам себя убивает. — Что с ним? — Это его собственное изобретение под названием «Слеза милосердия», — продолжал смеяться невидимый Волдеморт. — Забавная штука этот яд, убивает медленно и мучительно. Каждое прикосновение к отравленному несет для него адскую боль. Было интересно наблюдать, как сердобольные мамаши пытались успокоить своих орущих деток, а те истекали кровью и умирали от шока на руках любящих родителей, не в силах объяснить, что же с ними происходит. А все дело в том, что добрый дядя Северус дал им конфетку. Он вообще шутник, твой профессор. А главное, Снейп так ненавидит детей, так что вдвойне необычно, как он вдруг заделался учителем. — Это неправда! — решительно возразил ему Гарри. — Правда, мой мальчик, истинная правда. Можешь, сам спросить у него, если, конечно, докричишься, — и Волдеморт снова мерзко захихикал. Было видно, что происходящее его забавляет. Гарри было тяжело это слышать. Да, Снейп не был подарком, но поверить в такое — значило опустить руки, потерять лишь недавно возникшую веру в своего наставника, а значит и во все, чему он учил. Нет, сначала Гарри спасет профессора, а потому уже будет выяснять степень его виновности. С этой мыслью он достал палочку. — Отпусти его, Том. — Юный нахал, с чего я должен тебя слушать? — Я приказываю тебе! — Щенок! — вызверился Волдеморт. — Ты не смеешь мне приказывать, ты против меня бессилен, это мой сон, мое наваждение. Столб огня поднялся из темноты, накатил на юношу и растаял, не причинив ему никакого вреда. Гарри перевел дух. И тут на него снизошло озарение. — Да, я не могу причинить тебе вреда, но и ты тоже. Ведь это всего лишь сон, и пока я помню об этом, я тут такой же игрок. А раз так… — Гарри развернулся к профессору и произнес «Finite Incantatem», но ничего не изменилось. Волдеморт снова рассмеялся, но в его смехе слышалось облегчение. — Глупый мальчишка, тут заклинания не действуют. Гарри задумался. Да, может Волдеморт и прав — какие заклинания могут действовать во сне, — но необходимо вытащить Снейпа из этого убивающего его наваждения, прогнать тени. Тени! Хватит теней! — Nonumbrae! Для этого заклинания даже не потребовалось палочки, правда, вложить в него пришлось все имеющиеся у него волю и желание. Свет на мгновение озарил помещение и начал словно впитываться в тело профессора. Когда последний лучик спрятался в складках знаменитой черной мантии слизеринского декана, Снейп, наконец, вытянулся во весь рост и открыл глаза. — Поттер? Какого черта мы тут делаем? Да, и где мы, собственно? — Профессор, не сейчас, нам нужно просыпаться. — Поттер, не части. Говори спокойнее. — На школу напали, думается, целью Волдеморта были вы. Когда я пришел в палату, вы спали и видели кошмары. Неужели ничего не помните? Снейп на минуту замер, словно пытаясь осознать, что же в действительности происходит, и как это соотносится со словами его ученика. — Хорошо, поверю на слово. — Быстрее, профессор, вам нужно проснуться, — взмолился Гарри. — Госпиталь не закрыт, туда может кто-нибудь войти, и потом будут задавать лишние вопросы. — Еще хуже, мы можем не дожить до вопросов. Теперь я понимаю, почему Альбус меня напоил сонным зельем. Ладно, а с тобой, Поттер, мы поговорим позже. С этими словами Снейп исчез, Гарри хотел тоже последовать за ним, но громогласное «Нет!» буквально скосило его. Мир снова погрузился во мрак.

***

Открыв глаза, Гарри обнаружил, что лежит на земле. Повернув голову, он уткнулся взглядом в серые мертвые глаза Седрика. Кладбище, конец четвертого курса. Юношу передернуло от таких воспоминаний. Над головой раздался довольный смех Волдеморта. Его змееподобное лицо просто лучилось торжеством. Он поднял палочку и… — Это сон, — произнес Гарри. — Всего лишь очередное наваждение. И я помню об этом, тут ты бессилен. — Ничего, ты не продержишься долго. Пусть это сон, но хозяин тут я. Я устанавливаю правила, и тебе отсюда не сбежать. Мы найдем твое слабое место, нужно только хорошенько покопаться.
В мгновение произошла смена декораций. Комната с веселыми обоями и детским манежем. Вспышка зеленого света и женский крик. Понемногу он затих, появилось купе «Хогвартс-экспресс» и холод, возникающий только в присутствии стражников Азкабана. Затем дементоры переместились на Прайвет Драйв, и Гарри снова оказался в чулане дома номер четыре. Над головой прогрохотали шаги его тучного кузена, и донесся голос дяди Вернона: «Вставай, мальчишка»… Картины сменялись так быстро, что уже не воспринимались как реальность, скорее как мелькание калейдоскопа. Но каждая такая смена болью отдавалась в голове юноши. Это была его жизнь, и она не была счастливой. Сердце сжималось все сильнее, ноги не держали, а на глазах выступили слезы. А кто-то смеялся над ним, каждый раз радовался, когда ему становилось хуже. Последнее, что Гарри запомнил, это его собственный крик: «Сириус!» А дальше… было падение. Единственное, что он хотел, это умереть, остаться в этом всепроникающем холоде, но кто-то упорно его звал обратно, уговаривал, убеждал, возвращал счастливые воспоминания. Но в отличие от предыдущих картин, они вливались в юношу с неторопливостью восходящего солнца. Вот Хагрид приносит письмо из Хогвартса. Олливандер, протягивающий ему палочку — «Остролист и перо феникса, одиннадцать дюймов», — тепло в пальцах и фейерверк. Лица Рона, его братьев, Гермионы. Первый полет на метле. Золотой снитч, бьющийся в руках. Рождественская елка. Сириус: «Может, если бы ты захотел… э-э… другой дом». Сириус. Он одного этого слова стало теплее. Умирать расхотелось, наоборот, появилось желание стать ближе к нему, согреться, окунувшись в его внимание, как в теплое озеро. Юноша почувствовал жар, исходящий откуда-то из области шеи. Он вспомнил и это. Татуировка, она должна привязать его к Сириусу. Изо всех сил Гарри потянулся к любовнику, призывая его, вбивая свое желание в этот призыв. Тепло нарастало, и юный маг понял, что у него все получилось. И тогда он осмелился открыть глаза…

***

Первое, что Гарри увидел — это красную отметину на шее, в которую уткнулся носом. Он чуть приподнялся и с изумлением уставился на распростертое под ним обнаженное тело Сириуса. Спина его была расцарапана, шею украшало ожерелье из засосов, больше походивших на укусы. Когда же Гарри стал подниматься, чтобы освободить крестного, тот застонал. Только тогда юноша понял, что они находятся в весьма пикантном положении. Самое плохое, что Гарри не помнил ничего из ранее происходящего, и по виду Сириуса мог сделать предположение, что речь тут могла идти об изнасиловании. — О, Сириус, прости… — Молчи, — еле смог прошептать тот искусанными в кровь губами. — Продолжай, не останавливайся. Юноша хотел быть нежен, хотел замолить свои грехи, но он просто не мог остановиться. Сейчас он лучше всего понимал Ремуса, в нем самом словно проснулся зверь. И этот зверь требовал действия. Его не останавливали никакие сомнения, он хотел лишь одного: получить все возможное от своего любовника. Ему пришлись по вкусу не только тепло, но стоны его Стража. В конце концов, он носил метку Грима на своей шее, и теперь сам мечтал оставить свой след на этой оливковой коже. Больше того, завладеть всем этим существом, которое уже считал своей собственностью. Скорость движений нарастала, и теперь уже звучала непрекращающаяся эротическая мелодия, состоящая из стонов, хрипов и рычания. И это было песнью абсолютной власти одного живого существа над другим. Пальцы Гарри впились в бедра любовника, оставляя кровавые следы, тогда как Сириус в свою очередь уже в клочья разодрал коврик, на котором они расположились. Но и этого Гарри было мало. Пусть потом он умрет от стыда, но в данный момент юноше хотелось получить то, в чем так долго ему было отказано. Он жаждал услышать новые звуки из своего бьющегося в судорогах инструмента. Ответом на его старания был странный, похожий на парселтанг, звук, который был интерпретирован, как «еще», а потом оно сменилось громким «Да!». Гарри захотелось повторить эту музыкальную фразу на бис, и он добивался ее снова и снова. Но долго это продолжаться не могло, волна наслаждения захлестнула юношу. В глазах снова потемнело, но на этот раз это была хорошая, дружественная, жаркая темнота. Зверь потихоньку уползал в свою берлогу, и ему на смену приходило чувство щемящей нежности. Гарри хотелось зализать все нанесенные им раны, забрать всю ту боль, что он причинил своему любовнику. Юноша помог Сириусу перевернуться на спину и начал покрывать его лицо и тело ласковыми поцелуями, спускаясь все ниже. И музыка удовольствия заиграла с новой силой, теперь уже для Сириуса. Чтобы добиться новых красок в мелодии, юный музыкант перемежал нежные поцелуи, массирующие поглаживания и легкие щипки. Вскоре он был вознагражден за свое старание долгожданным крещендо. Это был кульминационный взлет, потрясший тело Сириуса до самых основ. Наконец, они оба затихли, замерли в изнеможении, не в силах пошевелиться. Спустя несколько долгих минут Гарри тихо подполз и пристроился у Сириуса под боком. Он чувствовал, что нужно что-то сказать, но не знал с чего начать. — Где это мы? — наконец, спросил Гарри, чтобы хоть разрушить ну неловкую тишину, что вдруг возникла между ними. — Все там же, — послышался не слишком внятный ответ. Голос Сириуса был сорван, и он мог только хрипеть. Гарри чуть приподнялся и огляделся. Это была гостиная лесного домика Нарциссы, а расположились они прямо у разожженного камина. — А как я сюда попал? — последовал следующий, вполне естественный вопрос. — Снейп притащил. — А где он сам? — Зализывает раны в объятиях Нарциссы. И ждет, когда сможет поговорить с тобой, — прошептал Сириус и, отвернувшись, добавил еще тише: — Он тебе жизнь спас. — Как? — Это ты у него сам спрашивай, — сердито пробурчал Сириус. — А как мы… — Гарри не знал, как спросить о том, что же произошло между ними. Вместо него это сделал крестный. — Ты мало что соображал, но уже боролся за жизнь. Что поделать, если у вас, некромагов, один из способов доказать себе, что вы живы, — трахнуть кого-нибудь. Эта фраза больно ударила по юноше, он чуть слышно застонал и отвернулся. Значит, это его вина, он изнасиловал собственного крестного, взял его жестоко, не слушая никаких возражений… Ему снова захотелось умереть. Кажется, Сириус тоже это понял. Он развернул к себе сопротивляющегося юношу и подмял его под себя. — Слушай, что я тебе скажу. Не смей отворачиваться! Все, что происходит между нами, происходит по нашему обоюдному согласию. Что бы ни случилось, я не хочу тебя потерять. Я просто не выживу без тебя. Так что мы нужны друг другу. К тому же, когда ты пришел в себя, все встало на свои места, и я не остался внакладе. И я вправду считаю, что мне крупно повезло с любовником, пусть даже я оказался в положении пассива. Кто знает, может, у меня еще будет шанс отыграться. С каждым сказанным словом на душе Гарри становилось легче, словно Сириус снимал поочередно все навалившиеся на нее камни. В конце этой речи они уже оба улыбались. Юноша потянулся к мужчине и крепко его обнял.
— Насчет отыграться — поговорим после следующего занятия. Я не против попробовать поменяться ролями. Правда, если ты будешь нежнее, чем я сегодня. — Обещаю, — рассмеялся Сириус и поцеловал его. — Приятно видеть вас такими довольными, — донеслось до них сверху. По лестнице спускался Снейп, аккуратно поддерживаемый хозяйкой дома. Он был бледен, если не сказать больше: казался почти прозрачным, а черная мантия лишь увеличивала эффект, делая его похожим на привидение. — Профессор, как вы? — спросил Гарри. — Могло быть и лучше. В следующий раз, когда полезешь спасать кого-то, подумай, как сам потом будешь выбираться, — проворчал Снейп, тяжело опускаясь в кресло. Нарцисса присела на подлокотник и обняла мужчину за плечи. — А что было? — продолжил спрашивать юноша. — Что было, что было… Ты так не хотел жить, что мне пришлось сильно потрудиться, чтобы вытащить тебя из-за Занавеса. — Значит, это ваш голос звал меня обратно, — догадался Гарри. — Идея, достойная приза. Хотя ты и так его получил. Не думал, что ты купишься на воспоминание о какой-то там блохастой шавке. — Эй, — попытался прикрикнуть на него Сириус, но закашлялся. А Нарцисса слегка ударила профессора по плечу. — Не впечатляет, Блэк, — все тем же устало-скучающим тоном продолжил Снейп, не обращая внимания ни на какие предупреждения. — Во всяком случае, пока ты тут валяешься голым. У тебя вид совсем затраханный, так что можешь не пытаться рычать, скулить тебе подходит больше. Сириус бросился было на старого противника, но был остановлен Гарри, который вцепился в него и удерживал изо всех сил. — Оденься, Блэк, потом будешь закатывать сцены. К тебе, Поттер, это тоже относится. Одежда наверху. И не вздумайте задерживаться. Через пять минут чтобы были здесь. Гарри поднялся и помог встать Сириусу. В установленное время он уже был внизу, одетый и умытый. — То-то же, — проворчал Снейп, оглядывая своего ученика. — Теперь можно и в школу возвращаться, а то мистер Вилманту небось замучился изображать гриффиндорскую тупость. — Откуда вы знаете… — Вы же пили оборотное зелье, так что я порядком удивился, когда увидел бывшего ученика спящим у своих ног. Но есть способ снять действия зелья, если знать как. — А вы знаете? — Я же Мастер Зелий, — просто ответил Снейп. Это напомнило Гарри о другом достижении хогвартского алхимика. — Тогда расскажите о Слезе милосердия, — потребовал он. Нужно было видеть удивление на лице Снейпа. — Откуда ты о нем знаешь? — Волдеморт рассказал. Снейп поморщился: — Ты всегда его слушаешь? — Только когда он говорит о вас, — парировал Гарри. — Он сказал, что вы изобрели это зелье и испытывали его на детях. Казалось, эта новость была для алхимика подобна удару под дых. Лицо его посерело, он словно постарел на несколько лет. — Да. Это я его изобрел. — И вы его испытывали? — Гарри хотел бы, чтобы его голос звучал обвиняюще, а вышло жалобно. Нарцисса глядела на них обоих с сочувствием, но не встревала. — Нет, это делали другие, что не снимает с меня ответственности. — Зачем его вообще было изобретать? — Оно было результатом ошибки. У меня не было цели создавать именно это зелье, вообще в мою задачу не входило изготовление яда. Это не звучало, как оправдание, но было им по сути. Гарри это понял и принял. Нарцисса же прижалась к плечу мужчины, склонила свою светлую головку к его лбу и легонько коснулась губами. Юноше стало неудобно, словно его застали за подглядыванием. — Почему это происходит со мной? — тихо пробормотал он, но все равно был услышан. — Это испытание. И для тебя, и для нас, — ответила ему Нарцисса. — Но почему именно сейчас? — Это Самайн, — тихо произнес Снейп, словно это все объясняло. Переспросить, что тот имел в виду, Гарри не успел, идиллическую картину расстроило появление Сириуса, оно послужило сигналом к перемене темы. — Что мы будем делать дальше? — поинтересовался Гарри. — Как вы думаете, нападение закончилось? Нам не опасно возвращаться? — У тебя есть шанс узнать, — ответил Снейп. — Позови кого-нибудь из Хогвартса и поинтересуйся. — Если только Малфоя, — пожал плечами юноша и ответил на вопросительный взгляд Сириуса. — Не могу же я вызвать самого себя. — Не нужно никого звать, — вмешалась Нарцисса. — Я с минуты на минуту жду сообщений от сына. Не успела она это произнести, как пламя в камине вспыхнуло, оттуда вылетел бумажный журавлик и плавно опустился в протянутые ему навстречу женские руки. Развернув его, Нарцисса быстро пробежала глазами содержимое. — Можете возвращаться. Атака отбита, — сообщила она и зачитала один отрывок из письма: — «Нападавшие даже не проникли в здание школы. Поттер сидит в Гриффиндорской башне, куда был препровожден под конвоем своих друзей. Единственное — никто не знает, где находится декан Слизерина. Ходят слухи, что его похитили». — Да, снова придется выкручиваться. — Профессор, — подал голос Гарри, — вы можете сказать, что были в Комнате Необходимости. А не вышли раньше, потому что там заснули, ведь вам дали сонное зелье. — Хорошая идея, — подтвердила Нарцисса. Теперь они все втроем уставились на Снейпа, ожидая, что тот скажет. — Так и сделаем, — вздохнул слизеринец, вынужденный признать, что идея неплоха. — Может ты заодно и придумаешь, как мы вернем тебя в твой зоопарк? — Нужно связаться с Оливьером. Думаю, с помощью зеркала мне это удастся сделать, в крайнем случае, придется послать ему сову. А потом мы как-нибудь поменяемся. До тех пор я посижу все в той же Комнате Необходимости. На том они и порешили. Прощание с Сириусом было недолгим, так же как и Снейпа с Нарциссой. Затем Гарри пришлось принять на себя вес профессора, который все еще еле держался на ногах, и с помощью портключа отправиться в обратный путь.