Во имя Смерти

— Гарри, что это у тебя?

Гарри аккуратно взял в руки завернутый в тряпку дневник Тома Реддла и показал друзьям и Джинни.

— Этот темно-магический предмет тебе подкинул Люциус Малфой в магазине Флориш и Блотс. Он хотел подставить вашего отца, испортить ему репутацию. Однако... он даже и не представлял ЧТО это такое!

— А что это? — поинтересовалась Гермиона.

— Один из крестражей Волан-де-Морта.

— Да ну, гонишь! — воскликнул Рон.

Гарри покачал головой и задумался.

— Хотел бы я, чтобы в этот раз все было по-другому....

— Ты это о чем? — спросил Рон.

— О Драко. Если я разоблачу его отца перед мракоборцами, то Драко будет страдать. Но, с другой стороны, Люциус хотел навредить вашей семье, Рон. А это просто так оставлять нельзя.

— И что же ты будешь делать? — с жалостью спросила его Гермиона.

Гарри вздохнул.

— То, что правильно.

***

В Малфой-меноре, тем временем, царил смертельный холод. Узнав, что жена с сыном обманули его, Люциус разгневался, словно разъяренный гипогриф. Сначала он отобрал у них волшебные палочки. Затем, отхлестал Драко тростью за обман и общение с грязнокровкой. И, в довершение всего, отвесил Нарциссе пару пощечин, за то, что потворствовала сыну.

В Хогвартс он отправил официальное письмо о том, что Драко больше не будет учиться в этой школе, а переведется в Дурмстранг. И приказал всем слугам в доме, чтобы не позволяли его жене и сыну отправлять письма кому-либо.

Драко в тысячный раз проклинал себя за свой длинный язык и неосторожность. Его сердце разрывалось от боли, когда он вспоминал, как отец бил мать. Даже когда отец побил его тростью, ему было не так больно, как от звука тех двух ударов по щекам Нарциссы. Он не мог даже подойти к матери и утешить ее, так как отец свою жену запер в комнате.

Драко молил все Светлые и Темные силы, чтобы наконец избавиться от этого заточения и освободить мать. И помощь прибыла неожиданно.

Он сидел в гостиной, когда камин вспыхнул и из зеленого пламени вышли несколько мракоборцев во главе с Сириусом Блэком. Драко никогда не был так счастлив его приходу и, соскочив с кресла, бросился к дяде.

Сириус был удивлен. Но, рассмотрев Драко получше, понял, что тот плачет. Обняв племянника в ответ, Сириус выспрашивал:

— Драко, что случилось? Где Нарцисса?

Драко всхлипнул и все им рассказал. Глаза Блэка стали темнее, чем его фамилия. Узнав, в какой комнате держат его кузину, он велел найти Люциуса Малфоя и арестовать его.

Когда Сириус разрушил чары Запечатывания и освободил кузину, та еле держалась на ногах. Щеки ее впали, а под глазам темнели огромные круги.

— Он что, не кормил тебя?! — разъярился Сириус.

Нарцисса просто опустила голову, сгорая от стыда и бессилия. Сириус взял ее на руки и отнес в гостиную.

— Мама! — Драко бросился к матери и крепко обнял ее.

Тем временем, мракоборцы притащили связанного Люциуса в гостиную и поставили на колени перед Сириусом. Тот пылал праведным гневом. Люциус кричал:

— Да, как вы смеете?! Я — лорд Малфой! Вы не имеете права!

— Люциус Малфой! Вы арестованы за распространение темно-магических предметов, а именно, Дневник Тома Реддла.

Люциус потрясено уставился на Сириуса. Главный мракоборец наклонился к блондину и прошипел:

— На нем обнаружены твои отпечатки, Малфой! А ведь ты только вышел из под домашнего ареста! Как же глупо было с твоей стороны! Теперь ты просто так не отмажешься! В Азкабан его!

— Что?! Нет! — закричал Люциус. — Мне нужен адвокат! Нарцисса!... — Люциус в отчаянии посмотрел на свою жену, но та лишь отвернулась.

Сириус же, разъярился еще сильнее:

— Не смей говорить с ней! Не смей даже произносить ее имя, слизняк! Уведите его!

Как только мракоборцы со связанным Люциусом трансгрессировали из Малфой-менора, Нарцисса дала волю слезам, уткнувшись в плечо сына. Сам Драко все крепче прижимал мать к себе и непрерывно повторял, что теперь все будет хорошо. Но когда он начал просить прощения за то, что случайно проговорился про вечеринку, Нарцисса мгновенно перестала рыдать и ледяным голосом отчеканила:

— Запомни, Драко, никогда не смей просить прощения за то, что твой отец — моральный урод! Это только его, — слышишь,— его вина! И... немного моя.... За то, что так долго его терпела.

— Так, он что, не впервые на тебя руку поднял? — спросил Драко.

Нарцисса молча кивнула и вновь крепко обняла сына. Драко стало вдвойне больнее оттого, что он не заметил раньше как несчастна его мать. И, если он и мог простить отцу то, что он бил его, то побои матери он не простит ему никогда.

***

Когда Гарри, Гермиона и семейство Уизли появились на платформе 9 3/4, они уже знали, что произошло у Малфоя в семье, но решили, что сделают вид, будто не в курсе. Это его личные семейные дела и он сам должен рассказать о них, если посчитает нужным.

Однако, Драко был не настолько глуп и как только они с друзьями оказались в купе — он, первым делом, осведомился:

— Вы наверняка уже знаете, что произошло у меня дома пару недель назад.

Друзья неловко промолчали. Драко махнул рукой.

— Да ладно! Тут уж одно из двух: либо дядя рассказал, либо Поттер увидел в своем видении.

Гарри кивнул:

— Тут, честно говоря, и то и другое. И, конечно прости, но это я направил мракоборцев к вам. Твой отец пытался подставить мистера Уизли.

— Я уже знаю. Не извиняйся, Гарри. Ты, можно сказать, нам жизнь спас. Так что... спасибо.

Драко натянуто улыбнулся. Но друзья понимали, что в данный момент ему очень тяжело. И Гермиона сочувственно спросила:

— Как твоя мама? Держится?

— В плане? — не понял Драко.

— Ну, так... Мистер Малфой ведь в Азкабане.

— Так вы что, не всё знаете? — удивился Драко.

Рон и Джинни изобразили недоумение на лицах. Они заранее договорились, что именно то, как Люциус обращался со своей семьей, они, якобы, не знают.

Драко облегченно вздохнул и обо всем им рассказал.

— Так что, я надеюсь, его надолго упекут в Азкабан! — закончил он. — А если он когда и выйдет, то я к тому моменту смогу постоять за себя и за свою мать!

Гермиона сочувственно погладила его по плечу. Гарри внимательней присмотрелся к ней и, внезапно, до него многое дошло. Скрепя сердце, он решил пустить всё на самотек.

Как только они приехали в Хогвартс, Гарри с Джинни разделились, так как первокурсники плыли на маленьких лодочках. И среди остальных первокурсников, Гарри увидел светлую копну волос Полумны Лавгуд и улыбающегося во все зубы Колина Криви....

Сердце Гарри пропустило стук. Он помнил, как после битвы его тело вносили Невилл и Оливер Вуд....
Сейчас он был таким маленьким, светлым и жизнерадостным, а главное — ЖИВЫМ! И Гарри поклялся себе давать Колину интервью всякий раз, когда тот попросит! Он, с какой-то грустью, смотрел вслед уплывающим лодочкам, и лишь когда его окликнули друзья — он сел в карету, запряженную фестралами.

— Чего ты так долго смотрел на лодки? — спросил Рон.

— Разве не понятно? — хмыкнул Малфой. — Он уже скучает по своей Уизлетте!

— Да вы встретитесь максимум через час! — возмутился Рон. — Что за сантименты?!

— Ох, Рон, ничего ты не понимаешь! — фыркнула Гермиона.

— Так, успокойтесь! — Гарри пресек очередную словесную перепалку. — Просто у меня снова было кое-какое видение....

Друзья заострили на нем все внимание.

— Что-то с Джинни? — встревоженно спросил Рон.

— Слава Богу, нет. — успокоил его Гарри.  — Это касается дневника Тома Реддла.

— И что? Что ты видел? — нетерпеливо спросил Драко.

Гарри вздохнул.

— Тайная комната вновь откроется.

***

— Джинни Уизли. Гриффиндор!

Стол Гриффиндорцев взорвался аплодисментами. Гарри подвинулся и Джинни смело села рядом с ним. Парвати Патил и Лаванда Браун, сидевшие напротив, вопросительно посмотрели на неё. Парвати осведомилась:

— Вообще-то, тут сидят вторые курсы. Ты ведь в курсе?

Джинни только хотела им ответить, как Гарри ответил за нее:

— Вообще-то, здесь сидит ее парень. Вы не в курсе?

За гриффиндорским столом воцарилась тишина. Все были до такой степени поражены, что даже не одарили должными аплодисментами Колина Криви, когда объявили, что он поступил на Гриффиндор. Бедный мальчишка не понимал, в чем уже успел провиниться. Благо, Перси, находящийся ближе к сцене, услышал краем уха название своего факультета и начал громко аплодировать. Остальные тоже оживились и подхватили за ним.

С трудом дождавшись окончания церемонии распределения, Лаванда Браун засыпала новоиспеченную парочку вопросами:

— Вы вместе? Правда? Давно? Сколько вы уже знакомы? Сколько вы уже вместе? А на свидания ходили?

Гарри с удовольствием отвечал на все ее вопросы, заставляя Джинни краснеть, то от смущения, то от удовольствия. Даже из соседних столов подтянулись девочки, жадно слушая историю любви Гарри и Джинни. Многие с завистью вздыхали. Даже старшекурсницы нашли поступки и поведение Гарри более зрелым нежели у своих ровесников.

Близнецы Фред и Джордж уже дали ему прозвище «зятек», чем насмешили добрую половину Большого зала. Рон его таковым звать отказался. Но, глядя на отношение Гарри к Джинни, все больше убеждался в том, что лучшей партии ей не сыскать.

Впервые Гарри наслаждался всеобщим вниманием. Он уже вырос из того возраста, когда смущался говорить о чувствах или делать комплименты. И он видел, как наслаждается Джинни его вниманием.

За столом преподавателей тоже вовсю обсуждали их любовную историю. Хагрид едва не прослезился, вторя о том, как быстро растут дети. Снегг презрительно фыркал, испуская яд по поводу неприемлемости подобного поведения. А Дамблдор воодушевлено разглагольствовал о прелестях любви... Лишь Златопуст Локонс недовольно молчал, так как внимание к его персоне испарилось, как только зашла речь о Гарри Поттере.

***
— Здравствуйте, профессор Дамблдор! — Гарри вошел в кабинет директора на следующий же день.

— Здравствуй, Гарри! — тепло улыбнулся директор. — Что привело тебя сюда?

Гарри молча вытащил из сумки дневник Тома Реддла и положил на стол. Дамблдор почувствовал, как из предмета сквозит Темная магия, даже не притрагиваясь к нему. Он поднял взгляд на Гарри.

— Это то, о чем я думаю?

— Это крестраж, если вы об этом, сэр.

Дамблдор сделал глубокий вдох. Затем промолвил:

— Существует не так много веществ, способные уничтожить крестраж....

— Один из них — это яд Василиска. — закончил за него Гарри. Дамблдор внимательно посмотрел на него.

— Откуда ты это знаешь? Мне пришлось пересмотреть немало литературы из разделов Темной магии....

—  К сожалению, мне недоступны такие знания, профессор. Но иногда доступны некоторые видения. И в одном из них я видел нас с вами в этом кабинете, где вы и рассказываете мне об уничтожении крестражей....

Дамблдор тихо засмеялся.

— А у тебя случайно не было видения, где мы можем взять яд Василиска?

— Было, сэр.... И это дело не из легких.

— Я могу лишь представить...

Гарри внимательно посмотрел на Дамблдора.

— Скажите, профессор, вам ведь известно про Тайную комнату?

Дамблдор на мгновение застыл. Затем, молча кивнул.

— А про чудовище из Тайной комнаты?

— Никто не знает, что это за чудовище.

— О, нет, мы теперь знаем! — Гарри многозначительно посмотрел на дневник.

— Василиск?! Ты в этом уверен?

— Более, чем на сто процентов.

— Но, как мы найдем Тайную комнату?

Гарри скептически сдвинул брови. Директор осекся.

— Ты знаешь?

— Да, профессор.

— И знаешь, как ее открыть?

— Да, профессор...

Дамблдор вскочил с кресла.

— Тогда нам нужно немедленно идти туда!

Гарри поднял руки, в попытке остановить директора.

— Но, есть одно большое НО, сэр! Я должен пойти один!

— Что?! — поразился Дамблдор. — Нет, Гарри, это слишком опасно!

— Знаю, — кивнул Гарри, — но, так надо! Я выйду оттуда живым.... Только если вы дадите мне с собой меч Гриффиндора. И пришлете Фоукса.

Дамблдор посмотрел на своего феникса, который согласно кивнул директору, будто вторя словам мальчика. Директор вздохнул.

— И почему я не могу сказать тебе нет!

— Потому что у нас нет выбора, сэр, — тяжело вздохнув, ответил Гарри.

***

Спустившись с Фоуксом в Тайную комнату, Гарри наклонился к птице и прошептал:

— Ты — моя единственная надежда на новую жизнь, Фоукс! Прошу тебя, сделай всё то же, что делал в прошлый раз! И, пожалуйста, только не смотри ему в глаза!

Выйдя на середину огромного зала, Гарри глянул на статую Салазара  Слизерина и произнес на Парселтанге:

— Выходи, чудище Слизерина! И прими бой!

Гигантское лицо статуи пришло в движение и раскрыло рот. Оттуда показался чудовищных размеров Василиск. Даже драконы не вызывали в Гарри такой ужас. Он повернулся к Фоуксу и прошептал:

— Твой выход, дружок! Не подведи!

Феникс, словно ядро, выстрелившее из пушки, кинулся на Василиска и двумя точными ударами выклевал ему глаза. Гарри вздохнул спокойнее и, схватив меч Гриффиндора, бросился на змея. Василиск шипел от боли и был дезориентирован. И рядом не было Тома Реддла из дневника, который помогал бы ему. Гарри стрельнул сильными режущими заклятиями в змея, но сильного вреда не нанес. Но, едва Василиск попытался укусить Гарри, как он шагнул в сторону и отрубил ему голову одним точным ударом.

Василиск испустил дух. В этот раз все было намного проще. Но осталось самое главное. Гарри вырвал клык из пасти мертвого Василиска и, прошептав, «Во имя Смерти», воткнул его прямо в дневник Тома Реддла.

Раздался ужасный вопль. Из дневника, словно кровь из раны, полились чернила... затем, внезапно, все стихло. Гарри сел на пол. Теперь нужно уничтожить часть души Тома Реддла в самом Гарри. И, так как в этот раз он ранения в бою не получил от клыка Василиска, значит, нужно сделать его самому. Переведя дух, Гарри позвал Фоукса. Тот подлетел к нему и сел напротив. Гарри взволнованно прошептал:

— Ты ведь знаешь, что это необходимо, Фоукс? Пожалуйста, умоляю, помоги мне еще раз... в последний раз! — и, с этими словами, Гарри воткнул клык Василиска себе в левую руку.

Он почувствовал ужасную боль, словно в руку влили плавленное железо. Еще немного, и он был готов взвыть. Феникс заплакал не сразу. Он какое-то время постоял, и только когда в глазах Гарри начало двоиться, он начал проливать на рану свои слезы.

Гарри сразу почувствовал облегчение. Затем, боль и вовсе ушла. От радости он обнял Фоукса, словно самое родное в мире существо и заплакал от напряжения, копившееся в нем все эти годы....

— Ты молодец, Фоукс! — вторил он. — Хороший, хороший, хороший Фоукс!...