часть 7
Лето подошло к концу, и дорога в Хогвартс вновь позвала Гарри. Летящие облака за окнами поезда, шум разговоров в купе, запах тыквенного пирога — всё это напоминало ему, что он возвращается в место, ставшее домом. Однако на этот раз чувства были иными. Он больше не был просто Гарри Поттером — теперь его фамилия звучала иначе.
Ещё в августе, когда он уже отчаялся получить хоть какую-то весточку из мира волшебников, к нему прилетела сова с письмом, запечатанным воском с гербом Блэков — череп с чёрной розой. Гарри долго не решался открыть его. Внутри было короткое и сухое послание:
«Гарри Джеймс Поттер,
Настало время прояснить твой статус.
Я жду тебя в Маноре на Севере.
— Вальбурга Блэк».
Имя прозвучало холодным эхом в голове. Он слышал его — мельком, в рассказах о Сириусе, в шёпотах старых книг. Мать Сириуса. Та, что, по словам Хагрида, давно сошла с ума. Разве она не умерла?
Тем не менее, приглашение было официальным, и за ним стояла сила, которую нельзя было игнорировать. Спустя два дня за ним прибыл представитель Департамента магического надзора — строгая ведьма с лицом, похожим на высушенное яблоко. Он поехал.
Особняк Блэков на Севере был далёк от сумрачного дома на площади Гриммо. Этот был величественным, но живым. Высокие окна, винтовые лестницы, гобелены с ветвями древнего рода. Гарри провели в зал с камином, где, стоя у окна, ждала она.
Вальбурга Блэк.
Высокая, с гордо поднятой головой и глазами цвета старого серебра. На ней было чёрное платье без единой складки, а в голосе — железо.
— Садись, мистер Поттер, — сказала та. — Или, скорее, Блэк. Я не признаю фамилию магловского происхождения, навязанную тебе Дамблдором.
Гарри сел, сдерживая порыв сказать что-нибудь дерзкое. Но её взгляд был настолько пронизывающим, что слова застряли где-то в горле.
— Сириус был моим сыном, — продолжила она. — Он сделал много глупостей. Но ты — его наследие. И я не позволю, чтобы ты рос под влиянием маглов или львиной сентиментальности Гриффиндора.
— Но я... — начал Гарри, — я в Слизерине.
Вальбурга слегка вскинула бровь.
— Тогда есть надежда.
Она рассказала, что долгое время была скрыта от общества, потеряв всё: сына, дом, влияние. Но за прошедший год она вернула себе положение в Визенгамоте, добилась пересмотра магических опек и теперь, согласно древнему закону крови, имеет право взять над ним покровительство. Дамблдор, как бы он ни возражал, не мог помешать.
— Ты — последний из Блэков, Гарри. И ты должен знать, что это значит.
Она провела его по дому. Комнаты были полны старинных книг, артефактов, вещей, которые пахли магией и историей. В одной из них — на втором этаже, под высокой аркой — висел портрет юноши с чёрными кудрями. Регулус Арктур Блэк. Гарри узнал его по описаниям.
— Он умер за дело, которое потом назвали безумием. Но он понял раньше многих, кем был Тот-Кого-Нельзя-Называть, — голос Вальбурги дрогнул. — Я была ослеплена. Потеряла обоих сыновей. Сириуса — к предательству, Регулуса — к смерти. Ты — единственный, кто может восстановить честь рода.
В тот же вечер в кабинете с каминной решёткой и старинным письменным столом Гарри поставили перед свитком пергамента.
— Подпиши, — сказала Вальбурга. — И ты получишь то, что давно принадлежит тебе по праву. Имя. Дом. Силу.
Гарри колебался. Внутри всё кричало: «Осторожно!» Но он вспомнил взгляд Люциуса Малфоя, напыщенные речи о чистокровных и понял: чтобы изменить этот мир, в нём нужно сначала укорениться. Он взял перо.
Под свитком расплылись слова:
Гарри Джеймс Блэк.
Теперь, сидя в поезде, Гарри думал не только о заклинаниях и уроках. У него был род. Бремя. Возможность.
Когда поезд остановился у ворот Хогвартса, Тедди, заметив его задумчивость, хлопнул того по плечу:
— Что, мистер лорд-наследник, уже скучаешь по своему замку?
Гарри усмехнулся. Впереди был новый учебный год. И новая жизнь.