Кровь Принца

Гарри вместе с Малфоем плёлся к больничному крылу как на эшафот. Драко молчал, так же как и огромный замок, в котором, казалось, не было никого в эту минуту. Дорога до медпункта казалась бесконечной. Гарри чудилось, будто они с Малфоем идут уже несколько часов, хотя с их возвращения в школу прошло не более пяти минут.
Когда Гарри оказался, наконец, перед дверью больничного крыла, он почувствовал, что глаза жгут слёзы. Малфоя он не стеснялся: тот бы понял. Невероятным казалось то, что он сумел продержать страх внутри себя столько времени и не сорваться.
Досчитав до десяти, Гарри толкнул дверь, ведущую в медпункт. Зрелище, представшее его и Драко глазам, могло ужаснуть, если бы Гарри и так не был на пределе. В и без того не маленьком медпункте прибавилось с десяток кроватей и ни одна из них не пустовала.
— Мадам Помфри, — позвал Малфой, подходя к кабинету медсестры и стуча в дверь.
Та открыла почти сразу. Выглядела мадам Помфри не ахти. Она была скорее похожа на привидение, чем на человека.
— Драко? Гарри? — глаза мадам Помфри расширились. — Вы нашлись! Слава Мерлину!
— Мадам Помфри, — голос Гарри дрогнул. — Драко нужна ваша помощь: он потерял много крови. А... А где..?
Внутренности похолодели в ожидании ответа. Мадам Помфри вздохнула и кивнула в сторону.
Кровать Снейпа обнаружилась за ширмой, скрытая от посторонних глаз. Гарри застыл в шаге от неё, глядя на бледное лицо отца, на еле-еле вздымающуюся грудь.
— О, Боже. - Гарри опустился на колени перед кроватью отца и взял его за руку. — Ты ведь выживешь? Пожалуйста!
Снейп не шелохнулся: он не слышал.
— Только не умирай. Не бросай, пожалуйста, — продолжал шептать Гарри. — Меня и так все бросают. Ты не можешь поступить так же!
Гарри не чувствовал ужаса или страха, хотя должен был. Только что-то ледяное сковало сердце, которое стало толкать по венам уже не такую горячую как прежде кровь.
— Я эгоистично себя веду, и ты считаешь, что я ненавижу тебя. Но это неправда. Я...
Воспоминания. Они ударили, как хлыст. Презрение и ненависть Снейпа к первокурснику по имени Гарри Поттер, жгучая ярость Гарри, узнавшего правду о своём отце, боль, недоверие, страх. А после, когда, казалось, двигаться можно было только вперёд, начались ссоры, ложь и снова ссоры.
Гарри прислонился лбом к руке отца и едва сдержался, чтобы не засмеяться. Он не имел никакого права что-то у него просить, о чём-то говорить. Он был и оставался тем, из-за кого страдали люди. Из-за кого умирали люди. Всё, что он мог, это...
— Прости меня. За всё. Я самый плохой сын на свете. И ты прав. На твоём месте я бы себя бросил. Не знаю, как ты терпишь.
Сзади раздались шаги, и Гарри замолчал. Мадам Помфри остановилась около них и поставила бутылочку с зельем на прикроватную тумбочку.
— Он поправится? — спросил Гарри.
— Я не знаю. Когда на поезд напали, он был в числе первых, кто аппарировал к месту происшествия. Там его чем-то прокляли, а когда не знаешь происхождения раны, лечить становится почти невозможно.
— То есть, — по-прежнему даже ни следа страха, — то есть, он может умереть?
— К сожалению. Я делаю всё, что в моих силах, но твой отец сейчас находится на грани жизни и смерти. И я, как и ты, не представляю, в какую сторону будет перевес.
Гарри кивнул и закрыл глаза.
— Можно мне тут ещё побыть?
— Я должна лечить его, всех. Иди поспи, Гарри, у тебя был тяжелый день.
— Я не хочу его оставлять! А если, пока меня не будет, он умрет?
— Гарри, профессор — сильный человек. Я верю, что всё образуется. Тебе тоже стоит.
— Правда? Я верил, и посмотрите, куда меня это привело.
— Гарри, — голос мадам Помфри был мягким, как будто она разговаривала с упрямым и глупым ребёнком, — иди спать. А я буду лечить.
Гарри ещё раз сжал руку отца:
— Не умирай.
Выходя из медпункта, он сунул руку в карман джинсов и вынул таблетку. Покрутив её в пальцах, Гарри быстро проглотил лекарство. Сделав это, он внезапно вспомнил, что утром уже пил таблетку, но уже через минуту Гарри стало безразлично.
***
Перед портретом Полной дамы Гарри остановился. Про пароль он совершенно забыл. Однако, того и не понадобилось. Полная дама жалостливо поздоровалась с ним и пропустила без лишних вопросов.
— Гарри! — этот вопль ударил по ушам как отбойный молоток. — Гарри, как ты? Что произошло? Где вы были? Никто не пострадал? Ты не ранен?
— Гермиона, дай человеку хотя бы секунду, чтоб ответить. — Рон шикнул на подругу и уселся напротив Гарри, который устало упал в кресло.
— Со мной всё в порядке, — ответил Гарри. Глаза отчаянно слипались. — Малфой был ранен, но Габриэлла ему помогла, и он зашёл к мадам Помфри. Никто не знает, выживет отец или нет. Я потерял медальон. Мы были в лесу.
Краем сознания Гарри понимал, что несёт бессвязную околесицу, но выстраивать правильные речевые конструкции он был не в состоянии.
Широко распахнутые глаза Гермионы и немой вопрос, застывший на лице Рона, говорили больше любых слов.
— Я не хочу сейчас говорить. — Гарри покачал головой. — Плевать на всё. Просто отец там умирает.
Гарри откинул голову на спинку кресла. Глаза уже не открывались, а голова не соображала. Ответа Рона и Гермионы он не услышал.
* * *
Поспать удалось недолго: вскоре Гарри разбудил гомон голосов. Открыв глаза и с недоумением уставившись в потолок гостиной, Гарри ещё какое-то время соображал, где он и как здесь очутился.
Повернув голову в сторону, Гарри обнаружил кучку второкурсников, усевшихся в дальнем углу гостиной, а также, что кто-то добрый переложил его на диван и накрыл пледом.
— Эй, дружище, как ты? До обеда ещё есть пара часов, можешь поспать, — раздался голос Рона.
Гарри сел на диване:
— Мне нужно в больничное крыло.
— Нельзя. — Рон помотал головой. — Мадам Помфри велела ей не мешать, больных не тревожить, и всё это было подкреплено приказом Дамблдора.
— Но там же...
— С ним всё будет нормально, — в гостиную вошла Гермиона, — мы с Роном успели побывать в медпункте и как следует достать мадам Помфри, которой только после этого и пришлось прибегнуть к помощи директора. Она сказала, что Снейпу стало гораздо лучше после того, как ты побыл у него. Если дословно, то: «Профессор слишком любит своего мальчишку. Стоило тому побывать у него, как опасность для жизни миновала. Теперь моя очередь поить его настойками».
Гермиона с улыбкой приземлилась возле Гарри, который отказывался верить своим ушам. Плюс ко всему он чувствовал, как горят щёки.
— Но мне можно будет навестить его?
— Вечером. Мадам Помфри разрешила только вечером. И ещё она сказала, что какое-то время твой отец будет без сознания. Это что-то вроде лечебной магической комы: он будет таким образом восстанавливаться. Поэтому поговорить с ним в ближайшие дни ты точно не сможешь. Раны были слишком сильными.
Гарри смог-таки выдавить из себя какую-никакую улыбку, почувствовав, как расслабляется тело. Гермиона пригладила ему волосы и добавила:
— Что касается остальных из вашей компании, то всё в порядке. Джинни еще спит, Полумна гуляет на улице, Драко здоров и весел и даже орёт на младшие курсы, а кто такая Габриэлла, я не знаю. Ты, вроде, так её назвал.
Гарри замялся. Он взглянул на Рона, поднявшего брови, на Гермиону, и сказал:
— Габриэлла — это Габриэлла. Успеете познакомиться. Она наша одногодка.
— Новенькая? — на лице Рона отразилось понимание. — И... ммм... откуда она взялась?
— Училась дома, её родители умерли, и вот она здесь. Она не слишком-то любит рассказывать о своей семье, насколько я понял.
— Ничего особенного, — Гермиона пожала плечами, — десятки волшебников в мире получают домашнее образование. Это редко, но встречается.
Гермиона ещё ничего не знала, а для Гарри, меж тем, Габриэлла была загадкой. Слишком многое в этой девчонке не поддавалось объяснению.
— Ах, да, — спохватилась Гермиона, прервав мысли Гарри. — Малфой хотел с тобой поговорить. Он ждёт тебя в Выручай-комнате.
***
Странное ощущение было у Гарри, идущего по коридору восьмого этажа. Только вчера утром он жил почти что на другой планете, с отцом, а теперь же казалось, будто и не было этого лета, будто он не уезжал никуда из школы. Наверное, так чувствовали себя все: от учеников до преподавателей. Хогвартс — их дом, и ничто не в силах это изменить. Наверно, только Габриэлла будет ощущать себя не в своей тарелке какое-то время.
Рон сказал, что они не будут учиться еще три или четыре дня, пока те, кто был ранен во время нападения Пожирателей на поезд, не встанут на ноги. Гарри надеялся, что к тому времени отец уже очнётся: он не хотел, чтобы Хогвартс начинал жизнь без него.
В Выручай-комнате Малфой ел шоколад и запивал его огненным виски. Гарри остановился на мгновение, глядя на это нереальное зрелище, а затем подошёл к Драко.
— Стресс, — пояснил Малфой. — Я так и не уснул. Люпин посоветовал шоколад, но я решил, чтоб уж наверняка.
— Люпин?
— С добрым утром. Профессор Ремус Люпин вернулся в Хогвартс, дабы учить нас, неразумных, уму и Защите от Тёмных искусств. На выходных он подрабатывает психологом, выслушивает жалобы и кормит бесплатным шоколадом, за что ему, кстати, отдельная благодарность. Только ему надо бы добавить к арсеналу медикаментов алкоголь: хорошо помогает. Предай ему — пускай запасается.
Покачав головой, Гарри отобрал у Малфоя бутылку и швырнул в горы хлама позади себя. Малфой проводил её печальным взглядом и откусил шоколад.
— Спасибо, я сам собирался это сделать, но как-то рука не поднималась.
— Твои родители, скорей всего, уже знают о нападении.
— Да, только они не будут в курсе наших лесных похождений, что радует.
Гарри отломил себе шоколада и вопросительно уставился на Драко:
— Гермиона сказала, что ты хотел поговорить.
— Давай повествуй. О чём я не знаю?
Это был долгий разговор. Узнав о хоркруксах, Малфой мгновенно стал обычным собой и засыпал Гарри вопросами. Гарри повторил всё, что знал, около семи раз. Малфой в приливе вдохновения стал стоить планы по нахождению хоркруксов.
— Но мы даже не знаем, чем они могут быть! — остудил его пыл Гарри.
— Узнаем, — отмахнулся Малфой, — ты же сказал, что тебе написали записку и подсунули её в книгу.
— В книгу, которую дала мне та бабулька в деревне.
— Хм, — Малфой постучал пальцем по губам. — В деревне, в которой ты сам не знал, что появишься. Поттер, это как минимум ненормально.
— Да что ты! Это, конечно, здорово, что мне дают информацию, но откуда она поступает? Есть идеи?
Малфой скорчил мину:
— Только без смеха.
— Я молчу.
— Это похоже на маховик.
Гарри почувствовал, как у него против воли упала челюсть. Малфой, наверное, шутил!
— Маховик? Ты считаешь, что помощь исходит от кого-то, кто...
— ...кто живёт не в нашем времени. Точнее, в нашем, но, чёрт, чуть впереди. И он знает все твои следующие шаги.
Малфой замолчал, а Гарри чувствовал себя так, словно его только что облили ледяной водой.
— Это прозвучало бредово? — поинтересовался Малфой минуту спустя.
Гарри отрицательно качнул головой:
— Это прозвучало очень близко к правде. Серьёзно, это лучшее объяснение той ситуации. Тем более, в том письме из книги ничто не указывало даже на пол человека. И там повторялось, что само письмо против правил.
— Против правил, но кто-то это правило нарушил, — пробормотал Малфой задумчиво. — Этот человек знает очень много о том, что происходит, и он сильнее всего заинтересован в том, чтобы ты шёл дальше, поэтому написал. И заметь, написал тебе, а не Дамблдору, что было бы логичней. Значит, этот человек знает тебя как облупленного либо доверяет тебе.
Гарри встал и заходил по комнате. Он уже просто не имел права удивляться чему бы то ни было, однако, их с Малфоем открытие было невероятным.
— Хотел бы я знать, кто это, — вздохнул Малфой.
Вернувшись в гостиную, Гарри застал там поджидающую его Джинни. Она улыбнулась и без лишних слов обняла его. Гарри коснулся губами её волос.
— Рон и Гермиона сказали, что твой отец поправляется.
— Да. — Гарри нежно провел большим пальцем по щеке девушки – Джинни чуть прикрыла глаза. — Вечером я к нему.
— Ой, а можно заниматься этим не прилюдно?
Гарри усмехнулся и, не поворачиваясь к спустившемуся из спальни Рону, поцеловал Джинни. Тихое рычание поведало ему, что цель была достигнута.
— Успокоился? — поинтересовался Гарри. — Господи, когда ты уже привыкнешь?
— Годиков через сто.
— Значит, надежда всё-таки есть, — засмеялась Джинни.
Долго сохранять сосредоточенно-сердитую мину Рон никогда не умел. Вот и сейчас, махнув на сестру рукой, он расслабленно развалился на кресле.
Гарри открыл было рот, чтобы рассказать, к какому выводу они с Малфоем пришли в Выручай-комнате, но вовремя вспомнил о желании не вовлекать Джинни в происходящее. Однако, теперь сказать что-то было нужно, и Гарри спросил:
— Где Гермиона?
— Такой идиотский вопрос, а, Гарри? — фыркнул Рон. — Мы в школе, в этой школе есть библиотека. Как думаешь, где Гермиона?
Портрет Полной дамы открылся, и в гостиную вошли Симус Финниган, несущий кипу книг, и Гермиона с журнальчиком в руке. Финниган отпустил книги на столик и повернулся к Гермионе:
— Что-то ещё, мисс? Может, мебель подвигать?
— Нет, спасибо, что помог, Симус. — Гермиона улыбнулась. — Знаете, я нашла...
- Ну, привет. Не знаю, с какой радости, но меня подселили к вам. И сделала это та истеричная панама, которую меня заставили надеть.
Все повернулись ко входу. Симус шокировано выдохнул, Рон сел, а Гермиона застыла и посерела. Гарри даже не представлял, каково ей сейчас: не каждый день встречаешь свою копию.
Габриэлла, скрестив руки на груди, изучала Гермиону. По её лицу мало что можно было прочитать, но Гарри знал, что Габриэлла шокирована не меньше его подруги.
Прошло немало времени, прежде чем к Габриэлле вернулся дар речи:
— Где блондиночка?
— Полумна в Когтевране, — ответил Гарри.
— Жаль. А наш раненый?
— Драко в Слизерине.
Габриэлла разочарованно хмыкнула:
— Ну вот, нашу милую компанию разбросало, — она ещё раз оглядела Гермиону, которая до сих не проронила ни звука, Симуса и Рона. — Где спальня?
Джинни отпустила Гарри и предложила:
— Я провожу. И, Габриэлла, мне кажется, что мы неправильно начали.
— Хм, а мне так не кажется, но ты всё равно проводи, — усмехнулась Габриэлла.
Джинни вздохнула:
— Ты безнадёжна. Идём.
Габриэлла с Джинни ушли в спальни для девочек, а Гарри обернулся к друзьям. Гермиона смотрела в одну точку, журнал, который она до этого держала, валялся на полу.
— Это была Габриэлла, — зачем-то сказал он.
Гермиона не ответила и направилась в сторону выхода. Гарри шагнул было за ней, но Гермиона сказала:
— Я только прогуляюсь.
— Её можно понять, — пробормотал Рон, когда Гермиона скрылась. — Если уж даже у меня глаза чуть не лопнули!
* * *
Во время обеда на Габриэллу пялилась добрая половина Хогвартса, включая преподавательский состав. Один Дамблдор вёл себя совершенно спокойно. Он, улыбаясь, поприветствовал учеников и словно мимоходом заметил, что в школе пополнение. Габриэлла вдернула брови и принялась с излишним вниманием разглядывать кубки и пустые тарелки.
Гарри кивнул Ремусу, который сидел справа от МакГонагалл. Одно кресло за столом преподавателей пустовало, и Гарри отвернулся.
В пять часов он всё же сумел пробить дорогу к отцу. Мадам Помфри впустила его буквально на несколько секунд. Увидев отца, Гарри расплылся в улыбке. Тот выглядел уже гораздо лучше, лицо перестало быть неестественно бледным.
— Поправляйся, — сказал Гарри, — а я буду заходить к тебе.
Выгнанный мадам Помфри, Гарри прислонился к стене возле больничного крыла. Всё было хорошо и даже ещё лучше, однако ему чего-то сильно не хватало. Бездумно вытащив из кармана таблетку, Гарри посмотрел на неё.
«Последняя на сегодня, честно», — он проглотил её и выдохнул.
— Что это? У тебя что-то болит? — раздался голос Джинни.
Гарри обернулся к лестнице и увидел девушку, смотрящую на него с беспокойством. Умиротворение как рукой сняло, и Гарри быстро сказал:
— Голова немного болела. Всё нормально.
Джинни чуть нахмурилась:
— Почему ты не говорил?
— Потому что это пустяк.
Джинни явно была не согласна, но Гарри завёл разговор о Люпине и новом учебном году. Вскоре Джинни и думать забыла про таблетки. Во всяком случае, Гарри искренне на это надеялся.
___________________

Сириус хрипел и кашлял, истекая кровью. Она лилась из него ручьями, не останавливаясь, словно её было море.
— Твоя вина! — голос прозвучал, казалось, с самого неба.
— Я не хочу это видеть, — прошептал Гарри.
Он открыл глаза — проступили очертания его спальни в Хогвартсе. Вопли Сириуса до сих пор стояли в ушах, и Гарри глубоко задышал, стараясь прогнать остатки кошмара.
За окном сияла яркая луна, освещая спальню. Гарри приподнялся на локтях и посмотрел на время: была четверть второго ночи. Вот и наступило пятое сентября, которое, правда, совершенно не чувствовалось. Занятий всё ещё не было, отец всё ещё не открывал глаза, а сам Хогвартс больше походил на лагерь, чем на школу.
Тихо, чтобы не скрипнула кровать, Гарри потянулся к тайнику в тумбочке. С помощью заклинания маскировки ему удалось спрятать таблетки в самом углу и сделать их недоступными чужому взгляду. Вынув одну таблетку, Гарри тщательно осмотрел её. Странно, таблетки оставались теми же, а кошмар ему всё-таки приснился, хотя перед сном Гарри подстраховался.
Проглотив таблетку, Гарри вновь улёгся на подушку. Медленно из головы ушли все тягостные мысли, растаял образ Сириуса.
«Может, и вторую сразу, чтоб уж точно ничего не приснилось?» — подумал Гарри.
Вопрос, на его взгляд, был бессмысленным. Конечно же, вторую! Гарри потянулся было к тумбочке, но тут с соседней кровати раздался шёпот Рона:
— Эй, Гарри, ты чего не спишь?
Гарри отдёрнул руку и мысленно выругался. Рон проснулся в самый что ни на есть подходящий момент!
— Я сплю, — ответил Гарри.
— Угу, я тоже, — сонно пробормотал Рон и через секунду захрапел.
Поблагодарив небо и Мерлина, Гарри достал вторую таблетку. Кошмары отменялись.

Утро ударило его подушкой, воспользовавшись для этого злодеяния Рональдом Уизли.
— Чего тебе? — Гарри заполз глубже под одеяло.
— Ты так всю жизнь проспишь. Поднимайся, мы идём завтракать.
Гарри разлепил глаза. Голода он не чувствовал. Наоборот, у него было ощущение, что если он съест хоть немножко, то лопнет как воздушный шарик.
— Рон, я не хочу есть. Идите без меня.
— Шутишь, что ли? Ты здоров?
— Я чувствую себя замечательно, Рон. Могу станцевать чечетку, если хочешь. Но есть я не пойду.
Сказав это, Гарри снова закрыл глаза. И почему с раннего утра обязательно нужно приставать с такими глупостями, как поход в Большой зал?
Гарри слышал, как Рон помялся возле его кровати и ушёл. Как только шаги друга стихли, Гарри вскочил с кровати и быстро оделся. Он хотел увидеть отца, и это было гораздо важнее каких-то завтраков.
Выбежав из гостиной, Гарри помчался к Больничному крылу, огибая учеников, спешащих на завтрак. По пути он едва не столкнулся с профессором МакГонагалл, которая после целую минуту отчитывала Гарри за неумение правильно передвигаться по школе.
К Больничному крылу Гарри подлетел на всех парах и, не успев остановиться, громко вломился внутрь.
— Это еще что такое! — возмутилась мадам Помфри.
Но Гарри не обратил на неё внимания. С недоверием и притаившейся радостью он вглядывался в своего отца, который пристально рассматривал его.
— Ты очнулся, — Гарри все еще стоял столбом.
Снейп выглядел абсолютно здоровым человеком. Его глаза поблёскивали, когда он смотрел на сына, а уголок губ чуть скривился в усмешке.
Как же Гарри этого не хватало! Преодолев разделяющие их метры, Гарри сел около отца, который крепко обнял его, поглаживая волосы.
Гарри смутился, но вырываться не стал, понимая, что отец этого не оценит. Выдержав объятия, он улыбнулся и повторил:
— Ты очнулся!
Мадам Помфри пробормотала что-то и отошла.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил Гарри.
— Получше, чем ты, — Снейп прищурился. — Что тут случилось, пока я отдыхал?
— В каком смысле? — не понял Гарри.
— В том смысле, что выглядишь ты не слишком-то здоровым, — пояснил Снейп, сверля Гарри пронизывающим взглядом.
Гарри пожал плечами:
— Со мной всё замечательно. Спал сегодня плохо, вот и всё. Да ещё и отец у меня в Больничном крыле лежал. Такое никому радости не приносит.
— Это всё?
— Конечно, — Гарри отвернулся. — Когда тебя выпишут?
— Уже выписали. Сегодня возвращаюсь к себе в комнаты, а завтра у вас начнутся занятия.
Гарри повернулся к отцу и возмущённо спросил:
— У тебя был Дамблдор? А мне никто даже не сказал, что ты пришёл в себя?
Снейп закатил глаза:
— Только без концертов! Я очнулся ночью, никто не хотел тебя будить.
— Замечательно! — Гарри почувствовал, как против воли на него накатывает раздражение и обида. — Я в последние дни разве что не ночевал у дверей медпункта, а мне просто не захотели сказать, что мой отец очнулся!
— Гарри!
— Подожду, пока ты вернёшься к себе. Может, даже загляну, если это, конечно, не будет мешать моему детскому здоровому сну или правильному питанию. А сейчас я, кажется, пропускаю завтрак. Ой, какой ужас, пойду скорей исправляться.
Гарри встал и хотел двинутся к дверям, но отец схватил его за руку и заставил сесть обратно на кровать.
— Прекрати, пожалуйста, — рявкнул Снейп. — Мне надоело ссориться!
— Ну так прекрати печься обо мне как о младенце! Мне шестнадцать лет!
— И для меня ты ребёнок! О ком мне ещё печься, позволь спросить?
Гарри открыл было рот, чтобы сказать ещё что-нибудь резкое, но вовремя одумался. Не так много времени прошло с того времени, когда он сидел возле этой самой кровати, прося прощение у отца. Так почему сейчас он всё портит?
— Я... прости, — пробормотал Гарри. — Ты прав.
— Ты никогда не привыкнешь к тому, что у тебя есть родитель, которому ты небезразличен, верно?
— Я привык, — ответил Гарри, — но мне до сих пор это кажется ненормальным. Наверно, потому что это и есть ненормально.
— Да нет, ты не привык, хотя усиленно врёшь себе и мне, — Снейп вздохнул, а Гарри захотелось убить себя. — Ладно, я делаю всё, что в моих силах, чтобы стать настоящим отцом, и, говорят, у меня хорошо получается.
Гарри улыбнулся, глядя в глаза Снейпа, в которых отчётливо были видны все те чувства, что испытывают родители к своим детям. И это было здорово.
— Ты уже давно им стал, — сказал Гарри, — а я вот тормоз.
— Неправда. Просто я взрослый состоявшийся человек с устойчивой психикой, а ты подросток, у которого переходный возраст, скачущие гормоны и непрекращающиеся катаклизмы в жизни.
— Какой длинный перечень, — Гарри усмехнулся. — Слушай, может, пойдём отсюда? Медпункт уже надоел.
— И то верно, — согласился Снейп.
Ожидая отца, Гарри размышлял о его словах, о том, что лжёт себе и ему. Если разобраться, тот был прав. Наверно, Гарри нужно ещё время, наверное, нужно, чтобы неприятности перестали сваливаться на голову. Несколько дней тишины и спокойствия — это не такая уж большая просьба. Хотя для Гарри такая милость равносильна абонементу в райских кущах: никто не даст.
* * *
На следующий день, как и обещал Снейп, начались занятия. Признаться, Гарри по ним даже соскучился за эти первые сентябрьские дни. Гермиона одна была дезориентирована. Невероятно, но она так и не притронулась к книгам, которые набрала в библиотеке. Видимо, даже лучшая ученица Хогвартса могла забывать об учебе.
В первый же учебный день Гарри вновь увидел в роли преподавателя Ремуса, который даже не старался скрывать, что рад опять оказаться на посту преподавателя защиты. До занятия Гарри встречался с ним по несколько раз в день: он наконец-то нашёл единомышленника, который, хоть умри, но не произносил ни слова о Сириусе. Блэк был их общей потерей.
— Думаю, нет смысла представляться, — произнёс Ремус. — Я здесь затем, чтобы научить вас защищаться, а в нужном случае — нападать, если от этого зависят ваши жизни. Все мы знаем, как опасно сейчас даже сходить в соседний дом. В особенности это касается тех, чьи родственники когда-то насолили Сами-Знаете-Кому, тех, кто кажется ему опасными, тех, кто не на его стороне. Иными словами, всех нас.
Класс молчал, переваривая слова профессора, а Гарри отвернулся к окну. Смешно, но только несколько человек в аудитории знали, каким именно способом нужно было покончить с Волдемортом. Оборона не поможет надолго. Волдеморта нужно было убить без возможности возродиться заново благодаря особо преданным трусливым служкам.
— Итак, кто мне назовёт заклинания, которые смогут нам помочь защититься?
Класс загалдел. Выкрикивались как совершенно бесполезные заклинания, так и те, которым Гарри обучал ОД в прошлом году.
— Очень хорошо. Протего, Экспеллиармус, Ступенфай, Диффиндо, Инкарцеро! Ещё?
Все притихли, перешептываясь. Гарри взглянул на Гермиону, которая впервые не рвалась отвечать, и услышал громкий голос Габриэллы:
— Империо — очень рекомендую. Замечательно помогает давать кому бы то ни было Непреложные обеты. Раз — и можешь заставить человека делать, что тебе угодно! Ну не прекрасно ли?
Класс замолчал. Теперь множество взглядов было приковано к Габриэлле. Гермиона внимательно смотрела на «двойняшку».
— Мисс Нельсон, мы говорим о заклинаниях, за которые нас не посадят в Азкабан: оттуда неудобно воевать, — возразил Ремус.
Габриэлла усмехнулась:
— Бросьте, профессор. Дементоров в Азкабане нет. Помнится, в прошлом году они сделали оттуда ноги. Хотя это, наверно, неправильное выражение, ведь я не в курсе, есть у них ноги или нет. Но не в ногах дементоров суть. Я о том, что Азкабан перестал быть проблемой.
В кабинете воцарилась такая тишина, что можно было подумать, будто в мире разом перестали существовать звуки. Профессор МакГонагалл, как никто любящая дисциплину на своих уроках, сейчас бы позавидовала Габриэлле.
— Видишь ли, Азкабан не единственная тюрьма в мире волшебников.
— Ну, тогда я скажу так: любая тюрьма перестала быть проблемой. По крайней мере, до тех пор, пока Волдеморт не умрёт. А так как мы не знаем, когда он это сделает, то сроки неопределённые. Сейчас идёт война, и мы все будем идиотами, если ограничимся списком заклинаний, которые советуют нам школьные учебники.
— Ты считаешь, что принуждать, пытать и убивать — это правильно? — резко спросила Гермиона.
Габриэлла обернулась к ней и улыбнулась:
— Разве кто-то произнёс слово «правильно»? Я лишь говорю, что в нашем арсенале должны быть любые заклинания. Наши противники сильны, умны, жестоки. Мы должны быть не слабее их. А в том, чтобы принуждать, нет ничего сверхзлодейского, и никто из нас не превратится в Волдеморта, если прикажет Пожирателю не убивать его любимую бабушку и идти сажать цветочки.
— А что насчёт Круцио и последнего? — не отступала Гермиона.
— О, тебе стоит быть внимательней на уроках, — пожурила её Габриэлла. — Ведь я ни слова не сказала про эти два заклинания. Мы тут Империус обсуждаем.
— Но Империус — это непростительное заклинание! — сказал Дин.
Габриэлла сдула челку с глаз и посмотрела в сторону Томаса и Финнигана:
— Обойдемся без лицемерия. Одна птичка напела мне, что вас в прошлом году именно этому заклинанию и обучали в нелегальном кружке. Не так ли, Парвати?
Парвати Патил отпустила голову.
— Молодец! — воскликнул Рон.
Люпин уставился на Гарри. Тот вздохнул и развел руками:
— И что дальше? Я сейчас с Габриэллой согласен: Империус мы тоже должны уметь использовать. Он не так страшен, как его описывают. Скажу больше: если понадобится, я использую и Круциатус.
Габриэлла уважительно кивнула:
— Вот он, единомышленник! Браво, Гарри, ты-то осознаёшь, с кем, или точнее, чем мы имеем дело.
— Интересно, откуда ты об этом знаешь? — вежливо улыбнулся Гарри.
— Может быть, я просто увлекаюсь политикой и читаю много газет? — парировала Габриэлла и вновь посмотрела на Люпина. — Ну так как, профессор? Наш арсенал не должен состоять только из невероятно сильных и могучих обезоруживающих заклинаний?
Реакции Люпина ждали даже слизеринцы. Драко, встретившись взглядом с Гарри, кивнул на Габриэллу и сделал страшные глаза.
— Думаю, мы обсудим это на следующем занятии. А сейчас мы запишем «невероятно сильные и могучие обезоруживающие заклинания» и будем продолжать урок.
После занятия все принялись горячо обсуждать слова Габриэллы. Это было неудивительно, ведь даже Люпин не сказал категоричного «нет» в отношении использования Империуса.
— Эта девчонка без тормозов, — Малфой понизил свой голос до шёпота, когда он, Гарри и Рон с Гермионой направились на следующий урок. — И, как это ни феноменально, она права.
— А ты почему с ней не согласилась? — спросил Рон у Гермионы. — Ведь ты тоже занималась в ОД в прошлом году и также, как и все, научилась сопротивляться Империусу и опробовала его.
Гермиона склонила голову набок и заулыбалась:
— А я просто проверяла, мальчики. Хотела знать, что она скажет.
— Решила изучить новенькую? — поинтересовался Малфой.
— Она странная, и не говорите мне, что вам тоже так не показалось.
Рон хмыкнул и легонько постучал согнутым указательным пальцем по голове Гермионы:
— Ау, она твоя копия. Почти. Вот уж что действительно странно.
Гермиона вздохнула:
— Да, это точно не то, чего я ожидала от нового учебного года.
Гарри не принимал в дискуссии участие: в конце урока у него заболела голова, и теперь он соображал, что сделать. Такое случилось в первый раз, и Гарри насторожился. Не слишком ли часто он начал пить эти таблетки? В конце лета одной штуки хватало чуть ли не на неделю, а теперь три-четыре в день стали нормой.
«Тебе не кажется, что нужно остановиться?» — спросило назойливое второе «я».
«Мне кажется лишь, что тебе нужно заткнуться. Они мне помогают».
«Ты превращаешься в зависимого придурка!»
«Если бы стал зависимым, я бы это понял. А теперь проваливай и не мешай мне думать».
Идти к мадам Помфри было глупо, когда в твоём распоряжении находилась панацея, и Гарри решился:
— Я на секунду, — бросил он друзьям возле туалета. — Не ждите, я догоню вас.
Сказав это, Гарри скрылся за дверьми туалета и тут же бросился в кабинку. Закрыв её, он сунул руку в карман. Таблетка долго не нащупывалась, и Гарри занервничал. Что, если он забыл положить её?
Через несколько секунд таблетка нашлась, и Гарри с облегчением проглотил лекарство. Да, это было именно то, чего ему не хватало! Гарри сполз на пол и зажал голову руками, ожидая, когда пройдёт головная боль. Таблетка подействовала почти сразу. Гарри расслабленно выдохнул. Побочные эффекты стали ему не нравится, но, если такова была плата за отсутствие ночных кошмаров, перевес был на стороне «согласен».
* * *
В первые выходные Джинни предложила прогуляться у озера, и Гарри с радостью откликнулся. Как бы он ни любил школу, свежий воздух ещё никому не вредил. Да и предложила это Джинни, с которой они не виделись всё лето и очень хотели наверстать упущенное время.
Сентябрь принёс похолодания, но солнце светило ярко. Спускаясь по небольшому слону, Гарри накинул на плечи девушки кофту.
— Умеешь ты ухаживать, — Джинни улыбнулась. — Где же этому учат?
— Я просто делаю то, что считаю нужным. Не хочу, чтобы ты простудилась.
— Ты остался в одной рубашке! По-моему, нечестно.
Гарри взял Джинни за руки и пошёл лицом к ней:
— Ты маленькая и хрупкая, тебя нужно любить и беречь.
Джинни поморщилась:
— О, Мерлин, так вот какое впечатление я произвожу! Кошмар!
— Нет, — засмеялся Гарри. — Ты производишь впечатление доброй, умной и прекрасной девушки, самой лучшей на свете. И я счастлив, что мы вместе.
— Но я не маленькая и уж тем более не хрупкая, — Джинни прищурилась.
— Хорошо, ты стервозная и кровожадная.
— Эй! — Джинни засмеялась, но смех быстро прервался. — У тебя нет чувства?..
Гарри отпустил её руки и огляделся.
— В чём дело, Джинни?
Джинни пристально вглядывалась в деревья и молчала. Гарри прислушался к своим чувствам, и у него появилось знакомое ощущение чьего-то взгляда.
— За нами наблюдают, верно? — прошептала Джинни. — Разглядывают в упор. — Она прикусила нижнюю губу и схватила Гарри за руку. — Пожалуйста, идём отсюда.
Гарри вынул палочку и кивнул. Не только Джинни было жутко. Вместе они быстро пошли обратно к школе. Слежка длилась недолго. Едва Гарри и Джинни преодолели большую часть пути к Хогвартсу, как всё закончилось.
— За нами следили! — воскликнула Джинни. — Что это вообще было?
— Какие люди! — крик заставил Гарри и Джинни подскочить.
Кэти Белл, Симус, Лаванда и незнакомый Гарри парень из Пуффендуя обиженно уставились на палочки, которые Гарри и Джинни направили на них.
— Вот так вы друзей встречаете? — возмущенно спросила Кэти. — Ну, даёте! Идём к нам, там собралась большущая компания. Мы пьём пиво и объедаемся Берти Ботс.
Джинни торопливо убрала палочку, а Гарри ответил:
— Нет, спасибо, мы возвращались в школу. Желаем удачно повеселиться.
Из-за деревьев вышли ещё несколько человек. Кивнув знакомым и незнакомым, Гарри повёл Джинни к Хогвартсу.
* * *
— Да я клянусь тебе — за нами кто-то следил! — Гарри взмахнул руками. — Прекрати зацикливаться сам-знаешь-на-чём, есть и другие проблемы!
Малфой остановился посреди коридора и повернулся к Гарри:
— Возможно, это была какая-то твоя фанаточка. Возможно, на вас пялились те, кто сегодня гуляет на лице. Да их куча, этих «возможно»!
— Малфой, - Гарри посмотрел Драко в глаза и постарался произнести как можно убедительнее, — ты меня не слышишь. Со мной происходило подобное летом. Я бы мог всё списать на манию преследования, но у Джинни-то она откуда? Говорю тебе, за нами следили, на нас смотрели.
Малфой тяжко вздохнул:
— Какие пустяки! Это сущая ерунда, поверь. Посмотрели на вас, потоптались и пошли дальше.
Гарри раздражённо отвернулся. Драко не воспринял его всерьёз. Теперь он был просто помешан на том, чтобы отыскать и уничтожить хоркруксы, а остальные проблемы как будто исчезли.
Из-за поворота на них вылетели спешащие на встречу Рон и Гермиона.
— Чего так долго? — бросил Драко.
— Ой, простите, мы и так торопились, — скривился Рон.
— Я тут подумал, — быстро сказал Гарри, пока дело не дошло до спора, — что будет подозрительно, если мы всей могучей кучкой потребуем одну книгу. Она должна быть неподъёмной, чтобы мы за ней вчетвером ходили.
— Я попрошу, — пожала плечами Гермиона, — а вы пока побродите у стеллажей.
Они свернули в следующий коридор, который вёл одновременно и к кабинету Дамблдора, и к лестницам на верхние этажи. Когда они дошли до середины коридора, горгулья ожила и стала отодвигаться в сторону. Из-за неё вышла Габриэлла, серьёзная и сосредоточенная.
— И чего ты там делала? — спросил Рон.
Габриэлла вздрогнула и увидела идущую навстречу компанию.
— О! — Габриэлла хмыкнула, вмиг убрав с лица серьёзное выражение. — А вы всегда такой стайкой передвигаетесь? Вместе веселее?
— Мы чокнутые, — в тон ответил Драко, — боимся, что нас стены укусят, поэтому ходим только группами.
Габриэлла остановилась и подождала, пока они поравняются, а затем, развернувшись, пошла вместе с ними.
— Чего ты делала у Дамблдора-то? — повторил Рон, которому, видимо, очень не давал покоя этот вопрос.
— Сейчас, подожди, я разбегусь и отвечу тебе. Не лезь не в свои дела, а то любопытный нос прищемят, — ответила Габриэлла. — Кто знает, кстати, как пробраться в Тайную комнату?
Остановка была резкой. Габриэлла сделала невинное лицо, когда на неё уставились четыре пары глаз.
— Что такого-то? Только не надо врать, что вы не знаете.
— Тебе зачем? — спросила Гермиона.
— Экскурсию решила себе устроить по местным достопримечательностям, — видя, что Гермиону ответ не устроил, Габриэлла скрестила руки на груди. — Обязательно проводить допросы? Вам-то какое дело, что мне надо? Я на досуге перед школой почитала историю Хогвартса, нашла кое-что любопытное.
Гермиона приподняла брови. В этот момент они с Габриэллой были похожи до умопомрачения.
— Знаешь, Габриэлла, поговорим о Тайной комнате, когда разучишься врать. Мы все в этом деле доки.
— Часто врать приходится?
— Весьма.
Гермиона пошла дальше вверх по лестнице. Гарри подарил Габриэлле сочувствующий взгляд и направился за подругой. Габриэлла скрипнула зубами и, яростно развернувшись, пошла назад.
— Габриэлла, не дуйся, у Грейнджер поганое настроение. Оно пройдёт! — крикнул вслед Драко.
— Исчезни, гад! — зло бросила Габриэлла.
Когда её шаги стихли, Гарри спросил у Гермионы:
— И что ты на неё взъелась?
— Она не взъелась, она проверяет, — вместо Гермионы ответил Драко. — Я прав?
Гермиона, не оборачиваясь, кивнула.
— Продолжаешь исследовательскую работу? — Гарри усмехнулся. — Мне кажется, ты её обидела.
— Извинюсь, ничего страшного, — Гермиона была непреклонна.
— Ты начинаешь меня пугать своим цинизмом, — пробормотал Гарри.
Внезапно Драко засмеялся. Гарри опасливо покосился на парня, который опёрся на стену и принялся истерично хохотать. Гермиона и Рон даже вытащили палочки.
— Малфой, всё в порядке? — спросил Гарри осторожно, когда Драко успокоился и отлепился от стены.
— Эта новенькая, кажется, начинает мне нравиться. Ещё пару раз она меня обзовёт, и я подарю ей цветы.
Библиотека, к несчастью, принесла одно разочарование. Книга, за которой направлялись Гарри, Рон, Гермиона и Драко, была уже взята. И кому только приспичило в самый неподходящий момент изучать «Реликвии Хогвартса»? Гермиона поговорила с мадам Пинс, но не узнала ничего интересного: библиотекарь не назвала ни человека, у которого на данный момент была книга, ни других похожих учебников.
— Эта книга была лучшей, подобной ей вы не найдете, — сказала мадам Пинс.
Пока никто на него не смотрел, Гарри быстро проглотил очередную таблетку. Голова после них, как выяснилось, соображала намного лучше, стресс уходил и возвращались рассудительность и спокойствие.
— Что будем делать? — спросил Рон. — Человек, написавший Гарри, ясно выразился: нам нужно порыться в учебниках, где написано про реликвии, а нужную нам книжку кто-то уволок.
— Или в голове у директора, — напомнил Гарри, сев на подоконник рядом с Гермионой.
Малфой хлопнул в ладоши, а вот Гермиона нахмурилась:
— Ну уж нет.
— Да брось ты, я не совсем это имел в виду, — сказал Гарри. — Можно порыться в его книгах. У Дамблдора чего только нет!
Гермиона категорично помотала головой:
— Гарри, нет. Мы не будем пробираться в кабинет директора. Нас поймают!
— Есть вероятность, что...
Гермиона прервала его:
— Гарри, пожалуйста. Давай не будем заниматься мародёрством, только не в начале учебного года. Мы найдём ещё какой-нибудь путь.
Гарри махнул на Гермиону рукой. Он ожидал, что его идея будет раскритикована. Что ж, придётся ждать.
* * *
На следующий день на трансфигурации Габриэлла игнорировала Гарри, Гермиону и Рона, но при этом особо обиженной не выглядела. Рваться отвечать она на уроке не стала, но на вопросы МакГонагалл, адресованные ей, отвечала с холодной чёткостью.
Гермиона чему-то улыбалась, глядя в парту. Такая перемена в настроении лучшей подруги была неожиданной, но радостной. Со встречи с Габриэллой Гермиона только и делала, что играла в инквизитора-наблюдателя, а теперь снова начала вести себя как прежде. Не хватало только вечно поднятой руки.
Записывая лекцию за профессором МакГонагалл, к середине урока, Гарри почувствовал, что что-то в его состоянии изменилось. Кажется, снова заболела голова.
— Ты пишешь? — шепнул Рон.
Гарри выпал из прострации и торопливо кивнул. Перо чуть подрагивало в пальцах, когда он снова принялся строчить слова вслед за преподавателем.
Ему нужно было выйти! Срочно!
Гарри глубоко вдохнул, прогоняя наваждение. Он должен был успокоиться и досидеть до конца пары.
— Ты нормально себя чувствуешь? — обеспокоенно спросил Рон.
— Рон, пиши уже, а! Со мной всё в порядке.
— Ну ладно, не злись.
Рон отвернулся от Гарри, но краем глаза продолжал за ним следить: Гарри видел. Стараясь ровно держать перо, он продолжил писать лекцию.
Досидеть до конца урока ему удалось великим чудом. Едва звонок прозвенел, а МакГонагалл отвлеклась на Габриэллу, которая подошла ней, о чём-то спрашивая, Гарри кинулся из класса.
Спустя минуту Гарри стоял в туалетной кабинке, прислонившись спиной к стене, и пытался отдышаться. Что с ним происходило?
Вышел он не скоро. Требовалось привести мысли в порядок.
— Долго же пришлось тебя ждать, — Гарри открыл дверь кабинки и налетел на Снейпа, который с тревогой разглядывал сына.
— Что? Ты разве не должен быть на уроке? — Гарри выдавил из себя улыбку: получилось не очень искренне.
— А ты? Я видел, как ты вбежал сюда на всех парах. Что случилось? Выглядишь нездоровым.
Гарри пожал плечами. Он чувствовал себя отлично.
— Голова немного болела, но всё прошло.
Снейп не спускал с него глаз, и Гарри усмехнулся:
— Пап, ну ты чего? Не маленький я!
— Тебе стоит сходить к мадам Помфри, — произнёс Снейп.
Гарри покачал головой и направился к выходу:
— Я прекрасно себя чувствую. Видишь, я здоров. Головная боль — это не смертельно.
Он чувствовал, что Снейп сверлит его спину взглядом, но не остановился. Он действительно в порядке!
_____________

По мнению преподавателей, прогулы занятий — это очень плохо. Спустя неделю после неудачного похода в библиотеку Гарри сидел на своей кровати, и ему было глубоко плевать на мнение преподавателей.
Октябрь был уже не за воротами, учеба набирала обороты. МакГонагалл на прошлом уроке дала ясно понять, что прогульщики будут сурово наказаны.
— Вы пошли на шестой курс. Вы осознавали, на что подписывались, поэтому безалаберных учеников я не потерплю, — сказала она.
Гарри вздохнул, но с кровати не поднялся. Не до уроков было.
Голова заболела ещё вчера вечером, температура поднялась ночью. Ничего никому не говоря о своём состоянии, Гарри отправил Рона на урок, а сам остался в спальне. Первое время пол перед глазами танцевал, но через час успокоился. Гарри оставалось только сидеть на месте и пытаться придумать, что делать дальше.
Вчера он съел семь или восемь таблеток. Ещё какой-то месяц назад одной таблетки хватало на дня три-четыре, а теперь...
Гарри выругался сквозь зубы и посмотрел на тумбочку, в которой лежали запасы. Да, не ожидал он такого эффекта. Таблетки же, вроде, должны были помогать, а не вредить!
«Я тебя предупреждал!» — съехидничал внутренний голос.
Гарри даже не стал огрызаться в ответ. Мысли плясали, и сосредоточиться ни на одной из них не удавалось. Что делать, Гарри понятия не имел. А ведь что-то делать явно было нужно.
— Доброе утро, если, конечно, оно хоть сколько-нибудь доброе, — услышал Гарри позади себя злой голос Джинни.
Он не ожидал, что девушка придёт к нему сегодня. Вчера они крупно поссорились из-за какого-то пустяка. Гарри уже и забыл, о чём был их спор, но одно помнил точно: взорвался именно он, не Джинни.
Обернувшись к девушке, Гарри наткнулся на сердитый взгляд. Джинни сжимала кулаки, выражение её лица не предвещало ничего хорошего.
— Что случилось? — спросил Гарри. В данный момент он совершенно не был расположен к разговору.
— Знаешь, я долго думала, — Джинни подошла ближе к кровати Гарри, — почему ты стал таким... непохожим на самого себя. Ты ведь понимаешь, что изменился?
— Ни черта я не изменился!
— О, да! Ты стал слишком раздражительным, и меня последние четыре дня это здорово бесит. А ещё Рон сказал, что ты сбегал с уроков.
Гарри закатил глаза:
— И что теперь? Все прогуливают, я не исключение.
— Не увиливай! — крикнула Джинни. — Я всё знаю, ясно? Не только Гермиона в зельях разбирается!
Гарри почувствовал, что даже головная боль исчезла, когда смысл слов Джинни добрался до него. Но ведь она не могла узнать настоящую причину. Не могла! Или...
Джинни швырнула на кровать какой-то мелкий предмет. Приглядевшись, Гарри узнал таблетку. Он в ужасе посмотрел на девушку, испепелявшую его взглядом.
— Я всё могу объяснить, — начал он, понимая, что ни черта объяснить не сумеет.
Джинни приподняла брови:
— Правда что ли? Это я могу тебе всё объяснить. Помнишь, когда ты выпил таблетку около медпункта? Да, тогда я поверила твоей сказочке про якобы больную голову. Но через несколько дней я стала свидетелем в точности такой же сцены. Меня это встревожило, Гарри, а узнать, где ты держишь эту отраву, не составило большого труда. Ты хоть догадываешься, что это за зелье?
Ответа у Гарри не нашлось. Джинни схватилась за голову:
— О, Мерлин! Ты совсем спятил? Ты ведь не думаешь, что творишь, правда?
— Джинни, успокойся, пожалуйста, — голова вновь заболела . — Всё хорошо. Эти таблетки не вредны. Ну, то есть, есть, конечно, побочные эффекты, но...
Джинни развела руками:
— Я не понимаю, ты спятил? Что с тобой случилось? Сколько... — последний вопрос дался Джинни с трудом. — Сколько ты уже их пьёшь?
— Месяца два.
Шок на лице Джинни вряд ли поддавался описанию. Она прикрыла глаза и простояла в такой позе несколько минут, в течение которых Гарри думал, насколько позволяла головная боль.
Во-первых, вновь одолели сомнения. Его девушка плохого ему не желала и уж кем-кем, а истеричкой точно не была. Раз она пришла с ним разбираться, значит, на то появилась серьёзная причина.
Во-вторых, таблетки. В последние дни он питался практически ими одними. Что, если зелье было чем-то вроде маггловских наркотиков. Могло ли такое быть? Со стороны себя Гарри не видел, а уж оценивать сейчас и подавно не мог, но оставшиеся крохи здравого смысла твердили, что он превращается в сумасшедшего.
— Гарри, послушай меня, — донесся до него отчаянный шёпот Джинни. — Я прошу тебя, поверь мне. Эти таблетки — зло, они убьют тебя, понимаешь? Не пей их больше, поговори с отцом!
Гарри сел на кровать и засмеялся:
— Ты разговариваешь со мной, как с наркоманом.
— С кем?
— Неважно. Я... О, боже, Джинни.
— Знаешь, не бывает безвыходных ситуаций, — Джинни вновь рассвирепела. — Если у тебя были проблемы, первое, что ты должен был сделать, поговорить хоть с кем-нибудь. Разве у тебя так мало близких людей? Я не собираюсь сидеть здесь и рассказывать тебе, что плохо, а что хорошо. Ты взрослый, и сам должен всё понимать. Но две вещи запомни: ты больше не притронешься к этим таблеткам, и ты пойдешь и всё расскажешь отцу, потому что в противном случае это сделаю я.
Гарри вскинул голову:
— Нет, Джинни! Только не ему, он же меня возненавидит!
— Неправда, но переубеждать тебя я не буду: как только мозги начнут работать, сам всё поймёшь. А пойти с повинной тебе придётся.
На этих словах Джинни быстро вышла из спальни, оставив Гарри наедине со злостью на себя и на неё.
* * *
Время до обеда шло в замедленном ритме. Гарри едва мог сидеть за партой ровно. Рон косился на него, но молчал, а вот у Гермионы разве что пар из ушей не валил. В своей реакции они с Джинни были похожи. От этого умозаключения Гарри сломал перо.
Габриэлла на уроках не появлялась. Гарри было не до неё совершенно, и он бы не заметил, если бы Рон не упомянул об этом на Травологии.
Гарри пытался отвлечься любыми способами. Он тщательно записывал лекции, он считал, из скольких ниток связана кофта у Падмы. В конце концов, он мечтал лечь и выключиться на неопределённое количество времени.
— Ты должен что-нибудь поесть, — сказал Рон за обедом. — Ты уже несколько дней практически не ел.
Когда Гарри не отреагировал, Гермиона без лишних слов наложила ему полную тарелку и яростно кивнула на неё:
— Пожалуйста!
— Гермиона...
— Я помогала Джинни узнать, что за гадость ты глотаешь, поэтому молчи и ешь.
Улыбка у Гарри вышла ужасная, но он почувствовал нечто вроде благодарности, хотя желание проглотить несчастную таблетку или спрыгнуть с Астрономической башни было сильнее всего.
Пойти на Прорицания Гарри заставить себя не смог и, оставив профессора Трелони без любимого ученика, принялся бродить по замку. Идти в спальню и бороться с самим собой Гарри не имел ни малейшего желания, а вот шататься и отвлекаться посторонними мыслями было куда занимательней.
Не торопясь, Гарри обошёл два этажа. Забавно, но даже попасться на глаза преподавателю сейчас казалось неважным.
«Ты должен прислушаться к Джинни. Ни одной штуки больше!» — советовало внутреннее «я».
«А ведь если бы я выпил таблетку, всё бы прошло».
«Жди! А завтра снова температура? Или что-то новенькое?»
Гарри усмехнулся. Слово «наркоман» прочно засело в голове и теперь разъедало изнутри как кислота. Гарри не верил, что мог стать таким, но... он стал. Грызущие его всё лето тоска и вина дали свои плоды, и теперь при каждом шаге Гарри умолял себя не кинуться в спальню и не подписать окончательный приговор.
У него были друзья. Такие друзья, каких не было больше ни у кого! У него была девушка и подруга в одном лице. Даже отец у него был! Отец, который изменился ради него, который преодолел расстояние в тысячи миль, чтобы стать настоящим родителем, о котором Гарри раньше мог только мечтать, играя в чулане и слушая счастливые голоса Дурслей из комнаты.
Да, всё было так, но ведь существовали не только радуга с единорогом. Была и другая сторона его жизни, и он не мог от неё отвернуться. Тёмная сторона, где бок о бок ходили смерть, страх и ложь.
Гарри остановился на мгновение, приводя мысли в порядок. Из коридора, уходящего вправо, послышались шаги, и Гарри шмыгнул в туалет. Закрыв за собой дверь, он обернулся и... почувствовал, как у него медленно отваливается челюсть.
Дело было даже не в том, что он заскочил в тот самый туалет, где на втором курсе он, Рон и Гермиона варили оборотное зелье, а в прошлом году утроили мини-штаб; и не в том, что на полу валялись книги, пергаменты, перья, чья-то школьная сумка, из которой торчал гриффиндорский шарфик. Вход в Тайную комнату был открыт.
Гарри простоял, не шевелясь и, кажется, не моргая, около минуты. В следующее мгновение его подбросил в воздух звук открывшейся двери. Гарри обернулся, выхватывая палочку, ожидая увидеть какого угодно врага, но вошла всего лишь Габриэлла с метлой в руках.
— А ты чего здесь забыл? — поинтересовалась она, кладя метлу на пол и отмахиваясь от палочки Гарри, как от назойливой мухи. — Дела закончились?
— Как? То есть, что? — Гарри пытался подобрать слова. — Я не понимаю.
Габриэлла подняла одну из книг и принялась водить по строчкам пальцем.
— А мы не на уроке, дорогуша, чтобы ты что-то понимал или не понимал. Не лезь, пожалуйста, в мою личную жизнь, — ответила она.
Гарри развел руками:
— Какого чёрта тут происходит? Кто открыл комнату? Как ты вообще узнала, где она? И... Зачем всё это? Что ты делаешь?
Габриэлла нашла, что искала, положила книгу на пол и раздражённо посмотрела на Гарри:
— Ну что ты пристал, сыщик недоученный? Комнату открыла я, потому что мне так надо. Развёрнутый отчёт по этому делу предоставлю на следующей неделе. А узнала я очень просто: мы же в Хогвартсе, ау! — Габриэлла постучала согнутым указательным пальцем по голове. — Я поняла так: хочешь что-то узнать — почаще бывай в женских туалетах. А ещё можно делать жалостливо-заинтересованное лицо, подходить к главным сплетницам, умоляя их рассказать самое интересное о школе и — вуаля! — ты в курсе всего, чего пожелаешь.
— Да зачем тебе сдалась Тайная комната? — воскликнул Гарри.
— А всё тебе расскажи! Какие мы любопытные! Все змееусты такие самонадеянные?
Габриэлла усмехнулась, а Гарри потряс головой, думая, что ослышался:
— Извини?
— О, боже, Гарри, ты, наверно, упал и здорово ушибся. Вся школа знает, что ты змееуст. Если ты не был в курсе, то смотри, как это работает. Ты узнаёшь новую информацию от какой-нибудь Лаванды Браун и идёшь к какому-нибудь Дину Томасу. Мило улыбаешься, разговариваешь и, заведя разговор в нужное тебе русло, интересуешься расположением знаменитой Тайной комнаты, «которую, вроде, Гарри Поттер открывал». Дин чешет в голове и выдаёт то, что слышал где-то и когда-то. А дальше дело техники. Есть чудная наука окклюменция, — Гарри при этих словах напрягся. — Подходишь к храпящему на диване Рональду, тихонько пролезаешь ему в голову, находишь нужное тебе воспоминание, запоминаешь твоё привлекательное шипение, даже точное место видишь в картинках. Вот и всё.
Выпалив это, Габриэлла подняла метлу и направилась ко входу. Ни дать, ни взять — копия Гермионы, только очень нервной и эмоциональной Гермионы.
Опомнившись, Гарри успел шагнуть и преградить Габриэлле дорогу ко входу. Девушка сердито толкнула его плечом:
— Проваливай отсюда! Обычно я не предупреждаю, но для тебя сделаю исключение. Дай мне делать то, что я хочу делать. Тебе, по-моему, никто не мешал!
— Постой, — Гарри примирительно поднял руки, — просто объясни. Мы же не враги.
— Но мы и не друзья.
— Согласен, но ладим мы сносно, поэтому скажи, пожалуйста, зачем тебе всё это? Нет, серьёзно! Когда новенькая девчонка, которая сражается с Пожирателями так просто, словно яичницу жарит, да и к тому же которая слишком сильно похожа на мою лучшую подругу, собирается сигануть в Тайную комнату, мне бы хотелось знать, что происходит.
Габриэлла застонала:
— Господи! Ну, пошли со мной тогда. Я не собираюсь делать ничего, что повредило бы школе или кому-то из находящихся в ней людей.
Гарри усмехнулся:
— Ты и не похожа на маньяка-убийцу. Ладно, пошли.
Внезапно у Гарри закружилась голова. Он опёрся рукой на стену и несколько раз глубоко вдохнул.
— Эй, что с тобой? Может, не пойдешь никуда? Я инвалидов таскать не собираюсь.
— Сама инвалидка. Давай, идём уже.
И они прыгнули вниз. Он полета Гарри едва не вывернуло, но он мужественно сдержался, отвернувшись от Габриэллы, которой, в общем-то, и не до него было. Она зажгла свет и теперь с нескрываемым любопытством разглядывала проход, ведущий к толстой двери со змеями, мокрый грязный пол под ногами, останки мелких животных. Гарри вспомнил, какие чувства обуревали его самого, когда он впервые попал сюда в конце второго курса. Всё-таки история имела свойство повторятся.
Одного Гарри не понимал. Тайная комната утратила свою изюминку после того, как Василиск погиб с честью и достоинством. Искать здесь кроме воспоминаний было нечего, однако Габриэлла пришла сюда не просто так. Гарри готов был спорить, что она что-то ищет: Габриэлла была кем угодно, но точно не любителем погулять по историческим местам.
— Может, тоже свет зажжёшь? — предложила Габриэлла. — Или вас этому не обучали?
— Кто тебя вырастил?
— Вопрос на миллион.
— Так кто? Любящая семья? Не похоже, ты уж прости.
Габриэлла двинулась вперёд по туннелю, продолжая осматриваться.
— В основном, себя вырастила я сама. Пару-тройку лет меня лицезрела мамаша. Папа был довольно своеобразным человеком. Он меня не любил, это точно, но был по-своему привязан. А ещё у меня была бабушка по отцовской линии. Она была самой адекватной в нашей семейке, я жила у неё с десяти до пятнадцати лет. Это было чудесное время, когда хоть кто-то обращал на меня внимание.
Они обогнули старую шкуру Василиска, на которую Габриэлла взглянула лишь мельком.
— А где были твои родители пять лет?
— Не пять. Это только отца не было пять лет. А моя любимая матушка... Неважно, я просто надеюсь, что она сейчас мучается так же, как и я когда-то.
Габриэлла замолчала, и Гарри понял, что продолжения разговора не последует. Габриэлла итак, похоже, жалела, что сказала так много.
«Мучается так же, как и я когда-то», — эти слова Гарри зацепили. Габриэлле здорово не повезло с семьёй, это было ясно как божий день. Гарри лишь оставалось надеяться, что ей не повезло чуть меньше, чем ему, и сидеть без еды, получая оплеухи, ей не приходилось. Хотя... кто знает.
Меж тем они подошли к двери. Габриэлла улыбнулась, словно увидела рождественские подарки, и прошептала:
— Откройся.
И змеи на двери начали двигаться. С опозданием Гарри пришла мысль, что приказ был отдан на парселтанге.
— Ух ты, — восхитилась Габриэлла, когда дверь открылась.
Она первой шагнула внутрь, сунув метлу в руки Гарри. Тот усмехнулся, когда Габриэлла ступила на зеленоватый пол и уставилась на статую Салазара Слизерина.
— Вот ведь старый пень с манией величия, — с этим Гарри поспорить никак не мог. — Придумал себе комнату отдыха. Даже зверушку завёл.
— Как тебе тут? — поинтересовался Гарри, шагая за Габриэллой.
— Дизайн хромает, удобств никаких. Это не комната тайная, а подвал.
— Видимо, название Тайный подвал не звучало.
Габриэлла уважительно кивнула на останки Василиска:
— Это ты его?
Гарри кивнул. Габриэлла ещё какое-то время посмотрела на чудовище Тайной комнаты и направилась к Слизерину. Спрашивать, что она делает, и мешать Гарри не стал. Он сел на метлу и принялся терпеливо ждать.
Прошло около двух часов. Габриэлла облазила все возможные и невозможные места, успела несколько раз пнуть каменного основателя Хогвартса, постояла, походила, посидела, опробовала несколько заклинаний и, наконец, выдохшись, опустилась на мокрый пол.
— Не нашла то, что искала? — спросил Гарри, подавив зевок.
Габриэлла устало провела рукой по лицу и помотала головой.
— Зато теперь ты точно знаешь, что здесь того, что тебе нужно, нет, — попытался подбодрить девушку Гарри.
Габриэлла закатила глаза:
— Лучше уж помолчи. И давай уходить отсюда.
Она первой поплелась к выходу.
Когда они вернулись в туалет, Габриэлла внезапно улыбнулась. Гарри удивлённо посмотрел на девушку, которая, кажется, забыла об усталости и теперь с каким-то нездоровым интересом рассматривала книжки, оставленные на полу.
— Забавно, — проговорила она. — А тут уже кто-то побывал.
— Ну... может, кто-нибудь забрёл случайно.
— Кому понадобился неработающий женский туалет? Да и не в этом суть. Понимаешь, мне иногда казалось, будто за мной наблюдают. Когда я отлучилась сегодня за метлой, я поставила на свои вещи заклинание. Видишь, корешок книги светится? Её кто-то пытался взять в руки. Мне очень жаль этого кого-то: его сильно обожгло.
Гарри нахмурился:
— Тебе тоже кажется, что в школе есть человек...
— ... или несколько, которые передают обо всём необычном и о том, что связано с тобой, ему. Да, я уверена. Хочешь совет? Раз уж мы не знаем, кто за нами шпионит, следи за вещами и не рассказывай ни о чём кому-то кроме самых близких людей, на которых можно положиться со стопроцентной уверенностью. Я так и делаю.
— Никому не доверяешь?
— Именно, — Габриэлла запихнула книги в сумку и одела её на плечо. — Ладно, увидимся. Спасибо за компанию.
Габриэлла ушла. Только когда за ней закрылась дверь, Гарри вдруг вспомнил, что не спросил, зачем шпионам Волдеморта понадобилась она?
* * *
— Где ты был? — этим вопросом встретил Гарри отец.
Гарри молча прикрыл за собой дверь комнаты и встал позади кресла. Голова продолжала кипеть, хотя к этому ощущению Гарри, как не странно, уже успел привыкнуть.
— Мы с Габриэллой гуляли.
Снейп прищурился:
— Уже с Габриэллой? И где же вы гуляли?
— По территории школы, профессор.
— Оставь своих профессоров для уроков. Твои друзья здесь с ума посходили, — оборвал Гарри Снейп.
Он скрестил руки на груди, не сводя с сына пристального взгляда. Гарри старательно смотрел в пол, набираясь отваги для следующего шага.
Да, он решился. Он решился сделать его, когда выходил из туалета — ради отца, друзей, Джинни и себя.
— Пап, я к тебе по другом поводу пришёл. Вот он, — Гарри вынул из кармана таблетку и осторожно положил её на спинку кресла.
Снейп порывисто шагнул вперёд и взял её в руки. Затем, не долго думая, разломил напополам и вылил зелье на ладонь.
Гарри ждал.
Тишину разбавляло только биение сердца, неровное биение, ожидающее вынесения приговора, который был не за горами.
— Как давно? — сквозь зубы прошипел Снейп.
Молясь, что его просто ударят, и этим дело закончится, Гарри назвал цифру. Снейп медленно бледнел и не двигался с места.
— Я был слепым и наивным глупцом, который поверил в твоё чудо-исцеление после разговора про Мунго, — Гарри еле различил слова отца. — Наверно, ты не знаешь о побочных эффектах этого зелья. Ты схватился за первую попавшуюся возможность полноценной жизни, не удосужившись проверить, на сколько этой самой жизни хватит. Так вот, чтобы ты знал. Это зелье хуже яда. Яд хотя бы мгновенно убивает. Это зелье вызывает тяжелейшую форму зависимости, поэтому оно запрещено практически во всём мире. Тебе повезло, ты не умрёшь, разлагаясь, но мечтая ещё об одной дозе. Ты всего лишь будешь месяцами страдать, возможно, падать в обмороки. Температура, кровь из носа, неуравновешенность, потеря аппетита, приступы депрессии и десятков форм фобий. Ах, да: ещё иногда будешь забывать о том, что делал.
Гарри забыл, как дышать:
— Что?!
Вместо ответа Снейп в два шага преодолел расстояние между ними.
— Мне следовало бы мокрого места от тебя не оставить. Мне следовало бы в лучших традициях какого-нибудь маггловского папаши взять ремень и бить тебя до тех пор, пока ремень не превратится в тряпку. Я ожидал от тебя любого срыва вплоть до массовых убийств, но не наркотиков. Это последний шаг, грань, тупик! Ты не мог зайти так далеко, Гарри!
Гарри трясло. От озноба, от страха, от ярости: от всего того, что он затолкал глубоко в подсознание, и что вырывалось по ночам, когда не мог контролировать свои мысли.
— Я убил, ясно? Я не могу так жить! Из-за меня убили, и я убил!
Снейп вздрогнул:
— Что?
— То! — Гарри не заметил, как по щекам градом покатились слёзы. — Сириус погиб из-за меня. Он был расстроен, он вышел из дома, его схватили!
— Твоему крёстному было не пять лет. Когда он куда-то шёл, он осознавал это. И если ему заблагорассудилось выйти на прогулку однажды, в этом нет твоей вины.
— В Отделе тайн Беллатриса предложила мне сделку. Она сказала, что, если я уйду с ней к Волдеморту, они прекратят бой и никто не пострадает. Один должен был умереть тогда, но я не успел согласиться: она уже убила его!
Снейп схватил Гарри за плечи и встряхнул:
— Она убила, не ты! Господи, Гарри, ты не можешь быть в ответе за всех людей!
Гарри яростно помотал головой и попытался стряхнуть с плеч руки отца:
— Ты ничего не понимаешь! Я вижу, я постоянно вижу, как он умирает.
— С этим можно справиться!
— И как, интересно? — Гарри истерично рассмеялся. — Поболтаешь со мной по душам? Так вот, мы говорим! Только знаешь, что? Лучше не становится!
Снейп ударил его. Звук пощёчины звонко прокатился по комнате, и Гарри перестал ненормально смеяться.
— О каком убийстве шла речь? — спросил Снейп.
Гарри отпустил голову и безразлично уставился в пол.
— Отвечай мне!
— В следующий раз... может быть. Не дави на меня, я устал.
— Посмотри на меня, — потребовал Снейп. Когда Гарри нехотя выполнил приказ, он продолжил. — Я помогу тебе, я всегда буду помогать тебе. Ты выберешься из этого. Веришь?
— Не знаю. В тебя верю, в себя — не очень.
— Я помогу тебе, — повторил Снейп. — А сейчас я хочу, чтобы ты пошёл, достал запасы этих таблеток и все до единой принёс мне. Сможешь?
Гарри кивнул:
— Смогу. Но теперь я не буду спать.
— Мы что-нибудь придумаем. Я вытащу тебя, но только в том случае, если ты будешь помогать.
Гарри вздохнул. Тяжесть от понимания, что он натворил этими таблетками, ушла так же быстро, как и пришла. Сейчас внутри было пусто: хотелось лишь стоять и, как марионетка, кивать в такт словам.
Громадным усилием воли Гарри заставил себя поверить отцу и понять, что, если он сейчас же не начнет бороться с самим собой, последствия будут ужасными. Он вышел из комнаты отца и направился в сторону башни Гриффиндора.
Там его ждал ещё один сюрприз.
— Габриэлла, значит? — Джинни была спокойна. — Что ж, мог бы сказать мне раньше.
Гарри стоял и чувствовал себя идиотом. О чём вообще шла речь?
— Джинни...
— Нет, я всё понимаю. Просто не ожидала от тебя такого, — голос Джинни чуть дрогнул. — Думала, что, если тебя заинтересует другая девушка, ты, как нормальный человек, скажешь мне об этом. Очевидно, я ошибалась.
— О чём ты говоришь?
— Я видела вас сегодня. Она первая вышла из туалета, ты — за ней.
Гарри ошарашено выдохнул:
— Да ты что! Это совсем не то...
— ...о чём я подумала? Разве? Только не надо баек, ладно? Я не хочу об этом разговаривать.
— Но!..
— Между нами всё кончено, как ты и хотел. Доброго вечера, Гарри.
Она мирно улыбнулась и ушла. Гарри простоял несколько секунд в оцепенении, а потом рванулся за Джинни, но не успел. Тогда он прислонился лбом к каменной стене и назвал себя последним кретином.
В спальне обнаружился Рон, лежащий на кровати и — невероятно! — читающий книгу. Увидев Гарри, он смерил его подозрительным взглядом.
— Как дела?
— Я признался отцу.
Рон улыбнулся, а Гарри кивнул на книгу:
— Что читаем?
— Ищу способы тебе помочь. Здесь есть всё о зависимости.
Гарри захотелось провалиться.
— Рон, это вовсе необязательно.
— Ты ж мой лучший друг, ты мне как брат, и я не собираюсь сидеть в стороне. Кстати, ты где проболтался пол дня?
Гарри сел на кровать:
— Не поверишь. Мы с Габриэллой были в Тайной комнате. Я не пустил её туда одну, и в итоге мы отправились туда вдвоём.
Рон выпучил глаза:
— Подожди, но как она узнала?
— Это же Габриэлла, Рон!
— Подозрительная она какая-то, если честно, — признался Рон.
Гарри пожал плечами. Странная — да, подозрительная — маловероятно.
Он открыл ящик, чтобы достать таблетки, как просил отец, но...
— Рон! — крикнул Гарри.
— Чёрт, не ори так! Я уж подумал, что ты там чью-то голову нашёл, — Рон слетел с кровати.
— Тут нет ничего. Никаких таблеток! Кто-то забрал их!
Рон застыл на месте, а Гарри пнул тумбочку и вцепился пальцами в волосы.
— Может, Джинни? Она какая-то злая была, — предположил Рон.
Гарри помотал головой, а сам внезапно вспомнил, что Джинни сказала ему. Она увидела его и Габриэллу выходящими из туалета. А до этого Габриэлла сказала, что за ней и Гарри кто-то следил... Да нет, это же бред! Джинни — это же Джинни! Тем более, за ней с Гарри тоже кто-то наблюдал.
— Я накладывал заклинание на тумбочку. Его мог вызнать только...
Страшная догадка заставила волосы на голове ожить и придти в движение. Он уставился на Рона. Тот сглотнул и спросил:
— Ты думаешь о том же, о чём и я?
— Только гриффиндорец мог, — прошептал Гарри. — Гриффиндорец.
_____________

Рон и Гарри долго молчали, глядя друг на друга. Гарри не мог сказать, какие мысли в этот момент бушевали в голове друга, но одно знал точно: кто-то из своих — предатель. Эта мысль была абсурдна и ужасна одновременно. Представляя всех тех, кто из раза в раз проходил мимо него в гостиной, здоровался в коридоре, ел за одним столом или играл в одной команде, Гарри ощущал себя слепым. Ну кто, кто мог вдруг предать? Колин Криви или Алиссия? Дин или Парвати? Лаванда? Симус? Робкие младшие курсы? О, да, первокурсники наверняка были тайными агентами-Пожирателями!
Гарри почувствовал: ещё немного — и он либо рехнётся, либо станет вторым Грюмом, подозревающим даже собственную тень. Кто-то свой — предатель. Звучало так же глупо, как, например, Рон — слизеринец или дядя Вернон — миссионер.
На лице Рона, меж тем, мыслительный процесс сменился маской понимания. Гарри вопросительно уставился на друга, а тот яростно ударил кулаком по ладони.
— Нельсон, что б её!
У Гарри отвисла челюсть.
— Рон, ты чего? Габриэлла тут причём?
— Это она, как пить дать, — воскликнул Рон. — Вот кого ты будешь подозревать в первую очередь?
Гарри пожал плечами:
— Никто в голову не идёт, если честно.
— А Габриэлла? Она новенькая, мы почти ничего о ней не знаем. И она ведёт какую-то свою игру. Ты же говорил, что она что-то ищет, верно?
— Говорил, не отрицаю, но...
— Что — но? — Рон замотал головой так интенсивно, что Гарри поразился, как она на плечах удержалась. — Эта девчонка — кандидат номер один, не спорь. Пришла сюда, трётся у Дамблдора, спрашивает про Тайную комнату, прогуливает ради своих поисков. Летом она без труда могла всучить тебе эти чёртовы таблетки под чужой личиной.
Слова Рона звучали логично, но что-то не вязалось. И виной тому была не только интуиция, но и нечто другое, более убедительное.
— Точно! — вспомнил Гарри. — Слушай, когда мы выбрались из Тайной комнаты, вещи Габриэллы кто-то трогал. За ней самой следили!
Рон махнул рукой.
— Забрёл какой-нибудь первогодка не в тот туалет, потрогал книжку...
— Ага, как же. Проучился мальчонка месяц в школе и давай чужие вещи хватать!
— Тогда Габриэллу подозревают преподаватели. Тот же Дамблдор. Проследил за ней и...
Гарри потрогал лоб друга, но горячкой и не пахло.
— Издеваешься?
— Ладно, — согласился Рон уныло, — погорячился. Но я всё равно думаю, что это она.
У Гарри в который раз заболела голова. Он потер лоб и сказал:
— Все имеют право на тайны, и Габриэлла не исключение. Да вспомни хотя бы, что мы сами скрываем! Это же не означает, что мы маньяки какие-нибудь.
Рон упрямо замотал головой, и Гарри понял: когда Рон в таком состоянии, его не переубедишь. Голова заболела ещё сильней. Гарри поморщился. В нос ударил запах железа. Чертыхнувшись, Гарри поднёс руку к лицу, и на кисть упала красная капля.
— Эй, — послушался обеспокоенный голос Рона, — у тебя же кровь...
Сознание заволокла чёрная пелена. Гарри показалось, будто кто-то внезапно выключил свет. Прошла всего секунда, и Гарри ошеломлённо моргнул.
Он сидел на кровати, а перед его носом маячил стакан с водой.
— Что? — Гарри ничего не понимал. — Что случилось?
Рон всучил в руки Гарри стакан:
— Тебе стало плохо, ты попросил воды. Вот и всё.
Гарри захлебнулся, и Рону пришлось хлопать его по спине.
— Я попросил воды? А что ещё я сделал?
— Ничего. Вытер кровь покрывалом.
Гарри отхлебнул ещё воды. Стакан в руках дрожал, но говорить Рону о внезапной проблеме Гарри не стал. Было не по себе.
Выходит, побочные эффекты, о которых предупреждал отец, не заставили себя ждать. К боли и ломке Гарри подготовиться успел, но к такому! Он отдал пустой стакан Рону и спрятал лицо в ладонях.
— Гарри? Что-то не так?
Всё не так! Какой же он идиот, что докатился до такого! Гарри медленно выдохнул и постарался успокоиться, что в данной ситуации было невозможно. Подняв голову, он ответил:
— Всё нормально. Я тебе потом расскажу. Пошли на улицу.
***
Следующим утром за столом Гриффиндора царила угнетающая атмосфера. Во всяком случае, так считали четверо. Гермиона практически не ела и искоса поглядывала на Гарри, рассказавшего накануне ей и Рону о явившихся без стука проблемах. Рон сверлил глазами Габриэллу, которая демонстративно жевала тост и упорно смотрела в сторону преподавательского стола. Гарри боролся с тошнотой, головной болью и желанием спалить стол дотла. Желание это было не беспричинным: напротив Гарри сидела Джинни. Утром она пришла к нему в спальню с пузырьком зелья.
— Вот. Твой отец сказал отдать это тебе и проследить, чтобы ты выпил. И я прослежу, будь уверен.
Говорила Джинни холодно и грубо, но Гарри уловил нотки сожаления в её голосе. Он послушно взял пузырёк и сказал:
— Спасибо, что помогаешь.
— Не за что. Я хочу, чтобы ты поправился, это не секрет.
Гарри выпил зелье. Джинни, наблюдавшая за ним с едва заметным прищуром, расслабилась и забрала пустой пузырёк.
— Слушай, Джинни, мы можем поговорить? — попытался Гарри.
— Нет.
— Между мной и Габриэллой ничего не было и не будет.
— Не верю. Ты столько времени способен обманывать, что я не знаю, как тебе доверять. Поэтому говорить мы не будем. По крайней мере, сейчас, завтра и в ближайшую неделю. Я буду помогать тебе, но не больше. Договорились?
Гарри хотелось подойти, обнять её. Хотелось зарыться лицом в пушистые, растрёпанные после сна волосы, почувствовать, как Джинни улыбается и кладет голову ему на плечо, но...
— Я пойду. —Джинни развернулась и вышла из спальни.
А теперь она сидела прямо перед ним в компании что-то говорившего Симуса. Наверно, рассказ был интересным, потому что Джинни улыбалась и внимательно слушала, изредка задавая какие-то вопросы.
— Ты не ешь, — прошептала Гермиона.
Гарри усмехнулся, взглянув на пустую тарелку подруги:
— Беру пример с тебя.
Гермиона вспыхнула.
— Я... я просто беспокоюсь, Гарри.
— Пока ты и Рон рядом, со мной ничего плохого не случится. Я отвыкну от таблеток, вылечусь, и всё будет хорошо, обещаю.
Гермиона улыбнулась.
— Ты говоришь так, словно я маленькая глупая девочка, и тебе дали задание меня успокоить.
— Говорю, как есть. Папа готовит зелье, я говорил. Оно помогает мне.
Гермиона подняла брови.
— Чем?
— Голова меньше болит и к таблеткам почти не тянет.
— Но этого мало!
Гарри покачал головой.
— Мне хватает и того, честно.
— Он врёт, — вмешался Рон. — Ему сегодня снова кошмары снились, и он ушёл в гостиную.
Гарри посмотрел на друга, который снова принялся гипнотизировать Габриэллу.
— Ну, спасибо.
Гермиона внезапно поднялась из-за стола и махнула Гарри, чтобы он шёл за ней.
— А завтрак? — спросил Гарри, когда они вышли из дверей Большого зала.
— Мы же всё равно не едим, — пожала плечами Гермиона.
Они поднялись в башню Гриффиндора. Сказав, что сейчас вернётся, Гермиона умчалась в спальню для девочек, оставив Гарри в компании двух девчушек с третьего курса, которые мигом заалели и принялись перешёптываться.
Спустилась Гермиона спустя несколько минут, зажав что-то в кулаке.
— Только не смейся, пожалуйста, — попросила Гермиона, показывая Гарри маленький мешочек.
— Пока ничего смешного, — осторожно заметил Гарри. — А что это?
— Эта штука хранилась у нас в доме долгие годы, пока я однажды не забрала её. Это было что-то вроде семейного талисмана, — быстро проговорила Гермиона. — Я взяла её, когда впервые поехала в Хогвартс. Если верить сказкам отца, которые он рассказывал мне в детстве, эта вещь обладает магическими свойствами. Правда, до сегодняшнего дня я считала её просто безделушкой.
Гарри недоуменно посмотрел на Гермиону, потом перевёл взгляд на мешочек:
— В семье магглов магические побрякушки?
— Дорогой мой друг-неуч! — воскликнула Гермиона, настолько похоже копируя тон Габриэллы, что Гарри передёрнуло. — Каждый второй человек в мире имел далёкого предка-мага. И я уж точно, коль скоро в школе волшебства учусь.
— А почему тогда магов так немного?
— Не у всех потенциал раскрывается. Взять хотя бы твоих маму и тётю. Одна волшебница, вторая — нет. Лёгкий пример. Да и не об этом речь, я о талисмане. Не знаю, откуда он взялся и как давно, но отец говорил, что ещё моя прапрабабушка упоминала о том, как к её предкам попала эта вещица.
Гермиона неловко переступила с ноги на ногу и, открыв мешочек, вынула из него тонкое серебряное кольцо. На первый взгляд, оно было совершенно невзрачным, лишь с внутренней стороны были видны несколько символов.
— Это руны, старые руны, — пояснила Гермиона. — Я расшифровала их в том году, просто для интереса. Переводится как: «Лечить душу». Вообще-то, расшифровок было несколько, но эта показалась мне самой адекватной.
— И ты веришь в это? В амулеты, бабушкины травки и прочее?
Гермиона закатила глаза.
— В древности именно так люди и жили. Безо всяких модный заклинаний, полагаясь только на себя и природу.
— Но ты же сказала, что это безделушка, — напомнил Гарри.
— Да, но кто знает, вдруг поможет? Возьми себе. Раз уж не на что больше положиться, а зелья не помогают, будем надеяться на эту штуку.
Гарри надел кольцо на безымянный палец и прошептал маскирующее заклинание. Гермиона одобрительно улыбнулась, а Гарри вдруг подумал: как бы он жил без неё и Рона?
Из башни Гриффиндора Гарри и Гермиона направились прямиком на первый урок. По иронии судьбы им было зельеварение. Спускаясь к подземельям, Гарри не представлял, как будет смотреть в глаза отцу и сможет ли посмотреть в них вообще. Судя по ощущениям, маловероятно. Гермиона, словно понимая, что творится у него в душе, ободряюще улыбнулась.
Преодолевая последнюю лестницу, Гарри услышал громкие и очень знакомые голоса: Рона, Драко и Габриэллы.
— Придурок! Ты не имеешь никакого права орать на меня! — взвизгнула Габриэлла.
— Давай, скажи ещё, что я вру! — рявкнул Рон.
Взору Гарри и Гермионы предстала красная от криков, злая троица. У Габриэллы из косы выбились волосы, и она остервенело заправляла их за уши, Рон сердито расхаживал взад-вперёд, а у Малфоя разве что пар из ушей не валил.
— А что здесь происходит? — поинтересовался Гарри.
— У дружка своего ненормального спроси. — Габриэлла кивнула на Рона. — И побыстрей, или придётся соскребать его с этой стены.
— Да что ты можешь! Только отраву людям подсовываешь! Говори правду!
— Ты псих, Уизли, — закипел Малфой. — Она уже сказала тебе, что не имеет к этому никакого отношения. Вот, Поттеру лучше по морде дай!
Гарри повернулся к Рону.
— Я же сказал тебе, что Габриэлла не при чём.
— Не верю! Только она могла.
Габриэлла застонала и вынула палочку.
— Уизли, ты допросишься. И почему это больше некому? А сестрица твоя, а? Она же Тайную комнату четыре года назад открыла.
Рон ошарашено уставился на Габриэллу.
— Кто тебе сказал? — и повернулся к Драко. — Ты?
Малфой тяжело вздохнул и кивнул.
— Каюсь, мне ж делать больше нечего.
— Он мне не говорил, — засмеялась Габриэлла. — Я и сама в состоянии всё узнать.
— Может быть, мы все успокоимся? — предложила Гермиона.
Габриэлла повернулась к ней.
— Какая неожиданная и здравая мысль. Я-то спокойна, а вот твой приятель не очень. Явился сюда и начал обвинять меня невесть в чём. Я никому ничего не подсовывала! Никаких таблеток!
Гермиона сдержанно улыбнулась. Габриэлла, пышущая праведным гневом, кажется, даже расстроилась, что Гермиона не вызвала её на крик.
— Я тебе верю, — просто заявила Гермиона. — Хотя врёшь ты постоянно, особенно в том, что касается твоей семьи, сейчас я тебе верю.
Габриэлла открыла было рот, чтобы сказать что-то резкое, но в последний момент передумала. Гарри нахмурился и увидел, что Малфой сделал то же самое. Гермиона продолжила:
— Мне вот что интересно. И это, наверное, поможет нам всем разобраться в происходящем. Гарри говорил, что за вами следили и кто-то трогал твои вещи. Кого ты могла заинтересовать, Габриэлла?
Молчание было таким напряжённым, что, казалось, сам воздух наэлектризовался. Габриэлла торопливо облизала губы, не сводя глаз с выжидающей Гермионы. У Гарри создавалось ощущение, что она борется с собой, с чем-то внутри себя.
— Я... — Габриэлла, словно опомнившись, тряхнула головой. — Не представляю, кому я могла понадобиться.
Обогнув Гарри и Гермиону, она побежала вверх по лестнице.
— Здорово вы с девчонкой обходитесь, — сказал Малфой и посмотрел на Гарри: – Ты как? Нормально? Зелья Снейпа пьёшь?
Гарри кивнул в ответ на эту грубоватую заботу. Драко хлопнул его по плечу и направился вслед за Габриэллой.
— Какого чёрта вы все встали на её сторону? — возмущённо спросил Рон, когда шаги Малфоя стихли.
— Потому что она не при чём, Рон, — ответила Гермиона. — Она никому из нас не желает зла. Она маленькая запутавшаяся девочка, которая ищет что-то, что поможет ей жить.
У Рона отвисла челюсть.
— Ты серьёзно так считаешь?
— Цинизм и грубость — это не вся Габриэлла. В ней есть много такого, в чём я пока не разобралась.
Пока Рон и Гермиона разговаривали, Гарри подумал о человеке, следившим за ним и Габриэллой, и о том, как Габриэлла мимоходом упомянула Джинни в споре. А ведь сестра Рона и впрямь была тогда рядом с туалетом! Она сама говорила. Но ведь это была... Джинни. Гарри зажмурился, выкидывая глупые мысли из головы. Джинни не могла.
На уроке Гарри старался смотреть в стол и тщательно записывать лекцию, выводя каждое слово. Он чувствовал, как на коже появляются дыры от взгляда отца. Понятное дело, Снейп злился. Вчера вечером Гарри появился в его комнате, только чтобы сказать, что таблеток больше нет, и тут же ретировался. Разочарование отца в нём было в сто раз хуже злости. Злость быстротечна: сейчас есть, а через пять минут её как не бывало. С разочарованием дело обстоит иначе.
Снейп был разочарован: в этом Гарри отчего-то был уверен. А и правда! Вчера сынок продемонстрировал свой способ решения проблем и показал, насколько он слаб.
— Поттер, задержитесь, — после урока эти вроде бы привычные слова набатом прозвенели в ушах Гарри.
Он послушно остался сидеть за партой, когда остальные уходили, посылая ему сочувственные взгляды. Дверь за последним учеником закрылась, но Гарри так и не поднял головы. Так прошло несколько долгих томительных секунд. А потом Гарри почувствовал, как отцовская рука успокаивающе прошлась по его волосам.
— Прекрати думать, будто я презираю тебя после каждой провинности. Или что ударю тебя, когда злюсь. Если интересно, спроси у своего Рона о детстве его братьев — Фреда и Джорджа. Почему-то мне кажется, что они много чего творили и сейчас продолжают в том же духе, но родители их всё равно любят.
— Я не хотел, чтобы так вышло. Я думал только о том, что могу спать, когда пил их. Ты теперь считаешь, что я...
— Нет, не считаю. — Снейп заставил Гарри посмотреть на него. — Я думаю, что ты заварил кашу, что рисковал, что вёл себя как идиот, но ты через слишком многое прошёл. Мне стоило ожидать чего-то в этом духе, но я, безответственный папаша, решил, что ты справился и без меня.
Гарри выдавил из себя несмелую улыбку
— Ты замечательный отец. А я поправлюсь, вот увидишь.
Снейп усмехнулся.
— Разумеется, поправишься. Скажи лучше, как ты сейчас себя чувствуешь? Проблем с памятью не возникало?
Гарри замотал головой, не желая расстраивать отца.
— Нет-нет, такого не было.
Снейп облегчённо выдохнул.
— Слава Мерлину! Это было бы то, с чем я никак не мог бы тебе помочь.
***
Странно, но этой ночью Гарри смог проспать целых четыре часа. На другой день около шести. И обе ночи ему не снились кошмары. На что ссылаться, Гарри не представлял: то ли зелья Снейпа вдруг кроме облегчения головной боли подарили ему сон, то ли сам Гарри каким-то образом прогнал кошмары, то ли фамильное кольцо Гермионы и впрямь оказалось волшебным. Так или иначе, ночи перестали пугать.
Вспышки, когда Гарри вдруг понимал, что не знал, чем занимался последнюю минуту, навещали его за несколько дней всего пару раз. Это было неестественно и жутко, но Гарри утешал себя мыслью, что как только полностью вылечится, побочные эффекты исчезнут. Снейп, во всяком случае, сказал, что так оно и будет, но придётся подождать.
Джинни по-прежнему вела себя холодно. Гарри, плюя на бессмысленную гордость, пытался подойти к ней при всяком удобном случае, но каждый раз натыкался на стену. Она поглядывала на него, интересовалась у Гермионы, как его самочувствие и виден ли прогресс, но при этом не делала ни шага к примирению. Казалось, с каждым новым днём она всё больше отдалялась. Не раз и не два Гарри видел Джинни в компании Симуса. Это можно было списать на случайность, но Гарри грызла ревность.
Утром шестого октября, когда потолок Большого зала был мрачным и обещал скучную дождливую погоду в выходной, Малфой притащился к гриффиндорскому столу с маленьким букетом из аккуратных розочек. Габриэлла, перед которой букет шлёпнулся прямо в тарелку с недоеденной яичницей, спокойно отодвинула его вилкой и съела последний кусок завтрака. Только после этого подняла голову и вопросительно уставилась на Малфоя.
— И что это?
— Ты вчера назвала меня недоумком четыре раза, — пояснил Малфой, плюхаясь на пустое место рядом с Роном.
— Ну, это всё объясняет. — Габриэлла подняла цветы и повертела их в руках.
На эту сценку внимания никто не обращал: зал был наполовину пуст, а те, кто пришли на завтрак, клевали носом. Даже слизеринцы не повернули головы.
— Только есть проблема, — Габриэлла лениво вынула палочку и превратила букет в горстку пепла, которую стряхнула в кубок с тыквенным соком и поставила перед Малфоем, — я не люблю розы.
Рон фыркнул, а Малфой ничуть не смутился.
— Я догадывался. Ты любишь кактусы.
— Мимо, — хмыкнула Габриэлла. — Счастливо оставаться.
Взяв бутерброд, она направилась к выходу.
Следом убежала в библиотеку Гермиона, прихватив Джинни. Гриффиндорский стол пустел как во время эпидемии.
— Гарри, — позвали сзади.
Гарри улыбнулся Кэти Белл, подошедшей к завтраку.
— Привет. Потренируемся сегодня? А-то матч с Пуффендуем на носу, а мы две недели слонялись без дела.
Кэти встала в позу.
— Мы бездельничали, потому что кто-то совершенно забыл о команде.
— Ну да, — согласился Гарри, — прости.
— Слушай, — Кэти посерьёзнела, — приходи сегодня пораньше к раздевалкам. Я хочу с тобой поговорить. Это очень важно, и здесь мы мало что обсудим.
— В чём дело, Кэти?
— Потом. Я не хочу, чтобы посторонние слышали, — и она покосилась в сторону остальных гриффиндорцев.
Гарри напрягся. Кажется, он понял, о чём хотела сказать ему Кэти. Торопливо кивнув, Гарри проводил её взглядом.
— Чего она хотела? — спросил Рон, отпихнув плечом Малфоя, мешающего обзору.
— Да так, насчёт квиддича говорила.
— Врёт, — невнятно сказал Малфой, жуя бекон. — Ладно, Поттер, после завтрака мы тебя внимательно выслушаем.
* * *
— Смотрите, что я нашла на кровати у Гарри. — Гермиона подбежала к Гарри, Рону и Драко, утроившихся во дворе Хогвартса.
Гарри схватил сложенный пополам листок бумаги и, раскрыв его, прочитал вслух:
— «Два школьника на стороне Волдеморта. Осторожно! Имён выяснить не удалось. Не доверяй никому. О хоркруксах известно кому-то ещё из школы: Тёмный лорд не оставит этого человека в покое. Найди этого человека. У него или неё больше сведений, чем у кого бы то ни было. Доброжелатель». Здорово. — Гарри покачал головой и порвал записку, — ещё бы узнать, кого искать.
— Почерк проверяли? —поинтересовался Малфой.
— Пусто, — ответила Гермиона. — Я пыталась вызнать, кто этот «доброжелатель», всеми способами. Ничего.
— А это что такое? — Рон указал на второй листок в руке Гермионы.
— Ах, да, — спохватилась она. — Ещё интересней получилось. Эту записку вручила мне мадам Пинс! Я не знаю, какие заклинания к ней применяли, но она понятия не имела, что делает: подозвала меня к себе и отдала записку. Сказала, что ей велели отдать её мне именно сегодня.
— Читала? — Гарри взял записку.
— Нет, решила прочесть вместе с вами. Открывай.
— «Никаких встреч с Кэти! Ни за что! Отошлите её в спальню или в Выручай-комнату, заприте там, но не организовывайте встреч!» — Гарри вскочил на ноги. — О, боже! Где Кэти?
— Скорей всего, там! — Малфой первым побежал к полю для квиддича.
Они долетели до него за предельно короткое время. На поле не было ни души. Предложив разделиться, Гарри побежал к раздевалке для девочек.
Чёрная пелена появилась не вовремя и на сей раз длилась дольше обычного.
Когда Гарри распахнул глаза, он почему-то очутился уже возле пуффендуйской раздевалки, которая стояла довольно далеко от гриффиндорской. И он опять не помнил, как оказался там! Ладонь саднила, и Гарри опустил взгляд вниз. Штаны были заляпаны грязью, словно он не один раз упал, а на руке была кровь, кажется, его собственная. Пока Гарри, тяжело дыша, пытался прийти в себя, издалека послышался девчачий визг.
— Гермиона! — Гарри кинулся в сторону, откуда шёл звук. — Гермиона!
Ноги принесли его к трибунам. В проходе между ними, вцепившись в Рона, рыдала Гермиона, а Малфой сидел на земле рядом с неподвижным телом Кэти Белл.
— Она же не... — прошептал Гарри. — Драко! Она не...
— Она мертва, Гарри, — выдавил из себя Малфой. — Убивающее заклинание. Скорей всего, в спину, потому что она пыталась убежать, раз оказалась так далеко. УБЛЮДОК!
Гермиона зарыдала ещё громче, а Рон деревянным голосом спросил:
— Ты догнал его?
— Кого?
— Ты кого-то увидел и побежал за ним. Догнал?
Гарри закрыл глаза. Он узнал причину того, почему очутился возле раздевалки пуффендуйцев. И он видел убийцу, возможно, дрался с ним и... Он не помнил его.
— Нет, не догнал, — ответил Гарри. Он вновь посмотрел на умиротворённое лицо Кэти. — Господи, мы не успели. Она... она...
Но слов не было. Кэти была мертва, и ничто не отменяло этого.
— Кому-то нужно пойти в школу, — сказал Малфой. — Нужно сказать Дамблдору и придумать, почему мы здесь оказались.
— Я останусь, — пробормотал Гарри. — Рон, уведи Гермиону и дойди до директора. Скажи... скажи, что мы шли тренироваться, услышали крик Кэти и прибежали сюда. Больше ничего не говори.
Рон кивнул и повёл Гермиону к замку. Гарри опустился на землю. Смотреть на Кэти не было сил, но он смотрел и чувствовал, как в горле растёт огромный ком. Малфой, провёл грязной рукой по лицу, стирая брызнувшие слёзы, а Гарри только и мог, что смотреть.
* * *
Проверка волшебных палочек всех учеников и преподавателей без исключения ничего не дала. Гарри, глядя на Дамблдора, представлял, что тот чувствует. Абсолютную беспомощность. Дамблдор искал иголку в стоге сена и терпел поражение. Невозможно было поить веритасерумом всю школу поголовно, невозможно было допрашивать каждого человека в отдельности.
Первыми и последними на допрос были вызваны Гарри, Рон, Гермиона и Драко. Но что они могли сказать полезного? Они не знали, кто это мог быть. Гарри чувствовал себя дураком. Он единственный, видевший убийцу человек, не мог сообщить о нём, потому что не помнил! Казалось, сам убийца смеялся за его спиной.
МакГонагалл вечером того же дня собрала в гостиной свой факультет, где дрожащим от презрения голосом сообщила, что, кем бы ни был этот человек, он будет найден.
Никто ей не ответил.