Малыш Снейп

Было столько разных вещей, о которых нужно переживать, что я предпочел вообще ни о чем не беспокоиться. Снейп довольно быстро освоился в замке: он отлично разобрался в системе тайных укрытий и прятался от всего света, как только улучал момент. Я просил эльфов приглядывать за ним, но у бедняг своей работы хватало, а Снейп был мастером по незаметности. Я уже начал подумывать, нет ли у него в роду ниндзя. Еще я попросил Безголового Ника и других привидений приглядывать за мальчишкой, а также обратился к тем портретам, которые обычно со мной здоровались – вообще-то, по моей просьбе половина замка приглядывала за Снейпом, но он все равно умудрялся пропадать где-то целыми днями, пока я вел уроки.

Но к тому моменту, как я отпускал последний класс и запирал кабинет, Снейп обычно ждал меня у дверей в коридоре. Он принимал у меня часть тетрадей и эссе, потому что я назначил его своим личным ассистентом, и мы вместе спускались в подземелья. Снейп рассказывал мне о всякой ерунде, например о том, что доспехи пытались его схватить, или о том, что он нашел ярко-желтый плюй-камень в школьном дворе у фонтана. А я рассказывал, как хаффлпаффец сегодня перепутал заклинания и едва не превратил гриндилоу в башмак. Или про то, как пикси прогрызли мои конспекты во время занятия. Или выяснял, где это Снейп шлялся во время обеда, пока я ждал его в Большом Зале?

– Были дела, – отмахивался он, этакий важный маленький профессор. В Большом Зале он появляться не любил. Может, потому что ученики часто глазели на него, пока он ел за преподавательским столом. Что тут поделать? Ученики всегда глазеют. Помнится, мы вечно обсуждали профессоров, особенного самого Снейпа. Сколько раз я пытался проглядеть в нем дырку, пока хлебал свой сырный суп или грыз булочку? Нет, определенно, ему следует обрастать броней уже сейчас.

Чтобы хоть как-то его накормить, ужин я всегда устраивал в личных покоях, в подземельях. Домовик приносил нам того и этого, и мы со Снейпом уютно устраивались в моем кабинете. Прямо за едой я и проверял домашние задания, а Снейп старательно их сортировал в несколько стопок: «совсем ерунда», «годится» и «чертовы умники знают больше, чем я!». Потом мы занимались его чистописанием – Северус делал большие успехи – и затем отправлялись по спальням. Я слишком уставал к ночи, чтобы следить, засыпает Снейп сразу или валяется полночи с книжкой, ломая себе глаза в тусклом свете ночника. Насколько мне известно, среди ночи его взрослая ипостась не появлялась. Уверен, объявись здесь Снейп-засранец, он бы мигом меня разбудил и высказал какие-нибудь претензии.

Все шло хорошо, совсем даже отлично, и понятно, что такое быстро заканчивается.

***

В тот день никаких дурных предчувствий у меня не было. Я избежал слизневой ловушки Пиввза, проходя по коридору третьего этажа, вовремя поставил щит во время тренировочной дуэли на Защите, так что не пришлось отправлять шестикурсника к Поппи, вспомнил про тренировочные списки и забронировал квиддичное поле для своей команды на пятницу, так что был жутко доволен самим собой. Честно сказать, первое время из-за кучи всяких обязанностей и важных дел мне приходилось таскать с собой напоминалку, вроде той, что была у Невилла. Жутко бесполезная штуковина: трещит и звенит, жжется в кармане, и ясно, что что-то забыл, но вот что...

А потом мне захотелось прыгнуть выше головы, так что я отыскал Снейпа на Астрономической Башне (он кидал плюй-камушки вниз, пытаясь различить, куда они падают).

– Сегодня на обед ревеневый пирог, – заявил я, крепко ухватив Северуса за подол его детской мантии.

– Фу, – неуверенно сказал он, потому что ни разу еще не пробовал пирог с ревенем, но уже заранее его ненавидел.

– Это мое любимое блюдо, и я считаю, ты должен его тоже попробовать.

И мы пошли в Большой Зал. По дороге ученики вежливо здоровались со мной, а Северус им важно кивал, принимая приветствия. Уже у входа в Большой Зал мы столкнулись с Роландой.

– Ну и чудная вы парочка, – фыркнула она, а Снейп покраснел:

– Мы не парочка!

– Еще какая, – шепнул я Роланде, прикрыв губы рукой. Мне нравилось смущать этого маленького злыдня. Пирог был обалденским, а еще почки в тыквенной подливе, пышные булочки с кунжутом и тыквенный сок в тяжелых кубках, которые Северус называл «королевскими». Мы обсуждали всякие скучные учительские дела, Северус болтал ногами под столом, Хагрид травил байки, и тут мы увидели сову.

Почту-то обычно приносят за завтраком, поэтому мы все удивились. Сова выглядела порядком помятой, а конверт в ее когтях дымился.

– Громовещатель! – воскликнул кто-то из студентов. Все задрали головы, каждый струхнул, ожидая, что выволочка грозит именно ему. Пока сова наворачивала круги под потолком, все припомнили, в чем они могли провиниться. Я тоже глядел во все глаза, уминая пирог, но не особо тревожился – за всю историю Хогвартса не было случая, когда громовещатель отправляли бы учителю. Поэтому, наверное, я и застыл, как истукан, когда конверт плюхнулся в миску с соусом прямо передо мной. Брызги полетели во все стороны, конверт снова взмыл в воздух и сам распечатался.

Голос из конверта был женский, пронзительный и очень громкий. В стенах Большого Зала он помножился еще и эхом. Казалось, будто невидимая дамочка вопит одновременно со всех сторон. И вот что она вопила:

«СЕВЕРУС СНЕЙП, ТЫ УБИЙЦА И ПАЛАЧ! ТЫ ДОЛЖЕН ГНИТЬ В АЗКАБАНЕ, ПОВЕРИТЬ НЕ МОГУ, КАК ТЕБЕ ТОЛЬКО ПОЗВОЛИЛИ ПЕРЕСТУПИТЬ ПОРОГ ХОГВАРТСА ПОСЛЕ...»

Невилл вскочил на ноги и махнул палочкой, запечатывая конверт заклятьем немоты. Куда там! Только гулкий хлопок раздался и дым повалил стеной, а голос продолжал булькать: «ПОЗОР» и «ЗАСЛУЖИВАЕШЬ НАКАЗАНИЯ» и «НИКОГДА НЕ БУДЕШЬ ПРОЩЕН». Все студенты наслаждались шоу, пока мы, учителя, бестолково размахивали палочками и пытались заткнуть несчастный конверт. Когда я опомнился и отыскал взглядом стул Снейпа, тот был уже пуст. Мальчика и след простыл.

– Северус! Северус, черт... – я ринулся в погоню. Понятия не имел, куда он мог побежать, и с трудом представлял, как много он понял из этих воплей. Должно быть, его здорово напугала вся эта история. Я был жутко зол и в то же время чувствовал себя по-дурацки виноватым. Мне следовало его подготовить. Мы обсуждали это с Маконагалл.

– Ты ведь понимаешь, что не все будут рады его возвращению? – спросила она в первый день, как только мы приехали в замок. – Многие пострадали в тот год, когда Северус был директором школы. Ученики подвергались непростительным заклинаниям, их наказывали очень жестоко, магглорожденные ученики были в особенной опасности – мы пытались их защитить, как только могли, но в тот год мы все чувствовали себя беспомощными. И никто даже не догадывался, что Северус на нашей стороне. Мы все ненавидели его, это чувство было очень сильным.

– Уверен, что он сам никого не пытал, – возразил я, хотя прекрасно понимал, о чем она говорит. Я тоже был уверен, что Снейп – злобный предатель, я ведь своими глазами видел, что он сделал с Дамблдором. Думаю, если бы в тот седьмой год я остался в Хогвартсе, я бы изо всех сил постарался навредить Снейпу. Но ведь теперь стало известно, что Снейп всегда был человеком Дамблдора. Я постарался донести это до всех, я давал интервью в его защиту и добился его полного оправдания в Визенгамоте, пока Снейп валялся на больничной койке.

– Не все согласны с твоим решением, – сказала Минерва очень серьезно. – Они не знают Северуса так, как знаем мы. Они могут судить обо всем лишь со стороны, и со стороны его поступки кажутся...

– Я знаю. – Я правда это понимал.

– Помимо этого, в школе остались ученики, чьи родители или родные были Пожирателями Смерти. Мы не можем казнить детей за дела их родителей, но хотя эти ученики имеют полное право находиться в Хогвартсе, они могут разделять мнение своих родителей. Могут считать Северуса предателем крови. Ты должен понимать, что Северус всегда будет в опасности. Многие верят, что он заслуживает заключения в Азкабане или даже более сурового наказания.

– Но ведь он теперь просто ребенок! Это даже не тот Снейп, который обзывал нас недоумками на занятиях. Это всего лишь мальчишка, который пока ни в чем не провинился.

Минерва взглянула на меня поверх очков, собрав складками лоб.

– Рада, что ты это понимаешь, – со значением произнесла она. Будто думала, что я взял Северуса под опеку, только чтобы отыграться за все «тролли» по зельеварению. – К сожалению, не каждый обладает твоей мудростью.

И вот он я, мудрец из мудрецов – прошляпил момент, потерял ребенка, да еще и вляпался в слизневую лужу, бегая по третьему этажу. Волосы у меня стояли торчком, очки перекосились на лице, и счастье еще, что все ученики торчали внизу, в Большом зале, и не видели чокнутого профессора Шмоттера. А я приставал к портретам: «Пробегал здесь маленький мальчик? Носатый такой коротышка с черными волосами?». Сам виноват – показал Северусу все тайные ходы и секретные убежища в замке. И с чего я решил, будто это хорошая идея?

К счастью, я вовремя вспомнил о Карте Мародеров. Она лежала на дне сундука у меня в спальне. Когда-то я даже думал передать карту кому-нибудь из учеников, кто придется мне по душе – ведь у профессоров не так уж много времени, чтобы замышлять шалости, обидно было просто сунуть такой отличный артефакт в сундук, под пыльные свитера. Теперь-то я был жутко рад разыгравшейся когда-то жадности, которая не позволила мне отдать сокровище.

На карте мучительно медленно проявлялись имена и названия локаций. Мне только сейчас пришло в голову, что карта каким-то образом знает, кого мне важно отслеживать – ведь в школе было больше тысячи разных человек, на карте это была бы сплошная пестрота точек; оказывается, меня интересовали только другие учителя, мои змейки и несколько учеников с других факультетов. Время от времени мерцающим пунктиром проявлялись призраки. Пришлось хорошенько поломать глаза, но наконец я разглядел нужную точку: Северус Снейп прятался в подземельях, недалеко от слизеринской гостиной.

Я не сразу понял, что там секретная ниша за гобеленом со змеей – никогда раньше не замечал этого тайника прежде, и сейчас прошел бы мимо, если бы не карта, да не змея, шипевшая: «он ссссдесссь». Ладно, ладно, я уже понял.

Снейп сидел в тесной и темной ниже, прижав коленки в груди. Мне пришлось встать на четвереньки, чтобы проползти по узкому лазу и устроиться рядом с ним.

– Эй, приятель, ты не должен был убегать, – сказал я самым своим дружелюбным тоном.

– Все смотрели на меня, – огрызнулся Северус себе в коленки. – Почему она так кричала?

– Вышло недоразумение, Северус. Ты тут вообще не при чем.

Он покачал головой.

– Думаешь, я глупый? Я все понимаю. Это потому, что я сделал что-то ужасное. Сделаю, когда вырасту. Все потому, что я – «дурное семя».

Ну и новости. Меня аж передернуло от его серьезного тона и этих мерзких слов.

– Это не так. Ты, может, и ошибся кое в чем, но куда больше сделал хорошего. Я не могу тебе рассказать, понимаешь, это будет нечестно, так что придется поверить мне на слово.

– Она сказала, что я убийца. Значит, у меня черное сердце.

Я вздохнул. Мне захотелось съежиться и прижать коленки к животу, но в исполнении взрослого мужчины это смотрелось бы слишком жалко.

– Знаешь, я тоже убил кое-кого. Ты правда думаешь, что у меня черное сердце?

Снейп внимательно посмотрел на меня сквозь слипшиеся пряди. У меня аж дыхание замерло, пока я ждал его приговора. Наконец, он вдумчиво изрек:

– Нет.

– Вот видишь! – облегченно завопил я. Педагогическая поэма от Гарри Поттера: «грабь, насилуй и убивай». Скоро на всех прилавках страны.

– Но ты герой. Мне сказали, что ты мир спас.

Он все еще не отводил от меня взгляда, и как всегда, от этого пристального внимания у меня поползли мурашки по коже.

– Ты тоже герой, Северус.

– Тогда почему меня все ненавидят?

– Это неправда! Многие любят тебя! – Северус красноречиво скривил рот, так что пришлось скорректировать версию. – Есть люди, которые любят тебя. Очень сильно.

Хмыкнув, Северус опустил глаза.

– Ладно, – он стал продвигаться к гобелену, чтобы выбраться наружу, но я решил идти до конца.

– Вообще-то, я вроде как люблю тебя.

Снейп оглянулся через плечо с таким видом, будто собрался покрутить пальцем у виска.

– С чего бы? – спросил он грубо, и в эту секунду я будто бы увидал настоящего Северуса Снейпа. Не смешного малыша с пушистыми бровями, не ужаса подземелий, не какого-то носача с карточки от шоколадной лягушки, а живого, обычного человека. С ума сойти.

И я умудрился как-то полюбить его, даже еще не догадываясь, что он живой и настоящий.

С чего бы?

– Видимо, со мной что-то не так, – пробормотал я себе под нос, выбираясь вслед за Северусом.

– Это уж точно, – горько ответил он.

Браво, Поттер. Сто педагогических баллов в твою копилку.