Глава 11. Часть 2
«8»
«Ты выбираешь фильм?»
«Нет.»
«Нет?»
«Нет.»
«Тогда, я выбираю?»
«Не-а.»
«Ты не хочешь смотреть со мной фильм?»
Нет, я хочу смотреть с ним фильм. Но не через экран. Я хочу посмотреть фильм именно с ним, а не с компьютером. Нет, вообще-то, мне плевать на фильм, я просто хочу увидеть его. После того, как я заметил его вчера на тренировке, мне ещё больше хочется увидеть его. Я думал, что он придет на занятия, но его не было. Я хочу увидеть его. Знаю, до этого момента мы никогда не смешивали наши интернет-разговоры с реальностью, у меня даже его номера-то нет. Но я очень хочу увидеть его, поэтому, у меня нет выбора. Потому что я очень этого хочу.
«Хочу, но не через экран. Я хочу посмотреть фильм рядом с тобой.»
«Хорошо.»
Хорошо? Это всё? Всё настолько просто? Мне нужно просто сказать, что я хочу его увидеть, чтобы на самом деле увидеть его? Иногда я должен воевать, чтобы вытащить из него два слова, когда он не хочет разговаривать. Как вчера, к примеру. А 24 часа спустя, мне нужно просто сказать, что я хочу увидеть его, чтобы увидеть его. Это окончательно - я никогда его не пойму.
Уже десять минут жду на парковке Университета. Я предложил ему встретиться у меня в комнате, но он захотел, чтобы мы пошли к нему домой. А поскольку, у меня всё ещё шина на пальце - я не могу водить, поэтому и жду, чтобы он за мной приехал. Мне не очень нравится эта идея. Пойти к нему домой. Я не хочу наткнуться на его отца, или мать... Но ведь скоро полночь, так что я надеюсь, что они уже спят, и мы не пересечёмся. И это может быть глупо, но я хочу увидеть его комнату. Комната - это личное. И пригласить меня туда - значит дать мне войти в его личную жизнь. В его мир. И я хочу войти в его мир. Поправляю воротник своего пальто, выдыхая белый дым. Здесь, должно быть, -45 градусов. Я заледенел. Жаль, что холод не может заморозить мой мозг, потому что я очень волнуюсь. Я так хочу его видеть. Какой же я идиот. Чувствую себя девочкой-подростком, которая идёт на своё первое свидание. Всё лучше и лучше. Я боюсь, что не буду знать, что сказать. Боюсь неловкого молчания. Не хватало только того, чтобы я начал хихикать над его шутками - и мне можно было бы смело дать звание самого девчачьего идиота планеты. Слава Богу, он не из тех типов, которые шутят, потому что если я начну хихикать перед ним, то, наверное, перееду жить на Аляску от стыда. НЕТ, НЕ НА АЛЯСКУ. Там холодно. Я поеду в Мексику. Мексика - это хорошо. В Мексике тепло. Чёрт возьми, как холодно! Я дрожу, и скоро превращусь в снежного человека, если он не приедет. Правда. Когда его чёрная 4х4 наконец-то подъезжает ко мне, несколько минут спустя, я настолько замёрз, что забываю всё волнение. Открываю дверцу и сажусь внутрь без капли смущения. Я потираю руки, или, скорее, не руки, а шину.
- Черт, как холодно.
- Почему ты не подождал меня внутри? Я бы пришел за тобой.
Я не подумал об этом, потому что слишком хотел тебя увидеть, поэтому я 20 минут стоял на улице, как будто ты из-за этого приехал бы быстрее.
- Я только вышел.
Он улыбается и подкручивает печку.
- У тебя красный нос.
И он заводит машину. Мой нос всегда краснеет, когда мне холодно. Это не смешно. Он сконцентрирован на дороге, а я потихоньку согреваюсь. Хмурю брови из-за играющей песни
Adam Tyler - Turning Tables
- Разве это не песня Адель?
- Да, ее.
- Тебе не нравится оригинал?
Он пожимает плечами.
- Я предпочитаю эту версию.
Я тоже. И я вспоминаю его песню, ту, которую нашёл на флэшке. Мне бы хотелось, чтобы он спел для меня. Однажды.
Когда мы поднимаемся по большой, заставленной деревьями аллее, которая ведёт к нему домой, я начинаю нервничать. Знаю, глупо, но я реально боюсь его отца. Когда мы подъезжаем к дому, включается автоматический свет, но вместо того, чтобы заехать к центральному входу, он объезжает его и паркуется на заднем дворе. Ну мне так кажется, потому что здесь нет светильников. Он вытаскивает ключи, и мы выходим. Крыша дома закрывает луну, и я практически ничего не вижу, поскольку натянул плащ до самого носа. Он берёт меня за руку, показывая дорогу, и я молча следую за ним. Мы поднимаемся по каменной лестнице, которая ведёт к какому-то балкону. И, конечно же, такой идиот, как я, не может не споткнутся об ступеньку. Если бы он не держал меня за руку, я бы свалился оттуда.
- Осторожнее. Все в порядке?
- Да, спасибо.
Он открывает большие стеклянные двери, давая мне зайти первым, и тут... Шок. Он отпускает мою руку, и я вхожу в комнату с расширенными от удивления глазами, опуская свой воротник. Не знаю, чего я ожидал, но точно не такого. Его комната огромная. Она должна быть такого же размера, как и гостиная моих родителей. Стены - белые, а паркет - светло бежевый. Целая стена заполнена поднимающимися до потолка полками, на которых идеально разложены книги и пластинки. Это захватывает дыхание. Три акустические гитары стоят рядом, в углу комнаты. Огромный стеклянный стол со стоящим на нём Мас последней модели. Ещё шире раскрываю глаза, при виде его кровати. Она огромная. Правда, огромная. Занимает, практически, пол стены, и на ней с лёгкостью могли бы поместиться человек шесть. Ещё пол комнаты занимает ковёр из искуственной кремовой кожи. У меня галлюцинации? Такое чувство, что я попал на одну из страниц каталогов по дизайну интерьера. Он стоит сзади меня. Молча, даёт мне осмотреться. Нет никаких настенных декораций, кроме одной огромной чёрно-белой фотографии ночного Лондона, которая висит над его кроватью. Комнату освещает только один огромный, хотя здесь всё огромное, светильник, который прогрессивно меняет цвет, придавая комнате очень успокаивающую атмосферу. Никакого бардака, ничего нигде не валяется. Это меня, практически, пугает, потому что я самый неряшливый человек в мире. Я и сам, иногда, могу потеряться в своём бардаке, поэтому, я.просто.в.шоке. Такое ощущение, будто я ненужное пятно в этой прекрасной картине.
Я ошибся. Есть ещё одна фотография, которая висит на противоположной от меня стене. Обхожу кровать, чтобы рассмотреть её, и сердце сжимается. Чёрная рамка, которая должна быть не меньше полтора метра в высоту и двух метров в ширину. Это коллаж чёрно-белых фотографий его и Саманты. Или просто, Саманты. Узнаю некоторые из них, которые были на флэшке, а некоторые вижу впервые. Фотографии приклеены друг на друга в хаотичном порядке, и нет ни одного свободного места. Стараюсь рассмотреть их всех одновременно. Они были такими красивыми вместе, и моё сердце снова сжимается. Это единственная по-настоящему личная вещь, в его комнате.
Чувствую, как он двигается сзади меня. Это и приводит меня в себя. Могу наконец-то отвести взгляд от фотографии, и поворачиваюсь к нему.
- Твоя комната просто... вау.
У меня, на самом деле, нет слов. Он пожимает плечами.
- Сними пальто, тебе будет жарко.
И не оставив мне времени сделать это самому, он подходит ко мне и медленно снимает его, чтобы не задеть шину на пальце.
- Спасибо.
Мы разуваемся, он берёт наши вещи и относит их в другую комнату. Я не обратил внимания, что кроме стеклянного эркера, здесь есть ещё три двери. Одна, скорее всего, ведёт к остальной части дома. А насчёт двух остальных - я не знаю. Наверное, к ванной комнате и гардеробной. Ещё раз смотрю вокруг. Его комната, на самом деле... Не знаю. Я не врал, у меня, правда, нет слов. Вау. Только вау. И даже не смотря на такой идеальный порядок, мне в ней уютно. Поглощённый мыслями, я ни на что не обращаю внимания, и подпрыгиваю, когда что-то трётся об мои ноги. Опускаю голову, чтобы наткнуться на огромную, похожу на волка, собаку.
- ААААА!
Резко отодвигаюсь назад. Блять, что это за монстр?! Он меня съест. Или нет. Стоит передо мной, смотрит, махая хвостом. Не смотря на его размеры, он не выглядит злым, но я всё равно не решаюсь двигаться. Ну, а вдруг. Рассматриваю его, и мне требуется больше минуты, чтобы понять, что я его знаю. Сердце пропускает удар. Да что там удар, все десять ударов. Глаза раскрыты ещё шире, чем когда я вошёл сюда, а челюсть упала где-то в Китае, наверное. Чёрт, этого не может быть... Гарри вернулся. Он опирается о дверной проём, в который недавно вышел. Я в таком шоке, что с трудом разговариваю.
- Это..
- Да, это он.
Это... Это тот пёс, которого я сбил несколько месяцев назад. И он совершенно не похож на дворнягу. Но ведь он был мокрый в тот вечер, так что меня можно понять. Он вырос и стал просто великолепным. Похож на хаски, хотя я плохо в этом разбираюсь. Не могу поверить...
- Значит... Значит, это ты приютил его?
- Да.
Он издает какой-то звук, и собака подбегает к нему, менее чем за две секунды. Переворачивается и виляет хвостом, чтобы Гарри почесал ей голову. Они близки, и если судить по тому, как он улыбается, глядя на неё, эта собака очень ему дорога. Я просто в шоке, и слабо понимаю, что происходит. Правда. Не могу поверить, что это он его приютил.
- Как его зовут?
- Сволочь.
- Прошу прощения?
- Его зовут Сволочь.
Смотрю на него, с широко раскрытыми глазами. Ну всё. Менее, чем за полчаса, я побил рекорд удивления за целый год.
- Это шутка?
- Нет, а что?
А что? Даже не знаю. Возможно, потому что ты приютил собаку, которую сбил Я, и которую ты назвал Сволочь? Я снова совершенно ничего не понимаю. Это ведь, не самая банальная история! Только он, похоже, не замечает моего шока. Он ложится на кровать, хлопает по одеялу, и собака тут же присоединяется к нему. Я теперь лучше понимаю, почему его кровать огромная, если такая большая собака спит с ним, то нужно, как можно больше места.
- Иди сюда.
Он рукой зовёт меня подойти ближе, но я не совсем уверен... Сволочь - огромный, и даже не смотря на то, что он ещё щенок, он меня пугает. А я не хочу быть съеденным. Гарри лежит на боку, придерживает голову одной рукой, а другой, играет с собакой. Он, должно быть, заметил мою неуверенность.
- Не бойся, он тебя не укусит. Он не злой, даже наоборот, очень трусливый.
- Я слабо в это верю.
- Похлопай в ладоши.
- Что?
- Похлопай в ладоши, и сам увидишь.
Я хмурю брови, но делаю, что он мне сказал. Хлопаю в ладоши и вижу, как пёс, поджав уши, резко поднимает голову на меня, прежде, чем буквально наброситься на Гарри, тихо скуля. Гарри падает на спину, смеясь.
- Всё хорошо, Сволочь, успокойся. - снова ложится на бок, всё ещё гладя собаку. - Вот видишь? Он ничего тебе не сделает. Этот пёс боится всего в этом мире.
- То есть, у тебя есть похожая на монстра собака, которая на самом деле, просто трус?
- В общем-то, да. Давай, иди сюда. - медленно подхожу к кровати. - Луи, с тобой ничего не случится. - Кхм, кхм, я не каждый день вижу таких огромных собак. Я, вашу мать, не привык такое видеть. - Поверь мне.
Ну, конечно, если он смотрит на меня такими зелёными глазами, я долго не продержусь. Осторожно ложусь на кровать, в ту же позу, что и он. Между нами лежит собака, но ей, похоже, плевать на моё присутствие. Она слишком занята тем, что пытается поймать руку Гарри. Слава Богу, он меня не игнорирует. Наоборот. Смотрит мне прямо в глаза, я спрашиваю себя, что он думает.
- Почему ты его приютил?
- Потому что ты его сбил.
Знаю, что должен был уже привыкнуть к таким ответам, но они всё время выводят меня из равновесия. Знаю также, что должен довольствоваться этим, но не в этот раз. Могу ли я хотя бы раз в этой жизни что-то понять? Я хочу знать.
- Но почему? Он прекрасен, много людей могли бы приютить его.
Кажется, я был слишком резок, потому что он опускает глаза и не отвечает. Блять. Молча ругаю себя. Он снова берётся гладить собаку, и я понимаю насколько он - Аноним. Такое чувство, что он закрывается у меня перед глазами, как Аноним всегда делал. Я не хочу, чтобы он закрывался. Не сейчас, не так.
- Почему ты навал его Сволочью?
- Потому что я думал, что ты ею являлся.
Он пожимает плечами, продолжая его гладить. Я должен обидеться, потому что «сволочь» - это оскорбление, но не вижу в этом смысла. Даже, если я всё ещё не привык к его ответам, я начинаю их понимать. Это, кстати, единственная вещь, которую я в нём понимаю. То, как он разговаривает. Если бы эти слова сказал другой человек, то сделал бы это для того, чтобы обидеть. Он же, говорит то, что думает. Он честен. Он не строит иллюзий, и называет вещи своими именами. Он считал меня сволочью, поэтому назвал так собаку. Вот и всё. Нет никакого подтекста. В его голосе нет никакой злобы. А страннее всего то, что я считаю это трогательным. Он приютил собаку, которую я сбил, потому что она напоминает ему обо мне. Он назвал её Сволочью, потому что думал, что я - сволочь. Он говорил в прошедшем времени, значит сейчас он так больше не думает. Я тронут тем, что никто раньше ещё не делал ничего подобного для меня. Никто раньше не заводил собак, чтобы думать обо мне. И сейчас, смотря ему в глаза, лёжа на кровати рядом с огромной собакой, которая занимает, практически, всё место, я понимаю, насколько он - Аноним. Насколько это один и тот же человек. Я чувствую тоже самое, разговаривая с ним. Чувствую себя другим, особенным. Важным для кого-то.
- Ты дорожишь им?
- Очень.
Он ответил спустя некоторое время, и даже если он не поднял на меня глаза, мы оба знаем, что речь шла не только о Сволочи.
Он поднимает на меня голову, и когда наши взгляды сталкиваются - вечность снова возвращается. Она снова окутывает нас, и у меня такое чувство, что я горю изнутри. Его глаза... Он читает меня, как открытую книгу, а я не сопротивляюсь. Я хочу, чтобы он понял, что я тоже дорожу им. Не знаю, является ли этому виной освящающая его лицо лампа, или же меняющий свет светильник, но его глаза почти серые. Время остановилось, и я хочу, чтобы этот момент длился вечно, но похоже Сволочь решил по-другому. Он резко встает и уходит с кровати. Мы оба подпрыгиваем, зрительный контакт разрывается, пузырь лопается, и мы снова в реальном мире. Прокашливаюсь. Нам обоим немножко неловко.
- Хочешь посмотреть фильм?
Он поворачивается, чтобы взять что-то с прикроватной тумбочки. И, кстати, да, мне правда неловко, потому что мы лежим на кровати, и нас больше не разъединяет огромная собака. Его кровать слишком большая, я слишком далеко от него, но не решаюсь придвинуться.
- Луи? - он отвлекает меня от мыслей. - Хочешь посмотреть фильм?
И он, в отличии от меня, не задаёт много вопросов. Решив, что мы слишком далеко, он ложится возле меня, кладет руку мне на плечи, прижимая ближе к себе. Мне нужно меньше думать, когда я рядом с ним, потому что я усложняю простые вещи. Как оказалось, неловко было только мне одному. Он захотел, чтобы я был в его руках - и он обнимает меня. С ним всё просто, и мне это нравится.
***
- Я тебя предупреждаю, если у меня будет психическая травма, я буду винить тебя в этом всю твою жизнь.
Не знаю как, но ему удалось убедить меня, посмотреть «Техасскую резню бензопилой». А мне совершенно не нравится эта затея. Совершенно не нравится. Со-вер-шен-но.
- Я здесь, чтобы защитить тебя.
Мда... Он, конечно, сильный, но против бензопилы шансов у него немного. Его разрежет на маленькие кусочки. Он сидит, оперевшись об спинку кровати, и обхватив меня за талию. Ставлю голову ему на плечо. Он держит пульт, и когда жмёт на кнопку, огромный экран появляется на противоположной от нас стене. Снова широко раскрываю глаза.
- У тебя ретро-прожектор в комнате?!
- Да.
Он пожимает плечами, пока список фильмов дефилирует на экране. По всей видимости, эта штука подключена к компьютеру. Найдя нужный фильм, он выключает свет с помощью пульта.
- Нет, нет, нет, и ещё раз нет.
Смотреть ужастик - ладно, можно попробовать. Но смотреть ужастик в темноте - никогда. Я ведь не такой мазохист. Стараюсь встать, но он сильнее прижимает к себе.
- Подожди, сейчас увидишь.
Он нажимает на другую кнопку и через несколько секунд на потолке начинают светиться тысячи маленьких звёзд. Вау... У меня буквально дыхание перехватывает. Я никогда не видел ничего подобного.
- Это прекрасно.
- Так, я никогда не сижу в темноте.
И я вспоминаю, как Аноним сказал мне «Я боюсь темноты». Он нажимает на другую кнопку (окей, этот пульт контролирует всю его комнату), и сзади нас начинают светиться повешенные вокруг фотографии Лондона гирлянды. Я, правда, заворожён.
- Твоя комната просто...
Ладно, мне опять не хватает слов.
- Мне здесь хорошо.
Я его понимаю. Потому что менее, чем за час, мне тоже в ней хорошо. А ведь я ненавижу ходить в гости. Но здесь мне, правда, уютно. Возможно, потому что я с ним. Скорее всего, да. Но мне, правда, очень хорошо. Перевожу взгляд от гирлянд к нему.
- Мне тоже хорошо в твоей комнате.
И в твоих руках.
***
- Блять!
Я подпрыгиваю и зарываюсь в его шею. Забудем про гордость. Я похож на трусливую мокрую курицу, но мне плевать. Фильм начался двадцать минут назад, а я уже не могу его смотреть. Когда девушке начинают резать мозг - мне становится плохо. Да ещё и Сволочь лежит у наших ног, и я вздрагиваю каждый раз, когда он двигается. Вывод: я ненавижу фильмы ужасов. Гарри крепче обнимает меня и жмёт на паузу.
- Хочешь, мы можем прекратить?
- Нет.
Только этого не хватало. Я и так опозорился. Если я согласился его смотреть (что было самой большой ошибкой в моей жизни) - то должен досмотреть до конца.
- Ты уверен?
- Да.
- Хорошо, тогда иди сюда.
Он немного привстаёт и накрывает меня одеялом. Я ложусь между его ног, прижимаясь спиной к торсу, а он обхватывает меня руками. Мы оба поджимаем ноги, он обводит мои своими, и я чувствую себя в безопасности. Сейчас, со мной ничего не может случиться. Он снова включает фильм, крепче обнимая меня, каждый раз, когда я вздрагиваю. Поскольку у меня на руке шина - я не могу закрывать себе глаза, поэтому он делает это вместо меня. Он знает этот фильм, и перед каждой страшной сценой, прикрывает мои глаза ладонями, шепча на ухо, что происходит на экране. И мне не приходится смотреть пугающие меня моменты. А когда его руки не на моих глазах, он переплетает наши пальцы под одеялом и гладит мою ладонь. Поправка: я обожаю фильмы ужасов. Хочу смотреть их с ним каждый день. И мне нравится, что он не смеётся надо мной. Сволочь лежит на наших ногах, и смотрит на меня, наклонив голову. Что? Я такой же трус, как и ты, и мне тоже нужны его объятья. Одолжи мне его. Я тоже люблю быть в его руках.
***
Когда фильм НАКОНЕЦ-ТО закончился, я облегчённо вздыхаю. Не так из-за конца, как из-за того, что он меня не отпускает. Ну и ещё из-за того, что я выжил. Мы разогнули ноги, и после того, как Сволочь час лежал на них, он решил перебраться к коленям. Он совершенно не стесняется. Он спит. Пальцы Гарри играют с моими.
- Прости, он занимает много места.
Откидываю голову назад, кладя её ему на плечо. Смотрю на него.
- Мне он нравится.
- Ты его не боишься теперь?
- Нет, но скоро он меня раздавит.
Он улыбается и толкает собаку ногой, чтобы она подвинулась, но... Вместо того, чтобы проснуться и уйти, Сволочь решил скрутиться в клубочек и ещё больше нас давить. Не могу сдержать смех.
- Оставь его в покое, или он вылезет нам на голову.
- Он тебе не мешает?
- Нет.
Ну ладно, он очень тяжелый, и я почти не чувствую ног, но не думаю что он мне мешает. Не мешает, потому что я понял, что Гарри дорожит этой собакой, и если она важна для него - то важна и для меня. Он поворачивается ко мне, и я снова теряюсь в его зелёных глазах. Гирлянды освещают его лицо, и я понимаю, насколько он прекрасен.
- Думаю, мне пора домой.
- Ты хочешь домой?
- Нет, я хочу поцеловать тебя.
- Тогда сделай это.
- Я боюсь, что ты оттолкнешь меня.
- Почему я должен отталкивать тебя?
- Не знаю.
- Поцелуй меня.
И когда он говорит эти два слова, моё сердце перестаёт биться. Кажется, я трясусь. А возможно, нет. Не знаю. Я слишком загипнотизирован его губами, которые медленно приближаются к моим. И когда они соприкасаются, по телу пробегает разряд тока. Когда наши языки встречаются, я снова чувствую этот привкус мяты и, как будто, оживаю. Его руки всё ещё крепко обнимают меня, и он кладет ладонь на мою щеку. Я буквально таю в его руках. Это наш третий поцелуй, и я его не испорчу. Сволочь только что проснулся, и он, наверное, ревнует, поскольку начинает подниматься к нам. Чувствую, как Гарри улыбается сквозь поцелуй и отталкивает его свободной рукой.
- Сволочь, уходи.
И он ногами сталкивает его к краю кровати. Я тоже улыбаюсь. Мы медленно ложимся, не разрывая поцелуй. Не знаю, как у нас это получилось, потому что наши тела были переплетены. Мы лежим рядом, только вот меня это не устраивает. Я снова переплетаю наши ноги и прижимаюсь ближе к нему. Мои руки на его торсе, а его - обхватили моё лицо. Мне не хватает кислорода, но я не хочу разрывать этот поцелуй, потому что он - идеален. Когда он всё-таки прекращается, мы не отдаляемся. Он обнимает меня за талию, и нежно гладит спину. Мне настолько хорошо в его руках, что я могу уснуть.
- Мне странно видеть тебя в своей кровати.
- Почему?
- Потому что в ней редко кто-то бывает.
- Ты хочешь, чтобы я ушел?
- Нет.
- Отлично, потому что я тоже этого не хочу.
Мне слишком хорошо. Мы здесь, в объятиях друг друга. Он рисует невидимые круги под моей футболкой. А я вывожу форму его ключиц. Сволочь снова лёг на наши ноги. Гарри выключил гирлянды, и остался только звездный потолок. Мне ещё никогда не было так спокойно. Он первый человек, с которым я делаю подобные вещи. Мы разговариваем, или, точнее, шепчемся, как будто не хотим, чтобы кто-то нас услышал. Наши губы настолько близки, что иногда соприкасаются. Мы не заходим дальше, нам этого не нужно. Я люблю его голос. Он рассказывает мне, какие глупости натворил Сволочь. А их много. Он выкопал все розы в саду, сгрыз несколько пар ботинок. Гарри даже пришлось поменять сиденье своей 4х4, потому что он разорвал на них кожу. Он сказал мне, что этот пёс никогда не останавливается, но он не может на него кричать, потому что Сволочь смотрит на него такими жалостливыми глазами, что он сдаётся. Поэтому-то он и спит с ним, Гарри не может сказать «нет». Он купил ему огромную корзину, но собаке там не нравилось. Он даже пытался закрывать его в гардеробной, но не выносил доносящийся оттуда плач. Поэтому, он каждый раз открывал дверь, говоря, что это в последний раз. До того момента, пока окончательно не сдался, и не купил кровать побольше. Если честно, то он выполняет все его капризы, потому что ненавидит, когда тот грустит. Если я боялся, что сбитую мной собаку приютили плохие люди, то теперь я полностью спокоен. У неё самый лучший хозяин в мире. Он относится к ней не как к собаке, а как к ребёнку. Я его понимаю, потому что после всех этих рассказов, Сволочь на самом деле, ребенок. Гарри рассказал мне, что во время грозы, ему приходится ложиться с ним под одеяло, и успокаивать. Они очень близки, и по тому, как он говорит о нём, я понимаю, что Сволочь нуждается в Гарри так же сильно, как и Гарри в Сволочи. Потом мы говорили о ветеринарном кабинете. Он объяснил мне, что это не ветеринарный кабинет. Ну, не совсем. Это, скорее, приют для животных. Они бесплатно лечат их, если у хозяев не достаточно денег на настоящего ветеринара. Там работают 5 человек, и все волонтёры. Когда я спросил у него, кто их финансирует, он пожал плечами и указал на себя. Точнее, на деньги своего отца. Он каждый месяц выписывает ему чек, и Гарри почти всё вкладывает в это дело. Он научился там куче вещей.
- Тебе правда нравится это делать.
- Да.
- Почему?
- Потому что я люблю животных.
- Почему ты так сильно их любишь?
- Потому что они не ждут от меня ничего, кроме любви. И мне нужно только дать им её, чтобы они ответили взаимностью.
Мы продолжаем разговаривать. И он говорит, что хотел бы открыть настоящий приют для брошенных животных. Но не обычный приют, нет. Приют, в котором животным было бы настолько хорошо, что им не нужны были бы хозяева. И я люблю слушать, как он говорит об этом. Потому что чем больше он говорит об этом, тем быстрее я начинаю забывать тот момент на мосту. Ведь, этот приют - это будущее. А если он думает о будущем, значит он хочет жить.
Начинается рассвет, и я медленно засыпаю. Мы разговаривали всю ночь, и я не заметил, как прошло время. Пока я борюсь со сном, он встаёт и проверяет, закрыты ли все двери в комнате. Снова. И снова. Он три раза дёргает ручку, смотря, заперты ли они. Я почти сплю, но всё равно хмурю брови.
- Что ты делаешь?
- Ничего.
И его голос немного напряжен. И... Он снова проверяет, закрыты ли двери и эркер. Я не понимаю, почему он это делает, но не решаюсь снова спросить. Он выглядит взволнованным, поэтому я просто делаю вид, что ничего не замечаю. Он возвращается ко мне, ничего не сказав, и снова обвивает меня руками. Я слишком устал, что бы пытаться что-то понять. Да я и не хочу ничего понимать. Не сейчас. Я просто хочу уснуть в его руках.
- Сладких снов.
- И тебе, Луи.
***
Песня: James Morrison - I Won't Let You Go
***
4 дня. Он не отвечает уже 4 дня. Четыре дня назад, я проснулся в пустой постели, рядом с запиской «Я не смог остаться. Мне очень жаль. П.С: Я оставил тебе деньги на такси. Мне, правда, очень жаль. - Г». Я уже 4 дня схожу с ума. Единственная вещь, которая удерживает меня от паники - это то, что он каждый день заходит на форум. Без этого я бы просто умер, потому что на занятиях он тоже не появлялся. Блять, что я такого сделал? Почему он меня игнорирует? Я что-то сделал не так? Ведь я должен был всё испортить... Он не может просто так убегать от меня, после идеальной, проведённой вместе, ночи. Бросаю ноутбук на пол. Я больше не могу видеть это «12», которое остаётся без ответа, хотя он в сети.
Слышу как кто-то стучится в дверь моей комнаты. С трудом открываю глаза. Несколько раз моргаю, прежде, чем посмотреть на часы. 4:03 утра. Чёрт, это шутка? Пытаюсь уснуть, у меня нет никакого желания открывать в такое время, но человек за дверью, похоже, решил иначе, потому что он начинает стучать ещё сильнее. Ругаюсь себе под нос, вставая с кровати.
- Да иду я, иду. - быстро надеваю спортивные штаны с футболкой, и направляюсь к двери. - Кто это?
- Гарри.
И если ещё секунду назад, я был сонным, то сейчас я самый бодрый человек в мире. По одному тону его голоса понимаю, что что-то не так. Буквально накидываюсь на ручку, чтобы открыть. И я не ошибся. У него в глазах стоят слёзы, и он дрожит.
- Я... Я... Мне жаль, что я так поздно пришёл... Я...
- Нет, нет, не извиняйся. Заходи. - я даю ему пройти, закрывая за ним дверь. Если бы беспокойство можно было измерить, то я бы достиг максимального уровня. - Всё в порядке?
Он поворачивается ко мне, мотая головой.
- Нет.
Мне кажется, что он сейчас расплачется.
- Ты хочешь поговорить об этом? - он снова мотает головой. Если он не хочет говорить, я не буду его заставлять. И если он пришёл сюда, то потому что нуждается во мне. - Иди сюда...
Я беру его за руку, и веду к кровати. Мы оба ложимся. Кладу руку ему на талию, а он зарывается мне в шею. Наши ноги переплетаются, и мне плевать, что он не снял ботинки. Накрываю нас одеялом и играю с его волосами. Он прижимается ко мне, и при виде его кругов под глазами, я спрашиваю себя, сколько времени он не спал. Он выглядит истощённым, и его тело немного дрожит.
- Тшш... Все хорошо.
Я качаю его, прижимая к себе. Я не знаю, что с ним, до чёртиков волнуюсь, но сейчас, самое главное - чтобы ему стало лучше. Не могу видеть его таким. Чувствую, как по моей шее течёт слеза. Его плач разбивает мне сердце, и это настолько больно, что я ещё сильнее обнимаю его, показывая, что я здесь. Продолжаю гладить его волосы, и чувствую, как он успокаивается, как его дыхание становится спокойнее. Он уснул, и если учесть, как мало времени ему понадобилось, он должен был быть на самом деле усталым. Держу его, отказываясь отпустить или отдалиться. Смотрю, как он спит. Он ещё никогда не выглядел таким уязвимым, как сейчас. Гарри всё время такой сильный, что я иногда забываю, что ему всего 19 лет, и что младший здесь - он. Видя его таким, спящим на моём плече, со слезами на глазах, я понимаю, что несмотря на всю его стойкость, он хрупкий. Очень хрупкий. А ещё, я понимаю, что хочу быть рядом, чтобы защищать эту хрупкость, потому что я не только дорожу им... Я начинаю влюбляться.
«Я сожалею.» (с)Гарри