Она твоя сестра, Гарри!

POV Гарри Стайлс

Пенелопа Роналд самая странная и в то же время самая невероятная девушка, которую я когда-либо встречал. То, что я сделал несколькими днями ранее… в общем, с этих пор она всячески меня игнорирует, что совсем нехорошо, учитывая, что вместе нам осталось быть всего несколько дней. И кто в этом виноват? Правильно, ваш покорный слуга.

Мне казалось, что так я поступаю правильно. Более того, мне до сих пор так кажется, но я не хочу, чтобы наши отношения заканчивались так. Да, она моя сестра, но я влюблен в нее так, как никогда ни в кого не был, и это самое ужасное, что когда-либо могло случиться со мной. Это уже не убивает меня, нет. Я счастлив, что смог испытать это к ней... что все еще испытываю это к ней. Жаль, что понял я это слишком поздно.

Она запирается в своей комнате на ночь, не подпуская меня к себе даже на шаг, почти не разговаривает со мной, а если и говорит, то исключительно, чтобы пожаловаться на то, как я себя гроблю, употребляя в пищу всякую гадость. Конечно, делаю я это теперь только для того, чтобы услышать ее голос.

Я уже не слышу по утрам ее стерео и про ее пение я промолчу, потому что даже это перестало быть ее методом для моего раздражения. Нет ни криков, ни визгов, ни смеха, что еще больше заставляет меня чувствовать вину. Я люблю ее и все ее привычки и мелочи. Черт, еще одна песня подходит для описания наших отношений.

Она просила больше не петь. Всегда просила говорить то, что я чувствую, не прибегая к текстам наших с парнями песен, но по-другому, как она заметила, я не умею. Странно, она хейтер, но каким-то образом всегда знает, что то, что я пою, именно из нашего репертуара.

Этим вечером она не закрылась. Да, я каждый вечер, перед тем как лечь спать, захожу к ней, но на этот раз дверь открыта, а сама она лежит на своей кровати лицом к противоположной от меня стенке. Темная комната и всего лишь незначительный свет из большого панорамного окна. Огни города, в котором я живу с тех пор, как я 1/5 этой группы.

Бесшумно сажусь на край ее кровати и просто смотрю на то, как она спит. Слишком спокойно спит. Странность какая, потому что я точно помню вечер ужасов, когда она мне всю ночь не давала спать, вечно ворочаясь и принимая самые чудные позы для сна. Пришлось даже лечь в ее комнате. Улыбка озаряет лицо, когда я вспоминаю те замечательные моменты с ней в том доме. Да, они не были теми спокойными мгновениями, о которых я так сильно мечтал, когда начался отпуск. Теперь я считаю себя полным придурком, раз хотел спокойствия. Боже, какие были бы скучные каникулы без нее.

– Мне совершенно плевать на то, что ты хочешь мне сказать, – бурчит девушка, сильнее укутавшись в одеяло. Знал, что она не спит. Она никогда так спокойно не спит. – Песни мне твои не нужны, – все еще обижается на меня, совершенно не понимая, что это я делаю только ради нее. – Почему молчишь? – спустя время спрашивает.

– Ты ведь не хочешь, чтобы я тебе пел, – усмехаюсь и легко касаюсь ее плеча.

Она даже не вздрагивает. Совершенно спокойна.

– Не хочу.

Наутро она также не разговаривает со мной, все время носясь по квартире и притворяясь, что чем-то занята, но я вижу, что она лишь пытается избегать меня. Ощущение, будто я чувствую ее боль, которую, кстати говоря, принес именно я. Ее безразличие ко мне так наигранно, что хочется выть, потому что я так хочу, чтобы она наконец-то поняла, что я стараюсь для нее, что другого выхода у меня просто нет, что я мечтаю очнуться другим человеком, чтобы иметь возможность быть с ней.

– Ты опять купил эти бургеры, – жалуется, выискивая огурцы в холодильнике.

– Потому что все еще надеюсь, что ты бросишь это веганское питание и начнешь питаться нормально, – совершенно спокойно отвечаю, но думаю лишь о ее губах, которых так люблю целовать.

– А, ну, я думаю, что лучше пожирать нитраты, чем полезное и здоровое, не так ли? – ерничает, оборачиваясь на меня, и замирает, видя меня так близко. – У тебя больше нет права меня целовать, – бросает и садится за стол с чашкой чая и нарезанными овощами.

Кто вообще ест овощи с чаем?

POV Пенелопа Роналд

В студии я держусь от него позади. Он сам так захотел. Если бы он этого не хотел, он бы не стал звонить моему отцу, чтобы тот забрал меня. Он бы сделал все, чтобы продлить наше время. Значит, я ему совсем не нужна. Значит, он тупо играл. Хах, хоть в чем-то его репутация из фанфиков его оправдывает. Хотя, вообще-то, обычно этот сценарий должен был быть в начале пути, а не в его конце.

Найл оказывается отличным парнем. Я не знаю почему, но он всегда держится рядом, видя, что мне хреново, пытается развеселить. Хотя, если быть честным, последнее немного раздражает. Я сама в состоянии развеселить себя, чем и займусь сейчас. С его помощью, конечно.

– А ты знала, что у кота на пенисе есть шипы? Я в одном сериале это услышал, – смеется блондин, сидя со мной рядом на диване.

– Кас? Цитируешь свихнувшегося ангела? – так же смеюсь в ответ.

– Смотришь сверхов? – удивляется, размахнув руками.

Киваю в ответ.

– Что-то случилось?

– Поможешь мне кое с чем?

Замечает мою коварную улыбку и отстраняется от меня, предвкушая мой план. Конечно, он соглашается мне помочь, думаю, тут помогли мне те самые женские чары, о которых, как оказывается, я даже не подозревала. Я нравлюсь ему, но он мне… в общем, он хороший парень, но голова моя забита моим же братом, который то и дело, что хочет от меня избавиться. Здорово, правда? Вот так и живем.

По моей просьбе, Найл отвлекает Зейна, чтобы я имела возможность зайти в его излюбленную граффити-комнату, где есть столько крутых рисунков. Как жаль все это портить. Беру один из его баллонов и думаю, что бы я могла нарисовать. Я, конечно, не великий Зейн Малик, которому все по рукам и по плечу, но все же на что-то я еще способна. Черным баллоном вывожу на пустом участке маленькое сердце, разбитое на куски. Все былое настроение просто пропадает. Со всем гневом замазываю это чертово сердце.

– Он тебя, конечно, не убьет, но и в восторге не будет, – оглядываюсь на голос брата, который стоит у проема, облокотившись о стенку и с безразличием смотря на меня.

Теперь я часто вижу в его виде безразличие. Да, именно в виде, не в глазах. В глаза я теперь вообще не смотрю. Это приносит слишком жгучие эмоции, сердце сжимается, а руки просят его обнять.

– А ты, как я вижу, пришел осудить меня, прекрасно зная, как я терпеть это не могу, – скрещиваю руки на груди и быстро опускаю их, осознав, что этим просто взяла и испортила свою футболку черной краской. – Твою мать! – вырывается.

– Я просил, тут не материться, – бросает и идет ко мне, чтобы оказать «первую медицинскую помощь» моей футболке.

– Не подходи, – тут же огрызаюсь, делая шаг назад.

Он тут же замирает на месте и просто смотрит на меня тем самым взглядом, каким смотрел тогда, в душе, когда впервые поцеловал меня – с желанием, страстью.

– Пенелопа, мне жаль, – вновь двигается ко мне, а я опять отстраняюсь, понимая, что готова пустить слезу прямо перед ним, чего я уж точно не хочу. Он никогда не увидит моих слез.

– ХВАТИТ ВРАТЬ, СТАЙЛС! – кричу со всех сил, разворачиваясь от него. – Всегда мне врешь, – голос становится намного тише. Походит даже на шепот. – Ты хотел этого, признай. Ты мечтал от меня избавиться еще с самого первого дня, когда забрал меня. Я помню твое «твою мать!», когда ты увидел меня. Я помню, как злился из-за музыки с утра, как кричал, когда я выбросила курицу, как бесился, когда я все утро сидела в ванной. Ты всегда хотел, чтобы я уехала, – он внимательно слушает каждое мое слово, но ничего не говорит, только смотрит на меня с глубоким сожалением. Фальшивым сожалением.

– Все не так, – все, на что у него хватает его хваленой фантазии.

– Что ты говоришь? Ты знаешь, как дорога Зейну эта комната, – констатирую и протягиваю баллон ему. – Напиши, что любишь меня прямо тут. И мы проведем эти последние три дня как парень и девушка. Не как брат и сестра, – берет баллон, вселяя мне долю надежды на то, что у него хватит смелости сделать это.

Но я знаю правду – он не сможет. Я не верю в него, вот в чем проблема. Он слишком труслив, когда дело касается наших отношений. Подходит к пустому участку с левом нижем углу и долго думает, прежде чем что-то написать.

Я не подхожу к нему, зная, что это только потеря времени, но надеюсь, что у него все же хватит сил, что он любит меня достаточно сильно, чтобы рискнуть.

Слышу, как он выводит этим баллоном что-то. Такой неприятный на первый взгляд звук, но он так сладок для моих ушей. Неужели он смог?

– Пенелопа, я позвонил твоему отцу, потому что хотел, чтобы ты отвыкла от меня, а не по тому, что я не люблю тебя, – шепчет, возвращаясь ко мне.

Протягивает баллон, случайно касаясь участка моей кожи. Вздрагиваю, чувствуя его холодное касание. Знаете, что я еще чувствую? Слезу, которая скатывается по моей щеке, но даже стряхнуть ее у меня нет сил. Я думаю лишь о том, что он смог. Зато смахивает ее он, смотря мне в глаза.

– Кхм, – слышу противное позади Гарри и смотрю за его спину, где красуется блондин. – Время, сейчас Зейн вернется.

– Да, – быстро встаю в нормальную позу, будто и не собиралась только что целовать своего брата. – Вы идите, я сейчас.

Они уходят, а я подхожу туда, где писал признание Гарри, но ничего, кроме слов из их же песен не вижу:

Better than words
You drive me crazy
Someone like you
Always be my baby

– Засранец, – рычу про себя.

Он опять это сделал! Он опять тупо признался мне своими же текстами песен.

– Найл! – кричу, заходя в комнату к остальным, и вижу среди всех прочих Луи Томлинсона, который соизволил вернуться из Вегаса со своей брюхатой невестой. – Оу, я, видимо, не вовремя, – бросаю и сажусь на диван к блондину, который с любопытством оглядывает меня, а я лишь кокетливо улыбаюсь ему, оставив десерт для Гарри напоследок. – А ты залетела от него, чтобы быть богатой или популярной? Стоп, это же одно и то же, – язвлю, смотря на эту девушку: отличная фигура, не считая уже выпирающего живота, чувство стиля тоже есть, плюс ко всему крутой жених. Всем обеспечила себя этой беременностью.

– Пенелопа! – одергивает меня Гарри, стоя позади своего муженька. – Прояви уважение, сколько раз говорить!

– Сказал парень, влюбленный в свою сестру! – а вот и десерт. – А вы не знали? – иронично кладу руку на сердце, будто и не понимаю, что это секрет. – Он просто без ума от меня. А как он целуется, ммм, – коварно улыбаюсь, игнорируя взгляды остальных и смотря исключительно на зеленоглазого.

Все тут же оглядываются на моего братика с удивлением, а бедный Зейни лишь качает головой, злобно морща свой прекрасный лобик.

– Серьезно? – вскрикивает Луи, взмахнув руками и уставившись на своего дружка.

А бедный Гарольд только молчит, уставившись в пол и скрестив свои ручки на груди, сделав тот самый виноватый вид, которым обычно заслуживал мое прощение.

– Стоп, – приходит в себя Лиам, встряхивая голову. – Дурдом какой-то, – продолжает отрицать. – Гарри, скажи, что это просто вранье малолетки.

– Ну же, Гарри, скажи им, как ты имел меня в том доме у Бала, – презренно кидаю и встаю, чтобы оставить их наедине. – Удачи с ним, – посылаю воздушный поцелуй.

– Черт возьми, она твоя сестра, Гарри! – последнее, что слышу.

За мной бежит Хоран и быстро одергивает за локоть, разворачивая к себе лицом. Он встревожен, и он, к сожалению, мало верит в то, что я сказала. Сердце наливается чем-то странным, но это что-то приносит столько удовольствия.

– Что за бред ты там несла? – кричит Хоран.

Он зол. Жутко зол, что его лучшего друга осквернили, но я сказала правду. Хотя, такой Найл мне даже нравится.

– Ты ведь не в серьез? Гарри не мог, – оправдывает своего дружка.

– Верь, во что хочешь, Найл. Мне глубоко плевать, – бросаю, разворачиваясь и продолжая идти по уже назначенному маршруту, но он опять меня разворачивает к себе с сильнейшим желанием узнать правду.

– Зато мне не плевать! – гневно отзывается, зажимая мои руки. – Ты просто так полила грязью своего брата! Так нельзя!

– Я тебе говорила, Найл, еще тогда, в доме: Осуждаешь – проваливай! – вырываюсь из его хватки и бегу в граффити-комнату Зейна.

Теперь я понимаю Гарри. Ну, почему он пил. Сначала мне было так хорошо, потому что я смогла сделать ему больно. Ну, надеюсь, что смогла. Просто сижу у той самой надписи и хочу пить.

– Ого, так отвратительно Зейн еще никогда не рисовал, – замечает Хоран, подсаживаясь рядом.

– Это Гарри, – информирую, но смотреть на него не хочу. – Для меня.

– То есть… это все-таки правда? – сжигает последнюю надежду на «нет».

Долго молчу, прежде чем ответить.

– Конечно, нет. Издеваешься что ли? – смеюсь, хотя хочу плакать. – Это я написала, потому что я влюблена в него, а он хороший… он не поступит так со мной. Я же его сестра…

Голова просто ложится на его плечо, а он услужливо приобнимает меня за плечи, пытаясь успокоить. И просто молчит именно тогда, когда я хочу слышать хоть что-то. Его голос одно из моих любимых в музыке моей любимой группы. Спустя время, я все же слышу его смех.

– Что? – удивляюсь столь странному проявлению чувств.

– Получается, я влюблен в девушку, которая влюблена в моего лучшего друга, который также является ее братом. Кошмар какой! – смеется, а я вместе с ним.

– Не везет тебе, – преободряюще хлопаю его по плечу и встаю.

– Но все же, – встает. – Может, я смогу пригласить тебя хотя бы в кафе? Допустим, что я попытаюсь быть тем, кто отвлечет тебя от Гарри. Готов нести этот груз на себе, – отдает честь, прикладывая ладонь к виску, словно солдат.

Только собираюсь ответить, как слышу голос Гарри, который зовет меня:

– Пенелопа, – в голосе нет осуждения, просто имя. Хочет поговорить со мной? – Можно тебя на минуту?

Иду к нему, оставив Хорана. Он понимает всю сложность ситуации. В общем-то, он всегда меня понимает, просто раздражает иногда, вот и все.

– Теперь ты довольна? – шипит братец, ухватившись за мой локоть. – Я признался им, – смотрит прямо в глаза, и даже когда я пытаясь отвернуться, хватает за подбородок, чтобы я смотрела только в его глаза, чтобы чувствовала вину. Ведь это его план? – Я признался им, что люблю тебя. Теперь я плохой Гарри, который испытывает неправильную любовь к своей сестре. Довольна?

– Ты мог соврать. Как я. Тупо соврать, – в том же тоне, что и он, отвечаю, уже не боясь смотреть в его глаза.

Его глубокое и прерывистое дыхание, когда он смотрит на меня, просто завораживает. Хватает мое лицо своими большими руками и просто целует в губы, что приятно меня удивляет.

– Что за день, черт возьми? – еще смею возмущаться.

Он все еще тяжело дышит, смотрит мне в глаза.

– Больше я не трус? – усмехается. – Теперь они знают, благодаря тебе. Да, осуждают. Но у меня всего три дня. Так давай проведем их нормально.