И почему я должен терпеть?
Последний день в студии перед долгожданным отпуском. Все насколько в предвкушении трехмесячного отдыха, что просто не могут сосредоточиться на работе. Точно так же, как и я, но наш тур-менеджер, как всегда, не перестает настаивать на том, чтобы мы вели себя подобающе. Все-таки мы чертовы звезды и должны иметь хоть каплю серьезности. Серьезно? Неужели, в это можно вообще поверить? Мы не мы, если даже на обычной записи в студии не устроим какую-нибудь заварушку. Вот и сейчас наш старый добрый Томлинсон решает устроить Полу маленький сюрприз. Чтобы вы знали, у Луи с головой все нормально. Просто этот человек не может спокойно сидеть на месте, если его озарила безумная мыслишка. Поэтому он вместе с Найлом решили обдумать заранее все детали маленькой пакости.
– Нет, чувак, гольф-карты уже были. У меня другая идея, – ухмыляясь, произносит шатен и что-то шепчет на ухо ирландцу.
– Ну же, парни, – кричу я, сидя на удобном кожаном диване, – последний день. Дайте вы человеку отдохнуть.
– У него будет время отдохнуть, Стайлс, – рухнув ко мне на диван, отвечает Луи. – Целых три месяца, – мечтательно задрав голову назад, он тяжело вздыхает, полный эмоций от предстоящих весенних каникул. – Так что, не лезь не в сове дело, – похлопав меня по плечу, добавляет он, – Томмо знает, что делает.
И ладно. Это уже не мои проблемы. Я уже представляю, как тихо мирно живу себе на окраине леса, где я купил чудесный крохотных домик у озера. Вокруг ни души. Только я и чистых воздух. Я уже был там и ужасно хочу туда вернуться. Мысленно представляю, как я, закутанный в теплую одежду, выхожу на утро во двор, чтобы понаблюдать за еще ледяной гладью озера и восходом солнца. Под ногами хрустит почти растаявший снег и уже где-то слышно, как стрекочет пернатая живность. Только я и тишина. Только я и мой дом. Несомненно, я буду скучать по ребятам, по дому, по семье, по фанатам, но я так хочу побыть один. Осознать то, кто я и кем я стал.
К нам возвращается Лиам, вновь недовольный тем, что я просто сижу и ничего не делаю. И ему плевать, что все ничего не делают. Хотя парни хотя бы строят козни бедняжке Полу. А Зейн вновь спрятался в своей граффити-комнате.
– О чем думаешь? – подсаживаясь ко мне, спрашивает он, сложив руки перед собой и заключив их в замок. Я ясно вижу, что он обеспокоен чем-то, но спросить не решаюсь. Он привык все свои проблемы решать сам и будет только ворчать, если вмешается хоть кто-нибудь.
– Я собираюсь провести три месяца в полном одиночестве. И я считаю, что это самое прекрасное, что могло случиться, – он удивленно вскинул брови.
Лиам публичный человек. Он жить не может без внимания фанатов, как и я впрочем, но я хочу вновь испытать тот адреналин, когда осознаешь, что ты кому-то до одури нужен. Когда видишь, что фанаты часами ждут возле твоего отеля лишь для того, чтобы хотя бы краем глаза увидеть тебя. Когда ты выходишь на сцену и слышишь, как вскрикивают твое имя. Это превосходно. Но когда это происходит почти каждый день… я не знаю, как сказать. Ты просто привыкаешь к этому. И как бы ты не был взволнован перед выходом на сцену, ты знаешь – они все равно будут кричать твое имя.
Лиам все так же с недоумением смотрит на меня, не понимая того, что я собираюсь делать три месяца в полном одиночестве. И мне приходится объяснять, но лишь чуть-чуть отойти от действительности:
– Купил крутой дом в ЛА. Решил схорониться там. Такое было не раз, так почему бы не повторить? Пусть поищут меня, – подмигнув, я похлопываю его по колену и встаю, чтобы выпить апельсинового сока.
Стоя у стола набитого едой, я попиваю свежевыжатый апельсиновый сок и слышу крики Пола. Оглядываясь на него, быстро отстраняюсь назад. Эти два недоумка чуть не сбивают меня с ног, убегая от этого большого парня. Они смеются и как всегда не воспринимают его всерьез. Иногда мне кажется, что они скоро доведут Пола, и он устроит им такие пытки, что даже святая инквизиция позавидует его безграничной фантазии. Парни убегают от него, громко смеясь. Вновь встав на прежнее место, я оглядываюсь на них, следя за ними взглядом. Когда они скрываются, я вновь оборачиваюсь туда, откуда они прибежали, и натыкаюсь на разъяренного двухметрового мужчину с головы до ног облитого кетчупом. Я стараюсь сдерживать смех, но это мало выходит. А как бы вы отреагировали, если бы столкнулись с суровой мордой огромного мускулистого человека, который просто скребет зубами от злости, но он полностью в кетчупе?
– Куда они побежали? – гневно спрашивает он, сверля меня взглядом. Я указываю в точно противоположенное направление, но этот парень достаточно долгое время с нами работает, поэтому сразу понимает, что я вру, и шагает в нужном. Простите, ребята, я сделал все, что смог.
Как только он скрывается за поворотом, я поддаюсь эмоциям и начинаю просто плакать от смеха. Даже знать не хочу, как они это сделали, но «5+» за работу. Мое занятие прерывает телефонный звонок. Достав гаджет из заднего кармана, я в первую очередь смотрю на дисплей и широко улыбаюсь, потому что звонит мама, которую я, между прочим, не видел почти полгода.
– Да, – быстро отвечаю я, стараюсь больше не смеяться, – что-то случилось, мам?
– А я не могу позвонить своему мальчику просто так? – как всегда мямлит она, но уже по ее тону я понимаю, что ей что-то от меня нужно.
– Своему сыну? Можешь. А вот «мальчику», не думаю, – усмехаясь, отвечаю я. – Сразу к делу. Мне еще нужно домой заехать и собрать вещи перед отъездом, – более серьезно тараторю я.
– Эм, я как раз по этому поводу, Гарольд, – начинает она, а я уже осознаю, что дело очень серьезное, раз я больше не «маленький мальчик», а «Гарольд». – В общем, ты помнишь дядю Эрла?
– Ну-у, – протягиваю я, стараясь вспомнить хоть что-то. – Не уверен, – заключаю я.
– Он еще приезжал к нам на Рождество, когда тебе было три года, – она бы еще вспомнила родственников, что приходили отпраздновать мое рождение. – Он подарил тебе огромную гориллу, Гарри, – кричит в трубку она, и только сейчас я вспоминаю, что это за человек.
– Этот пузатый дядя с густыми усами и тупым юмором? – мой возглас проносится по всей студии.
– Да-да, – радостно подтверждает женщина. – Так вот, он уезжает по делам в Америку и просит тебя составить компанию твоей кузине Пенелопе.
– Мама, я видел этого человека раз в жизни и должен сидеть с его ребенком? – возмущаюсь я. – Ни за что! – твердо произношу я. – Даже не уговаривай. Он же ведь подарил мне гориллу лишь из-за моего имени, типа Гарри – горилла. Бред, какой идиот до этого додумался? Ах да, наш дядя Эрл, – не перестаю я.
– Гарри! – вновь повышает тон она. – Во-первых, дядюшка Эрл — хороший человек, – на этих словах я просто закатываю глаза, никак не в состоянии забыть его Великий креатив. – Во-вторых, его дочери 17, не сказала бы, что она ребенок.
– Ну, тогда, может, не ребенок и сам посидит дома? Посмотрит сериалов, почитает книжек. Да пусть хоть наркотой закидывается, мне плевать! – кричу я.
– Гарри! – опять. Ее голос вмиг обретает суровость. – Ты будешь с ней сидеть. И точка.
– Мама, – парирую я. – Мне 20. Я взрослый состоятельный мужчина и уже давно не следую указаниям родителей.
В общем, итог таков: стоило ей произнести умоляющее: «Ради меня», и я на задних лапках с высунутым языком, короче говоря, собачкой, пошел исполнять ее прихоти. Уму не постижимо. Я — Гарри Стайлс! Да, в конце концов, я кумир миллионов. И почему я должен терпеть подростка, которого даже в глаза не видел? Я просто в охуе.
Настроение пропало вмиг. И дабы хоть как-то его поднять, я выпил рюмку текилы, которая имелась у нашей Лу. Выбора у меня просто не было, и, хотелось мне или нет, уже завтра я должен был с утра пораньше заехать к ней, чтобы забрать ее в мое прекрасное убежище.