Обжигаясь о платину

То, что это Невада, Алиса поняла сразу.

Разум подсказал девочке, что если она будет ломиться к снежной леди и вопить о справедливости - ничего хорошего из этого не выйдет. Поэтому, осторожно спрятавшись за белой елью, Алиса начала ждать дальнейшего развития событий.

Вряд ли Белая Графиня прислушается к бурлящему негодованию восьмилетней девочки. Но вот проследить за ней и узнать, в какое место уведут Фридриха (а Алиса не сомневалась, что его уведут), будет не лишним. Тем более, Фридрих упоминал, что она чувствует всех своих ледяных слуг. Но вряд ли она чувствует теплокровных людей - все-таки ее сила - зима. Хотя... кто знает? Кто не рискует, тот не живет.

- Встань же, существо из замерзшей воды! - ветер, появившийся из ниоткуда, беззастенчиво путал восхитительные снежные волосы Невады. Голос, к слову, у нее был довольно приятным, но уж очень его портили нотки повеления и злобы.

Фридрих вскочил моментально, будто заранее знал, что Графиня придет.

Даже в темноте Алиса увидела, каким жалким стал его вид, как привычно он стал покорно кланяться и как заблестели его глаза.

- Уж не думала я, - хмыкнула Невада (и Алиса вновь отметила ее ледяную суровость и белую красоту), - что закон нарушишь именно ты. Как же так получилось? Ведь ты мой самый верный слуга, самый старый и самый преданный! Неужели ты решил пойти против своей госпожи?! Ты ведь прекрасно знаешь все правила этого города, так по какой же причине ты их нарушаешь, почему убегаешь от стражника Яса, и с чего это вдруг он мне демонстрирует свои обожженные ладони? Неужели ты прикоснулся к какому-то горячему предмету лишь ради того, чтобы спасти свою жалкую жизнь? А верно, что произошло что-то ужасное, потому что Яс даже слова вымолвить не может, сказал лишь, что ты сбежал, а дальше - неразборчивая болтовня про какую-то теплокровную... Что за ерунда?

Фридрих явно заметил, где скрывается Алиса. Сдавать, естественно, не стал. То ли оттого, что понимал, что от девочки можно ждать хоть какую-то помощь. То ли потому, что был недостаточно подл для этого (а если быть точным, совсем не подл).

- Наверняка у него начались галлюцинации, - пожал плечами Фридрих и почтенно добавил, - Графиня.

- Не заговаривай мне зубы! Ты ведь понимаешь, что тебя ждет казнь? И если за недопустимый смех я бы еще смогла тебя оправдать, то за побег - никогда! Иначе другие распустятся и потеряют страх.

Фридрих нервничал. Он то и дело потирал свои руки, хватался за волосы, рисовал носком ботинка на снегу различные узоры.

Алисе было его до невозможности жалко. Хоть он и не был человеком, но...

Но он был человеком! Он был даже лучше миллионов людей! Он не человек, он ангел - совершенный, искренний и любящий. Он тот, с кого нужно брать пример всем. Он пес, обожающий своего хозяина. Он - герой красивых фильмов о любви.

Он настоящий! А Невада, ослепшая от предательства единожды, теперь всегда дует на воду.

Но ведь это же она сама виновата! Она выбрала не того! Она выбрала какого-то подозрительного посла с другого королевства, когда настоящий возлюбленный всегда был рядом, смотрел с уважением и обожанием, боготворил имя и жил лишь одной Невадой.

- Я понимаю, - Фридрих кивнул так быстро, что, казалось, скорая казнь приносит ему облегчение и позитивные мысли. - И перечить я вам не стану. Я ведь никогда не перечил... Идемте.

Невада прищурилась, а зрачки ее глаз сверкнули, как у кошки. Махнув рукой, она приказала Фридриху следовать за ней.

Алиса сорвалась с места.

Она бежала, увязая в сугробах. Ветер хлестал ее щеки, девочка всматривалась в темноту, чтобы не потерять из виду серебряные очертания двух людей. Снег скрипел под ее ногами, но очевидно, что Графиня была занята мыслью о казне бывшего близкого друга.

Даже слепому ясно, что Невада, внешне стараясь казаться строгой и справедливой, жалела о своем решении. Она все-таки помнила о старой дружбе. Помнила, как впервые создала изо льда человека, как дала ему имя, как приносила замерзшую еду, создала для его удобств муху. Разговаривала об извечных проблемах, а он всегда ее поддерживал. И, да, она всей душой его любила, хоть и старалась ненавистью к Крисьяму заглушить трепещущие горячие чувства к Фридриху. Она сама не видела в себе этой любви, она не видела в снежном слуге никого, кроме верного и надежного друга.

Быть может, стоило помочь ей все это увидеть?..

Алиса ускорила бег. Шуба, которая была ей велика, то и дело слетала с плеч девочки.

Зачем вообще Невада придумала этот дурацкий закон о запрете улыбки?!

А затем. Затем, чтобы никто не мог больше смеяться, раз не может смеяться она. Чтобы никто не смог любить, раз она разочаровалась в этом чувстве.

Вдали показались очертания замка. Красивый ледяной замок, искрящийся в свете гигантской луны.

Было ясно, что Фридриха поведут именно туда. Вероятно, там есть тюрьма или что-то в этом роде.

Навряд ли его будут сжигать прямо сейчас. Хотя... кто знает, что в голове у этой чокнутой женщины?

Однако медлить было нельзя.

Все, что Алиса может сделать - это доказать Неваде, что любовь Фридриха к Графине совершенно неподдельна, и что есть на свете чувства, хоть и пылают они в том человеке, который по всем физическим законам никаких чувств испытывать не может.

Алиса должна была доказать, что добро не погибло.

Что оно живет в каждом из нас.

***

Самое странное, что стражники дворца ее даже не остановили. Знамо дело - ребенка, да еще и того, от которого исходит тепло, они видели впервые.

Грубо говоря, даже если бы такой реакции с их стороны не было, Алиса всегда могла обжечь их, не держа в руках никаких горячих предметов.

Удивительно, что она сразу оказалась в тронном зале. Алиса-то полагала, что будет носиться по извилистым ледяным лестницам и спрашивать у каждого "Извините, дяденька, вы не подскажете дорогу до Графини?".

Странно, но девочка, сжимая за пазухой шубы тетрадь, за которой она не поленилась сбегать к дому Фридриха, совершенно ничего не боялась. Во-первых, она все еще ощущала себя героиней сказки, странного чужого сна, где нет места для ее смерти. Во-вторых, даже если и Невада ее убьет или заморозит, разве это будет хуже, чем другой вариант, в котором Алиса бы не бежала никому на помощь и спокойно осталась под елью. Ведь девочка уже поняла смысл ее заточения в этом мире - нужно подарить Неваде каплю добра, ну, или хотя бы веры в то, что добро существует. Не сделав этого, Алиса не вернется домой, а какой смысл торчать здесь целую вечность, в этих снегах и в этой навязчивой бесконечной ночи!

Зал Графини был просторным, выполненным, естественно, в светло-серебристых тонах.

Фридрих, однако, ни в какой тюрьме не находился. Он преданно стоял на коленях возле величественного трона Графини.

Лишь приглядевшись, Алиса увидела, что он прикован к трону цепями. Вероятно, лишь Невада знала, как эти цепи снять.

По бокам трона возвышались громилы, ничем не отличавшееся от пострадавшего Яса.

Лицо Невады при виде девочки исказилось в нескрытом поражении.

Впрочем, у Алисы не было времени, чтобы выслушивать еще одну порцию удивлений.

- Здравствуйте, - на одном духу выпалила девочка, прижав к себе тетрадку еще сильнее, словно она могла защитить ее.

Графиня моргнула. Глаза ее неподвижно пожирали Алису.

- Здравствуйте! - вновь с напором повторила девочка. - Кто вы такая? Графиня? Так почему же не слыхали о манерах? Мирон Львович говорил, что, даже если к тебе в квартиру вломились грабители с угрозой убить, первым делом нужно поздороваться. Этим мы ничего не теряем, зато становимся культурными. Ну?

Невада замерла с открытым ртом. Потом, явно поняв, что ведет себя недостойно, прокашлявшись, выдавила:

- Ну, здравствуй.

Фридрих же даже не смотрел в сторону Алисы. Это она находила немого обидным. Как же так, она, рискуя своей жизнью, его спасает, а он...

- Вот, о манерах вы не забыли. О культуре вы помните. Помните, так ведь? Так вот знайте, что доброта - это тоже культура!

- Что? - Невада поперхнулась. - Откуда ты взя...

- Ой, только не начинайте старую песню! По правде если, она мне вообще надоела! Вы живете и только ноете, что вас никто не любит!

Графиня неожиданно побагровела, вскочила и немедленно приказала:

- Стража! Вышвырните эту неизвестную теплую девчонку из дворца!

Стража, однако, не шевельнулась. То ли для того, чтобы не получить лишние ожоги, то ли потому, что завороженно следила за происходящим.

- Сидите только в своей комнате, плачетесь о том, как же все плохо, - Алиса уже вышла за рамки. - Все вы так! Вас предали один раз, так и вы уже все - депрессия, тоска, все люди монстры, да как же тут жить... Попробовать начать заново? Подумать, может, не того человека я выбрала? Нет, нет, что ты! А вдруг меня опять бросят, я же тогда не переживу-у-у... Но зачем других погружать в свою депрессию? Зачем замораживать обычный народ, весь народ, хотя вас предал только один человек из миллионов? Зачем запрещать им смеяться и улыбаться только потому, что вы сами этого делать не можете... хотя вы просто не хотите! Вы погрузили мир в вечную ночь, загнали все в тоску и печаль собственных мыслей. Но почему вы считаете, что вам одним на всем свете разбили сердце, и только вам надо сочувствовать и сопереживать? Да людям на каждом шагу сердца разбивают! Просто кто-то умеет смириться и жить дальше с более надежным человеком, а кто-то сопли жует и жалуется на жизнь. Ну, согласна, не каждый второй может быть идеальным. Но, допустим, следующий ваш жених оказался подлецом, третий, четвертый... Но ведь рано или поздно вам попадется тот самый, и тогда уже вы познаете истинное счастье! Нужно просто уметь искать! И кто знает, что этот самый идеал не прячется в одном из ваших знакомых? Вот скажите мне на милость, чем вам Фридрих не угодил?!

Невада замерла, выслушивая триаду Алисы, почти не изменяясь в лице. Лишь ее руки мелко дрожали.

- Послушай, деточка... Я не знаю, кто ты и откуда ты взялась, но я отвечу, раз уж это тебя так тревожит, раз тебя беспокоит моя судьба. Фридрих не может быть со мной, он не может любить, потому что он изо льда, а я...

- А вы любить можете? - девочка прищурилась. - Вы можете говорить о любви, привязав своего лучшего друга цепями и назначив ему смертельный приговор? Посмотрите!

Алиса презрительно кинула Графине старую потрепанную тетрадку с рисунками, в которых Фридрих изливал свои чувства к Неваде.

Ну неужели она не поймет очевидного? Ну неужели продолжит вопить о том, что ее бросили? Как можно быть равнодушной, когда перед тобой такие искренние рисунки?

Трясущимися руками Невада открыла тетрадь и шумно вздохнула.

Она плакала, или в полумраке Алисе это лишь казалось?..

- Фридрих любил вас всю свою жизнь, - говорила девочка, глядя на сгорбившегося возле трона мужчину. - Он был верен вам, но никогда не называл причины, потому что проявление чувств - запрет в вашем мире. Его спасал лишь Грост - его верная муха. Но сейчас, когда Гроста нет, Фридрих даже не смотрит на вас, потому что боится растаять... то есть умереть, достойно и верно, как следует настоящему человеку. Мы всегда думаем, что некоторые люди лишь лед, что им незнакомы чувства, что сердце разбить таким - раз плюнуть, и они не пара теплокровным. Но на самом-то деле вся суть не в первичном впечатлении, не в стереотипах. В душе. Ведь и лед может быть теплым, а огонь способен сжигать и уничтожать целые селения. Дело не в том, кем человек является. Дело в самом человеке. И если вы не поймете эту простую истину, вы и дальше все свои многочисленные оставшиеся годы проведете в тоске и одиночестве.

Невада обессиленно упала на колени.

Она плакала - теперь в этом не было сомнения. Слезы смочили все пожелтевшие страницы старой тетради. Чернила расплывались - это Алиса увидела, когда из ослабевших ладоней Графини выскользнула книга и упала на пол.

Фридрих бережно поднял упавший предмет и протянул его Неваде на такое расстояние, которое позволяли толстые звенящие цепи.

Графиня склонилась над плененным мужчиной и что-то прошептала ему на ухо. Что именно - это знали лишь они двое.

Сердце Алисы замерло. Тревога за Фридриха овладела ею. Что Графиня собирается с ним сделать?

Губы Невады осторожно прильнули к устам ее снежного друга. Столько нежности и любви было в этом действии, что Алиса ни на миг не усомнилась в правильности своих догадок.

Фридрих запылал - в самом прямом смысле. Пламя охватило его, пожирая каждый сантиметр его умирающего снежного тела. Это был огонь, сидящий в его душе, и огонь, который питала к нему Невада.

Все-таки любить он, несомненно, мог. Вот только расплатиться за свою любовь он должен был жизнью.

Огонь обволок его так мгновенно, будто бы Фридрих был щедро облит бензином. Вспыхнули и снежные громилы, подобные Ясу. Весь зал сиял от оранжевых вспышек, весь зал горел, таял и умирал.

Эти ледяные люди больше не имели права на существование.

Взамен на цветущее королевство, лишенное снегов, они должны были расплатиться жизнью.

Все.

Даже Фридрих.

Тонкие утренние лучи упали на русые волосы Графини.

Наступил день.

Алиса не шевелилась. В этот момент она не руководила собой - кто-то невидимый решал за нее, он решал, что пока девочке лучше не двигаться. Что так и должно быть, и это - всего лишь эпилог какой-то книги. Книги с относительно счастливым концом.

Фридрих вскоре стал неразличим в спектре огня. Исчезли лица и стражников, и Невады. Исчезли стены дворца.

А Алиса вдруг ощутила под ногами ковер ее собственного дома и картину перед ней, изображающую уже не бушующую снежную круговерть, а солнце, озаряющее весеннюю оттепель.